И ВОТ,
дорогие товарищи учёные, есть у меня к вам конкретное предложение.
Даже, если хотите, не предложение, а просьба. И даже, если позволите, не просьба, а первоочередная задача.
Изобретите, умоляю я вас, затычки для ушей. Но не простые затычки, а особенные — антиоскорбительные.
Такие, чтоб в них были вмонтированы электронные фильтры, которые без задержки пропускали бы все вежливые, приятные для слуха слова и задерживали бы любые грубые, неприличные, оскорбляющие , человеческое достоинство выражения.
Уверен, что при современном уровне развития науки и техники изготовить такие антиоскорбинки не так уж сложно. Было бы только желание.
И не думайте, пожалуйста, дорогие товарищи учёные, что такое общественно полезное изобретение не найдёт спроса. Уверяю вас, просто отбою не будет от желающих приобрести эти замечательные электронные фильтры, и жизнь благодаря таким хамозащитным средствам сразу станет еще приятней и восхитительней.
Ведь чего-чего, а грубости и бестактности у нас еще, к сожалению, хватает. И если взять, к примеру, лично меня, то не проходит и дня, чтобы я не столкнулся с фактами нечуткости, невоспитанности, нетерпимости и просто хамства — особенно по отношению ко мне.
Вот, скажем, вчера. Как налетели они на меня всем скопом, как стали кричать, как стали обзывать! И почему? Потому что в обеденный перерыв я случайно без очереди подошел к буфету. Ну не обидно? Их человек пятьдесят, а я один. И они все на меня одного, и обзывают... Вы представляете, что мне пришлось выслушать? И где? В моем родном, воспитавшем меня коллективе! Чего ж тогда, спрашивается, можно ждать в какой-нибудь незнакомой очереди в обычном промтоварном магазине?! Честное слово, вот так иногда протискиваюсь сквозь очередь бочком, незаметно к прилавку и просто боюсь. Боюсь услышать что-нибудь оскорбительное, унижающее мое человеческое достоинство.
А будь у меня в ушах эти самые антиоскорбительные затычки! Да я б тогда никаких выражений не боялся! Кричите, надрывайтесь сколько хотите — я все равно ни слова не слышу. И нервная система моя не страдает, и давление в норме.
Или возьмем моего, извините за выражение, шефа. Прямо скажу, я другого такого бестактного человека не встречал. На прошлой неделе, например, при всем открытом собрании отчитал меня, как мальчишку. И из-за чего? Из-за того, что какая-то старушка, оказывается, три недели ходила ко мне из-за какой-то ерундовой справки!
Ну откуда я мог знать, что этот божий одуванчик — значительная личность? Ну, дал я, конечно, промашку. Каюсь! Но нельзя же из-за этого втаптывать в грязь мое человеческое достоинство и называть меня бюрократом, волокитчиком, бездельником и другими обидными для моего самолюбия словами и эпитетами!
А будь у меня в ушах электронные антиоскорбинки? О! Оскорбляйте, унижайте — я ничего не слышу. И выходит, что и шеф свое дело делает, прорабатывает, и мое самолюбие при этом не страдает, а в результате сплошная польза и сохранение нервной системы для нужд общества.
А в домашних условиях, вы думаете, такие затычки не пригодятся? Еще как! Возьмём опять-таки для примера меня. Я человек спокойный, выдержанный, всегда в рамках. Но моя дорогая супруга ухитряется иногда довести меня до того, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Вот скажите, с чего у людей начинается выходной день? С отдыха. A у меня наоборот. В воскресенье утром жена начинает. «Вась, а Вась? Сходи на рынок за картошкой». Ну, я спокойно отвечаю: «Сейчас пойду. Вот дослушаю передачу «С добрым утром» — и пойду».
Казалось бы, все? Так нет! Через час жена опять: «Вась, а Вась? Сходи за картошкой». Я говорю: «Сейчас пойду. Вот дочитаю газету — и пойду.
Должен же я быть в курсе, не в лесу живем!
Кажется, все объяснил, все растолковал? Куда там! Через час она опять: «Вась, сходи за картошкой». Я терплю: Сейчас, — говорю, — добреюсь и пойду.
Через полчаса опять: «Вась, а Вась? Ты за картошкой ходил? А я говорю: «Ты же видишь, я в одних трусах. Как я могу на рынок без брюк идти? Сейчас брюки надену и пойду.
И что же вы думаете, она на этом успокаивается? Черта с два! Не проходит и часу — она опять про картошку. Я, конечно, закипаю, но беру себя в руки: «Сейчас, — говорю, — досмотрю телевизор и пойду.
А она: «Обождёт твой телевизор! Иди сейчас же! Представляете?! Я говорю: «Клава, как тебе не стыдно! Я ж не футбол смотрю. Сейчас по второй программе передают о выращивании цитрусовых в условиях, Крайнего Севера. Ты nодумай, каких высот достигла наука!
Сбываются самые дерзкие мечты человечества! А от тебя только и слышишь: «Картошка, картошка...
Что за куцые у тебя интересы? Никакого широкого кругозора! Ну, тут Клавдия срывается и начинается такое, что хоть впрямь одевайся и иди за картошкой!
Потому что не могу я вынести, когда меня моя родная жена оскорбляет!
Третий раз я женюсь и все не могу к оскорблениям привыкнуть. И нет у меня защиты против грубостей и нахальства.
А будь у меня в ушах антиоскорбинки — ни за что за картошкой не ходил бы!
Так что, дорогие мои товарищи учёные, спасибо вам за вашу физику и химию.
Спасибо вам за хромосомы и синхрофазотроны. Но только повернитесь лицом к моим нуждам. Займитесь антиоскорбином!
Дарю вам мою идею. Пользуйтесь, изобретайте. А я даже в соавторы набиваться не буду. Если, конечно, у вас хватит совести и вы сами не позовете меня!