Все события и персонажи вымышлены.
Любое сходство с реальными событиями случайно.
***
Маленький Иван Иваныч мечтал о сражениях, героических подвигах и славе, быстром и верном коне, и чтоб обязательно белом. Мечтал о красной подушечке, полной орденов и медалей, как у соседа, героя Отечественной войны 1812 года,"разбившего" французов под Москвой и дошедшего до самого Парижа. В своих мечтах он видел себя скачущим на своём боевом «товарище» в чёрной развевающейся бурке, с шашкой наголо, с широко раскрытым ртом, выдававшим победное «Ура». В воображаемых им сражениях он зло, до боли стискивал зубы, и рубил, кромсал, топтал врагов родной страны. Он пускал под откос поезда с вражескими пушками, пробирался к врагу в логово, вёз ценное зерно, рискуя жизнью, и в одиночку разоружал врага целыми отрядами. Но, увы, всё это было лишь в его детских мечтах.
Время бежало быстро, оно было горячим, а стране постоянно требовались новые герои, и перешагнувший детство с нежным возрастом, Иван Иваныч наконец поступил на службу в кавалерийский полк. Он получил новенькую будёновку, седло и коня, но не белого, как мечтал в детстве, а рыжего по кличке «Петушок», и как он всем впоследствии рассказывал, подаренного ему самим Будённым. И теперь он скакал по-настоящему, рубил головы настоящим врагам страны и кричал бравое «ура», идя в настоящую атаку.
Вернувшись с войны, он не сидел сложа руки. Он ходил по дворам и искал недовольных новой властью, считая их недобитыми врагами и шпионами Антанты. Он так ловко вычислял «врагов» из своих и чужих соседей, их родственников и знакомых, словно у него был на них какой-то особый нюх, как у хорошей гончей, натасканной на утку, а после строчил на них доносы за подписью «Петушок», в честь своего четвероногого товарища.
***
Годы летели, менялась эпоха за эпохой, но врагов не становилось меньше. Бил их Иван Иваныч нещадно, не только делом, но и «словом», строча «расстрельные списки», за что неоднократно награждался медалями и орденами, которые он бережно прикалывал к кумачовой подушечке из бархата, на пример той, что была у его героического соседа.
В очередной схватке с врагами его верный Петушок околел от старости прямо к концу боя, чем оказал большую услугу хозяину, ибо не пришлось ему бегать за врагами на своих двоих. Погоревал Иван Иваныч, да и получил новую будёновку, расшитое серпами и молотами седло, а к нему вороного коня от самого товарища Берии, как он потом всем рассказывал. За прежние и настоящие боевые заслуги перед Отечеством получил. Но не доверял он коню этому, было что-то в нём подозрительное, вражеское, ненадёжное... И ведь, как чувствовал, что подведёт... Берия оказался врагом народа, а с ним и конь его, сломавший ногу в самый неподходящий момент, за что оба были пущены в расход.
Во время Хрущёвской «оттепели» враги куда-то подевались, но по мнению Ивана Ивановича, никуда не исчезли, а лишь затаились на время. И он не расслаблялся, не унывал, был всегда начеку, зная, что его время придёт. Иван Иваныч пришёл с покаянием, и бросившись под ноги новой власти со словами Муссолини: «Только идиоты и мертвецы не меняют своих убеждений», был признан правительством живым и умственно полноценным, за что получил сивого мерина, взамен старого коня-ретрограда и соломенную шляпу с «барского плеча», то бишь, с головы. Хрущёв, обещавший показать «Кузькину мать», взял Иван Иваныча на должность «седьмым слева» в конном полку на редких парадах, переведя его бурную деятельность в мирное русло.
Очередной конь «в яблоках», подаренный ему Ворошиловым, как он всем рассказывал, был теперь без надобности и всё больше стоял в сарае, а шашка скучала на ковре с оленями, ибо не было подходящих голов, от которых нужно было избавлять страну.
***
Когда народ всей страны производил сёдла, Иван Иванович между «борьбой с врагами» не валял дурака, а «пахал», как «раб на галерах», взявшись с энтузиазмом за это архиважное для государства дело, и быстро выбился в передовики, за что был обцелован чернобровым генсеком, собственноручно вручившим почётную грамоту «Лучший седлодел» за своей подписью.
Когда сердца затребовали перемен, Иван Иваныч одним из первых кинулся перестраивать страну под лозунгами «Гласность не для сведения личных счётов» и «Да здравствует плюрализм!», отрицая в душе гласность и плюрализм.
Он понял, что страна, лепившая одни сёдла, зашла в тупик и, шлёпнув о стол очередной шапкой от «бывшего», быстро отрёкся от своего прошлого, упомянув любимую фразу об «ошибках», что не признают «идиоты». Он написал письмо Президенту, перечислив свои былые заслуги и сославшись на традицию, попросил в счёт будущих подвигов, прислать ему свежего коня и новый головной убор. Но поскольку его просьба пришлась в аккурат под Новый год, то Президент ответил, что в преддверии праздника на всех коней не напасёшься, и в качестве утешения прислал ему старую лужковскую кепку и деревянную лошадку-качалку, которую Иван Иваныч сломал в первый же вечер, даже не доскакав до туалета.
Он демонстративно носил ватник, считая это актом поддержки действующего госрежима и ненавидел сёдла, как атрибут периода застоя и дефицита.
Сперев стетоскоп у зазевавшегося врача в поликлинике, он использовал его в качестве средства для прослушки, бродя целыми днями по подъездам дома, и подслушивал, пристроив акустическую головку к двери с целью обнаружения врагов страны, за что был бит жильцами дома, заподозрившими в нём домушника.
В поиске подпевающих врагам, он искал недовольных действующей властью, для чего заглядывал на рынок, где отчитывал старушек у прилавка, сетовавших на высокие цены, и указывал на желтый дом за высокой железной оградой с хохочущими старухами, которые в отличие от скулящих бездельников, состоялись, как личности и не впадают в уныние, радуясь космическим кораблям.
Ему казалось, что у его домашних недостаточно патриотизма и он занялся их патриотическим воспитанием, где в целях профилактики поднимал их в 6 утра и они пели Гимн, после чего он читал им лекции о неспящих врагах страны и битве на информационном фронте. От имени «Петушка» он писал доносы на своих соседей и даже на родню, считая, что они лишь прикидываются добропорядочными гражданами, являясь на деле охотниками за гостайной.
Прыгая на унитазе, воображая себя всадником на белом коне и размахивая шашкой, он в одночасье порубил кафель и водопроводные трубы, залив соседей до первого этажа, которых Иван Иваныч считал шпионами британской разведки.
***
Устав от мучительного бездействия, в один из воскресных дней Иван Иванович, надев форму кавалериста и, прихватив свою шашку, направился к сараю, откуда вывел своего коня и поскакал в парк, где, по его мнению, собралась толпа для несанкционированного митинга с целью свержения действующей власти, и с криками «Мочить в сортире!» направил своего коня прямо в толпу отдыхающих от трудовых будней, людей.
Вызванная перепуганными прохожими бригада «скорой помощи» увезла Иван Иваныча в психиатрическую лечебницу, в которой Иван Иванович «увидел» Гуантанамо с агентами госдепа, замаскированными под медперсонал с самим Блинкеном во главе, прикинувшимся Главврачом.
Его подселили в «камеру» к шпионам из пятой колонны, притворившимся узниками Гуантанамо, и некогда почётный кавалерист «седьмой слева» оказался в кольце врага среди поганых толерастов и гомосеков.
Ради процветания и счастья своей страны Иван Иваныч был готов принять самые страшные муки и лишения. Он наотрез отказывался от пищи, считая, что в неё могут подсыпать яд и тогда проклятые агенты ЦРУ, скрутив его, насильно «травили» его через трубочку. Он выплёвывал таблетки, что могли подавить его сознание, развязав язык на нужную американской разведке информацию и злобно смеялся чапаевским: «Врёшь! Не возьмёшь!», отказываясь принимать медицинские процедуры из-за боязни чипирования, и тогда ему вводили «смертельные» инъекции, которые не убивали его, а делали лишь крепче, поскольку правда была на его стороне. Когда фантазии по экзекуции были врагами исчерпаны, специально прибывший к нему Байден вероломно наложил санкций в его «утку».
Но Иван Иваныч не сдавался. Он распотрошил свой матрас и матрасы агентов, ища в них «жучок», снял вентиляционные лючки в поисках камер видеонаблюдения и разбил радиоприёмник в палате, приняв его за радиопередатчик, с помощью которого по ночам его соседи передают в стан врага важные сведения об Иван Иваныче, пользуясь его сном. В конце он разбил унитаз в туалетной комнате, заблокировав возможный проход водолазу, который мог проникнуть внутрь с вражеской подлодки. Иван Иваныч рвался в бой, кричал, что кавалеристы отличаются от пеших тем, что они, или все погибают, или побеждают, и верил в эту победу, обещая передушить всех шпионов в палате, но прибежавшие на истошные крики шпионов агенты госдепа связали его и поместили в одиночную палату, в нетипичную, по мнению Ивана Ивановича, «камеру» с мягкими стенами и чистой постелью, вместо грязных, покрытых плесенью и пятнами крови стен, с рваной циновкой на полу.
***
Перебирая в памяти своё боевое прошлое, когда он был молод и горяч, Иван Иванович заскучал и впал в депрессию. Он требовал принести подушку с его орденами, но ему принесли кислородную.
Он вспомнил Петушка, своего первого боевого товарища, подаренного ему самим Буденным, как он всем рассказывал, и совсем раскис, и даже расплакался, за что ему ввели очередной «смертельный» укол для успокоения.
- Петушка! Петушка мне! - хрипел Иван Иваныч, в горячечном бреду, разметавшись на подушках.
Агент госдепа понимающе улыбнулась и подала ему «утку».