Детство... Вера Павловна считала, что у неё было обычное детство, как и у подавляющего большинства людей. Даже когда она вспоминала о своей осознанной хитрости, которая заключалась в том, что стоит ей только заплакать и родители дадут ей всё что она захочет, то не считала это ни изъяном, ни чем-то выдающимся. Ребёнок, как ребёнок. Такой же как все. Однако со временем этот метод работать перестал.
- Не плачь, ты уже большая девочка и должна понимать...
Где-то в это же самое время она возненавидела слова - воспитание...
Но потом маленькая Вера нашла другой способ добиваться желаемого. Например стоило бабушке прочесть стихотворение, как она тут же угощала её конфетой. Стремление помочь маме помыть посуду, хотя, на самом деле помощь там была чисто символической, тоже довольно высоко ценилась. Сочувствие отцу имело не плохой успех.
- Папочка, ты так устал... Может тебе чего-нибудь принести?
Со временем она узнала, что все эти действия называются довольно неприглядным словом - подхалимство. Однако, она нисколько не расстроилась по этому поводу. Вера стала понимать, что при определённом подходе к людям, ими можно манипулировать. Это было даже интересно. А ещё она стала понимать, что по выражению лица человека и поведению, может определять не только ложь, но и его характер. Стоило ей услышать ответы на определённые вопросы, посмотреть собеседнику в глаза и она уже знала, что из себя представляет человек, какие у него цели.
Первая любовь у Веры Павловны случилась в тринадцать лет. Объектом её возжелания стал популярный певец. Она коллекционировала его песни, собирала фотографии, писала письма. Последнее делала тайно, но однажды, в комнате родителей обнаружила вскрытый конверт, который она когда-то отправила кумиру. На нём была надпись - "Адресат не найден". И хотя родители ей по этому поводу ничего не сказали, она не только перестала писать, но и избавилась от коллекции песен и фотографий. И не потому, что она его разлюбила, а просто потому, что тайна оказалась раскрытой.
Своё физическое взросление она заметила по тому факту, что парни, старше её и даже взрослые мужчины, как-то по другому стали смотреть на неё. Странность заключалась в том, что они не просто смотрели, а как бы внимательно рассматривали. Как-то находясь дома одна, она стала перед большим зеркалом, разделась до гола и стала себя разглядывать. Тогда она просто отметила изменение, которые произошли с её телом и поймала себя на мысли, что все мужики, оказывается, смотрели на эти изменения, словно видели их в подробностях, словно на ней не было одежды.
Когда мать стала рассказывать ей о превращении девочки во взрослую женщину, Вере уже всё было известно. Из всей этой информации она уяснила одно - мужики на её так смотрят, потому что хотят совокупляться с ней. Но она категорически была против того, чтобы кто-то из них совал в неё свой орган, к тому же нечистоплотный по природе своей, не смотря на то, что эта её штука напрямую предназначалась для этого. Секс и любовь в её понятии не отождествлялись единым целым, а находились по разные стороны жизненного процесса. Она даже придумала своё определение этим явлениям - "Там - певец, а там - самец". То что от близости можно испытывать наслаждение, оставалось для её явлением непонятным. Сам процесс совокупления всего живого в её глазах выглядел каким-то природным уродствам. И хотя такие мысли появились у неё где-то в начале подросткового возраста, со временем они не изменились, а даже наоборот, сложились в какую-то своеобразную фундаментальную позицию. В доказательства своей точки зрения она готова была всё проверить на практике, но не находила подходящего кандидата на эту роль. В ближайшем окружении обитали только "самцы", а она хотела "певца". К слову тот её первый певец до сих пор вызывал трепетные чувства, однако близость с ним она не представляла, потому что до сих пор считала это опошлением чего-то высокого и светлого. В старших классах случались слабые попытки наладить нужные отношения, но они дошли только до уровня симпатии. Одноклассник по фамилии Пасков, одно время оказывал ей знаки внимания и если бы это продолжалось дольше, то возможно их отношения достигли бы какого-то результата. Но как оказалось, на то время, он пребывал в состоянии выбора между ей и девушкой с параллельного класса. И выбор его сложился не в пользу Веры Павловны. Она не расстроилась по этому поводу, а просто заинтересовалсь причиной такого предпочтения. Условная соперница, внешне выглядела девушкой эффектной и одевалась вызывающе. Но и Вера Павловна в свои семнадцать выглядела не хуже. Она тоже стала носить облегающую одежду, подчёркивающую формы, короткие юбки, платья. И это имело успех у мужской половины. Она чувствовала на себе их взгляды и, злорадно усмехаясь, мысленно говорила - "Что, красивая я? Ага... Только хрен вам что из этого перепадёт".
Когда у Паскова отношения со своей параллельной пассией разладились и он тут же прибежал к Вере Павловне, по школе поползли слухи, что она его у неё отбила. Но у неё ничего подобного и в мыслях не было. Она просто жила как все, а к нему искренне относилась с полным безразличием. И скорее всего именно это безразличие и притянуло его к ней.
Всё началось как обычно: встреча, гуляние, разговоры, кино. Даже тогда, в первый день, ради своего эксперимента Вера Павловна готова была лечь с ним в постель, но это всё-таки была их первая встреча и они попросту ещё не успели подготовиться. Возле подъезда дело дошло лишь до поцелуев и здесь всё рухнуло...
Её поклонник никогда раньше не вызывал в ней серьёзных чувств: так, лёгкая симпатия и не более. Хотя имел привлекательную внешность и был не глуп. Но на свидании он всё время словесно поливал грязью свою бывшую подругу. Возможно он считал, что тем самым делает комплимент своей новой подруге, но у Веры Павловны это вызывало даже какое-то отвращение. Когда же он решился её поцеловать и приблизил к ней своё лицо, нацеливаясь губами на её губы, произошло то, чего в общем-то никто не ожидал.
Вера Павловна инстинктивно отстранилась, тем самым слегка запрокинув голову. В это время она свела к переносице глаза и, глядя на его рот, мысленно произнесла.
"Вот эти губы совсем недавно облизывали губы той, параллельной. И, возможно, не только губы, которые называются рот...". От этой мысли она резко отвернулась и, глядя в сторону, сказала.
- Я хочу тебе открыть один секрет...
Всё о чём она поведала в дальнейшем являлось чистой воды выдумкой, проще говоря обычной ложью, родившейся в её мозгу настолько внезапно и неожиданно, что она потом сама удивилась быстроте формирования такой фантазии.
- Ещё в детстве у меня обнаружили очень редкую и очень странную болезнь, которая называется "сибикус карантус". Она своеобразно поражает внутренние органы отвечающие за детородную функцию... В общем, ничего страшного, угрозы для жизни нет, но мою вагину зашили полностью и навсегда... Ты же, несмотря на это, будешь меня любить?
Когда после произнесённых слов она взглянула на его лицо, то тут же отвернулась, чтобы не рассмеяться в глаза. В них читались одновременно испуг, удивление, недоверие, разочарование. И, как апофеоз всех эмоций - нелепо отвисшая челюсть.
- Как? - обреченно спросил парень - Совсем?
- Окончательно... Для мочеиспускания вывели лишь трубочку с краником - сказала она и вдруг поняла, что если ещё раз взглянет на его лицо, то не сможет сдержать смех. С трудом выдавая гримасу смеха за гримасу скорби, Вера Павловна прикрыла глаза рукой, как бы скрывая слёзы, и убежала.
После этого в школе Пасков стал избегать не только встреч с ней, но и прямого взгляда. Это её сильно забавляло и, ради любопытства, она решила продолжить эксперимент, чтобы посмотреть на реакцию других самцов. На этот раз она выбрала себе в жертву полную противоположность первому кандидату как по внешности, так и по интеллекту. Он носил фамилию Суслов, поэтому не иначе как Сусликом ему суждено было оставаться до конца дней своих. Впрочем изъян его был лишь в том, что он комплексовал везде и всюду и по любому поводу. Конечно, она не думала совокупляться с ним, а просто планировала разыграть ту же сценку.
На встречу он пошел охотно, но был насторожен, видно ожидал подвоха. Она уже даже решила, что ничего не получится: уж больно натянуто и не естественно выглядели её слова с просьбой о любви. Но он вдруг сказал - "Да...". И при этом в его глазах читалось искреннее сочувствие и сострадание.
Вера Павловна этого никак не ожидала и даже испугалась.
- Суслик! Ты дурак! - зло проговорила она и ушла.
Больше экспериментов она не проводила.
Уже отучившись два года в медицинском институте с учётом полученных знаний и опыта, про себя и для себя, она сделала заключение - у неё отсутствует либидо. В физиологическом плане всё для этого имелось, психологических травм тоже не было, а вот чувства, почему-то, отсутствовали.
В магазине "Интим" она приобрела силиконовый фаллос и им же лишила себя девственности, что, в общем-то, только усугубило общую картину, потому что наслаждением здесь даже не пахло. Разочаровавшись в инструменте, она тайно сожгла на даче эту уродливую штуку. И всё-таки, если бы ей пришлось выбирать между фаллоимитатором и живым человеком, она бы выбрала первое. Человеческий детородный орган она считала ещё более противным. Но её стал интересовать несколько другой вопрос - она ведь, с лица, была не просто симпатичной, она была красивой. Фигуру тоже имела без изъянов. Однако нельзя сказать, что поклонники ей не давали прохода. Были, конечно, были, но их количество не соответствовало её внешним данным. При чём почти все они "отклеивались" после поверхностного знакомства. Она стала искать причину такого явления и пришла к выводу, что это только из-за её манеры смотреть на людей. Вспомнились слова сокурсницы.
- У тебя тяжёлый взгляд...
Тяжесть её взгляда, скорее всего, заключалось в том, что она всегда очень скрупулёзно осматривала людей, вне зависимости от того незнакомец это или старый приятель. Возможно, обычное любопытство в начале, со временем превратилось в своеобразную патологию. По внешним признакам она довольно точно определяла физическое состояние человека, его характер, настроение и соответственно вела себя с ним, зачастую предвидя его поступки и поведение. Вот именно от этого взгляда мужчины и держались подальше. А вот к специальности, которую она выбрала, это способность подходила идеально.
Отсутствие определённых чувств и эмоций привели Веру Павловну к тому, что она была безразлична к детям: инстинкт материнства никак не проявлялся. И вообще беременность и деторождение она считала в принципе непродуманным природой процессом: мгновения сладострастия не стоили длительного времени неудобств, заканчивающихся адской болью.
Надо сказать, что все эти свои дефекты она хорошо скрывала. Даже родители не знали истинного положения вещей. Поскольку их прямые намёки на замужество и внуков встречали довольно жёсткий отпор, они стали намекать косвенно. Например перед отъездом на дачу, какое-то время, отчётливо и громко повторяли, как долго их не будет дома и когда вернуться. Они надеялись, что дочка воспользуется их отсутствием и проведёт время в двухкомнатной квартире с определёнными целями. Но дочка упорно использовала жилплощадь для своего одиночества и нестандартного поведения: раздевалась до гола, слушала музыку, ходила голой по квартире и танцевала. Здесь даже случился обратный эффект: родители настолько привязались к даче, что когда вышли на пенсию стали жить там круглый год. Они создали себе более-менее комфортные условия и даже нашли работу поблизости. Так что в городе почти не появлялись.
После окончания института, по распределению, Веру Павловну направили работать в психиатрическую больницу. И через какое-то время она поняла, что ей здесь, оказывается, легко и удобно. Почти у каждого работника были какие-то свои "скелеты в шкафу" поэтому с расспросами никто особо не лез, надменно не смотрел ей вслед, не склонял за спиной её имя. Специфический контингент хлопот почти не доставлял, ну а с условиями она довольно быстро свыклась. Свой психологический дефект она считала природным и как-то исправить его не пыталась, считая это не возможным, как и не возможно, к примеру, объяснить некоторые психические расстройства у пациентов. Когда ей вдруг, ни с того, ни с сего стал вспоминаться Суслик и она всё чаще стала жалеть о своём поступке по отношению к нему, в том смысле, что когда-то посмеялась над его искренностью и преданностью, Вера Павловна поняла, что это уже на её накатывает старость.
*****
Она никогда не искала себе подобных. Ей казалось, что все их истории, которые они когда-нибудь захотят ей поведать, будут мрачными и скучными. Этот дворник- преподаватель, наверно, единственный человек, который вызвал в ней хоть какую-то симпатию и то только потому, что не навязывал свою историю.
- А может одинокие люди для чего-то нужны? - рассуждал она сама себе - Может им предназначено судьбой свершить какие-то великие дела? Ведь они, действительно, свободные. Во всяком случае свободнее тех, кто считает себя свободным лишь потому, что их убеждают в этом. Вот дворник белобуттовский или мояксоциалистический - борец за правду и справедливость. Может быть, сегодня его преследуют, а завтра вознесут. И когда-нибудь его именем назовут улицу, площадь или даже целый город. Я тоже может быть открою какую-нибудь вселенскую тайну или изобрету какой-нибудь метод лечения психических расстройств. Правда, пока что, наверно, я хернёй страдаю... Скорее всего Луговский или Автухова когда-то, по каким-то причинам бывали в этом Маяке Социализма. Или может у кого-то из них имелись знакомые, родственники, на худой конец просто где-то от кого-то они слышали об этой местности и о старом названии посёлка. А за то время, что они провели в лесу, могли придумать своё, приукрасить и сами же поверить в свою фантазию.
"Да, уж... Вселенской тайной здесь и не пахнет..."
Она вдруг подумала, а что если судьбе угодно было, чтобы встретились именно они, Вера Павловна и дворник-преподаватель?
"Просто встретились два одиночества..." - вспомнились слова из песни.
Она тут же их стала опровергать.
"Зачем?..."
"Ну... для того, чтобы остаток дней провести вместе... Чтобы поддерживать друг друга в старости... Так сказать - тишине и спокойствии..."
- С бунтарём спокойствия не будет - сказала она вслух и мысленно добавила - Ехать за близкий свет, что бы встретиться с дворником? Полная херня. Он может от того и одинокий, что по характеру амбициозный, скандальный и неуживчивый.