У меня дома лежит небольшая медаль. Цвет золотисто-матовый, на одной стороне - корабль, на другой - надпись: "Первый выпуск школы... 1981 г."
Как она у меня оказалась, если школу я окончил за четыре года до этого?
Занятная - для меня - история.
Начнём с того, что вручили мне её на торжественном выпускном вечере, который проходил во внутреннем дворике школы-новостройки. Для нашего города тогда это было редкостью, не скажу точно, что это была первая такая школа, но одна из первых - уверен на сто процентов.
А может, этим стоит закончить? Ибо началось всё в ноябре 1980-го года. Было самое начало второй четверти, и в двух десятых и одном девятом классах открытой в сентябре школы мне предстояло вести русский язык и литературу. Так получилось, что, будучи студентом-выпускником, я "раньше времени" стал учительствовать: первую четверть отработал в пригородном селе, потом, когда проходившая в сельской местности практика по литературе закончилась, пришлось идти в школу, расположенную через дорогу от моего дома.
Почему "пришлось"?
Потому что меня туда реально затащили старшие товарищи, мнением которых я дорожил тогда и память о которых для меня много значит.
Тут необходимо небольшое пояснение. Жили мы все в невзрачных "хрущобах", это был так называемый "рабочий район", построенный рядом с огромным судостроительным заводом, на котором, между прочим, строили авианосцы. Огромные такие бандуры, стоишь на причальной стенке рядом с ним, поднимешь голову - на неба не видно...
Район построили неподалёку от производственных мощностей, чтобы работягам и прочему заводскому люду было сподручнее добираться до места работы. Пешочком. По свежему воздуху. Полезное дело! К тому же, многим в тесных трюмах этого самого свежего воздуха ох как не хватало! Зимой до минус тридцати, летом, соответственно, плюс. До плюс шестидесяти.
Да, вернёмся к школе. В районе уже были три школы, но детям из окрестных домов приходилось ходить довольно далеко. Район застраивался, построили новую школу.
Тут имеется некая тонкость, которую надо объяснить. Поскольку имевшиеся уже школы были перегружены, их "разгрузили", отправив детишек "по месту жительства". Как это называлось, "по микрорайону". Тонкость же заключалась в том, что администрация "разгружаемых" школ всячески старалась оставить у себя мальчиков и девочек, которые учились хорошо и вели себя прилично. Её, администрацию, можно было понять: мы их учили-воспитывали, а теперь отдавать кому-то?
В то же время, в каждой из школ имелся, как его называли, "контингент". Это были персонажи, которые к учёбе относились с прохладцей, а что же касается их поведения... Лучше промолчать.
Так вот, этот самый "контингент" педагоги всячески старались сбагрить коллегам - пусть те с ними имеют дело, мы своего нахлебались. Благо, "контингент" из всех трёх школ был между собой прекрасно знаком, район-то в то время всё-таки был не таким большим. Вместе "гуляли", выясняли между собой отношения, ездили, как это называлось, "в город на разборки", встречали гостей, решивших забраться в наши Палестины.
Теперь, полагаю, понятно, какого рода "дети" были собраны в тех самых классах, в которых мне предстояло "сеять разумное, доброе, вечное"? Окрестная шпана, среди которых затесались "нормальные" мальчики/девочки, быстро понявшие прелесть вольной школьной жизни.
Именно поэтому я и стал у них учительствовать. За первую четверть две милейших женщины-учительницы ушли из школы вообще, лишь бы не работать в этих классах. Наверное, понятен и энтузиазм администрации, которой подвернулся не самый умный человек, готовый броситься грудью на амбразуру?
Разумеется, о таких подвигах я не мечтал. Первая четверть в пригородной школе - тоже в десятом и девятом классах - убедила меня, что мне повезло оказаться в жизни на своём месте. Как бы трудно ни было, было интересно. И с учениками установились вполне нормальные отношения. Что радовало, вселяло, так сказать, оптимизм.
... Мы шли с завучем по коридору к классу, в котором у меня должен был начаться урок. Она собиралась представить меня подопечным. Возле дверей класса бушевали страсти. Огромный парень с необъятной светлой шевелюрой ("Он что, завивку делал?" - мелькнуло в голове) держал на вытянутых над этой шевелюрой руках не такого уж маленького парнишку и что-то ему втолковывал.
- Олег, поставь Сашу на место - и быстро все в класс! - решительно сказала завуч, после чего гигант, оказавшийся, как я потом узнал, мастером спорта по классической борьбе (в 16 лет) послушно опустил одноклассника на пол.
Подождав, пока все ученики войдут в класс, завуч любезно пригласила меня. Хватило самообладания заявить, что впереди женщины в двери не вхожу. Вошёл вслед за ней - и началась вторая четверть, самая интересная в моей жизни. Даже если брать то время, когда я сам учился в школе.
Описывать в деталях, "что там было, как ты спасся", не стану. Ежели вспомнить товарища Маяковского, то можно согласиться с великим поэтом: "Было всякое..."
Например, урок по изучению творчества того же Маяковского. Нездоровое оживление на последних партах, книга из серии "Библиотека всемирной литературы", которую передавали из рук в руки, ехидно подсмеиваясь, пока простая девочка Наташа не захохотала так, что меня не стало слышно. Возмутившись, поинтересовался, в чём причина. Давясь от смеха, Наташа протянула мне книгу. Стихотворение "Вам!" помните? В моём издании ("Школьная библиотека") оно было опубликовано в, так сказать, целомудренном варианте, но в издании едва ли не академическом из стихотворения слова не выкинули. Так и напечатали, кому именно лирический герой согласен "в баре" "подавать ананасную воду" вместо того, чтобы воевать за интересы толстосумов. Слово такое, коротенько, всем известное, на букву "б" начинается и на мягкий знак заканчивается...
Из этой же оперы - невинный вопрос: "А правда ли, что Маяковский застрелился потому, что у него был сифилис?" Опять же, озвучила его девочка с ангельской внешностью, умница-отличница, при виде которой сердце двадцатилетнего на тот момент учителя давало знать о своём присутствии в организме.
Запомнилась история, как я поздно вечером возвращался домой. Вышел из троллейбуса, тьма тьмущая... Ну, так почти всегда было, не привыкать. Побрёл домой. Дорогу преградили три внушительных силуэта. Начал соображать, как быть. Потом соображать перестал. Не потому, что отключился, а потому, что один из силуэтов заговорил:
- Ой, это вы (назвал меня по имени-отчеству)! Домой идёте? Идёмте, мы с вами.
- Ребята, мне же рядом, доберусь и сам.
- Идёмте, идёмте! Я у вас спросить хотел...
Шли, болтали, смеялись. Возле подъезда моего распрощались, порекомендовал и им идти домой. Что называется, "расстались, довольные друг другом".
На следующее утро в школе выяснилось, что почти всю ночь не то "наши" кого-то по району гоняли, не то "наших" кто-то гонял. Не суть важно. Пара красавцев сидела на уроках с фингалами, у кого-то были губы разбиты... В общем, "была бы только ночка", и, похоже, благодаря своим ученикам я избежал неприятностей.
Запомнилось как девочка-девятиклассница, отец которой, не раз пребывавший в "местах не столь отдалённых", был большим авторитетом, рассказывала, как наказали уродов, срубивших ближе к Новому году ёлку, высаженную на территории школы. Без деталей. Когда в разговоре с ней я возмущался, как такое можно сделать, тут же дети учатся, она спокойно сказала: "Их уже наказали". И стало не по себе от этих слов, её голоса и выражения лица.
... Вернёмся к медали. После окончания второй четверти мне пришлось уйти из школы. Потому что нужно было писать (в прямом значении слова "писать", рукой) диплом в институте. Когда прощался с классами, были интересные моменты. Сильно интересовались, почему я ухожу, говорили, что мы, дескать, хорошо же себя ведём, стараемся.
Объяснил, что, строго говоря, не имел права работать с ними, потому что диплома учителя у меня тогда не было. Имелось, правда, "незаконченное высшее" (после третьего курса человек его "приобретал"), которое давало возможность работать по специальности, но это было в сельских школах с их тотальным дефицитом кадров. В городских же работали люди с дипломами.
- Вот это да! - простодушно сказал мальчик Юра, брат которого сидел в тюрьме. Кстати, и сам Юра потом "залетел" лет на 15 за убийство... - А мы и не знали...
- Ну, не знали, так не знали... вас же не так плохо я учил?
- Да что вы!
Так и расстались. Здоровались, встречаясь на улицах. У меня учились дети коллег мамы, заводчан, и ей было очень приятно, когда те передавали слова детей о наших уроках.
... Когда я защищал диплом, меня нашла завуч из школы. Просила принять экзамены в выпускных классах, поскольку моя преемница, молодая и красивая женщина, готовилась стать мамой именно в те дни, когда были назначены экзамены.
Опять же, диплома у меня ещё не было, но в состав комиссии меня ввели приказом по школе. Экзамены прошли, все были довольны, и выпускники принесли мне пригласительный билет на выпускной, куда в назначенные день и время я и отправился. Перешёл дорогу - и оказался во внутреннем дворе школы.
Вместе с другими учителями стоял на сцене, представители профкома завода, шествовавшего над школой, вручали учителям медали, изготовленные в литейном цехе. Потом директор и завуч вручали выпускникам "аттестаты зрелости", наверное, многие помнят это словосочетание. К каждому аттестату выдавали большую "махровую" гвоздику тёмно-бордового цвета.
Уже к выходу пробирался, когда меня настигли завуч, кто-то из родителей и тот огромный парень Олег. Завуч сказала, что выпускники попросили, чтобы я сказал им несколько слов. Олег, энергично кивая своей шевелюрой, присоединился к её словам.
Поднялся на сцену. Вспомнил песню "Куда уходит детство". Сказал, что сейчас им, конечно, очень хочется быть взрослыми. Сам таким был. Но уже понимаю, что иногда нужно и ребёнком побыть, вернуться в детство. Порекомендовал простой и надёжный путь - иногда возвращаться в школу и навещать своих учителей.
Когда говорил, заметил движение среди выпускников. Что, как - понять не смог.
Понял, когда спускался с импровизированной сцены. Ко мне подошли несколько ребят и девчонок. Вручили букет гвоздик. Каждый из них отдал свою гвоздику для этого букета...
Это был мой первый букет из гвоздик на выпускном.
Был в моей жизни и ещё один такой букет - только это уже "совсем другая история".
P.S. Примерно половина мальчишек из тех классов прошла через "академию", кое-кто так и остался в том жестоком мире и прожил совсем недолго.