ГЛАВА 41.
Насильники с трудом поднялись, и, сыпля проклятиями, поковыляли к люку. А «лысый» матрос, смягчив свирепое выражение лица, что далось ему нелегко, неожиданно мягко попросил:
– Преподобная мать, посмотри моего друга. Мы заплатим.
– За лечение я денег не беру, ты же знаешь! – сказала Глафира, и, подойдя, потрогала шрамы на голове «лысого», – болят? Мед не втираешь, как я тебе велела?
«Лысый» засмущался, провел ладонью по голове, и сказал вполне нормальным голосом, наличие которого, еще несколько секунд тому назад, невозможно было у него представить:
– Ничего, шрамы украшают мужчину. Я не жалуюсь, ты молодец, спасла меня. Но что мы, все, о мне-то? Как насчет друга? Осмотришь его?
– Ну, хорошо. А где он? – спросила Глафира с недоумением.
Тогда матросы занесли в клетку и положили на соломенную подстилку человека, которого, как оказалось, они принесли с собой в вертикальном положении.
– А что с ним? – Спросила Глафира.
– Не знаем. Что-то с ногами, – произнес другой мужчина, тот, что помогал «лысому» обуздать насильников.
– Хорошо, отойдите, я посмотрю! – сказала Глафира.
Группа матросов отошла, оставив больного. Тот был без сознания. Глафира сняла грязные тряпки с его ступней, и увидела, что ему ампутировали несколько пальцев. Но так небрежно, что культя нагноилась, и следует ожидать развития гангрены.
– У вас что, на корабле врача нет? – с возмущением спросила Глафира.
– Так он, и есть наш врач! – ответил «лысый».
– Тогда кто операцию производил? – удивилась Глафира.
– Я. Он на ежа наступил, началось заражение. Он сказал, что надо делать, и выпил водки, чтобы ничего не чувствовать. Что из этого получилось, сама видишь! – растерянно произнес лысый, неудачливый хирург.
– Раны твоего друга надо вычистить, иначе придется ему ноги отрубить! – со вздохом сказала Глафира.
– Да. – Кивнул головой «лысый».
– Но вторично твой друг анестезию водкой не выдержит! – Предупредила Глафира.
– Да, я вижу. Но я могу его оглушить! – сказал «Лысый», и сложил пальцы в огромный кулак. – Только гной вырезать не могу. Поэтому мы и пришли к тебе. Поможешь, преподобная мать?– с жалостливой интонацией спросил собеседник Глафиры. Похоже, друг был очень дорог ему.
– Если ты по его макушке сейчас не то, что ударишь, а просто щелкнешь своим кулачищем, он до утра не доживет. – Сказала Глафира.
Диакониса задумалась, а затем обратилась к наблюдавшей за разговором Нике:
– Ты можешь голову больного положить к себе на колени, и нараспев читать псалмы? У меня никогда такого не было, но я знаю, что таким способом, по милости божией, некоторые св. угодники избавляли человека от любого вида боли.
– Я попробую, наставница! – ответила Ника.
Девушка уселась на пол, и сделала то, о чем ее попросила Глафира. Через минуту больной перестал стонать, и его лицо обрело вид спящего человека. Глафира попросила, чтобы все присутствующие соблюдали тишину, открыла кожаный сверток с инструментами, и принялась за хирургическую операцию.