Прошло несколько дней, как Ковальчук вернулся из столицы домой, а закодированные записи Ракова никак не поддавались расшифровке. Казалось, что испробованы почти все общедоступные для простого человека способы раскодирования (и транспозиция, и шифр Цезаря, и моно-алфавитная замена, и многое другое), но ничего не давало положительного результата.
- Может я преувеличиваю способности Ракова, -ловил себя на мысли Михаил Викторович, -и всё гораздо проще, ведь при нахождении в плену, даже весьма условном, имея ввиду факт предательства и сотрудничества с «душманами», Руслан всё равно достаточным временем для сложной кодировки своих записей не располагал. Значит надо исходить из того, что Раков использовал для зашифровки что-то несложное или те редкие языки, которые он, вероятно, в совершенстве знал, но утаил их знание от Ахмеда и тех, кто был с ним рядом…
Забавно, но решение к Михаилу пришло под утро, когда супруга дала ему редкую возможность немного «понежиться» в кровати, пока сама готовила на кухне завтрак для их большой и дружной семьи. Сейчас сложно объяснить, что конкретно произошло, но какая-то неведомая сила сквозь полудрёму почти «нашёптывала» подсознанию нашего героя странную очерёдность весьма знакомых слов: «шпрот-брод-рот…»
Михаил помнит, что присел на край кровати, поправил всклокоченные волосы, машинально взял вчерашнюю газету, лежавшую на прикроватной тумбочке, и непроизвольно записал на её полях последнее слово, которое «прозвучало» в его сновидениях. Немного подумав, Ковальчук повторил его в английской транскрипции, в результате чего вышло такое знакомое всем криптографам «Rot».
- Господи, -почти вскрикнул Ковальчук, чем изрядно напугал Наташу, бросившую все дела на кухне и сломя голову прибежавшую в спальню. Михаилу стоило большого труда, чтобы успокоить супругу. Быстро объяснив ей случившееся, что вызвало у обоих неподдельный смех, Михаил снова переключился на свои необычные умозаключения.
- Так, -повторил с задором Ковальчук, -если я не ошибаюсь, то «Rot»- название весьма простого, но эффективного шифра, которым пользуются даже дети. В нём каждая буква алфавита последовательно заменяется на следующую за ней. Вопрос только в том, какой алфавит или алфавиты взяты за основу. Если исходить из того, что все свои записи Раков начинал с Афганистана, то он мог применить пушту, дари, пашаи, не говоря уже об узбекском или туркменском языках, которые знал в совершенстве. Выходит, что необходимо определить какой именно из них он использовал, для чего придётся поочередно перепробовать все названные…
Часа через два Михаил был в своём служебном кабинете. Ещё часа через три, когда он методом исключения пришёл к выводу, что Раков поочерёдно задействовал для зашифровки своих дневниковых записей дари и пашаи, Ковальчук наконец-то смог расшифровать первые страницы загадочного блокнота.
Раскодированный текст был лаконичен, весьма драматичен и, в определенной степени, дополнял ту информацию, которую ранее вытянули из дневника «спецы» Игоря Николаевича:
- Сегодня меня допустили в медицинский блок, чтобы сделать мокрую уборку. Кругом кровь, а в специальных стеклянных сосудах изъятые человеческие органы: сердца, почки, лёгкие, полушария головного мозга и даже половые органы. Было страшно, очень страшно, отчего сильно рвало. Нет, лучше скажу по-другому: все мои внутренности выворачивало наизнанку. Странно, но мне даже без объяснений стало понятно, что этим кошмаром заправляет «А» (возможно так Раков обозначил в своих записях Ахмеда, подумал Михаил, всё больше и больше углубляясь в чтение таинственных страниц). Он не человек, он-исчадие ада. Человек так поступать не может…
Следующая запись, сделанная несколькими днями позже, рассказывала о том, что Раков снова был в медицинском блоке, куда его привёл уже сам Ахмед.
- «Посмотри на это чудо природы, -сказал, по заверению писавшего, «Реванши». -Перед тобой человеческий мозг. В его усовершенствовании моё будущее и неограниченная власть». При этих словах он очень больно ткнул меня указательным пальцем в висок и добавил, что моё «серое вещество» годится только на корм паршивым свиньям или собакам. Потом Ахмед громко рассмеялся и пинком сапога выгнал меня из санитарной палатки…
Время шло, на улице темнело, а Михаил всё не мог оторваться от расшифровки дневниковых записей бывшего заместителя Игоря Николаевича, который, будучи в плену у «душманов», предал свою Родину, став в итоге пособником и тайным информатором Ахмеда Рехван-Заде. Уже гораздо позже «Реванши» через свои влиятельные связи поможет своему новому «протеже» сменить фамилию, обрести новую историю, почти «триумфально» вернуться домой, чтобы потом упорно продвигать Руслана по карьерной лестнице с одной единственной целью: в нужный для Ахмеда момент использовать возможности новой и довольно высокой должности Ракова в своих преступных интересах…
Подумав об этом, Ковальчук довольно цинично выругался, но с завидным упорством продолжил своё непростое занятие, чтобы вытащить из старого, потрёпанного временем блокнота все его секреты, которые много лет тому назад опрометчиво доверил бумаге сначала до смерти перепуганный, а затем подлый, высокомерный и весьма чванливый человек, каким в действительности и оказался Руслан Раков. А расшифрованные страницы с каждой минутой всё больше и больше проявляли на свет те страшные тайны, которые могли навечно сгинуть в одном из «душманских» лагерей, спрятанном усилиями Ахмеда и его «хозяев» далеко в горах Афганистана. Но сегодня, спустя многие годы, благодаря уже усилиям «спецов» Игоря Николаевича и самого Ковальчука, именно эти страницы старого дневника впервые свидетельствовали о том, что Ахмед Рехван-Заде именно там, в относительно тихом горном ущелье, впервые начал проводить опыты на человеческих органах, уделяя особое внимание тем, которые обеспечивали жизнедеятельность мозговой и эндокринной систем человека.
Из расшифрованных записей стало известно, что периодически Ахмеда навещали гражданские и военные лица, говорящие на английском или немецком языке, которыми «Реванши», как оказалось, хорошо владел. Они же передавали Ахмеду деньги, очень большие деньги, а спустя несколько дней увозили с собой в специальных контейнерах ранее изъятые человеческие органы или результаты опытов, которые проводил Рехван-Заде. Иногда через «приезжих» в горном лагере появлялось новое медицинское оборудование, которое Ахмед задействовал в своих исследованиях по созданию какого-то таинственного лекарства. Уже гораздо позже, вернувшись из плена, Руслан, упоминая об этом препарате, запишет в своем дневнике, что он «тяжело болен и его жизнь целиком зависит от «А». Раков так и укажет на одной из расшифрованных Ковальчуком страниц:
- Я его ненавижу, но, если не буду ему помогать, умру. Моё спасение в ампулах Ахмеда, в которых «вытяжка» из человеческого гипофиза. Страшно, что приходится пользоваться трудами безжалостных опытов, но другого выхода у меня нет. Я очень хочу жить…
- Тварь, какая же ты гнусная тварь, Руслан, -не выдержал Ковальчук, дочитав до указанного места, и снова цинично выругался в адрес Ракова, кратко добавив, -Господи, как это подло купить у «нелюдя» право на своё мерзкое существование ценой жизни себе подобных. Тварь, сука!
Михаил снова выругался, очень сильно ударил кулаком о край стола, после чего резко встал, нервно заходил по кабинету, разминая ушибленное место и качая от негодования своей недавно поседевшей головой. Потом он подошёл к бару, налил добротную порцию коньяка и вернулся за рабочий стол.
- Так, -продолжил рассуждать Ковальчук, -получается, что Ахмед ещё с «Афгана» занимался преступными опытами, о чём мы с ребятами, к сожалению, раньше не знали. Для этого он использовал человеческие органы, часть из которых продавал для последующей трансплантации, а большую часть оставлял себе для исследований. Главное место в этих безумных «изысканиях» занимал гипофиз, из которого «Реванши» делал какое-то таинственное лекарство. Возможно, что его же Ахмед периодически передавал Ракову и, возможно, такое же лекарство необходимо сейчас моему Васильку. Вместе с тем, осознавая вполне вероятную неизбежность такого развития событий, Михаил гнал от себя эту «крамольную» мысль, потому что даже предположение такой возможности выворачивало всю его сущность наизнанку. Чтобы избавиться от этих страшных ощущений, наш герой усилием воли перевёл ход своих мыслей на иной аспект рассматриваемого им вопроса, а вслух негромко произнёс:
- Опыты-только одна сторона исследований «Реванши». Скорее всего, есть и другая, которая заключается в том, что Ахмед, будучи не только беспощадным боевиком, но и учёным, с большой долей вероятности, лично сам причастен к созданию той «заразы», которую пытался двенадцать лет тому назад провести через границу к нашим соседям. Вопрос: где и как он её создал? Получается, что где-то у нас. В «паках» с заграничной рыбой, как мы установили с ребятами ещё тогда, в ходе реализации оперативных материалов, этой «заразы» точно не было. Она появилась на овощной базе в N-ске, в окрестностях которого или в самом городе и была, возможно, создана. Вполне вероятно, что её производство очень токсично и те всплески онкологических заболеваний, о которых мне известно, скорее всего, следствие деятельности этой лаборатории.
Ковальчук снова встал, закурил, прошёлся с дымящей сигаретой по кабинету, непроизвольно создавая необычный антураж для своих мыслей. Взглянув на лёгкий «туман» над рабочим столом, Михаил непроизвольно усмехнулся, присел в рабочее кресло и снова углубился в свои раздумья, с наслаждением докуривая сигарету и смакуя тягучий, крепкий коньяк, который ещё оставался в его бокале.
- Парадоксально, -рассуждал наш герой, -однако всё опять сходится на N-ске, куда и придётся, наверное, ехать, чтобы на месте во всём разобраться. И не одному, а с ребятами. Понадобится, естественно, техника для видеонаблюдения, «прослушка», автотранспорт. К счастью, всего этого в компании было в достатке, но…
Михаил тяжело вздохнул и снова задумался, потому что абсолютно не представлял себе, с чего там в Луганске необходимо будет начинать, кого прослушивать, а самое главное, как всё то, что им потребуется для работы, переместить через милицейские и военные блокпосты на границе с Луганской областью, где располагался N-ск. За деньги, конечно, всё возможно, но какие, какова цена вопроса? Ковальчук прекрасно понимал, что сейчас на блокпостах несут службу весьма жадные «личности». Вопрос был в том, насколько «жадные». Да и сам N-ск обещал встретить своих «старых знакомых» весьма недружелюбно: контактов там у Михаила почти не осталось, ситуация в республике на грани возобновления боевых действий, а бывшие «коллеги» вместо помощи скорее к «стенке» постараются поставить, не особо разбираясь в целях приезда целой группы бывших сотрудников Службы «Н».
В качестве возможного «союзника» оставался только один «вариант»-генерал Вершинин, который, как недавно заверил Игорь Николаевич, помнит «Мангуста» и его команду.
- Юрий Иванович, -продолжил свои рассуждения Михаил, -мужик, конечно, грамотный, волевой, неординарный, но как его заинтересовать, чтобы он реально помог, потому что с таким «авторитетом» и местные «силовики» в Луганске будут на «правильной» стороне, и подопечных своих в N-ске на праведный путь наставят…
Сделав в рабочем блокноте необходимые пометки, наш герой иронично усмехнулся авантюрности своих умозаключений, допил коньяк, после чего собрал со стола все документы, с которыми работал, включая старый дневник, уложил их в сейф, оборудованный сложной сигнализацией, и вызвал служебную машину. Затылок Михаила немного давило, в теле чувствовалась усталость от тех эмоций, которые пришлось пережить за последние часы кропотливой работы, а потому хотелось в тепло и уют, которые он сегодня, безусловно, заслужил…
Оставив Михаила Викторовича на какое-то время за рамками нашего повествования, мы с вами, дорогой читатель, вернёмся в «белокаменную» и зададимся неоднозначным и весьма сложным вопросом: отчего всё же происходит раздвоение личности.
У медиков, особенно у психиатров, на него будет один ответ, у психологов-другой, у уфологов-третий. Но все их ответы, как правило, будут базироваться на собственном опыте, догадках, теоретических знаниях или версиях. У Али, точнее его энергетической «сущности», на этот вопрос было своё вполне логичное и адекватное объяснение. С его, разумеется, точки зрения. И если бы у него об этом спросили, то он, ни минуты не сомневаясь, чётко и искренне ответил бы, что от комфортности «проживания» в одной белково-водородной «оболочке» двух индивидуумов, а точнее двух энергетических «сущностей». Главное при таком «проживании»-умение этих родственных «душ» коммуницировать между собой, во всяком случае до тех пор, пока главенствующая (она же пришлая) «сущность» не подчинит себе «аборигена». Если подчинит, то всё будет в порядке, для «пришлой», разумеется, потому что она получит исключительную возможность беспрепятственно управлять своим новым «телом». А если по каким-либо причинам не сможет этого сделать, то будет и неадекватное поведение самой «оболочки», и борьба мотивов, и многое иное, что ранее «аборигену» было не свойственно.
Али всегда мастерски усмирял «аборигенов», в которых вынужден был время от времени «перемещаться», но в этот раз, оказавшись несколько месяцев назад в «оболочке» Голубовича, он столкнулся с таким комплексом всевозможных «но», включавших в себя и чувство справедливости, и излишнюю совестливость, и чувство долга, что уже подумывал о немедленной смене неблагодарного «клиента», которому помог временно избавиться от тяжёлого заболевания. Единственное, что остановило Али в осуществлении принятого решения, была ситуация с его любимым отцом, с Абу, которого в «оболочке» Лужного непредвиденно задержала полиция, а потом передала «федералам» из Службы анализа стратегической информации.
Прапорщик Голубович был одним из них, хотя и входил только в подразделение охраны, однако именно в то, которое обеспечивало безопасность Лужного-Абу, разыгравшего чудесный «спектакль» с классической музыкой и «музыкальными шкатулками». И вот здесь возможности Голубовича пригодились как нельзя лучше, ведь именно через него Али установил в подразделении Вершинина их новое с отцом изобретение, позволяющее записать и прослушать любую информацию, которая озвучивалась в помещениях, используемых Управлением особо важных разработок в рамках известного нам «проекта».
По настоянию энергетической «сущности» Али «оболочка» Голубовича, превозмогая свои «но», а точнее «не могу», была вынуждена установить в дежурной комнате, располагавшейся недалеко от кабинета генерала Вершинина, два квантовых излучателя. Именно они сыграли важнейшую «роль» своеобразных «маршрутизаторов», усилив сигнал, передаваемый энергетической «сущностью» Али, и позволив эффективно спроецировать те «мультяшки», которые поразили воображение Юрия Ивановича. Насколько мы помним, эффект от их проецирования был настолько силён, что наш боевой генерал далеко не сразу поверил в то, что его просто обманули.
С очередным «но» со стороны своего «аборигена» энергетическая «сущность» Али столкнулась тогда, когда «оболочка» Голубовича должна была изъять из Лужного сознательную «душу» многострадального Абу, но не смогла этого сделать, потому что ситуация сложилась не так, как планировалось.
В чём были причины этого «не так», Али понял гораздо позже того, когда вспомнил как заранее установленный прерыватель в точно назначенное время обесточил весь этаж, где располагалось подразделение Вершинина, как сработало потайное устройство в термопенале, который держала «оболочка» Лужного, и как энергетическая «сущность» Абу, без объяснения причин, не захотела помочь своему сыну и отказалась от процедуры «перемещения». Али отчётливо это осознал, потому что проник в сознание Абу, считал некоторые его мысли и не стал противиться воле отца. Именно поэтому он дал команду «оболочке» Голубовича отключить термопенал и срочно покинуть не только этаж, где размещалось Управление особо важных разработок, но и здание, которое было за ним закреплено.…
Несколько дней после инцидента Голубович-Али скрывался в Подмосковье на одной из заброшенных дач, где Али вновь пришлось «успокаивать» не только своего «аборигена», но и приводить в чувство свою энергетическую «сущность». Очередное «но» Голубовича для Али было вполне понятным, потому что его сомнения переросли в чувство стыда перед своими сослуживцами, которых прапорщик вынужден был сначала обмануть, а потом фактически предать. Очень больно переживал «абориген» и те обстоятельства, что не сможет больше увидеть сына и жену, хотя с последней уже больше года находился в состоянии ожидаемого развода. Внутренне Али даже сопереживал энергетической «сущности» своего второго «я», но времени на ненужные мирские эмоции у него не было. Именно по этой причине, предварительно скупившись в близлежащем магазине, Али был вынужден несколько дней подряд подавлять свою вторую «половину» давно испытанным способом-водкой. Сам Али, а точнее его энергетическая «сущность», в этот период занимался тем, что пытался понять причины, воспрепятствовавшие безопасному «перемещению» Абу, который, наверняка, трагически погиб. «Прокрутка» тех немногих «файлов», которые Али смог вытащить из сознания своего отца, говорила о том, что он таким способом хотел остановить сына от опрометчивых поисков Ахмеда Рехван-Заде. Возможно, так и было бы, если бы энергетическая «сущность» Али не узнала спрятанную от неё тайну, а узнав, только укрепилась в своих планах и намерениях, увязав и очередное трагическое происшествие с виной своего давнишнего «кровника».
Когда энергетическая «сущность» Али привела себя в порядок, а у «аборигена» закончились терзания его совести, которую «утопили» в спиртном, наш «герой» снова явил собой «образец» успешного коммуникационного существования двух противоположных энергетических «сущностей», вполне уверенно заявив, что настало время действовать.
Без особого труда вернувшись в Москву, Голубович-Али нашёл свою тайную лабораторию, располагавшуюся в пристроенной мансарде старого особняка на одной из тихих улиц исторического центра столицы. Оказавшись в безопасном месте, он незначительно изменил внешность, изготовил новые документы, удостоверяющую личность, запасся необходимым лекарством для поддержания в тонусе белково-водородной «оболочки», деньгами, валютой, немного отдохнул и, полностью обесточив помещение, чтобы исключить неожиданности со старой проводкой, вечером того дня двинулся на вокзал, чтобы выехать в Харьковском направлении. Причины для этого были вполне понятные. Именно там, в Харькове и его окрестностях, «чудо-прибор» Лужного-Абу зафиксировал нахождение Ахмеда или того, кем он теперь стал. Именно в этом городе собирались начать свои поиски генерал Вершинин и его люди, что подтверждала известная нам «прослушка», обнаруженная подполковником Храмко. Именно «Реванши» был тем «кровником», которого энергетическая «сущность» Али когда-то очень давно поклялась найти и наказать за предательство священных законов Востока и тех, кто в трудную минуту помог своему единоверцу.
Не скроем, что Али-Голубович отчётливо понимал, что данная поездка может быть крайне опасна и гораздо проще остаться в столице, продолжить опыты, которые он проводил вместе с отцом, но чувство кровной мести, дополнительно подогретое смертью Лужного-Абу, неумолимо толкала его туда, где он сможет найти своё «утешение»…
Границу с Украиной Голубович-Али прошёл спокойно, хотя при проверке документов пограничники и проявили непонятную нервозность. Энергетическая сущность «аборигена» тоже вела себя в пределах разумного, но, когда их «симбиоз» наконец-то оказался в Харькове, у Голубовича снова начались терзания совести. И снова в ход пошёл испытанный способ: водка, тушёнка и запертая на все ключи съёмная квартира, которую Голубович-Али нашёл по объявлению на столбе. Получив деньги за три месяца вперёд, хозяин типовой «хрущёвки» с радостью отдал все ключи и поклялся, что до истечения срока арендной платы беспокоить своего постояльца не будет. На том и порешили. Однако, если бы он всё-таки решился заглянуть в свою квартиру, расположенную в стареньком доме недалеко от центра бывшей украинской столицы, то увидел бы весьма странную картину: за кухонным столом сидит взрослый мужик, одна рука которого прикована к батарее, а вокруг куча пустых бутылок, одна-единственная недоеденная банка говяжьей тушёнки и засохший калач. А вот разговоры вслух этот постоялец ведёт такие, что ни на каждом научном диспуте теперь услышишь. И всё про какие-то опыты да исследования, а ещё про неуловимого Ахмеда, которого надо отловить, изобличить и «башку» ему открутить. В общем, полный «абзац». А если так, то впору уже и «03» или сразу «дурку» вызывать. Для верности, так сказать.
Можно, конечно, спросить о том, зачем столько водки и откуда она взялась, если человек прикован. Так мы уже об этом говорили, потому что способ с водкой давно испытан для «колонизации». И не только на бедном прапорщике, но и на «аборигенах» новой «Вест-Индии», а наручники в этом щепетильном деле для надёжности, чтобы «абориген» ненароком не убёг и глупостей ненужных не наделал. А успокоится, тогда и жизнь в очередной раз наладится. Способ, конечно, варварский, но эффективный. Это не только конкистадоры при завоевании Америки, но и наш Али, точнее его энергетическая «сущность», не раз проверили…
Когда спустя несколько дней после жёсткой «экзекуции» воля «аборигена», в нашем случае Голубовича, была окончательно подавлена, а энергетическая «сущность» Али получила исключительное право на использование его белково-водородной «оболочки», Али силой мысли отстегнул наручник и привёл в порядок свой изрядно потрёпанный внешний вид. После этого, путём нехитрых манипуляций с гримом и того имущества, которые наш «симбиоз» прихватил с собой из лаборатории в Москве, Голубович-Али снова изменил свою внешность, добавив усы, небольшую «козлиную» бородку и контактные линзы. Закончив это превращение, весьма импозантный мужчина средних лет одобрительно посмотрел на себя в зеркало, набросил легкую куртку и наконец-то вышел в «свет». Узнать в нём московского «беглеца» было почти невозможно, да и кто будет сейчас пытаться найти его в другой стране и в другом городе. Более того, все в «хозяйстве» Вершинина наверняка думают, что он подался в N-ск Луганской области, что было в их понимании вполне разумным, но этот провинциальный городишка находился совсем в другой стороне…
Довольный своими размышлениями Али, он же Голубович, вышел из подъезда старенькой «хрущёвки» и направился в сторону автовокзала. Ему предстоял недолгий, но весьма малоинтересный путь до первой точки своих поисков, а точнее, до одного из пригородов Харькова, который, как мы все догадались, и был тем самым N-ском. Добравшись туда, Али собирался осмотреть окрестности, с помощью термопенала проверить возможное присутствие Ахмеда и определиться с алгоритмом своих дальнейших действий, потому что времени на поиски оставалось совсем немного. И не только потому, что здесь, в Харькове, рано или поздно появятся люди Вершинина. Причина была и в том, что белково-водородная «оболочка» Голубовича в течение ближайших трёх месяцев из-за прогрессирующей болезни гипофиза должна была закончить своё существование. После гибели отца продлевать дальнейшее функционирование «организма», ставшего одним из виновников этой трагедии, энергетической «сущности» Али абсолютно не хотелось. Раздражала «пришельца» и «мигрирующая» непокорность «аборигена», реальное сужение его возможностей в связи с бегством из России, да и сама прогрессирующая болезнь, желания лечить которую у Али становилось всё меньше и меньше.
Короче говоря, энергетической «сущности» Али, как, в принципе, и Голубовича, надо было спешить. Причины у них для этого были абсолютно разные, но именно это сейчас и объединяло наших героев. С этими мыслями Голубович-Али сел в ближайший рейсовый автобус и по разбитой весенней распутицей дороге направился в N-ск…