«Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил... его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, чем он предполагал».
(М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»)
Мой каламбур тоже сослужил мне плохую службу. Правда, в нем была только горькая самоирония и... обида: какой-то хрен с чистой анкетой достоин, а я – нет.
Я искренне верил в коммунистические идеалы, моим кумиром был Павка Корчагин. Но я терпеть не мог формализма, или, словами моего друга Володи Белозерова, «птичьего языка» искусственных лозунгов. Убеждённый, что идеалы похабят отдельные товарищи (которые нам вовсе не товарищи), искренне, самозабвенно боролся с недостатками, с несправедливостью. Вот и прилетало со всех сторон: успевал добросовестно намотать к очередному часу подачи заявления в партию букеты взысканий. До того намотал, что меня (!) исключили из комсомола.
Даже после этого у меня появлялся шанс стать частью «Ума, Чести и Совести нашей эпохи». Но мне не захотелось занимать очередь за товарищами (была ограниченная «разнарядка» на прием интеллигенции в партию) как за колбасой – так и сказал. Как будто этого было мало, я дошутил неудачно: «Разве что если меня сразу выберете Генсеком ЦК КПСС».
Наверное, если бы Союз еще продержался, я бы тоже... прошутил. Но не так долго, как булгаковский рыцарь...