В разношёрстный коллектив медсестёр клиники влилась молодая
медичка, "тонкая, как спичка". Но она была тонкая не только
по своей внешней фактуре, но внутренней.
Утончённость в обращении с пациентами, сотрудницами
и сотрудниками всех уровней была в ней не подчёркнутая,
не выпячиваемая, но естественная и поэтому очень милая.
И личико её было ангельски светлым, спокойным, как
на картинах живописцев особо одарённых талантом.
И вообще, она вся была изящная, как миниатюра-статуэтка.
Бывали минуты, когда медсестрички собирались в сестринской
не только для деловых разговоров, но и для передышки.
Звали нашу героиню Люба. Да, такое красивое, в наше время
крайне редкое имя, но ей оно так шло! И все с удовольствием
произносили его нежно-ласково на все лады: Любаша, Любончик,
Любушка. Даже - Любава. Но... не взрослая она была для таких
имён, видно было, ищут что-то уменьшительное... Любася, например.
Люба всегда сидела молча, внимательно слушала, если
обращались к ней, говорила ровно, не краснея, не смущаясь,
всегда интересно. Краснела она только из-за одного врача.
Иногда они перед окончанием смены собирались в сестринской.
В дверь заглядывал этот врач, оригинально прощался:
- Люблю. Целую. Приеду - вдую.
Кто смеялся, кто игнорировал демонстративно. Вот тут щёки
Любы розовели. Она отворачивалась, но искренне улыбалась.
Как-то, в обеденный перерыв, зашёл разговор о ревности,
зависти, как они проявляются. Пара историй были рассказаны
и тут старшая сестра обратилась к Любаше:
- Любочка, ты у нас такая... особенная, уверена, у тебя
и история или пример есть особенные. Расскажи!
Любочка бросила взгляд на телефон - время ещё осталось.
И, успокоенная, начала свой рассказ.
Мой брат старше меня на 14 лет. Я очень его люблю
и всегда, с раннего детства, со вниманием слушала его,
о чём бы он ни говорил.
Однажды к нему пришёл его друг и они говорили, вспоминали,
смеялись.
Мне было лет шесть-семь тогда. Я что-то понимала из разговора,
что-то нет, но ничто не могло отвлечь меня от этих двоих в этот
момент самых интересных для меня людей на свете!
И вот заговорили они о мальчишеских играх на воде. Этот друг,
кажется, Иваном его звали, рассказал, что некоторые на воде
нагло, не честно вели себя, подныривали и резко дёргали
вниз за ноги. Это было даже опасно: некоторые сильно пугались,
некоторые, не успев вдохнуть, еле-еле выныривали и потом
долго приходили в себя.
- Я помню Гришку, - сказал мой брат, - здоровый такой, мощный,
старше всех был года на три. Когда он приходил, многие не шли в воду,
просто боялись. Отговаривались: голова болит, нога, живот...
Однажды я отцу рассказал про Гришку, из-за которого один
мальчишка чуть не утонул.
Он мне сказал, что на речку ходить, конечно, надо, и плавать
надо, но нельзя выпускать из вида Гришку и других - вода чистая
в наших местах, всё видно, надо поглядывать.
Заметишь, кто-то нырнул под тебя, жди спокойно. Подплыл -
мгновенно группируйся - подожми ноги под себя и резко
выпрямляй их, старайся на плечи ему попасть и распрямись,
чтобы толчок получился сильный!
Он глубоко под воду уйдёт, а ты в это время плыви к берегу.
Хотя... ему не до тебя уже будет.
Все слушали Любашу, но не понимали, какое отношение это имеет
к зависти, ревности. Может, к обиде?
А Люба говорит:
- Вот теперь и о зависти, и о ревности, и... обиде за...
Мы с моей двоюродной сестрой взрослые. Обе замужем.
Я почему-то худенькая такая, наверное, в папу, а она...
как тот Гришка: огромная, толстая, хотя и подвижная.
И муж у неё здоровый, какой-то там борьбой занимается.
Однажды заехали они за нами, на речку зовут. Мой муж сказал,
что он едет к своим родителям, а я могу поехать, поплавать.
Приехали мы. Муж сестры - Сергей, взял лодку и повёз нас вверх
по течению. Река - красавица! По левому берегу множество купален,
по правому многовековой лес. Плывём не останавливаясь.
Проплыл красивейшие места, а чем дальше, тем места для купания
реже и народу меньше. И приехали мы к такому местечку - красота
первозданная, на берегу песочек, вода чистейшая и ни единого
человечка!
Стали раздеваться, не знаю, возможно, посмотрел на меня Сергей,
сестра и говорит, что и она ещё недавно такая была.
И я не из вредности, а как на самом деле было, говорю:
- В пятом классе ты такая была...
Она ничего мне не сказала, но посмотрела на меня очень недобро.
Значения я не придала: мы и раньше могли подшучивать друг над другом.
Но на воде она стала гоняться за мной, пыталась достать меня то за
руку, то за плечо. Я плаваю хорошо, уворачиваюсь, но меня это стало
напрягать, а тем более, что в лице сестры мелькало почти хищное
выражение.
Сергей стоял на берегу, смотрел на нас, и я никак не могла понять,
как он относится к происходящему.
И тут сестра нырнула. А пловчиха, надо сказать, она классная!
Я стала смотреть, и увидела, что она под водой очень быстро
приближается ко мне. У меня мгновенно всплыл в памяти тот рассказ
моего брата.
Я не стала уплывать - могло силёнок против сестры не хватить.
Я осталась на месте, ждала. Когда она должна была коснуться моих
ступней, я собралась в комочек, она потянулась выше, а я мгновенно
коснулась ногами её плеч и с силой распрямилась, как пружинка.
Вот тут я саженками поплыла к берегу. Наконец, оглянувшись,
я увидела, что сестра вынырнула. Она шумно фыркала, отплёвывалась,
руками беспорядочно пыталась что-то убрать с лица.
Сергей всё это видел и, взревев, как бык, ринулся в воду
по направлению ко мне. Я уже коснулась дна, но делала вид, что подо мной
глубоко. Сергей приближался ко мне, как торпеда! Выждав, когда он
оказался в шаге от меня, я встала на ноги и отпрыгнула в сторону.
Сергей прошпиндювал мимо.
Выйдя на берег, я завернулась в полотенце, потом оделась
и села на чистый песок, подстелив это полотенце.
У меня выскакивало сердце, сбилось дыхание, я была
на грани нервного потрясения...
Моя "родня", недолго поплескавшись в воде, вышла на берег.
Мне было страшно возвращаться с ними в одной лодке, в безлюдном месте,
но они разговаривали спокойно, как ни в чём не бывало.
Я уже думала, что нафантазировала себе, невесть что.
Но больше я с ними на речку не езжу, даже и с моим мужем...
Я не знаю, взревновала ли моя сестра, просто обиделась,
для себя я решила: правильно говорят, что не сказанное
слово - золото!