ГЛАВА 40.
– Что ж, это было бы хорошо! – сказала Глафира. Она зашла в пустую железную клетку, расположенную напротив быка, и, осматриваясь, сказала: – Пожалуй, я нашла, где мы будем сегодня спать. Можно закрыть решетку, и не думать о том, что нас побеспокоят!
– Да, пожалуй, и мне тут нравиться! – согласилась Ника. Повторяя движения Глафиры, девушка легла на чистую, приятно пахнущую соломенную подстилку, и от усталости сразу заснула.
Однако ненадолго. Ника проснулась от того, что кто-то грубо схватил ее. Девушка попыталась нащупать рукоять кинжала или шпаги, но оказалось, что дурно пахнущий мужчина заранее побеспокоился о них, и отбросил в сторону. В темноте завязалась борьба, в которой было совершенно непонятно, что происходит. Ника кусалась и наносила короткие удары, но не была уверена, что они попадают в цель.
Ника попросила бы о помощи Глафиру, но на нее тоже кто-то напал, и она так же отчаянно сопротивлялась. Когда Ника и Глафира почувствовали, что еще немного, и их выдохшиеся противники отступятся, в трюме появился свет фонаря, и стал быстро приближаться к месту, где шла драка.
Женщины подумали, что это к насильникам подоспело подкрепление, но они ошиблись: подошли пятеро членов команды с совсем другими намерениями.
Очень крупный мужчина, с лысой головой, покрытой шрамами, взял за горло боцмана (это он напала на Нику) рукой, похожей на клешню гигантского краба. Боцман страшно испугался, и, вращая глазами, принялся что-то бормотать.
А насильника, напавшего на Глафиру, другой мужчина, товарищ «лысого», грубо вытащил из металлической клетки и сжал в плечах так, что тот не мог пошевелиться.
– Капитан сказал, заключена честная сделка! – глядя боцману в глаза, гулким, неприятным басом произнес «лысый» – а моряки держат слово. Что скажешь в свое оправдание? – «лысый» спросил, но пальцы на горле боцмана не разжал, от чего тот в ответ лишь жалобно замычал. – Я так и думал! – сказал «лысый». Он перевел взгляд Глафиру, и с жуткой улыбкой поинтересовался, – Простишь его, преподобная мать? Или мы убьем их для тебя? Не только нам, всей команде будет приятно!
– Бог простит, и я прощаю! – после непродолжительного молчания ответила Глафира, поправляя на себе одежду.
– Тогда пошли отсюда! Мы с вами потом разберемся! – сказал «лысый», и бросил боцмана так, что тот прокатился по скользкому проходу несколько метров. За ним последовал и его «подельник», которому матросы дали хороший пинок.