Игорь Донской
Девочка со спичками.
(Страшная сказка)
Часть 1.
Крошка Катрин свою маму в лицо не помнила. Не в то время, когда она была беззаботным одуванчиком с короткой стрижкой и звалась окружающими Солнышком, и не сейчас тем более. Свою маму она представляла высокой, стройной женщиной с длинными белыми волосами…
«Балерина она, как есть балерина. Погибла она, - каждый раз говорила ей родная бабушка, - погибла в авиакатастрофе, когда в Америку летели. А папа капитаном дальнего плавания был, геройски утонул, спасая во льдах выпавшего за борт матроса ледокола».
Действительность была жестче и банальней. Понесла ее мать от начальника конвоя на этапе, за флакончик дешевых духов и бутылку водки - день своего рождения мамашке надо было встретить в кругу сокамерниц.
А что это было – реально вспыхнувшая любовь или холодный расчет, физиологическое желание или бытовая проституция – пусть уважаемый читатель додумывает сам… Я не имею права судить людей.
Начальник конвоя был высокий, рыжий парень, старший лейтенант откуда-то с Русского Севера. От него и досталась Кате копна густых, рыжих как солнце, волос.
А дальше была специальная зона для мамаш. Родилась Катя маленьким комочком и отчаянно цеплялась за жизнь – настолько слабым, что ей даже не хватило сил громким криком новорожденного заявить о своем рождении. Замяукала, как котенок, рожденный блудливой кошкой где-то под забором. Да так, по существу, и было. «Тяжело ей придется по жизни, - изрек старик фельдшер, принимая роды, - тяжело».
По истечении трех лет лагерная романтика для Кати закончилась.
Мамашку – на обычную зону, ребеночка – в детский дом. Тут ей - раз в жизни – и повезло. Учреждение для сироток находилось в одном из городов Верхнего Поволжья, где жила ее родная бабушка, единственная кровная родня для бедняжки.
А мамкина звезда покатилась дальше. Вниз.
При разборке с «ковырялкой» в бараке отряда и последующем растаскивании дерущихся «пописала» она гражданина начальника – воткнула заточку под ребро надзирательнице.
Так всходило и заходило солнце Катькиной жизни в казенном учреждении для детей – больше похоже на тюрьму для преступников.
А когда было совсем невмоготу терпеть побои и издевательства, убегала она через дырку в заборе к бабушке. Плакала, жаловалась. Голуби жалостливо ворковали через дырку в потолке, сочувствуя малютке.
Каждое следующее утро бабушка брала внучку за руку и отводила ребенка обратно в казенный дом. Не разрешали ей, глубокой старухе и инвалиду, удочерить внучку.
Девочка росла, а бабушка старела. Жизнь есть жизнь.
Однажды ее друг, Серенька, прибежал с радостным криком: «Солнышко! К тебе мама приехала! С зоны откинулась», - это было, увы, к сожалению, нормой в детском доме.
В конце голого, серого и обшарпанного коридора находилась комната для свиданий, причем с единственной в здании решеткой на окне. На Катю равнодушно смотрели холодные серые глаза на опухшем от алкоголя лице.
Ей стало страшно и от этих глаз и от этих длинных, протянутых рук грязной неопрятной женщины, которая была совсем не похожа на ее маму. И хахаль ее, с дурным запахом, был обычным бомжом из подворотни.
Бросилась бегом от таких родственников.
Катя долго плакала, рыдала на Сережином плече, забившись куда-то в узлы грязного белья на полу в прачечной. Так детство и закончилось.
А через месяц убежали с Серенькой к бабушке.
Зашли в подъезд двухэтажного деревянного барака, насквозь прогнившего – машина ритуальных услуг стоит. Из открытых дверей видно непокрашенный, похожий на большой ящик гроб. Двое рабочих выносят на носилках худенькое тело бабушки с накрытой простынею головой и желтой рукой, выбивающейся откуда-то из-под савана…
Подошла соседка, тетя Жанна, отдала ей маленький сверток, завернутый в салфетку: « Там зажигалка. Твой дед с войны привез - американский солдат подарил. Когда-то мы союзники были.
Еле у санитаров забрала, они бабушкины похоронные нашли под матрасом и передрались с ритуальщиками. Одна банда. А так хоть какая-то память по бабушке будет…»
Бабушка упокоилась на старом городском кладбище, под небольшой березой, которая ветвями как бы прикрывала грубо сколоченный деревянный крест. После детдома с Серенькой остались в родном городе. Обещанную квартиру не дали, но пообещали и поставили на очередь.
Приятель Вадик сообщил: «А там тетка есть, старая такая. Сука конченная. Без взятки никому квартиры не дает. А если вам положено, как сиротам – деньги копите».
Устроились на работу в столовую. Там же в подсобке и жили. Подсобными рабочими.
Серенька в овощной цех, Катя – посудомойкой.
Работа с утра и до вечера, грязная и тяжелая. Бачки с отходами, жирная посуда, штрафы за бой тарелок и чашек. На руки в день получки – считанные копейки. Убежали в Москву. Из пожитков – два больших пакета.
Повезло. Москва, как ее не ругают, кормилица для миллионов бедных людей со всей России. Катя устроилась консьержем в элитный жилой комплекс, Сережа – курьером в сетевой магазин.
Жизнь налаживалась - сытые были и крыша над головой есть, хоть и крохотная, каморка в подвале. Мечтали, что накопят копеечку для взятки, получат квартиру, узаконят отношения, поставят бабушке памятник на могилку.
Все рухнуло в один день.
После обеда телефон Сергея стал недоступен. Побежала к нему на работу, увидела раздавленный машиной и в крови велосипед курьера. Все поняла сама. Врачи сделали все возможное, но на рассвете Сережина звезда устремилась в небо, в холодную синь космоса.
Все накопленные сбережения ушли на похороны. Похоронили Сереньку рядом с бабушкой. В серый дождливый день слезы с березки падали, как у человека, на два деревянных креста родных для нее людей, последних на огромной земле...
Вернулась в Москву.
Жить не хотелось. В один из вечеров в каморку протиснулись два огромных верзилы в кожаных куртках.
- Серенька твой хахаль, значит, был?
Катя только и могла от страха кивнуть головой.
- А он нам мерседес помял своим лисапедом. Деньги давай.
- Нет денежки, дяденька. Все на похороны ушли. Я заработаю и отдам.
- Базара нет. Придется отдавать.
И тут же чудовищный удар отбросил ее в угол каморки. Сорвали одежду и долго насиловали бесчувственное девичье тело. Потом бросили голой в огромный черный багажник огромной черной машины. Сверху кинули грязную тряпку.
- Отвезем Аньке в бордель на Варшавке, пусть долг отрабатывает, а то придет в себя, напишет заяву, опять мусорам бабки чехлить…
Хозяйка борделя, донна Анна, по жовтно-блакитному паспорту Севрюгина Ганна Володимировна, по прозвищу Севрюга, когда-то девчонкой-подростком попала в Москву в этот грязный бизнес, наивно думая, что поработает лет пяток, заработает на квартиру и уйдет с этой грязной работы. Выйдет замуж, родит двух деток – мальчика и девочку… Всем врала, что закончила МГУ и работает в литературном журнале....
Но два групповых изнасилования с избиением и двухчасовая работа бригады хирургов поставили жирный крест на ее личной жизни, сделав из наивной украинской дивчины холодную машину для зарабатывания денег, красиво упакованного бесчувственного робота для секса.
А под конец сольной карьеры на точке и вообще, чуть жизни не лишилась.
Купил ее на пару часов, богатенький папик на роскошной машине. Избил до полусмерти, изнасиловал с извращениями, изрезал ножом лицо и бросил, чуть живую, прямо на обочине трассы. В огромные заросли борщевика. Думал, что сдохнет от травм. Зачем добивать?
Спас ее грешную душу одинокий водитель, которому приспичило по нужде.
Да и сейчас какая жизнь?
Деток нет и не будет..... И мужа нормального нет. Поменяла уже шесть штук. Именно - штук. Очередной - сильно пьющий конферасье с захудалой филармонии. Не добытчик, а альфонс. Да и запойный......
Нарекли маленькую Катю благозвучным именем Катрин. Девицы ласково звали ее Солнышком или Воробушком и жалели ее по-своему, как могли.
Клиенты не удостаивали Катрин даже взглядом во время променада перед гостями в большом коридоре.
Целыми сутками Воробышек стирала, гладила постельное белье, мыла полы, выносила мусор. Словом, была золушкой огромного, престижного борделя со злой хозяйкой-мачехой. Только сказка о Золушке здесь будет без счастливого финала, а вместо сказочного принца придет грязный извращенец, серийный убийца, огромный черный паук-кровосос. Первая часть сказки о девочке со спичками подходит к логическому финалу...
Раз, поздно вечером, благопристойный с виду клиент, рассчитавшийся с мамкой за двух девочек, и вместо того, чтобы уединиться с ними в номера и предаться грязному разврату, вышел на середину коридора, достал какую-то красную книжечку и громко объявил: «Внимание, граждане проститутки и порядочные клиенты! Контрольная закупка!». Затем назвал свое звание и должность.
Под сильными ударами молота упала, громыхнувшись, надежная с виду стальная дверь. Несколько полуголых девиц с визгом разбежались по углам борделя, испуганные папики заметались искать одежду.
Вдруг какой-то старичок-паучок…
(Подснежник).
Часть 2.
В этой части не будет спасителя-комарика, вызволившего несчастную жертву от упыря-паука. Да и не сказка — это совсем, суровая сторона жизни одной профессии, куда попадают разными путями, но заканчивают плохо все. Кто-то отнятыми жизнями, кто-то сломанной психикой и неизлечимыми болезнями.
«Сиди, дура, на кухне, - тихо шепнула хозяйка борделя. - Если что, ты просто домработница, убирать пришла».
- А может, договоримся, начальник? - сказала донна Анна, пытаясь затащить высокого статного полицейского в лучшие спальни. Тесно прижалась к нему роскошной грудью, взволнованно дыша.
- Уймись, Севрюга. Не нужны мне ни твои деньги, ни твое тело.
- А раньше ты, Альбертик, по – другому говорил… Но ничего, выйдешь на пенсию- сам прибежишь, рядовым сутенером проситься будешь. Мусор поганый.
Пришла хозяйка через сутки.
Села на табурет посередине огромной залы и молвила:
- Переходим на полевое положение. На точку уходим. Девочки уже там.
- А может, отпустите меня, тетенька Аня?
- Тоже нашла добрую тетю. А кто деньги бандитам будет отдавать? Про долг забыла? Хотя какие они бандиты? Сутенеры несчастные, проклятые. И мне они тоже жизнь сломали, уроды. А бандиты... Они хорошие и добрые... и щедрые... У меня помню, бандит был – Миколой звали. Ласковый, заботливый. Вот эту квартиру подарил… А его мусора с автоматов в упор. Он там чей то автомобиль взорвал…С бандитами....
Так Катя, она же Катрин, попала в точку, в один подмосковный городок, известный как центр российского ракетостроения и заодно носящий лавры столицы подмосковной проституции.
Зима, холодно. Коротенькая курточка и колготки в лютый мороз.
Донна Анна быстро потеряла былой лоск владелицы элитного борделя: потертый пуховик, шапка-ушанка и валенки. Бесконечно курила и часто прикладывалась к фляжке с дешевым коньяком для сугрева.
Так было и в тот вечер: холод, ругань девчонок между собой - все, как всегда.
Ближе к полуночи на точку подъехал огромный черный внедорожник.
За рулем сидел маленький упитанный старичок, добрый снаружи. Мамка кинулась к нему, радостно приветствуя гостя.
Уже подбежав к машине, со страхом отшатнулась…
Трижды всех оглядев, он не выбрал никого. Как ни старались девчонки, подставляя похотливому взгляду свои оголенные прелести – все зря.
Подозвал бандершу, злобно прошипел:
- Ты что, Севрюга, не знаешь, кого мне надо, дура? Или память отшибло? Так сама сейчас поедешь, вспомнишь былое...
- Что Вы, господин хороший! - затарахтела мамка. - Есть, есть товар. И хороший. Девочка-Дюймовочка, маленькая, толком неиспорченная, как раз в Вашем вкусе. Эй, Катрин! Сидай, дивчина, к пану.
От страха она перешла на мову.
- А как она?
- Да тут все нормально. Круглая сирота, парня бандиты убили. Никто искать не будет. А я молчок.
- Хорошо. Помни меня……
В ее мокрую от страха ладонь упало несколько крупных купюр.
С места рывком, машина черным вороном пошла на трассу. В салоне было тепло, лобовое стекло облепили крупные снежинки. Ехали недолго. На очередном съезде джип свернул и проехал несколько десятков метров, встал на лесной дороге.
Больно сжал коленку:
– Ну, что, крошка, развлечемся!!!
Слов не было.
Был визг ребенка и крики: «Дяденька, дяденька, не надо!!! Не надо!!!".
Сорвал всю одежду, кроме крохотной курточки.
И удары, удары, удары... Потеряла сознание.
Потом довольное повизгивание и полная тишина. Зачем-то подпрыгнул своим упитанным телом на грудь ребенка... Звук разрывающейся плоти.
Долго оттирался свежим снегом от крови…
С удовольствием закурил.
Хруст ног по свежему снегу и шум отъезжающей машины нестерпимо больно били ей в голову.
Катя лежала на спине.
Истерзанная, вся в крови, смотрела на холодное небо. Упала, чуть не зацепившись за верхушки высоких сосен, звезда.
- Вот и кончилась жизнь - это моя звездочка.
Попыталась встать, сразу упала на правый бок. Нестерпимая боль.
Ползком проползла пару десятков метров, оставляя на белом снегу кровавый след.
На освещенной трассе катили автомобили, никому не было дела до смертельно избитой и замерзающей девочки.
Кое-как села, опершись на ноги. Шатало и рвало от боли.
Попыталась криком позвать на помощь. Жизнь - вот она, освещенная трасса, поток машин - рукой подать.
Вместо крика из горла вырвался хрип и струя красной крови.
Вновь упала, лицом в снег.
Из последних сил встала на колени. Достала зажигалку, ту самую "Зиппо", которая осталась после смерти бабушки.
Зажгла.
На огонек пришли и бабушка, и Серенька, и балерина с доброй улыбкой на лице, и суровый капитан дальнего плавания, и женщина с серыми глазами, и высокий старший лейтенант, начальник конвоя, зарезанный зеками при побеге.
Огонь разгорелся, как костер, всем было тепло. На Ане была не пропитанная кровью куртка, как сейчас, а красивое платье…
Играла музыка.Закружились в танце с Сережей......
Она не чувствовала ни боли, ни злого мороза. Ей было хорошо…
Так и умерла бедная крошка-Солнышко с улыбкой на губах.
Ранним утром на большой скорости снегоуборочная машина, вся белая от снега, отбросила далеко на обочину небольшой холмик, последний приют девочки.
А идущая следом вторая надежно прикрыла следы ночной трагедии, укрыв девочку пушистым зимним покровом, как одеялом.
Навсегда.
Москва Хамовники 05.01.2024