от Столыпина - до Путина. Первая Часть

                «РОССИЯ СТРАНА БОЛЬШИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ


   ВВЕДЕНИЕ.
   
   Моя книга, "От Столыпина до Путина", построена на реальных жизненных ситуациях нескольких поколений одной Familie, одной семьи. Это не автобиография, это литературное повествование с сюжетными интригами, размышлениями, реконструкциями событий, с именами и фамилиями тех, кто давно растворился во времени и в пространстве. Большой период жизни одной семьи едва уместился в пяти частях моего повествования. В основу положены реальные эпизоды, которые я слушал от близких мне люде, это самое ценное в сюжете.
   Каждую часть из пяти, можно читать как отдельную, но лучше, если удастся прочесть от первой и до пятой. Так будет легче понять интригу повествования.
   Почему я так назвал свою книгу? Прослеживая судьбы моих героев, читатель многое узнает из прошлого, что позволит реально смотреть на событиях сегодняшнего дня, ощутит истоки, которые происходят. Если кто-то думает, что революция 1917 года завершилась в 1991 году, то это не так. Мы продолжаем жить в видоизменённом обществе, которое было создано Лениным, Сталиным и его верными соратниками.
   В «Первой части», мы узнаём как в городе Maisen, Саксония, семья Эллохим Бен Гурия германским чиновником была записана по фамилии – Weinblatt, или "Виноградный Лист". В основу фамилии была положена профессия, связанная с виноградниками.
Уходя от религиозных фанатиков, семья обосновалась на восточных окраинах Польского государства с компактным проживанием еврейских общин. Когда эти территории вошли в состав Российской Империи, большая семья Weinblatt получает право работать в имении генерала Столыпина. В конце 19 века, через Петра Столыпина, все получают «Вид на Жительство» в Российской Империи. Немецкая фамилия Weinblatt в Российских паспортах, с теми же буквами трансформировалась в красивое слово Вейнблат. Эпизоды из жизни в Царской России мне рассказали близкие мне люди, родившиеся в дореволюционной России. Работая над фабулой я постоянно расширял круг своих собеседников, находил своих собеседников в электронных сетях в Германии, Литве, Израиле, США. К счастью, русский язык оставался родным для всех эмигрантов, легко общались и даже встречались. Помогли оцифрованные военные архивы, мемуарная литература.
   Все, с кем я начинал разговаривать, вначале просто пожимали плечами, потом начинали вспоминать и рассказывали о жизни их дедушек, и бабушек. Помогвли записи на обратной стороне старых фотографий, которые чудом сохранились при многочисленных переездах с обустроенных мест.

   С большим сожалением скажу, старшее поколения исчезает безвозвратно, не спросил, не уточнил и уже информация навсегда утрачена.

   «Вторая часть» повествует о военном периоде 1941-45 годов, когда из семьи мужчины ушли на войну. Воевали пехотинцами, морскими офицерами, артиллеристами. На «войне моторов» были востребованы офицеры механики, среди которых свой ратный труд в Победу вносил Илья Вейнблат. С напряжением всех сил, под обстрелами врага вытягивали с поля боя битую боевую технику, восстанавливали и танки вновь уходили в бой.
   «Третья часть» повествует о послевоенном периоде 1949-56 годов, где на Армянском Нагорье советские войска на границе с вражеской Турцией готовились взять под свой контроль государства Ближнего Востока. Здесь проходит детство мальчика Вити, который родился в Зоне Советской Оккупации Германии, он же станет основным героем повествования в четвёртой и пятой частях.
   «Четвёртая часть» посвящена хорошо знакомой читателю современной реальности, автор размышляет о событиях произошедших после смерти Иосифа Сталина, автор делится своими наблюдениями.
   В «Пятой части» этого большого повествования сын советского офицера, Виктор, в советский период "невыездной", уже на закате жизни приезжает в Германию в городок Maisen, Саксония в котором он родился. Прогуливаясь по старинному городку, вспоминает родителей, брата, сестру, в памяти всплывают картинки из детства.

   Мои записки о реальных судьбах тех, кто добросовестно трудился на благо СССР, будут интересны тем кто интересуется новейшей историей. Помогут осмыслить уже ушедшие события. Приятного всем прочтения, буду рад получить от читателей комментарии. Мой электронный адрес остаётся неизменным: weinblatt@bk.ru.

    ГЛАВА 1.3   "ВИД НА ЖИТЕЛЬСТВО" В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
 
   Диплом врача и аптекарского провизора не приносил дохода молодому Максу. Несмотря на трудности с работой, он не планировал начинать свою картеру за пределами России. Ехать в Германию, Австрию, Голландию, где своих прекрасных врачей достаточно, считал делом провальным. В Европе их не ждут, если не сказать хуже. Поэтому ежедневно просматривал газетные статьи об развивающихся городах, собирал информацию, делал вырезки, записки. Короче, искал куда потянулись люди, а значит, на врачей будет спрос. Ему нравился Екатеринодар (в СССР Краснодар), город Баку. В этих города наращивается нефтяная индустрия, есть рабочие места, а значит постоянный приток населения. Внутренний голос подсказывал, — надо поспешить, взять на обслуживание мещанский или рабочий квартал, наработать практику, а с опытом появятся и состоятельные пациенты.
   Оставался открытым вопрос с российским паспортом, «Вид на Жительство», которое даёт право работать в Российской Империи на, вести медицинскую и аптечную практику. Необходимые документы давно собраны, только не было доверия к российским чиновникам. Кинут в дальний угол и будут ждать подношения, только откуда на взятку деньги, когда едва хватает на еду и кровля над головой
Посовещавшись с роднёй, будь что будет, и поехали в Санкт-Петербурге в канцелярию Петра Столыпина, с большой надеждой, чиновники в его ведомстве, в ожидании «подношений», не «замотают» Дело.

   По счастливой случайности документы попались на глаза Его Сиятельству Столыпину, который содействовал привлечению в Российскую Империю специалистов, особенно врачей. Просматривая документы он обратил внимание на знакомые с детства фамилии. Заинтересовало имя Розы Певзнер, обозначенную невестой хорошо знакомого ему сына Марии. Любопытство взяло вверх, кого же выбрал в невесты этот мальчик с ярко выраженной библейской внешностью.
   Вспомнились, как на праздниках в Усадьбе мальчик задорным голосом читал стихи А.С.Пушкина.
   — Хорошие были времена, добрые, пожалуй, интересно будет на неё посмотреть.

Сановник на какое-то время задумался о прошлом, улыбнулся и поставил резолюцию:
   "Къ бессрочным Паспортным Книжкам и без задержек."

   Чиновники быстренько посуетились и известили соискателей письмом, приехать в назначенное время в Канцелярию, где Его Сиятельство лично, из своих рук, передаст паспорта Розе Певзнер.

   О таком интересном событии пересказывали только в узком семейном кругу, и только шепотом. За долгие годы жестоких и бессмысленных репрессий большевики уничтожили память о великом государственном деятеле П.Столыпине, заклеймив «вешателем революционеров». Сказал о нём что-то хорошее и считай навсегда исчез в тюремных лагерях Севера. А спросить сильно постаревшего комиссара:
   — За что человека сгноили?!
   Старый комиссар мог нервно пожать плечами, озлобиться, брызгая слюной беззубого рта, ответить: Болтать не надо быдо, язык держать за зубами.

   Наверное я стал последним, кому в короткий период «хрущёвской оттепели», успели пересказать эту историю с Русскими паспортами.

   Невесту Макса, вежливо проводили до приёмной начальника. В строго назначенное время пригласили пройти в кабинет. Вошла, увидела за большим письменным столом важного господина, оробела, от волнения, застыла у порога на «ватных» ногах.
Завершив начатое письмо, П. А. Столыпин изучающим взглядом посмотрел на девушку, отметит про себя, лицом красивая, фигурка стройная. Встал, громким, приятным голосом поздоровался и попросил подойти к столу. Протянул руку, мягким рукопожатием поздоровался, на немецком предложил сесть.
   —Nehmen Sie Platz, junge Frau...
Поднял пачку документов и перелистывая что-то спрашивал о ней, её семье, из каких будете. Роза быстро взяла себя в руки, сосредоточилась и перешла на русский, давая понять, что совершенно адаптирована в русскую среду. Сановник оценил этот ход и первый раз приятно улыбнулся. Внимательно слушал, не перебивал и не переспрашивал.

   С какого-то вопроса девушка вдруг поняла, он всё сам знает и слушает её ответы по каким-то своим соображениям, алый румянец покрыл её щеки.

   Заканчивая собеседование, хозяин кабинета объяснил особенности паспорта, который она сейчас получит, объяснил русскую транскрипцию немецкой фамилии Weinblatt:
   — Обратите внимание, барышня, с этого дня в русской транскрипции фамилия будет написано через «ей», Вейнблат. Я распорядился дать вам такое сочетание букв. Семья ваша разрастётся, разъедутся по империи, а «ей» будет надёжно отличать вашу семью от похожих фамилий. Вот пример, созвучная фамилия Вайнблат, к вам уже никакого отношения иметь не будет. Вы это оцените лет через двадцать, когда на просторах России вам будет удобно узнавать своих родственников.

   П.А.Столыпин сложил в бумажный пакет новенькие паспорта и протянул пакет девушке. Она взяла, прижала к груди, понимая, что визит закончен, встала и хотела сказать слова благодарности. Жестом остановил, с добрыми нотками в голосе сообщил, что имеет желание прогуляться с ней по Петропавловской Крепости. Для юной красавицы это стало большой неожиданностью, её щёки покраснели ещё гуще, не могла сообразить, что сулит ей такая прогулка.

   Заметив смущение, П. А. Столыпин деликатно взял её под локоток, и они вышли на внутренний плац. А я должен пояснить читателям, что в то время Крепость Петропавловка была закрыта для посторонних.
Прогуливаясь, Пётр Аркадьевич обратил внимание на казематы. Где и когда в них происходили события. Показывая на зарешеченные окна тюремных камер назвал фамилии заговорщиков. Они даже зашли в один из таких казематов. Через маленькое окошко в двери она осмотрела свободную тюремную камеру. Почувствовала, ей не хотелось бы чтоб в роли преступника кто-то из её близких там находился.
   Вышли еа солнечный свет. Столыпин сменил тон на официальный.
   — Я вижу, вы умна и хорошо воспитана. А теперь я вам кое-что настоятельно объясню. Послушайте и запомните. Вашей семье оказана Высокая Честь получить Российское Гражданство, и с Богом!
   Паспорт позволит работать не только в границах Империи, но вести свои дела в Европе, Америке. Скажу главное, почему я уделяю вам своё время. С этого дня, прошу служить Верой и Правдой Царю и Отечеству. Никогда, ни при каких коллизиях не лезть в политику. Не искать противоправных путей, не связываться с заговорщиками, не вступать во враждебные вооружённые организации, избегать тайных собраний. Быть вовлечёнными в бессмысленную деятельность и особенно в политический терроризм.
Повторюсь ещё раз,
   — Упаси Вас Бог, идти против Царя и Отечества. Это дорога дьявола, дорога вселенского Зла, прямой путь на виселицу. Избегайте иметь такие истории. Бездарно сломаете свои судьбы, судьбы своих детей.Россия, страна больших возможностей, совершенствуйтесь в своих профессиях, живите долго и счастливо.

   Посмотрел внимательно на спутницу и мягко спросил:
   — Вам всё понятно?!
   Услышав утвердительный ответ, продолжил:
   — Коль вам всё понятно, передайте мои слова всем, кто из ваших рук сегодня получит паспорт. Этот мой строгий Наказ передавайте своим детям, а дети, внукам.

   Девушке стало всё ясно, весь глубокий смысл этого приглашения на прогулку по Петропавловской крепости. Проявлено особое уважение, это надо помнить, ценить и передать слово в слово своим детям.

   Перехватив взглядом полное согласие на лице спутницы, Петр Аркадьевич подал знак дежурному офицеру.
   — Хочу слышать о вашей фамилии только самое хорошее. Прощайте, у меня сегодня много дел. Да! Хранит Вас Господь!

   В ответ, девушка молча склонилась в красивом реверансе, Столыпин второй раз широко улыбнулся.
   — Офицер! Проводить барышню до ворот.
   и быстрым шагом ушёл.

   Окрылённая, приятно взволнованная, Роза подхватила длинную юбку и выпорхнула за ворота. Часовые казаки, глядя вслед бегущей женской фигурке, весело заулыбались, предвкушая, девица запутается в своей юбке, споткнётся и шлёпнется на брусчатку.
   Навстречу, быстрым шагом уже шли четверо молодых парней. Попав в объятие Макса и его братьев, Роза отдышалась и предупредила, что ей надо о многом им рассказать. Открыла пакет, и раздала документы.
Все пацаны разом замолчали, с паспортами пришло ощущение нового качества жизни. Будущее уже не казалось таким призрачным и мрачным, как ещё совсем не так давно. Они стали гражданами огромной страны, можно честно работать, строить своё будущее.

   С паспортами в широких карманах штанин, молодые люди весело зашагали в направлении ближайшего приличного трактира, отметить такое знаковое событие. Сели в дальнем углу под окном. С улицы смешно мелькали ноги идущих.
Взявшись за руки, и закрыв глаза, молча, произнесли застольную молитву во славу Господа. «Челоэк» с подносом в руках, готовый обслужить, остановился. Улыбаясь во весь рот смотрел на молодых посетителей. Когда компания замолчала, филигранно подал обязательный набор этого трактира, — запотевший графинчик водки, красной икры, стопку горячих блинов.
Громко заметил при этом:
   — Господа, не извольте беспокоиться, у нас всё «кошерное».

   Роза подробно, слово в слово передала, что было ей сказано. Слушали сосредоточено и предельно внимательно. Обсуждая сказанное, молодые люди перешли на немецкий, потом на латынь, дабы не дать повода посетителям трактира быть в курсе их разговора. Наставления сановника они связали с недавним жестким разгромом полицией незаконной организации «бунтовщиков террористов» иудейского вероисповедания.  Поклялись перед Богом строго соблюдать «Наказ», никогда не связывать свою судьбу с деятельностью, направленной против царя Российской Империи. Взявшись за руки, ещё раз дали клятву трудом зарабатывать на жизнь, родить детей и более уж в образе «вечного жида» не скитаться по Свету.
   Водка пошла легко, заказали ещё и перешли на более прозаические темы. Макс поделился своим решением ехать в Екатеринодар. К его разумному решению присоединились братья Михаил и Яков. Теодор, большой романтик, объявил, что принял решение поискать своё счастье у Тихого Океана, откроет свой Praxis среди флотского и портового люда. Все посмотрели с удивлением на захмелевшего Теодора, кто-то напомнил, что Антон Чехов имел такое недоразумение,от которого он тяжело заболел. Отговаривать не стали, просто пожелали Теодору удачи.

   Скажу, Наказ Петра Столыпина был выполнен.В период становления власти большевиков,в период всеобщей смуты 30-х годов, с фамилией Вейнблат, не было комиссаров, не было партийных функционеров, офицеров НКВД. Были врачами, энергетиками, строителями, нефтяниками, музыкантами и даже был парикмахер.
   Когда пришло время, переоделись в армейские гимнастёрки и ушли на фронт, воевали пехотинцами, танкистами, морскими десантниками, артиллеристами. Кто-то вернулся, кто-то навсегда остался под Красными Звездами скромных воинских обелисков.

   ГЛАВА 1.4  ЮГ РОССИИ, город ЕКАТЕРИНОДАР (В СССР - Краснодар)

   Молодые специалисты основательно готовились к своему первому путешествию. Понимали, на доброжелательность практикующих коллег можно не надеяться, времени на раскачку не будет, любая ошибка с больным вызовет только грязные насмешки, затяжной Skandal сразу испортит репутацию, молодые врачи останутся без средств к существованию. Снисхождения на молодость не будет, первого дня придётся вступить в бескомпромиссную борьбу за авторитет, за пациентов, за свои диагнозы.

   Составили список инструментов необходимых в повседневной врачебной практики, складывали в коробки медицинские справочники, методички от немецкого врача.  С утра обход по медицинским магазинам и лавкам Санкт Петербурга. Своего, российского мало что было на прилавках, всё в магазинах мз Европы. В поисках профессионального микроскопа Макс обошёл все магазины, предлагали новые, очень дорогие, или такие старые, что брать в руки не хотелось.
   Макс давно принял для себя решение специализироваться по желудочным заболеваниям. Он стал изучать труды профессора медицины Киевского университета, Федора Леш, который 1878 году обнаружил в кровавом поносе больного, амебы дизентерии. Со студенческих лет он стал активно изучать копрологию. Принял за правило, прежде чем ставить диагноз и назначать лечение, необходимо кал пациента исследовать под микроскопом. Без микроскопа в этом деле правильного диагноза не поставишь.
   И вот уже знакомый продавец немец показал на деревянный футляр - Mikroskop, gebraucht, т.е не новый, но в очень хорошем рабочем состоянии. Вдова доктора принесла, сказала, ей нужны деньги, ла побыстрее.
Макс  был бесконечно счастлив такой скорбной удачее и сразу отсчитал свои последние гроши.

   Красавица Роза, окрылённая предстоящим путешествием, слушала озабоченные разговоры «своих мальчиков» и улыбалась. В её обязанности входило упаковать купленное, прежде чем складывать в коробку, записать в список и номер коробки. Когда багаж был упакован, последняя картонка с её шляпкой перетянута красной ленточкой, молодые врачи отправились в трактир отметить начало своей работы на юге России.

   Город Екатеринодар встретил молодых специалистов тёплой солнечной погодой, удивительно свежим воздухом. Величественные вершины Кавказских гор, укутанные утренним туманом, бездонные ущелья горных речушек, полноводная река Кубань, стекающая с ледников Эльбруса. Вода в родниках в чистейшем виде, набирай в ладошки и утоляй жажду. Богатый памятник российской императрицы Екатерины II достойно возвышался над городом, напоминал всем приезжим, кто лично присоединил к России эти прекрасные земли. Именно при правлении Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg русская армия отжала у турок эти прекрасные территории, которые с первого дня покоряли своей красотой. Для надёжной защиты южных рубежей, царица переселила сюда казаков с Малороссии. Казаки переняли у горцев шашку без эфеса, удобную одежду в жёнах казаков появились черноглазые «турчанки», украденные в походах на горцев.

   С открытием нефтяных месторождений, сюда потянулся народ со всех концов Империи. На Кубань поехали горные инженеры, адвокаты, музыканты, торговцы всех мастей. Банки финансируют строительство города, культурную сферу, а это новые рабочие места. Строятся заводы, выпускающие оборудование, механизмы для бурения и добычи нефти. На крестьянских рынках, в отличие от Санкт-Петербурга, всегда свежие овощи, фрукты, рыба, мясом по доступным ценам, лукошко с куриными яйцами могли стоить 1-2 копейки.

   Соблюдая, принятые во врачебной практике Правила, молодые врачи Макс, Михаил и Яков подали документы в Попечительский Совет городских практикующих врачей. На собеседование получили хорошие оценки и участки на обслуживание, обязательные часы в городской социальной больнице для бедных и инвалидов.Сняли жильё каждый на своём участке и без раскачки включились в работу.
Городские мещане не спеша привыкали к новой фамилии своего участкового врача, смелее пошли на приём пациенты из караимов, иудейского вероисповедания, небольшой народ сохранившейся со времён Хазарского царства и Византии.

   Прошло несколько плодотворных лет. Михаэль и Яков всё больше практиковали в хирургии и травматологии, активно работали в анатомичке социальной больницы, практиковались с умершими бродягами. Шаг за шагом нарабатывали опыт владения инструментами, вникали лабиринты анатомии. Научились не выпускать из рук своих клиентов, если кто приходил по профилю брата, давали адрес, — он непременно поможет вылечиться.

   Макс успешно практиковал в области желудочных заболеваний, преуспел в этих вопросах. Взял за правило назначать пациентам утром приходить с коробочкой тёплого кала. Рассматривая в микроскоп ещё живую субстанцию, скрупулёзно искал причинно-следственную связь между жалобами пациента и замеченных патологией непереваренной пищи. После чего говорил примерно следующее:
   — Милейший, вначале мы сделаем всё возможное, чтоб избавиться от глистов, на это, конечно же, уйдёт время, несколько контрольных анализов и возьмёмся за основной диагноз. Но, с этого дня, настойчиво вас прошу, перед едой мыть руки в чистой воде, желательно с мылом.

   Городские авторитетные медики обратили внимание на молодых врачей, их стали приглашать к своим больным на консилиум, а это дополнительный заработок и первое знакомство с состоятельными пациентами.С гонорарами модно было собрать не плохую библиотеку, выписывать и получать европейские научные и военно-медицинские журналы, быть в курсе новых лекарства и методик лечения. Пришёл больгой, диагностировали сложный случай,  нужную монографию снял с полки и изучай накопленный опыт.

   В 1905 году у Макса и Розы родился первенец Илья, а к 1908 году и второй сын Михаил. Казалось бы, вот оно, счастье. Заботливая жена, здоровенькие, умненькие, не по годам, дети, авторитет у пациентов и стабильный заработок.
Только миг счастья, он короткий. На фоне личного благополучия, в государстве вновь стали сгущаться тёмные настроения, свинцовые тучи над головой успешных людей. Царский режим упрямо сваливался в жерло открытого конфликта с народом. Жестокие расправы с демонстрантами на Сенатской площади Санкт Петербурга и в других городах, вызвали обратный эффекту. Стало расти количество стихийных анархических групп, боевиков и анархистов.
   К анархистам шли не только деклассированные элементы, сексуально озабоченные психопаты, но и совершенно нормальная молодежь бедных городских окраин. Потянулась в революцию и умная, социально активная еврейская молодёжь. Зажатые чертой оседлости, запретами на профессии, они шли побороться за свои права, заодно отмстить за убитых в погромах.

   Министр МВД Пётр Столыпин предлагал царю предпринять ряд мер для ограничения проникновение еврейской молодёжи в революционные сообщества, но услышан не был, царь ничего менять не хотел, он ненавидел "христопродавцев" и на этом строил свою политику, — усмирять "христопродавцев" самыми жёсткими методами. В ответ, лучшие еврейские умы ушли в революцию.

   На юге страны революционная смута анархии с лозунгами насильственного изменения государственного строя, перерастал в реальную силу. В Екатеринодаре одна за другой возникали банды с яркими названиями -"Кровавая рука", "Черный ворон", "Мстители", "Летучая партия", "9-я группа анархистов-коммунистов" и т.д.
Распространялись листовки с призывами к революционному свержению существующего строя. "Трепещи проклятый буржуазный строй, час твоей смерти близок"
       "Смерть богачам и правителям".
       "Да здравствует великая Социальная Революция!"
       "Слушайте буржуй голос пуль и динамита".
Чаще всё сводилось к банальному бандитизму и разбою. В подпольных группах верховодили обычные грабители, было чем поживиться. Врывались в продуктовые лавки, винные магазинчики, в частные дома. С особой дерзостью грабили вагоны поездов первого класса и исчезали. Состоятельным гражданам подбрасывали записки с символом разбоя - «со скрещивающимися костями и черепом» с требованиями платить на нужды революции. За угрозами следовали убийства принципиально не плативших торговцев, неподкупных полицейских, судебных приставов. В таких условиях за взятки получали от полицейских офицеров информацию о засадах, облавах. Это помогало налётчикам вовремя исчезнуть, раствориться в толпе, менять планы нападения.

   Власти, требовали от медиков не оказывать помощь раненым анархистам. О всех случаях доносить в полицию, недоносительство и укрывательство грозило врачам уголовная ответственность. В то же время в полиции всегда был «стукач», который доносил анархистам, адрес и фамилию того, кто их выдал. В такой ситуации законопослушный врач становился мишенью схлопотать пулю в живот.

   Как-то ночью в квартиру Макса настойчиво постучали. Привыкший к поздним вызовам, доктор спокойно встал, накинул на себя халат и открыл дверь. В прихожую бесцеремонно втащили окровавленного молодого человека.
Макс быстро помыл руки, переложил истекающего кровью человека на операционный стол, сделал укол морфия, снять болевой шок. Поднялась и подошла помогать Роза. Извлек пулю, вставил дренаж и зашил рану. Довольный за свою ночную работу, врач вежливо назвал стоимость оказанной услуги, предложил курившим у порога товарищам побыстрее доставить раненного в больницу. Там сделают переливание крови и проведут дальнейшее лечение.
Но не тут-то было, ночные гости, достали револьверы С угрозами перестрелять всю семью, потребовали раненому оказывать всяческую помощь до их возвращения и ушли. Тут-то, Макс с Розой всё понял, это анархисты.

   В дверь опять осторожно постучали. Не задумываясь, кто это может быть, открыл. У порога, зажав кепку в кулаке, стоял их дворник Данилович. Дворник.
Крепенький мужичок из разорившихся крестьян, проявлял себя исключительно услужливым, всегда первым поздоровается, доброе слово скажет.
Потоптался и негромко спросил:
   - Доктор, больного занесли? Може чоо, подсобить, сбегать за кучером до больницы, я мигом...

   И тут Макс потерял над собой контроль, не сдержался.
   - Не больного, Данилыч, раненного оставили, обещали забрать утром. От тебя ничего не нужно, иди к себе, я отдохнуть хочу.

   Дворник услужливо поклонился:
   - Ели что я всегда подсоблю.

   Раним утром следующего дня, приехавшие на бричке за раненым, попали под пули  с полицией. В перестрелке погиб полицейский. На выстрелы подоспел отряд казаков, не мешаясь, порубали пытавшихся бежать дворами и огородами. Один смог спастись, затаился в кустах, дождался тишины и ушёл. Из квартиры за ноги выволокли раненого, отпинали сапогами, труп в повозку.

   Через несколько дней, Роза под дверью нашла записку.
   "Мы узнаем, кто сдал наших товарищей. А ты, жидок трепещи. Тебя уже приговорили, ты уже труп. Но, прежде, выплатишь крупный штраф, не выплатишь,  и твою бабу, и твоих жидинят ножичком порешим. Узнаем, если ты донёс, живого псам скормим". Прочитав записку, Роза упала в обморок.

   Складывалась не шуточная ситуация. Стараясь опередить события, Макс встретился с евреем из этой банды, через него вышел на «пахана». Поклялся, что из дома даже не выходил, был с раненым. И вообще не имеет связей с полицией.
Но те, и слушать ничего не хотели, оставив угрозу расправы в законе, просто продлили ему срок на сбор денег на четыре недели. Короче, «поставили на счётчик». Банде выясняла у полицейских, кто сдал их товарищей. Никто не гарантировал, что продажный полицай, скрывая своего информатора, слукавит. Спокойно скажет, как кто, ночью прибежал перепуганный жидок.
И всё, никто и перепроверять не будет.

   В тот же вечер братья собрались на семейный совет. Все понимали, назначенная сумма не появится и через четыре года. Так что, ограбят что есть в доме и всех зарежут, не оставлять же свидетелей. Вспомнился аналогичный случай с их состоятельным клиентом, потребовали заплатить неподъёмную сумму или смерть. Поставили на счётчик, так несчастный бросил всё и исчез.
   Размышляя о случившемся стало ясно,  одному Максу бежать смысла нет. Братьев без труда вычислят, возьмут в заложники и Максу придётся вернуться. Решили скрытно уехать всем и сделать это быстро, без свидетелей и долгих сборов.
Жалко, конечно, бросать своих пациентов, квартиру, мебель, библиотеку, коробки с медикаментами, но жизнь, она все-таки дороже. Наметили ехать дальше на юг в город Баку. Там активно развивается нефтяная индустрия, Братья Нобель бурят скважины, строятся заводы по нефтепереработке.

   Быстрые сборы, деньги, золотишко зашито в нижнем белье. В чемоданах ы медицинский инструмент, микроскоп. Зашли в «Строительное товарищество», оплатили квартплату за три месяца вперёд и подписали Договор на отправку в Баку оставленного в комнатах, адрес «до востребования».

   Дворник Данилович, своей крестьянской смекалкой всё понял, перед самым отъездом зашёл, снял шапку, опустил голову и перекрестился.
   - Простите меня Абрамович, я виноват. Моя вина. Я послал в полицию своего пацана, сообщать об раненом анархисте. Мене за это доплачивают, сами понимаете, нужда заставляет. Простите великодушно... Не понимал, что оно так повернётся.
   Макс посмотрел на него совершенно равнодушно:
   - Не казните себя, уже ничего не исправить, ты поступил честно. А мы, с маленькими детьми безвинно пострадали.  Мы обязательно вернёмся, вещи, вот видишь, оставили, всю мебель. Картошку в чулане возьми себе.
Дай мне слово о нашем отъезде никому ни слова.
   - Богом клянусь доктор, запытають слова не скажу. Вашу семью я очень уважаю.
   - Спасибо, коль так. Пошли сходи за извозчиком, да помоги погрузиться.

   Приехали на железнодорожный вокзал, у багажного вагона, весело глядя на пыхтящий паровоз, стояли Яков и Михаил. Сдали багаж и налегке, пошли вдоль поезда к своему вагону. Так закончился у врачей первый этап их карьеры.

   И всё-таки, к 1909 году жесточайшими мерами министр внутренних дел П.А. Столыпин подавил разгул анархии. Большую часть революционных групп разгромили, погнали на каторги, казнили на «столыпинских галстуках» через повешение. В Екатеринбурге по приговору суда казнили десятки участников банд.

   ГЛАВА 1.5   Ж.Д. СТАНЦИЯ "НАГУТЫ" (Ставропольский край)

   Поезд с грохотом сдал назад, натянул сцепки  и вереница вагонов покатилась на юг. Ребята смотрели в окна и каждый думал о чём-то своём. Прощай Кубань, прощайте очаровательные горные ландшафты, реки, ледники. Прощайте пациенты, знакомые и друзья, коллеги. Не по своей прихоти мы попали в смертельную быстрину водопада, как не барахтайся, не выплывешь, от выстрела в спину, нас защитить некому, спасенье только в бегах, исчезнуть с глаз долой, из сердца вон!
   Проводник разнёс утренний чай и все собрались в купе Макса. Яшка, дождался, когда все присели у столика с чаем, задвинул на окне занавески, улыбнулся и сказал:
   — Ну, братки... хватит хандрить, будем живы, не помрём! На новом месте устроимся не хуже, опыт поможет. Будем в это верить и держать хвост пистолетом!
Роза с хрипотой в голосе ответила:
   — Устроимся, если доедем. Дорога долгая, всякое случается. Мы же читали, как анархисты нападают на поезда, во имя революции ворвутся грабить, а мы все здесь, в этой мышеловке, во всей своей красе!
   Ба! Так вот где наши должники... Сбежать схотели.

Все замолкли, никто не исключал и такую ситуацию. Яшка улыбнулся:
   — Солнышко наше как всегда права. Революционные банды ворвутся грабители, а мы как на ярмарке, при деньгах и шляпах. Бери не хочу!
Чтоб нам не было так грустно уходить с божьего света, я всем подготовил маленький подарочек, короче сюрприз.

   Поднял с пола тяжёлый саквояж и поставил на столик, театрально покопался в нём и подал каждому по коробке.
   — Что это? Яша?
   — Как что? Снимите упаковку и смотрите сами.
   — Ба! Да это же револьверы!

   — А для тебя, солнышко, браунинг. Настоящее произведение искусств. Лёгкий, надёжный, сделан для дамской сумочки. Револьвер от нападения может и не спасти. Но пару-тройку налётчиков мы прихватим с собой на Тот Свет. Так будет веселее.
А сейчас господа, дружно, вставляем в барабаны патроны и прячем под рубахи. Каждому ещё два барабана, один опустошил, вставляй второй и пали во врагов Царя и Отечества. Свой револьвер я уже испытал на пустыре, со страшным грохотом доску пробивает.

   С весёлым настроением, с шутками да прибаутками и поехали.

   В городке Армавир в поезд ввалилось много разночинного народа. Поздно вечером по купе прошёлся озабоченный проводник.
   — Господа, нужен врач. В плацкартном вагоне паренька порезали. Нужна помощь, кровью истечёт, не дотянет до лазарета на следующей станции.

   — Ну что, Мишка, поможем парню, — бодрым тоном сказал Яков.
Поправил за рубахой револьвер, взял дежурный чемоданчик с медикаментами и за проводником.

   Третий класс, сидящими на жёстких полках, пахнул крепким махорочным дымком, солёными огурцами, самогоном. Гвалт, теснота.
Расталкивая толпящихся в проходах, добрались до раненного. Осмотрели зрачки, проверили пульс. Потеря крови из открытой раны ничего хорошего не сулила. Парень слабел, стал терять на короткий миг сознание.
Яков громко крикнул:
   — Кто нальёт мне стакан самогона, желательно первача.

   Народ заулыбался, — дохтору треба выпить. Гранёный стакан со светлой мутью передали по рукам и от любопытства стало тихо. Всем было интересно как доктор из стакана хряпнет. Но, к их разочарованию стакан взял Михаил и тонкой струйкой стал поливать руки Якову. Такого «кощунства» народ не ожидал. С последней каплей, пролитой на пол, раздался выдох глубокого сожаления: - ну ё маё.

Для начала прозондировали рану, разрез оказался не глубоким, органы не задеты. Продезинфицировали, затянули рану бактерицидным пластырем «Бойерсдорф», наложили тампон и забинтовали. После укола морфия, парень заснул.

   Хирурги присели подежурить. Чтоб как-то скоротать время, принялись по лицам пассажиров ставить диагнозы заболеваний внутренних органов. По припухлости, по синюшности, складками лиц. Почти все, кому за тридцать, с хроническими заболеваниями от недоедания или однообразия в питании, но больше народ страдал от сивушных масел самогона и водки. Клиническую картинку дополняли видимые деформации корпуса, кистей рук, результат тяжёлого физического труда.
Скудная одежда, замызганные поклажи говорили о жизни в тяжёлых бытовых условиях. Не надо было быть философом, чтобы понять — без революционных изменений, жизнь в лучшую сторону не изменится.
   — Миша, пикантная ситуация, мы бежим от парней, которые готовы положить свои жизни за свержение царизма, за благородную идею реформирования государства.
   — Что поделаешь, брат, лес рубят, щепки летят. По иронии судьбы наши жизни стали щепками для костра революции.
   — А, кстати, Мишель, ты сам в душе за кого? За народ или за царя, мы как-то мало обсуждали эту тему противостоянии.
   — Как тебе правильно ответить, с одной стороны мы связаны клятвой «не лезть в политику» и всегда быть лояльными режиму, а с другой стороны, когда народ поднимется, придётся сделать выбор.
   — Нет, ты уже скажи прямо, ты за народ или за монархию?
Наши соплеменники уже идут в революцию. Они против царя и аристократов, за строй с избранным президентом и конгрессом.
   — Эти отчаянные головы можно понять, бесчеловечно жить в черте оседлости. Двадцатый век на календаре, а царь и его вельможи застряли в религиозных догмах и ничего менять не хотят.
   — Да, мой друг, им так удобно управлять толпой, всё по накатанной схеме и думать ни о чём не надо.

   Ещё поговорили часок, посмотрели на спящего парня, встали:
   —Если что, сообщите проводнику, он найдёт нас.

   К утру поезд прибыл на станцию «Невинномысская», в вагон поднялся полицейский с санитаром, парнишку допросили:
   — Да, чо тута рассказывать, выиграл у жигана в карты три раза подряд. Он за проигрыш платить отказался, я его за грудки, а он ножом пырнул...
Думал всё, амба мне, помру, да хорошо господа из жидов подошли, помощь оказали. Вроде зараз не помру.

   Полицейский опросил внешний виду жиган, во что одет и пошёл по вагонам искать картёжника. Санитары подхватили ослабевшего парня и осторожно повели на выход.
Михаил и Яков стояли на перроне, наблюдали, как уложили парня в телегу и повезли в местную больничку.

   Мишка глубоко втянул в себя чистый степной воздух:
   — Обратил внимание, «резаный» в нашу сторону посмотрел, и даже спасибо не вымолвил, хотя сразу узнал нас.
   — А что ты хотел, мы для него так, жидки, и не более того.
   — Да, когда же мы перестанем страдать за деяния древних римлян. Они распяли нашего раввина, а виноваты мы с тобой. Две тысячи лет пролетело, а конца мракобесию не видно.
   — Ну что поделать, такое в организм с молоком матери впитывается. Не расстраивайся, мы сделали свою работу, спасли парня. Перед Богом нам зачтётся, а добро оно возвращается. Я даже уверен, парень этот где-то поможет нашему, вот это главное.

   — Парень-то, не глупый, с головой дружит. Логика работает и память ясная. Не так-то просто у жигана в карты выиграть. Повезло ему, опытный бандюган попался, убивать не хотел, пырнул, чтоб отцепился и ушёл. Я вот смотрю, на таких железнодорожных станциях работы медикам то же хватает.

  Локомотив заправлялся углём, водой. Яков, махнул рукой и пошёл вдоль состава, размять ноги, что-то съесть, да поразмышлять о несущем. Вновь засверлила думка, пора уже идти своей дорогою, не держаться за общак братьями. В принципе, мы с профессией, у каждого опыт, но продолжаем быть в плену родовых традиций. Пора бы начинать строить свою жизнь так, как мне удобно.

   Подошёл Макс, дети жевали булку с фруктовой начинкой.
   — А что вдруг загрустил, друг мой? Парня тебе жалко?

   Яков поднял на него глаза и стал осторожно высказываться:
   —Пожалуй, мне пора строить самому свою жизнь и идти своим путём. Альтруизм, это конечно, хорошо, но чаще всё сводится к отказу от собственных планов, желаний. Из-за нелепости, которая случилась с тобой, извини брат, пришлось и мне всё бросить и бежать. Бросить то, на что потрачено столько напряжённого труда, сил и невосполнимой молодой энергии.
Но это не главное, я просто хочу иметь женщину. Понимаешь?
Иметь без осуждающих слов со стороны родственников. - Совратил девушку, так изволь жениться, с этого момента ты в ответе за её судьбу.
   Спору нет, нам вместе весело, интересно, но мы опять запираемся в узком кругу еврейского гетто. Просто хочу иметь своё личное пространство, свою судьбу, это не значит забыть друг друга, нет, надо встречаться, обсуждать проблемы, идти на помощь, если кому плохо.

   Старший брат рассеяно слушал и не мог понять, что с ним происходит. Обнял Яшу и сказал на ухо, дороже такого брата у него нет никого. У тебя нервный срыв, усталость, выспись и всё пройдёт.
Промчался встречный состав с грязными, облитыми нефтью, цистернами. Скоро и их паровоз, пыхтя паром, издал громогласный гудок, проводники забегали, замахали флажками, заголосили всем заходить. И вновь колёса застучали на стыках.
Они смотрели через окно на ставропольские степи и теплота лёгкой радости поднималась в их душах. Всё, «знакомые» анархисты уже их никогда не догонят, мы выскользнули из лап убийц.

На следующей небольшой станции «НАГУТСКАЯ», Яша посмотрел на спящего Михаила и один вышел на перрон. Прошёлся до скромного каменного вокзала, заглянул в служебное помещение. У телеграфного аппарата стоял с озабоченным лицом господин в форме инженера-путейца в очках золотой тонкой оправой. Подошёл, вежливо поинтересовался, как долго стоять и далеко ли ещё до узловой станции Минеральные Воды.
Инженер-путеец пододвинул очки на глаза, извлёк за золотую цепочку карманные часы «Павел Буре», времени до отправления ещё предостаточно, нет причин волноваться. Гуляйте, дышите свежим воздухом.  Задержку передали телеграфом.

Мимо, с подносом в руках, прошла молодая стройная женщина, шлейф аромата восхитительной выпечки не оставил Якова равнодушным. Он сладко потянул носом.
Инженер с улыбкой посмотрел на незнакомца:
- Булочки только из печки. Приглашаю попробовать это ароматное произведение кулинарии. Думаю, кондитер не откажется от нескольких монет за свой труд,
Якову понравился доброжелательный тон.  В его мозгах что-то переклинило, и он напрочь забыл русское слово — булочка. Ответил на немецком - Brotchen mit Tee с удовольствием.
Железнодорожник в ответ перешёл на немецкий и жестом показал на помещение станционного буфета, где уже пыхтел паром самовар:
  - В таком случае, прошу к столу.
У стола суетились две молодые женщины. Яков представился:
  - Яков Вейнблат, врач, специализируюсь по травматологии и военно-полевой хирургии.
Сидящие за столом с интересом переглянулись.
  - Владимир Константинович Андропуло, начальник станции.  Моя супруга Евгения Карловна Вас удивила моя фамилия? Я из причерноморских греков, моя жена из российских немцев, такая вот у нас гремучая смесь. С нами служит и Катерина Петровна.

Завязалась приятная застольная беседа о погоде о местных нравах и конечно же о набегах горцев на казачьи заставы. А что нам гость, полевой хирург по этому вопросу скажет?
Яков засмущался:
  - Я плохо знаю Россию, русские для меня вообще «Terra Incognita». Мы родом из Литвы, учились в Вильно, приходилось бывать в Санкт-Петербурге, но и там, контакты с русским населением были весьма условными. В Екатеринодаре всё повторилось. Мне трудно поддерживать ваш разговор.

Владимир Константинович поспешил снять смущение с гостя:
  - А тогда скажите на милость, куда так стремится господин врач и его братья?
  - Надеемся найти работу в Баку, всё-таки промышленность, люди, заработки. Так решил наш старший брат.
  - Да, Яков Абрамович, не простую дорогу жизни выбрал для вас старший брат. Мне приходилось там бывать по строительству железнодорожных путей. Предлагали постоянную работу, хорошее жалование, особнячок с виноградом и смоковницей. Но нет, спасибо, не хотел бы я там жить.
Летом жара изнуряющая, вонь нефтяных испарений, копоть нефтеперегонных заводов. Антисанитария. В национальных кварталах помои льют прямо под ноги пешеходов. Много больного народу — корь, туберкулез, трахома, сифилис. Местные татары трудно живут, конфликты, поножовщина, грабежи, убийства.
Скажу вам просто, есть много прекрасных мест, где можно жить и быть счастливым. Вот, к примеру, наши степи. Сказка! Свежий воздух, продукты свежие, народ доброжелателен.
А с такой профессией как у вас, здесь можно иметь всё это.

Яков осторожно посмотрел на часы, не отстать бы от поезда:
  - Даже не волнуйтесь, без моего сигнала состав и с места не тронется.
Вот ещё, послушайте меня...

Из монолога инженера, Яков узнаёт, что практиковавший здесь врач перевелся в Ставрополь. Приезжает, но сами понимаете, не так близко, народ фактически без доктора. Приходится Катерине Лексевне оказывать первую помощь, спасибо в гимназии она этому обучилась.
Владимир Константинович с улыбкой посмотрел на недавнюю гимназистку:
  - Наша очаровательная Катенька за время отсутствия доктора так уже измучилась, эти кровавые повязки-перевязки, болезни, прыщи на теле, мы все мало что о том знаем.
Она будет рада передать все эти бесконечные баночки-скляночки, шприцы, да бинты в надёжные руки, но, полагаю, помогать не откажется.
Все, разом, весело посмотрели на Катеньку. В ответ её щёки залилась здоровым, ярким румянцем. Катя смущённо ответила:
  - Да, ну Вас, Владимир Константинович. Не смущайте!

Недавняя гимназистка Катя, ко всему прочему, работала здесь и телеграфисткой, билетной кассиршей, а проще сказать, подругой жены начальника станции.
Владимир Константинович с улыбкой продолжал:
  - Яков Абрамович! Я почему-то уверен, не случайно зашли сюда и не случайно повстречались со мной.
  - Почему, Владимир Константинович вы так решили? Позвольте полюбопытствовать...
  - Да очень просто, я вижу в вас человека, который смог бы взять эту вакансию. Вон там отдельно стоящий двухэтажный особняк Ростовской Железнодорожной Компании, будет Вашим.
На первом этаже всё для врачебного приёма населения. Склянки, мази, скальпели, тампоны и многое другое из повседневной практики. На втором этаже апартаменты врача, спальня кухня, библиотека. Есть ещё сухой келлер, подвал. С отдельного входа две небольшие комнаты занимает наша очаровательная Катюша.
Заходите и работайте, ключи отдам вам с превеликим удовольствием. Не уверен, что бакинская жара, да в копоть нефтеперегонных заводов, вам придётся по душе, всё же Кавказское предгорье значительно лучше.

Яков внимательно посмотрел на станционного инженера, его молодую супругу, на Катеньку и всерьёз задумался. Интересно получается, буквально недавно говорил с Мишкой на эту тему, и надо же, мои мысли материализовались. А в принципе, инженер здраво размышляет всё готово, заходи и работай, устал, поднимайся на этаж и отдыхай.
Но, уточню, как здесь обстоят дела с красными бандами, рэкетом, не бежать же позорно к брату в Баку. Его вопрос о рэкете и анархистах был воспринят с юмором:
  - Ну, батенька, вы задали вопрос. Население здесь зажиточное, из казаков, мужиков, горцев и железнодорожников. Народ не ропщет, перемен никто не ждёт. Это там, фабрично-заводские мутят, стачки-барикады, партии всевозможные, а здесь баламутов так уроют, что и собаки следов не найдут...
Инженер встал:
- Через тридцать минут я отправлю ваш поезд на Минеральные Воды, думайте, время пошло.

Яков, когда начинал нервничать, стал чувствовать боль в затылке. А тут такой нежданный зигзаг, явно судьба-злодейка подслушивала на станции «Невинномысск» его разговор с Михаилом.

Женщины заметили, как побледнел Яков и сами замолчали. Давая возможность доктору отвлечься, Катя спросила:
  - Кстати, доктор, как вам мой чай? Завариваю на родниковой воде, со степными травами, чабрец, зверобой, мята.
  - Спасибо, Катерина Алексеевнв, это лучший чай в моей жизни.

Яша встал, положил на стол несколько монет и вышел. Надо было поговорить с братьями, от того, что они скажут, он примет своё нелёгкое решение. Владимир Константинович своей глубокой порядочностью, с первого знакомства вызывал к себе уважение, можно положиться на него на первое время.

Ошарашенные Макс, Роза и Михаил выслушали брата и замолчали. А когда Роза заплакала он заколебался, трудно было идти на разрыв с близкими ему людьми.

Макс, обнял брата и просто сказал:
  - Яша, дорогой мой, коль удача сама пошла в руки. Поработай. Но всегда помни, двери моего дома открыты для тебя, что бы не произошло, всегда найдёшь у меня приют и посильную помощь.
Я сейчас запишу это мудрёное название ж.д. станции. Как устроюсь, напишу, чтоб у тебя был мой адрес. Попадёшь в трудности, приезжай. Я старший брат, я за тебя в ответе. Давай, дорогой мой, на том и обнимемся.

Мишка стоя в сторонке, с улыбкой подметил, как Яшка засветился изнутри, когда к ним подошла очаровательная, черноглазая Катенька с поручением. В случае согласия передать связку ключей новому доктору.
Миша шагнул к брату, обнял его и пробурчал на ухо:
  - Она настоящая красотка, желаю тебе удачи в работе и ещё больше в любви. Обязательно приеду посмотреть на тебя, счастливого.

Случайная встреча Якова на станции Нагутская с инженером-путейцем надолго связала молодых людей. Владимир Константинович помог доктору настроить врачебную практику, обзавестись нужными знакомствами, Общество Ростово-Владикавказской железной дороги раз в месяц регулярно присылало коробку с медикаментами, инструментами, инъекциями и таблетками. Молва о том, что приехал русский врач, распространилась быстро. Ежедневно у дверей его врачебного кабинета собирался народ, бывало ночью привезут раненого или роженицу. Яков, поднимет Катеньку и вдвоём оказывают необходимую помощь.
В праздничные же дни, оседлав лошадей, компания удалялась в предгорье. Там в сопровождении карачаевских джигитов охотились на диких кабанов, слушали легенды горцев и отведав «виноградной чачи» танцевали у костра.
В их обществе бывали немецкие виноделы с Кавказских Минеральных Вод, путейцы, художники, приезжавшие рисовать горы и степной закат. Жена станционного начальника играла гостям на рояле, Яков расчехлял скрипку и еврейские мелодии наполняли комнату. Не отказывалась спеть и Катерина. В её репертуаре было несколько любовных романсов, которые исполняла с большим чувством сопереживания.
Хорошая компания, поставленные голоса, немецкий рояль и глубокая симпатия к Катеньке, доставляли Якову огромное счастье от жизни в этой глуши, о которой он совсем недавно и мечтать не мог.
Летом 1915 года Евгении Карловне подошел срок родить своего первенца. Станционный доктор Яков Вейнблат и его верная помощница Катенька принимают в свои руки удивительно здорового, крепкого мальчика. На руках у врача, своим настойчивым криком, новорождённый сообщил — он в этот мир пришёл с особой миссией. Мальчика назвали Юрой. Юрием Андропуло.

   ГЛАВА 1.6   ТРУДНЫЙ ДИАЛОГ НА Ж.Д.ВОКЗАЛЕ "МИНЕРАЛЬНЫЕ ВОДЫ"          
               
   А мы вернёмся в вагон, в котором, уже без Якова, продолжали своё бегство  на юг семья Макса и с ними одинокий Михаил. Их мир несколько опустел, сузился, особенно это чувствовали дети. Илюшка и Мишенька беспричинно ныли, - а где дядя Яша, почему он остался, с нами не поехал... Он ещё приедет?
Взрослые не знали, что сказать детям, самим в этой неожиданной ситуации ничего не понимали, просто молча смотрели на проплывающие степи.
   Незаметно степной пейзаж сменился одноэтажными постройками. Паровоз сбросил скорость и потащили вагоны вдоль домишек, жалких огородов рабочих железной дороги. Пассажиры, из тех кто ехал на отдых в Кисловодск, оживились, стали собрать свои саквояжи, заглядывать под лавки, — не забыли, что.
Состав скрепя тормозами, встал у третьей платформы. Проводник вагона предупредил, кто приехал, подойти к багажному вагону за  чемоданами. Тем, кто в ожидании пересадки, беспокоится не надо, — "усё в аккурат перегрузим".

   Времени до пересадки на пассажирский "Ростов-Баку" было предостаточно. Огляделись, выбрали чугунную лавку под раскидистым деревом каштана. Грозные подарки Якова, револьверы с патронами переложили в багажный саквояж и стало ещё легче. В тиши этого патриархального уголка, напряжение последних дней окончательно ушло, навсегда осталось в прошлой жизни. Илюшка с Мишенькой слезли с маминых рук и затеяли игру. Дети наигрались, залезли на коленки родителей и задремали. Спали недолго, от грохота проходящего тяжёлого состава, вздрогнули, проснулись. 
   Взрослые расслабились и лениво наблюдали за детьми и за разноликой толпой, снующей взад-вперёд. Обвешенные чемоданами, носильщики спешили к названному номеру вагона. За ними вальяжно следовали господа и их дамы. Звонкоголосые торговки, с плетёными из прутьев корзинками, суетливо предлагали горячие пирожки с картошкой, с печенкой, с луком, на любой вкус. Армянские мальчики с деревянными ящичками на спинах, позванивая бутылками выстроенного совсем не давно «Стекольного» завода, шустрили между пассажирами, выкрикивая - «Нарзан», «Нарзан». И чуть в стороне, бородатые извозчики степенно предлагали доставить с ветерком "куды пожелають".
   Среди отдохнувшей на курорте публики, в окружении загорелых, декольтированных курортных дам, толпились щеголеватые столичные офицеры, громко балагурили, взрывались смехом, вспоминая курьёзы их совместного курортного адюльтера. За всей вокзальной суетой присматривал степенный полицейский городовой, показывая  свою плётку изредка пробегавшим босякам.

   Макс, наблюдая за вокзальной суетой, просто улыбался. Для него это был уже совершенно другой мир. Город Екатеринодар и вспоминать не хотелось. Жизнь ошибок не прощает, из гроба уже не начнёшь всё сначала, а у живых всегда есть шанс подняться и восстановить утраченное.
 
   У ресторации булькал фонтанчик, гордый бронзовый орёл сидел на символической кавказской скале. От ресторации распространялся запах свежеприготовленной пищи, ветерком разносился по перрону, приманивая не только приезжих, но и огромных, наглых зеленоглазых мух. Кружа и жужжа насекомые пикировали в тарелку с горячим борщом, там и замирали, вероятно от счастья.

   — Михаэль, я предлагаю сходить в ресторацию? Давненько не ели мясного, да и выпить бы не грех за Яшку, за его спонтанный поступок.

   Мужчины подхватили саквояжи, Роза взяла детьми за руку и все направились в сторону ресторации, заняли два столика, ознакомились с прейскурантом. Вертлявый кельнер, отмахиваясь от мух, элегантно встал рядом, принял заказ и побежал за водкой в запотевшем графинчике, паштетами, хрустящими огурчиками.
   Разговор зашёл о путешествии в Баку. Сколько интересного мы с тобой увидели, сидели бы в Екатеринодаре, ничего не видели и не знали. Предлагаю первый тост за нашего покровителя Столыпина!
   Российские паспорта открыли нам необозримое пространство Империи. Думаю, в Баку будет ещё больше интересного. Мой пациент, мусульманин рассказывал, в Баку понаехало много европейских фирм, город выстраивают по итальянским архитектурным проектам, можно сказать восточный Париж. А вот старая часть города похожа на Иерусалим. Мечтаю побывать у Стены Плача, через Турцию недалеко, на пароходе не дорого. Мы с тобой, Миша, обязательно побываем на родине предков.

   Михаил слушал из вежливости, отвечал односложными фразами. Он, после недолгой внутренней борьбы уже принял решение идти своим путём. Миша выпил водки и стал обдумывать, как бы это помягче высказаться, не вызывая душевной раны у брата.

   Макс заметил неестественное поведение и мягко похлопал по руке брата.
   — Миша, что с тобой? Ты явно не в себе?
Что тебя тревожит? Поделись со мной, легче станет.
   — Пожалуй, да!
С гримасой на губах ответил брат.
   — Извини меня Макс, но в Баку я не поеду, хочу поискать своё счастье здесь в курортном Кисловодске. Я уже самостоятельный мальчик, с врачебным опытом, пришла пора идти своей дорогой. Понимаешь, травматология это не моё. Я каждый раз испытываю душевные муки, когда приходится ампутировать раздробленную руку или ногу у полуживого травмированного рабочего. Не могу я смотреть на этих несчастных, надолго теряю душевное равновесие. Боюсь, что в промышленном Баку всё опять повторится. Прости, и постарайся меня понять, не могу я видеть страдания и боль, не моё это. Душа просит простого житейского счастья. Окунуться в свет и радость женских улыбок, красоты праздной публики. Понимаю, не просто будет выйти на хороший уровень, но если я сейчас этого не сделаю, то зачахну от  мук своих.

   Михаил какое-то время поборолся со своим чувством семейного долга и объявил:
   — Пожелай мне удачи, и я пойду своей дорогой.
   От услышанного Макс вздрогнул, потускнел, налил себе водки, выпил.
   — Да я виноват, из-за моей глупости я теряю в пути своих братьев. А так всё хорошо сложилось и надо же, такая нелепость. Разрушился братский союз от доверчивости к простолюдину. Вот ведь как бывает. Взял и высказал в сердцах всё дворнику, а он, подлец, оказался полицейским информатором.
   Сказал бы ему в гневе, как господа своим простолюдинам.
   — "...пшол вон, скотина. Будить меня ночью вздумал".
Захлопнул бы перед его носом дверь, и не пришлось бы нам в бегах жизнь спасать. Вас за собой тянуть. Вот что для нас одно неуместное слово, сказанное среди русских. Сломают судьбу и все жизненные планы. Прав был дедушка Янис, когда повторял нам, пацанам, – «...в чужой монастырь со своим уставом не входи».
   Пойми после нешуточных угроз от боевиков, мы не могли в Екатеринодаре оставаться, вычислили бы всех.

   Макс перевёл взгляд на побледневшую Розу и негромко продолжил:
   —Ну что, брат, на это я тебе скажу то же что и Яшке. Коль так решил, переубеждать не стану, каждый волен поступать по своему.
Однако, считаю необходимым предостеречь тебя.В курортном городке будет очень не просто, там своя когорта врачей, они поколениями крепко сидят. Начнёшь у них откусывать гонорар, устроят тебе самую грязную интригу. Им не доставит больших хлопот убрать тебя, хорошо если не искалечат.
   А что касается «русской богемы», так это вообще не про нас.
Господа исконно сидят на ренте от своих имений, или при должностях, где регулярно выплачивается хорошее содержание. Им и работать особо и не надо, угождай начальнику и спи спокойно. Нам, брат, так не жить, нам Бог повелел трудиться в поте лица.
   Но ты же мой брат и всегда помни, чем смогу прикрою.
Как устроюсь, письмом извещу Якова. От него ты узнаешь где я. Пиши регулярно, сообщай о себе.

   Растроганный всей этой ситуацией, Михаил обнял брата.
— Давай закончим этот трудный разговор, выпьем по последней и пойдем. Пока Роза с детьми покушают, поможешь мне выдернуть  мои чемоданы, да билет прокомпостировать.

   Дежурный по перрону объявил посадку на Кисловодск, зычно приглашал поторопиться.
   Прошагала грузная фигура знаменитого певца Фёдора Шаляпина, в одной руке кожаный саквояж, на лейбл американский флаг, в другой руке массивная трость.
Братья проводили взглядом артиста, улыбнулись, расценив встречу со знаменитостью как добрый знак. Появление здесь артистов такого уровня не было случайным,  курорт взял за правило для отдыхающих приглашать популярных артистов. Михаил ещё раз крепко обнялся с Максом, Розой, поцеловал детей и уже один пошёл в сторону обособленной платформы, весь на нервах шёл не оборачиваясь.  15.11.23

Глава 1.7 ГОРОДОК Кисловодск, КУРОРТНАЯ  ЖЕМЧУЖИНЕ НА ВОДАХ

Окутав провожающих паром и дымом, паровоз и несколько вагонов из Минеральных Вод, пыхтя, покатили вверх по горному рельефу в курортный городок Кисловодск. С каждым километром открылась панорама величавых гор лакколитов, одна лучше другой. Горные вершины покрытые лесом завораживали даже тех, кто уже не первый раз бывал здесь. Красоту природы добавлял табун арабских лошадей на склонах горы «Змейка». Каждое время года отражалось в неповторимой природной красоте.
   Михаил прильнул к окну и с восторгом думал, какое удивительное природное создание эти горы, какая потрясающая красота, не зря здесь рождаются бессмертные строчки поэтов.

   Геологи горы лакколиты называют «неудавшимися вулканами». Раскалённая лава снизу подпёрла земную поверхность, а прорваться и излиться подземных сил уже не хватило. Пресная вода из глубоких артезианских пластов, в очагах остывающей лавы насыщается минералами, газами. На поверхность выходит уже с целебными свойствами, которые благоприятно действует на организм человека.
   По проекту российского царя Петра Первого, медики с немецкими фамилиями посетили этот обширный район застывших лакколитов. Провели изыскания минеральных источников и обстоятельно всё доложили царю. Но только через 73 года после смерти царя Петра Первого, в Кисловодске был открыт первый лечебный сезон.
Большая Кавказская Война дала курорту серьёзный толчок к развитию, поехали на лечение и реабилитацию офицеры русской армии. Курорт стал приобретать популярность, российская публика поехала сюда отдыхать. Началось строительство гостиниц, театра, открылись ресторации и трактиры. Минеральные ванны и грязелечебница отпускали процедуры.

   Долгий перегон и гудок паровоза извещает о скорой первой остановке у подножья величавой горы «Бештау». Приехавшие на курорт Железноводск рассаживались по конными экипажами и с ветерком, вверх до курортного городка, полечиться на минеральном источнике горы «Железная», подмыть печень от обильной жирной пищи и сивушные масла самогона.

   Паровоз подзаправили водой и дальше путь лежал лесом к посёлку немецких колонистов лютеран «Каррас», (в СССР «Иноземцево»). Здесь работал небольшой винзавод, вино в дубовых бочках пользовалось спросом. В посёлке «Каррас» жили виноделы занимались выращиванием винограда и прочих сельхоз культур, садоводством, держали небольшие семейные отели. По словам поэта Ю.М.Лермонтова, кофе и свежую кондитерскую выпечку подавали очаровательные немочки, - являлись «погибелью российскому офицерству».
   Отпив кофея и, налюбовавшись сексапильными декольте, М.Ю.Лермонтов поскакал к подножью горы «Машук» на свою роковую дуэль.

   Недалеко от платформы железной дороги, в глубине сада стояла усадьба с красивой часовней. Оба строения были подарком от Ростовской Железной Дороги инженеру Ивану Дмитриевичу Иноземцеву за его Проект и строительство железной дороги до Кисловодска. И. Д. Иноземцев совместно с мостостроителем С. В. Кербедз, проделали колоссальную работу прокладывая железную дорогу в сложном горном рельефе. Строительство новой ветки резко подняла значимость курорта.
   /Замечу по ходу, что сына инженера И. Д. Иноземцева, механика горного инженера, большевики расстреляли за симпатии к терскому казачеству. Усадьбу прихватизировали под свои нужды, а часовню слегка перестроили и туда вселился кто-то из пролетариев./

   Подъезжая к курортному городку Пятигорск, контролёр, обратил внимание на достопримечательность этих мест.
   — Господа, прошу внимания! Скоро Вы увидите место, где поручик Мартынов на дуэли застрелил поэта Ю.Лермонтова.

   Все разом уставились на гору Машук, кто-то удивился странному названию горы.
   — Интересный вопрос, отвечу. Названа гора по имени девушки Маши. Легенда гласит, на эту гору ходила красавица с голубыми глазами и длинной косой. Любила собирать ягоды, грибы, умела поговорить с лесными зверюшками и понимала их язык.  Однажды она ушла и не вернулась, казаки прочесали всю гору, но девушку не нашли. Стало понятно, злой горец украл и увёз в дальний аул.

   Услышанное, с большим негодованием обсуждалось пассажирами.
   — Какая бесчеловечность у этих головорезов. Мало их наши казаки уму разуму поучали.

   Доктор Михаил с восхищением смотрел на красоту панорамы, сам себе не поверил, в какой сказочный мир его занесло. Так вот откуда черпал вдохновение великий поэт. Обязательно сюда приеду побродить, сердцем ощутить ту роковую дуэль.
Легенда проводника, напомнила ему знакомое с детства слово «Машук», когда его заставляли заучивать наизусть главы из «Евгения Онегина». Само по себе завертелось в голове:
   «Машук, податель струй целебных;
   Вокруг ручьев его волшебных
   Больных теснится бледный рой;
   Страдалец мыслил жизни нить
   В волнах чудесных укрепить...»

   Промелькнули станции Пятигорск, Ессентуки. Шумными компаниями заходили и выходили молодые повесы. Деликатно расталкивая выходящих, бросались занять своим дамам место у окна. Прошёл ещё часа в пути. Поезд замедлил движение, контролёр вежливо объявил:
   — Мы прибываем в курортный городок Кисловодск. Спасибо, что были с нами.
Приятного всем отдыха и ждём-с  в обратный путь.

   Курортный городок Кисловодск встретил Михаила приятной прохладой пролившегося лёгкого летнего дождя. В сторонке курортники, все в добротных одеждах, вальяжно всматривались в толпу выходящих, хотелось повстречать своих столичных знакомых.
Чуть подалее, щёголи помоложе лукавыми взглядами обращали внимание на приехавших одиноким дамам. Глазами и мимикой намекали на лёгкий курортный роман. И даже, получив в ответ от дамы холодное, безразличное выражение лица, мальчики мажоры продолжали улыбаться и волочиться следом. Нет такой замужней красотки, которая не покорится настойчивости, букетику цветов, сладкой речи с шампанским.  Всегда был риск, отблагодарит ли эта дама за ухаживания или примет как должное.

   Вокзальные сценки вызвали у Михаила добрую улыбку. Как врач он хорошо понимал, сытыми, похотливыми самцами управляет основной инстинкт, присущий всем биологическим существам.
   Походил по привокзальной площади, размял ноги, покрутил головой, осмотрелся. Заметил камеру хранения, сдал свой чемодан и налегке пошёл вниз по дороге мощённой булыжником. Пестрые театральные афиши с фамилиями популярных артистов поднимали настроение, здесь не соскучишься.

   Надо открыть тайну, Михаил не спонтанно принял решение найти работу на курорте. Со студенческих лет собирал материал о факторах, влияющих на долголетие человека. Стих из Торы, человеку предназначено жить 120 лет, давно овладел мыслями молодого доктора. Коль так записано в Божественной Книге, значит где-то спрятаны и рецепты долголетия, их надо упорно искать. Листая медицинские и иллюстрированные журналы о европейских курортах, он с удивлением узнавал, что все популярные европейские курорты стоят на источниках, в которые было обустроены ещё римские легионерами. В банях обсуждали свои насущные проблемы и принимали не простые решения. Со студенческих лет так и остался интерес к минеральным источникам, как средству омоложения организма. Его тайной мечтой было получить научную степень doktor mtdizin по теме продления молодости.

   Подошёл к «Grand Hotel», поинтересоваться ценами на свободные номера. Курортные цены больно куснули и он с удручённым видом, пошёл до Питьевой Галереи.Здесь было шумно и весело. Краснощёкие, улыбчивые девушки, наполняли граненые стаканы пузырящимся нарзаном и подавали снизу вверх толпящейся публике. Кавалеры с шутками подхватывали стаканы, передавали своим дамам, брали себе и со смехом отходили.

   Михаил деликатно протиснулся к бювету, получил свой стакан с нарзаном, отошёл в сторонку и продолжил свои наблюдения. Утоляя жажду небольшими глотками, смотрел глазами врача на работающих девушек:
   — Всемогущий наш! Какую же ты красоту сотворил! Их естественная красота, была сопоставима с окружающей красотой горных ущелий, с прозрачностью воздуха и здоровой пищей. Вот яркий образец влияния природных факторов на долголетие людей. Вот что надо изучать, выстраивая свою диссертацию по долголетию.

   Перевёл взгляд на плакат с описанием источника «Нарзан». «В этих удивительных местах на поверхность выходят источники минеральной воды, названные аборигенами — «Нарт Сано», напиток богатырей, или по-русски просто «Нарзан». Полечиться «Нарзаном» приезжали ещё ханы Золотой Орды, на всё лето ставили у источников свои шатры. Рассказ контролёра про девушку Машу вызвал к него улыбку, и в эту глупость сразу поверило пол вагона. Все здесь названия, это татарские слова.

   Поспрашивал как найти городскую Управу и бодро зашагал в ту сторону, шёл и

   Попечительский совет врачей патриархального курорта был на первом этаже. Михаил приосанился, постучал в дверь, услышал девичий голосок,
   — да, входите
   За столом девушка, лениво перебирала почту, письма и журналы.
   — Я врач, с кем я могу поговорить по вопросу работы?

   Девушка с откровенным любопытством глянула, кокетливо пожала плечиком.
   — Председатель, Олег Сергеевич, с мигренью, просил его не беспокоить. А вообще, для врачей здесь работы нет. Если вам угодно, услышать, мы давно никого не принимаем. У нас свои врачи, они работают с населением и курортниками, состарятся и передают своё дело сыну или своему ближайшему родственнику.
Нам присылают много писем и все насчёт работы. Я на каждое письмо пишу отказ, Олег Сергеевич приходит, подписывает, а я отправляю...

   Ошарашенный услышанным, Михаил повернулся и вышел. От нервного тика и выпитого лечебного нарзана захотелось поесть. Направился к ближайшему трактиру «НационалЪ». Сел за столик, сделал заказ и стал рассматривать посетителей.
   Профессиональным взглядом врача отметил, большая часть отдыхающих молодого возраста, все здоровые, с загорелыми лицами. Такая здоровая, краснощёкая публика по врачам не ходит. А судя по одеждам, всё из европейских магазинов и Бутиков. Эти повесы явно не имеют отношение к промышленности, инженерному и заводскому труду. Здоровые и жизнерадостные, чтоб зарабатывать деньги им не надо напряжённо трудиться. Зачем платить врачу, если здоров и весел?
   Эта простая мысль в первый момент ошеломила. Если все здоровы и веселы, с какого диагноза мне прикажете зарабатывать?
   Прокручивая своё реальное положение, подумал, я кажется конкретно влип. А как прикажете, мне зарабатывать?

   Чтоб не терять тонкую нить своих размышлений, заказал второй графинчик водки и повторил шашлык с маринованной зеленью.

   — Пожалуй, я не совсем прав, болезная публика по улицам не шатается и в кабаках не сидит. Наверное есть и такие, выпил нарзанчика, поплёлся к своей кухарке, набил пузо и поближе к тёплому сортиру. Вечерком за столик, в картишки перекинуться. И так изо дня в день, до сердечного удара. У этой категории свои доверенные врачи.
   Анализируем дальше, — местных, что работают, торгуют, строят, копают, таскают тяжести, среди отдыхающих не видно. Работают бедолаги, себя и дети кормить надо. А заболел, врач им не по карману. Так и лечатся как их деды и прадеды, луком, чесноком, да самогоном. А коль прижмёт, что не встать, посылают не за доктором и сразу за священником, так обойдётся дешевле.
   Прав был мой брат Макс, местный врач, который с народом работает, сидит крепко, своих клиентов из рук не выпустит, а помрёт так практика к сыну переходит. Начну суетиться, наступать на пятки, шепнут пару ласковых своему священнику, и не поймёшь, за что топором по затылку. Это совершенно реально.

   Так, где твои деньги, Мишка? — хмуро переспрашивал сам себя.
   — Получается, мой брат прагматик прав, с нашими мордами лучше ехать туда, где трубы коптят, революцию затевают.

   Стало как-то совсем душно, расстегнул ворот.
   — Да, я основательно влип. Никаких моих денег на раскачку не хватит.
И что, в «клошар» записываться, сесть попрошайкой на вокзале? Там тоже сидеть с протянутой рукой не пустят, своих инвалидов предостаточно. К брату в Баку ехать, как же стыдно будет появиться с поджатым хвостом у дверей. А где его искать, в каком захолустье он получил свой участок? Неет, такого позора я не переживу, как говорят, — всё, поезд ушёл.

   От таких размышлений заныло в душе, заломило в затылке, кровь застучала по вискам.

   Потеряв надежду нащупать жизни нить, всплывало и уходило желание использовать по назначению Яшкин подарок. Запустил руку в саквояж, потрогал револьвер. Посижу у нарзана, а как стемнеет в лес, ствол в рот, палец на курок и никаких ощущений. Просто блеск молнии и исчез.  Утром газетчики спросят подробности у полицейского. Ответ будет прост и не интересен читающей публике. — Какой-то жидок застрелился...

ГЛАВА 1.8  «Вольному — ВОЛЯ, спасённому — РАЙ»

От мысли уйти в лес с револьвером, Михаил вздрогнул. Надеялся приехать в курортный городок, получить участок и трудиться во Славу. Но не тут –то было. Получил от гимназистки пинка в зад и вольному воля, тяжкая доля. Сам отвечай за судьбу свою, никто тебе не протянет руки.Надо ещё раз прокрутить в голове свою тяжёлую долю. А для начала ответить на простые вопросы. Зачем народ на курорт приезжает?
   Думай Миша, думай. Тебе же сам Александр Сергеевич Пушкин подсказывает: «...кокетка злых годов насмешку, на дне (стакана) оставить, а старик, помолодеть хотя б на миг...»
   Браво, Пушкин!

   Идём дальше. Зачем похотливый старик с деньгами, хочет помолодеть?
Правильно, ему бы понежиться с молодой бабёнкой, на миг потерять рассудок от тепла её тела, от тычков её упругих сосков.
А что хотят здесь наши столичные дамы?
   Тоже правильно! Продлить свою привлекательность, дамочки тоже едут с мыслями вернуться в столицу хорошенько потрёпанной. Вон как мальчики на привокзальной платформе подмигивали приезжим дамочкам. Им нужно подсобить, работать в этом направление.
   Кажется я начинаю что-то соображать, нащупываю в полной темноте жизни нить.
Теоретически, на этом можно зарабатывать. Только маленький нюанс, фантазиями кормятся писатели, поэты, астрологи, нам, врачам, платят за реальный результат. Пока выйдешь на уровень, когда тебе без сожаления достанут из портмоне, сам постареешь и сдохнешь от недоедания. Организму каждый день нужна пища и тепло в комнате.
   Так, уже теплее. Открою «Praxis dr.med. Weinblatt». Консультации о сохранении молодости организма, или как продлить привлекательность.
   С другой стороны, стариков здесь не много, с их не заработаешь. Моими клиентами  должны стать молодые офицеры. Это существенно, но как?

   Поглощённый тяжёлыми размышления не заметил, как съел и выпил свой второй заказ. От шашлыка с салатом и томатным соусом остались лишь следы в тарелке, хлебом дотёр тарелку и почувствовал на себе взгляд кельнера.
   Ну вот, он уже понимает, я для него французский клошар, лишних денег нет. Следит чтоб я не сбежал.

   Расплачиваясь, чаевые решил не оставлять, ещё самому пригодятся. Запомню его наглую рожу. Встану на ноги, зайду и кину ему на стол пару Серебряников, но не сегодня.

      Вышел из ресторации, прогулялся вслед за толпой курортников и остановился напротив балетной афиши, на него насмешливо смотрел улыбающийся балерун. Его рельефная выпуклость меж крепких мускулистых ног, привлекала внимание.
Михаил присел на лавочку и стал внимательно смотреть на афишку, хотел уже встать и идти дальше, и тут его осенило.
   Артист в танце весь наэлектризован. Страсть обладать женщиной закипает в его мышцах, мускулистому самцу страсть войти в контакт с мало знакомым женским телом вышибает мозг. Страсть быстротечна, коварна и непредсказуема, всегда есть опасность подхватить заразу от «Киприды и Венеры». Так вот где твои деньги, дорогой Михаил, страх молодых «гладиаторов» подхватить сифилис или кое-что ещё иное и станет моим доходным делом.
   Михаил даже раскраснелся. Диагностика и лечение неизлечимого на этм много не заработаешь. Он тяжело и глубоко вздохнул, надо работать на инстинкте самосохранения, на страхе, авось получил в подарок от томной дамочки неизлечимую гадость. Заболеть и помрёт. В принципе, сюда едут здоровые женщины. Переспал самец с кокеткой и ничего плохого с ним не случится. Только страх «авось она что подкинула», будет его пол месяца мучить. А тут я, такой любезный, приходите в ночную профилактику, получите очистительную процедуру и нет проблем. Повеса уйдёт в прекрасном настроении. Эта не сложная процедура позволит мне серьёзно заняться монографией о продлении молодости и здоровья. Иного пути я сейчас не вижу.
   Мой старший брат, подписался до конца своей жизни разглядывать в микроскоп говно жирных пациентов, нюхать и ломать голову над причинами несварения при неумеренном обжорстве, а мне смывать с членов «бледные спирохеты».
Ну что поделаешь, такое у нас еврейское счастье. Пожалуй, этот день можно считать вторым днём рожденья, это Рубикон! Назад дороги нет.
Пожалуй надо сделать памятную фотографию для истории.

   Фотограф из армянской диаспоры засуетился, показал на фанеру, разрисованную горными вершинами, парящим орлом и словом «КИСЛОВОДСК». Михаил весело засунул голову в круглое отверстие фанерного щита и замер.
   — Ули-бач-ку! Армянин театральным жестом снял с объектива крышку и вновь туда же накинул.
   — Готово, приходите завтра и забирайте своё фото.

   В горной местности непривычно быстро темнеет, похоже дождь собирается. Время подумать о ночлеге. Миша уверенным шагом пошёл вверх к привокзальной площади, где обратил внимание на торговку из татов. У неё стояла картонка с объявлением о недорогом жилье. Людей иудейского вероисповедания из татов и караимов он научился выделять ещё в Екатеринодаре.
   Подошёл, картонка с объявлением о сдаче жилья так и стояла. Женщина громко расхваливала офицеру свои прошлогодние орехи, хотя поручик и не собирался с ней торговаться. Понятно. У него адюльтер, никак не иначе, а грецкие орехи нужное подспорье в этом деле. Михаил, перевёл взгляд на фигурку торговки. Красивая чертовка, сила играет в теле. Как они на этом Кавказе становятся такими физически крепкими. Этому надо будет посвятить отдельную главу в диссертации. Офицер пошёл своей дорогой, а Миша вежливо спросил о жилье на длительный срок.
   Женщина полюбопытствовала, кто он, и что тут собирается делать?
   — Хорошо, я согласна. Только сразу предупреждаю, оплата за три месяца вперёд. На домогательства ко мне даже не рассчитывайте. Я вдова, я честная женщина, мне этого не надо! И девок в мой дом не водить, ты молодой, образованный, найдём тебе невесту, только скажи когда. Покажу все её прелести, в летний душ зайдёт, а ты в дырочку посмотришь.
И весело захохотала. Михаил не ожидал такого прямого выпада, смутился и покраснел.
   —Я воспитанный мальчик, у вас  со мной хлопот не будет!

   Торговка улыбнулась, засуетилась и свернула свою выставку продажу. Шли тропинкой по склону холма в сторону платформы со смешным названием «Минутка».
   Жильё, ужаснуло. Туалет, хоть и стоял в глубине сада, пованивал с ветерком, да жужжал мухами. Жить в этой дыре, за деньги, что я платил за благоустроенную квартиру в Екатеринодаре?
   Ну это уже слишком. Надо подумать, прежде чем заплатить за три месяца вперёд. А с другой стороны, здесь тихий дворик много ореховых деревьев, кусты с розами благоухают, никто не будет мешать работать над монографией. Ещё один плюсик. Рядом ж.д. платформа народ с окрестных мест толпится, приезжает, уезжает. А это уже, пусть малый, но реальный заработок. Завтра повешу объявление: «Доктор Weinblatt, Круглосуточно».

   В раздумьях присел на грубо сколоченную скамейку, поманил к себе большого пса волкодава с обрезанными ушами. Пёс вальяжно подошёл, положил массивную морду на колени и преданно уставился в глаза. Миша гладил мохнатую шкуру и спрашивал, ты хочешь, чтоб я здесь поселился? Ну давай, гавкни.
   Прибежала хозяйка, вытирая руки о давно не стираное полотенце.
   — Ну как вам у нас? Осмотрелись?
   — Ещё бы, конечно осмотрелся, высказал ей всё, что думал о сортире, о давно не белённой комнате, не стираной постели и нереально дорогой цене.

Сара, занервничала, затарахтела, ну нет в доме мужика, кручусь сама, не успеваю. Михаил махнул рукой и резко встал. Давно хотелось просто пойти в комнату, прилечь да заснуть, устал за этот длинный день. Хозяйка поняла его жест по-своему, решила, клиент уходит. Не хотелось терять хорошего парня и перспективного жильца. Торопливо скинула стоимость на треть.
Михаил, улыбнулся, отсчитал и положил червонцы на стол. Сара сгребла денежки, крикнула соседскому парню сгонять с тачкой на вокзал за чемоданами.

   Михаил всё-таки встретился с Попечителем Совета Медиков. Олег Сергеевич его одобрительно выслушал и вписал в реестр. Финансовые возможности таяли быстрее чем планировал. Написал Якову большое обстоятельное письмо, попросил маленько поддержать финансами. Открыл «Ночной профилакторий», вначале сам, а как пошло дело подобрал медсестёр среднего возраста приятной внешности, обучил и дело пошло. За небольшую плату ночным гулякам обрабатывали пенисы обеззараживающими растворами. Там же он оборудовал и свой кабинет по приёму пациентов. В плане развития основной темы «продления молодости» стал обдумывать проект атлетического зала с теннисным кортом.

   Как человек обаятельный и жизнерадостный, не стал замыкаться в кругу своих повседневных проблем, старался бывать на общественных мероприятиях, общался с авторитетами курортного городка. Не пропускал гастроли столичных артистов, в холле всегда первым раскланивался.
   При всей своей кипучей энергии, вращаясь среди улыбающихся ему людей, душой чувствовал одиночество, окружающие держали его на расстоянии «вытянутой руки», ближе не подпускали. Временами накатывала такая тоска, начинал казнить себя. Зачем он выбрал этот патриархальный Кисловодск. С грустью вспоминал, как хотел застрелиться, но проявил слабость и сожалел, что не сделал это.

   ГЛАВА 1.9  БАКУ, ВОСТОЧНЫЙ ГОРОД С ЕВРОПЕЙСКОЙ АРХИТЕКТУРОЙ
   
   А мы вернёмся к старшему брату Максу, Розе и двум мальчуганам Илюше и Мише, которые ехали в город Баку за своим еврейским счастьем. В вагоне второго класса ехали механики, химики, энергетики, строители, профессора из Санкт-Петербурга, озабоченные мыслительной деятельностью. Все, с надеждой получить у нефтяников хорошо оплачиваемую работу, гранты на исследования скважин. В вагонах третьего класса, с надеждой прокормить семью ехали мужики осваивать профессию нефтяников, свободные бабы, прошедшие к 30 годам и «Крым и Рым», с надеждой стать торговками, либо наняться служанкой к тем, кто с деньгами.
   Мигранты плохо представляли, что их там ждёт, курили, матерились, растаптывая под собой кучи подсолнечной кожуры.
Под брякающую гитару гнусавый голос распевал блатной репертуар:
   «Поезд мчится, поезд мчится, прямо на Баку.
   Я лежу на верхней полке и как будто сплю.
   В темноте я замечаю чей-то чемодан,
   В сердце сразу заиграло, что найду я там...».
Замолкает на минуту, - Наливай, братан, вздрогнем...

   Для того чтобы правильно понимать происходящее, надо вспомнить, что к началу 20-го века подъём экономики Российской Империи была тесно связана с добычей и продажей бакинской нефти.Вся жизнь вращается вокруг нефти.
   Западные фирмы инвестируют в нефть свои капиталы, британские, французские, бельгийские, швейцарские и американские компании привозят с собой новые технологии бурения и добычи. Шведская компания «Братья Нобель» выходит на противоположную сторону Каспия и открываются первые нефтяные месторождения на Челекенском полуострове.
   Германская энергетическая фирма «Schlumberger» разрабатывает приборы для поиска в пробуренных скважинах нефтегазовых пластов, геофизики дают количественную оценку запасов нефти.

   На Апшеронском полуострове бурятся скважины, для новых скважины отсыпают песком прибрежные участки Каспийского моря. Газеты пестрят сообщениями о новых фонтанах Биби-Эйбата. В «Чёрном городе» днём и ночью небо устилает дым нефтепереработки.
   Иностранными фирмы не скупятся оплачивать труд геологов, инженеров, рабочих. Хозяева промыслов понимают, скупиться и экономить это разные понятия. На умном персонале экономить нельзя, умный геолог новыми открытиями нарастит капиталы, посредственный разорит, зароет под землю деньги хозяина. Очевидцы того времени рассказывали, геолог на нефтепромысел приезжал в новом, белом чесучовом костюме, обходил работающие скважины, общался с линейным персоналом, поднимался по замызганной лестнице к бурильщику. Возвращался в конторку, проводил планёрку с линейным персоналом, после чего снимал с себя испачканный костюм, переодевался в новый и уезжал на доклад к хозяину.
   Замечу, так начинали, позже, с несчастными случаями, с кровью, на промысла пришли перчатки, каски, очки, обувь с защитой от падения тяжёлых предметов, несгораемая спецовка и многое другое.

   Поезд с вагонами прибыли под крышу великолепно выстроенного ж.д. вокзал, который по сей день называют  Сабунчинский, по названию населённого пункта Сабунчи. Макс вышел, осмотрелся и направились по стрелке в «Квартирное бюро».
Шустрый маклер, в белой кипе на затылке, встретил широкой улыбкой «свой народ», представился, Борис Чернин. Поинтересовался о профессии, вежливо просил назвать ожидаемый доход, полистал свои записки и предложил посмотреть новые квартиры в трёхэтажном доме. Пока его помощник бегал получить багаж за извозчиком, маклер говорил о новом, только построенном доме. Стены толщиной в полтора метра сложены из блоков известняка ракушечника, во всех комнатах комфортная температура. Летом прохладно, зимой долго сохраняется летнее тепло. На холодные дни зимы есть два камина. Во дворе колодец с чистой водой. Туалет и канализация рядом с квартирой, далеко бегать не надо

   Рядом заканчивают строить здание больницы, а через дорогу, табачная фабрика источает аромат свежих листьев. Вверх на пустыре стихийный продуктовый рынок, что очень удобно для хозяйки.
   До центра города не далеко, там открываются магазины, оперный театр, кинозал, респектабельные рестораны. До морской бухты рукой подать, там строится роскошный бульвар, ландшафтные специалисты подбирают экзотические деревья и кустарники... Над городом работают лучшими архитекторы Европы.
   Выросшая в столице, Роза выслушала и с восхищением посмотрела на Макса.
   - Кажется мне, мы не прогадали.

   Прибежал посыльный и сообщил, что багаж погружен в экипаж, можно ехать! Доктор настойчиво советую забрать первый этаж, два выхода, на улицу и во двор, удобно принимать пациентов. Это не Erdgeschos, не на земле.
Первый этаж по европейской терминологии стоит над Erdgeschos, вам просто повезло, такие проекты в момент разлетаются. Завтра уже не будет.
   Маклер извлёк из стола связку ключей и поехали смотреть квартиру. Квартира состояла из семи огромных комнат. Кабинет с городским телефоном, обеденный зал с большим столом, просторная диванная, где свободно размещался концертный рояль, спальни для детей и взрослых, кухня, комната для домработницы и кухарки с отдельным выходом во двор. Под комнатами сухой и прохладный Keller/подвал/, в котором можно хранить всё, медикаменты, запасы пресной воды, продукты питания, полки с вином и многое, что не доступно для крыс.

   Вот такое жильё до пролетарской революции мог позволить себе молодой участковый врач.

   После обстоятельного осмотра квартиры, Макс оформил договор и получил на руки ключи. Семья была счастлива, дети бегали по гулким комнатам, а Роза принялась разжигать дровишками кухонную печь.
   Через три месяца получили из Екатеринодара багаж с мебелью, библиотеку и всю домашнюю утварь. Оставалось только всё расставить и что-то прикупить для комфорта.

   Имея за плечами богатый опыт, Макс сразу же, без подготовки прекрасно выступил на Попечительском Совете по теме желудочных болезней. Его внимательно выслушали, обсудили, высказали свои пожелания обратить внимание на особенности местных условий питания. Он получил на обслуживание участок, где снял жильё. На фасаде его дома, чуть ниже своего окна кабинета появилась табличка
«Врач Weinblatt».

   Всё пошло по накатанной схеме и Екатеринодар уже никто не вспоминал. Саквояж с медицинским инструментом, медикаментами в полной готовности всегда стоял у порога входной двери. В любой час дня и ночи, по телефонному звонку, в праздники и будни, собирался и шёл к больному. Никому, и ни в чём отказа не было. Днём приём пациентов у себя в кабинете, вечером или ночью накручивал километры по вызовам на сердечный приступ или высокую температуру. Денежки, сами по себе не сыпались, как «манна небесная», надо было шустрить, ноги доктора кормят. С каждого вызова в доме копеечка.
   Любил рассказывать такой анекдот:
   «Доктор по ночным улицам спешит к больному. Опоздал, больной только что умер.
Стоит доктор с озабоченным видом и думает:
   — Ну, как же так, остался без гонорара.
Оглядел убитых горем родственников и с умным видом спрашивает:
   — А, скажите мне, больной перед смертью потел?
Родственники разом встрепенулись, утвердительно закивали головой:
   — Да, да, доктор, пропотел, да так сильно...
Напустив на себя важности:
   — Ну это уже очень хорошо. Очень, хорошо»

   Родственники покойного были счастливы, узнать «ему» было очень хорошо, спешат отблагодарить.

   Нарастив повседневную практику, Макс взял в аренду ещё и аптеку, доход небольшой, но аптека позволяла перезваниваться с врачами более высокого статуса. Прежде чем передать рецепт лаборанту, Макс сам внимательно изучал, если в чём-то сомневался, перезванивал и уточнял дозировку и состав химикатов. Был как-то случай, когда известный врач сделал описку в рецепте, что угрожало больному комой. Ошарашенный авторитет был глубоко тронут внимательностью аптекаря, стал приглашать на консилиумы по диагностике сложных случаев.

   Обрастая пациентами с нефтепромыслов, из геологов, менеджеров по бурению скважин, профессоров горного института, беседуя с ними, сам стал задумываться приобрести участок под нефтяную скважину, качать нефть и к чёртовой матери эту медицину. Работа давала не плохой доход, который позволял безбедно жить. В доме была кухарка и няня для детей. Летом семья снимала саклю в ауле у самого Каспийского моря и там купались в тёплом море, барахтались в песке, фрукты и овощи за копейки.
 В Баку сложилась уникальная этническая и религиозная атмосфера. Надо сказать, что это был русскоговорящий город, но сама русская диаспора потеряла антисемитизм. Дети Макса учились в престижной русской гимназии и не имели проблем на уроках православия.

   В вечерние часы с морской прохладой, благородная публика выходила на улицы в своих нарядных одеждах. Дамы под электрическим освещением уличных фонарей сверкали дорогими украшениями. Был обязательный ритуал, поздороваться с равным, поклониться авторитету, оказать своё почтение лицам из высшего сословия.
Макс с Розой, отправляли детей спать и тоже выходили на вечерние прогулки подышать перед сном свежим воздухом Каспийского моря. Народ вальяжно вышагивал вдоль морского бульвара. Никого не смущало затяжное строительство морского бульвара вдоль бухты. Было даже интересно посмотреть, что уже сделано и что из нового даёт листву. По плану ландшафтного архитектора везли экзотическую растительность из Индии, Китая и других жарких стран. Под кронами деревьев стояли столики, можно было посидеть с коллегами за чаем, расспросить о здоровье своих пациентов. Только сели и уже несут чай в стеклянных тонких стаканчиках — «армудлы». После вечерней прогулки собирались компаниями, кто-то приглашал зайти в дом обсудить важную статью в медицинском журнале или очередное громкое политическое событие.
   Интеллигенция с одобрением обсуждала усилия Петра Столыпина по принятию Закона «О веротерпимости», который к тому времени уже был принят в ряде европейских государств. Министр инициировал встречу царя Николая Второго с раввинами, которые убедительно просили русского царя открыть доступ молодёжи в университеты, дать возможность заниматься полезным трудом и бизнесом, убрать черту оседлости, избавить народ от погромов, дать евреям гражданство. Раввины предостерегали царя, талантливая еврейская молодёжь уйдёт под знамёна смуты, и никто их не остановит. К своему глубочайшему несчастью, царь Николай Второй просто отмахнулся от усилий своего министра, не понял угрозу нарастающего в обществе социального бунта и пошло, поехало по худшему варианту.

   Гуляли без страха и опасений, на каждой улице гуляющих граждан. Прогулки господ затягивались за полночь. Полиция в городе нефтяников работала чётко. Всегда на посту городовой. Гуляющих провожал взглядом, на его свисток с соседних улиц спешили на помощь городовые. А вообще, надо заметить, к русскоговорящему населению отношение местных татар было почтительным и уважительным. Если случалось происшествие с участием местного хулигана, арестовывались «уважаемые аксакалы» ближайшего селения, хулигана быстро доставляли в полицию. Цокая копытами в сёдлах вальяжно покачивались казаки ночного патруля. Эти воины были невероятными виртуозами. На глазах гуляющей толпы казак догнал хулигана, молниеносно выхватил саблю да так оттянул саблей плашмя по спине, что у того навсегда пропало желание устраивать дебош в общественном месте.

   Шагая по тёмным ночным Бакинским улицам, доктора имели право иметь в кармане револьвер, но Макс отказался от такой привилегии. «Пахан района» или, как сейчас, говорят: «Смотрящий», сам зашёл к доктору, договорился о взаимных услугах.
   — Помогаешь моим пацанам и спокойно ходишь по моим ночным переулкам.
Согласен ?
   — Святая обязанность врача оказывать помощь нуждающимся.
Из прежнего опыта с налётчиками понимал, лучше с ними не обострять, так спокойнее.

   Ночная шпана бакинской окраины, завидев доктора уважительно здоровались, высунется бородатая, давно не стриженая морда:
   — Салам Аллейкум, доктор джан.
   Макс всегда останавливался и спрашивал:
   — Мамед, это ты? Как твоя рука, заживает? Зайди ко мне я посмотрю.

    Первого сентября 1911 года в Киевском театре Дмитрий Богров, сын богатого киевского еврея, домовладельца, стрелял в П.А. Столыпина. Пуля со специальным распилом, разрывая внутренние органы не оставила никаких шансов на спасение великого государственного чиновника.
   Во всех семьях с фамилией Weinblatt сообщение об убийстве премьера, было воспринято как глубокая семейная трагедия. В тот вечер у Макса собрались близкие друзья, коллеги, всем было мерзко осознавать, что убийцей министра был, хоть и «выкрест», но свой и ничего тут не поделаешь.
   В министра, который лояльно и с уважением относился к многострадальному народу, стрелял еврей. Вот же парадоксы этого народа.
   Прах министра захоронили в Киево-Печерской лавре. Макс Абрамович и все его коллеги сделали взносы на возведение памятника П.А.Столыпину. Только бронзовый Столыпин уже не мог предостеречь царя, — Ваше Величество, не ввязывайтесь в войну с Германией, дайте 20 лет мирной жизни, и вы не узнаете Россию. Не дали...
      Прошло 113 лет после рокового выстрела, имя П.С.Столыпина вновь на слуху. Возникшее на обломках СССР государство Украина, изменила православный формат Киево-Печерской Лавры, потребовала от России выкупить прах П.А.Столыпина.
Вектор истории как во все времена направлен от плохого к худшему...

   ГЛАВА 1.10. ПРИШЛА ВОЙНА, ОТВОРЯЙ ВОРОТА.

   За короткие годы мирной жизни, герои моего повествования, при всех неизбежных неурядицах, смогли не плохо продвинуться в профессии, с трудностями, шаг за шагом шли к благополучию. И всё в одночасье оборвала война с Германией. Пришла Беда, отворяй ворота.
   Назревавшие в Европе противоречия между царствующими фамилиями громыхнули двумя револьверными выстрелами. Серб, тайного общества «Бомбистов», с погонялом «Принцип», убивает австрийского эрцгерцога Франц Фердинанда и его супругу Софью Гогенберг. За неслыханное злодеяние войска Австро-Венгрии вторгаются в Сербию. В потоке воплей ура-патриоты требуют от Самодержавного царя Всея Руси Николая Второго, немедленно заступиться за "братушек" славян. Тех кто со здравым смыслом отговаривал царя не ввязываться в европейский конфликт, утонул в патриотической истерии. Отговаривал царя от войны и Григорий Распутин, пророк царского двора, особо приближенный к царице. Но его как простолюдина застрелили во дворце Санк-Петербурга.

   Последним был король Германии, который в ультимативной форме предупреждал царя Николая не объявлять мобилизацию резервистов в армию. Он считал призыв русских резервистов как угрозу безопасности Германии. Русский царь ответил отказом и в ответ получил войну. Германия 1 августа 1914 года объявила войну России.

   Авторитетные историки пишут о том, что промышленно отсталая Россия, не имеющая даже своего производства вооружения, под давлением Франции вынуждена была вступить в союз с Антантой. Французы жёстко надавили на царя и предложили сделку, Россия вступает в войну, а Франция списывает русскому царю все накопившиеся финансовые долги, кредиты, цифры которых были достаточно внушительными.

   Трубят фанфары, бьют барабаны, девушки со слезами гордости, провожают резервистов за Славой и Орденами. Эшелоны, перегруженные солдатами, лошадьми, орудиями и боеприпасами покатились на запад. Первый военный год принёс русской армии тяжёлые, неоправданные потери. Генералы царской армии, потеряв регулярную армию в атаках на германские пулемёты, требуют провести всеобщую мобилизацию. Генералам для победы нужно свежее «пушечное мясо».

   Яков Weinblatt, врач призывного возраста получает повестку явиться в расположение Терской Казачьей Дивизии Кавалерийского корпуса. Собираясь на войну, первым делом собрал в пакет всю рублёвую наличку и оставил в комнате Катеньки. Упаковал хирургический инструмент, кое-какие тёплые вещи и с рюкзаком пришёл в станционный буфет попрощаться с друзьями. За столом его уже все ждали, пыхтел всё тот же тульский самовар, источала неповторимым ароматом свежая выпечка.

   Друзья выпили водки, закусили, обсудили нерадостные новости с фронтов. Когда телеграф отстучал прибытие воинского эшелона в сторону Невинномыска, Яша поднялся, обнял одного за другим всех своих друзей и подошёл к Кате. Девушка в глубокой задумчивости стояла у окна. Друзья деликатно вышли.
Яков обнял Катеньку за плечи, прижал к себе, горячо поцеловал в неповторимо сладкие губки, вытер её слёзки и нежно шепнул на ушко:
   — Любовь моя, я думаю вся эта убойная канитель продлится не долго. Я прошу Вас, за это время поберечь себя. Останусь живым, не инвалидом, вернусь к Вам навсегда. Я Обещаю. Верьте мне. Мы обязательно будем счастливы.

   Они ещё перешёптывались, между долгими поцелуями пока за окном не встал воинский состав из Минеральных Вод. Последний поцелуй и Яша с небольшим рюкзачком вышел на платформу. Оглядываясь, пошёл в сторону санитарного вагона, его друзья в тяжёлых размышлениях молча смотрели в след и лишь Юрочка, сидя на руках у мамы, долго и радостно махал ручонкой. Чистая детская улыбка оставляла всем надежду, что уходящие на фронт, вернутся домой живыми и здоровым. Мир восторжествует, Германия капитулирует и всё будет как всегда.

   Никто из провожавших, даже подумать не мог, что эта война столкнёт Империю в невиданный доселе Хаос. Революционные настроения обездоленных перерастут в жесточайшую гражданскую войну. Многовековой царский режим рухнет, на смену придёт безжалостная, кровавая диктатура большевиков. Инженер путеец Владимир Константинович заразится от беженцев тифом и в муках умрёт. Умрёт и его молодая жена. Семья Андропула исчезнет.
   Катя заберёт Юру и уедет к родственникам. Повзрослевший мальчик, не от хорошей жизни, уйдёт зарабатывать свой кусок хлеба. Будет грузчиком, матросом на Волге, телеграфистом. Наследный ум, сила воли, несгибаемый характер сделают его вожаком революционной молодёжи. Юрий пройдёт сложный, тернистый путь на вершину к Славе.

   На фронте Яков трудился полевым хирургом, но и порно осваивая боевые навыки постоять за себя, слыл среди офицеров азартным фаталистом, имел репутацию смелого, бесстрашного парня. В нём бурлила страсть пройтись "по лезвию ножа", испытать судьбу. Даже на спор, сыграл с казачьим есаулом в «русскую рулетку».  Никто далее не смел подхихикивать над его неславянской внешностью.
Легко освоил южнороссийский говор, гутарил с казаками на сленге. Научился стремительно выдёргивать из ножен шашку, фланкировать на коне кавалерийской винтовкой. Но и голову не подставлял, куда не следует, чётко и добросовестно выполнял свою работу в полевом госпитале.

   Пришла повестка и в Кисловодск к Михаилу. Собираясь в поход, он положил на стол свою рукопись, готовую к защите учёной степени и попросил хозяйку дома хранить до его возвращения.
   Прибыв в мобилизационно подготовительный лагерь, так же как и Яша, отметил в анкете христианскую веру, иначе служить ему в похоронной команде и спать с лопатой в обнимку. Был назначен командиром санитарного обоза, под флагом Красного Креста санитары делали Богу угодную работу. Михаил, как и в своей вседневной жизни, всё делал добросовестно. В полевом лазарете в руки скальпель и в паре с хирургами спасают жизни бойцов. А когда вестовой привозил пакет, в котором было указано куда ехать. Быстро собирались, медикаменты, спирт, воды побольше, сухарей, тушёнку и вновь на поле боя, где в бешеной злобе с криком «УРА» молодые мужики скакали, бежали, ползли убивать таких же молодых парней, только говорящих на непонятном им языке.

   По негласному договору враждующих сторон, солдаты кайзера не стреляли в санитаров. Его команда медиков оказывала первую помощь раненым, спешили доставить в ближайший полевой госпиталь. И если раненые, скрепя зубами от боли, просили доктора пристрелить, не мучить, он настойчиво внушал потерпеть, не умирать в пути. Довезём до гошпиталя, вас вылечат и поедите домой к своей жёнушке. Вот и сейчас, крепенький, жилистый прапорщик, морщась от боли рассказывает.
   - Я сам учитель деревенской школы, учил детей читать и считать, но и охотился много, лес знаю, как свой дом. Мобилизовали, дали винтовку и в траншеи. На рассвете сигнал в атаку и пошли на немца. Они нас из пушек. Услышал вой снаряда, взрыв, свет в глазах замелькал и погас. Очнуться. В горячке боль пришла не сразу. Чувствую ранен уши заложило, голова кружится, стоять не могу, сам перевязал себе рану, хотел к дороге ползти, уходить, но смотрю наш ротный чуть дышит, перевязал, кровь остановил, затолкнул офицера на шинельку и поволок подальше от немчуры...
   Устал, рана болью отдаёт, кровь капает. Прилёг отдышаться, повязку кровавую поправить, а как встать хотел, увидел пыль и цокот копыт, верхом в седле три германских унтера. Спешились, флягу сняли с седла, шнапс разлили и выпили и пошли лежачих смотреть. Если ещё нашего, живой, пристрелят и смеются.
Такой омерзительной расправы, что я стал свидетелем, представить себе не мог. Мой офицер в воронке от взрыва в бреду стонет. Поле неровное, кусты да бугры, понимаю, они услышат стоны и до меня дойдут пристрелить обоих. Не пройдёт им эта подлость. Я, доктор, с детства стрелять научился. Подтянул к себе кавалерийскую винтовку, дождался как они встали шнапса тяпнуть. Я на колено, взял душегубов на прицел на уровне живота, чтоб первой пулей двоих прошить. Один сразу рухнул, второй зашатался, видать пуля в пузе застряла, третий до коня бежать я поднялся, откуда силушка взялась, и завалил. Хотел дострелить того, что на земле катается да корчился, только передумал. Поделом тебе, душегуб.
   Потащил офицера дальше, пока сознание не потерял. Очнулся, смотрю вы, доктор, меня нашатырём тормошите, перевязываете.
   А что мой ротный?

   - Поручик уже помершим был, осколочная рана в позвоночник, без шансов.
Думаю, ваш офицер на себя взял осколок, что к вам летел. Прикрыл вас, осколок прошёл по касательной, по гроб вы ему обязаны.

   Собрали подающих признаки жизни, плотно перевязали, укололи морфием и к своим покатили. Михаил устало задумался.
   — Ладно, там в Европе сербы по своей дурости войну спровоцировали, но русским какой интерес немцев с плеча шашками рубать. Зачем русским убивать немцев. Эти два народа крепко переплелись между собой. Немцы давно русскому царю честно служат. На нашем фронте встречаю господ офицеров с европейскими фамилиями, с честью выполняют свой воинский долг, за предателей не слышал. В семьях царей женщины немецкого рода. Министры царя с нерусскими фамилиями. Медицину продвигают немецкие профессора, курорты Минеральных Вод описали немецкие врачи, рядом с Кисловодском гидроэлектростанцию построили, на улицах электрическими лампочками. А сколько архитекторов из немцев русские города строят. Фермерские хозяйства, винзаводы. Да что там говорить, это только то, малость того, что я могу знать.
   Но когда-то всё кончится, вернутся по домам фронтовики, раненные, калеки однорукие, одноногие и все, как один, с ненавистью к германским фамилиям. Злоба накроет послевоенное общество. Ненависть, она похуже инфекций, распространяется быстро, вреда от неё больше, чем от болезней. И нас начнут преследовать за фамилии. А мы были так счастливы получить русские паспорта. Кажется, опять проваливаемся в скверную историю, а тут ещё революционеры солдат подзуживают, требуют развернуть винтовки против господ офицеров.

   Под Белостоком обоз доктора Михаила с ранеными попал под артиллерийский обстрел. Раненого доктора привезли на железнодорожную платформу, где на его счастье стоял медицинский поезд.
   На крики, — примите доктора, вышел генерал А.Залманов, руководитель медицинского поезда. Перед войной Залманов руководил курортной лечебницей на берегу Генуэзского залива. Когда Германия объявила войну России, он оставил курорт, вернулся в Россию и записался в действующую армию.
   Осматривая раненого доктора, разговорились, оказалось что они в школьные годы бывали на одних мероприятиях. Это их сблизило, генерал сам взялся лечить раненого школьного товарища, а как стал поправляться, зачислил служить в санитарном поезде.

   Один раз в неделю генерал собирал коллег на коллоквиум, поговорить о профессии. Каждый мог поделиться своим наработанным опытом в оперативном лечении. На таких собраниях Михаил делился идеями долечивать ветеранов войны на Водах Кисловодска.
Залманов нашёл эту идею интересной. Природой в организм человека заложен огромный потенциал к самовосстановлению, нереализованных резервов. Природные факторы должны лечебной местности должны помогать врачам включать процессы выздоровления. Для этого, — говорил коллегам Залманов, надо первым делом создавать условия, чтоб раскрылись кровеносные капилляры, не теряли проходимость. Кровь по капиллярам должна непрерывно проникать в самые отдалённые уголки человеческого тела, это залог того, тело человека будет быстрее восстанавливается. От ранений и прочих неблагоприятных условий кровь в венозных сосудах сгущается и перестаёт циркулировать по капиллярам. Органы организма человека не получая необходимого питания, терять эластичность, стареют и отмирают. В этом плане хвойный лес, прогулки по пересечённой местности, приём из источника минеральной воды, несомненно, позволят наполнять кровеносные капилляры организма, но над этой проблемой врачам ещё долго и упорно работать.

   Беседы врачей всегда были увлекательными, не замечали, как заканчивалось время. Генерал Залманов смотрел на часы, останавливал дискуссию.
   —Закончим войну, начнём поднимать свои курорты, окопный народ оздоравливать, а сейчас, господа, вернёмся к своим непосредственным обязанностям. Всем на вечернего обход больных и раненных.

   Пришло время, когда Михаил отложил в сторону костыли, надел на китель медаль «За Отвагу», обнялся с коллегами и комиссовался из армии. Самой большой ценностью, которую он увозил с фронта, была рукописная тетрадка. В ней записи интересных идей по вопросам долечивания пострадавших на фронте. После недолгих размышлений, решил ехать в Кисловодск, забрать свою рукописью и в Баку к старшему брату. Доработать диссертацию и выставить на соискание учёной степени.

   Не доезжая до Кисловодска, вышел на платформе «Минутка», вздохнул в себя сладкий горный воздух и  уже этим был бесконечно счастлив. Не спеша подошёл к знакомой калитке, из зарослей кустарника появился огромный пёс, шерсть вздыбилась клыки обнажились в оскале. Приблизился и стал недоверчиво обнюхивать шинель. Миша встал руки по швам, что бы не тяпнул за руку, и непроизвольно сказал, — дружище, ты что не узнаешь меня? Пёс как услышал знакомый голос аж подпрыгнул от радости. С визгом и хрюканьями стал плясать на двух лапах, норовил в губы лизнуть.
   Сонечка, племянница домохозяйки, копалась на грядке, вытерла руки от земли и удивлённо глянула на танцующего пса. В тумане своих мыслей она узнала долгожданную фигуру в военной шинели и с тростью. Выпрямилась, скинула с себя замызганный фартук и поспешила обнять вернувшегося с фронта офицера. Михаил подхватил фигурку девушку, поцеловал в лоб и в обе щеки. От поцелуя ноги у Сонечки стали ватными, она вцепилась в шинель и прошептала, — значит вернулся. Живой... значит. А я уж думала... Потеряла свою первую девичью любовь, а ты вернулся. Всё! Ты мой, не отдам тебя больше никому, ни на какую войну ты больше не пойдёшь. Понял!

   Сонечка нашла своими губами рот Михаила, от долгого поцелуя раскраснелась, стыдливо убежала в дом звать тётю Сару.
   Домочадцы были рады возвращению фронтовика, комната так и стояла, как и в день отъезда.  Задымился мангал, собрали на стол, шашлыки наполнили праздником тихий двор. Кто-то взял в руки гармонь. Михаил, рассказывал о фронтовых друзьях, живых и погибших и всё поглядывая на Сонечку. Когда всё выпили и съели стали расходиться кто куда. Поднялся к себе в комнату и Михаил, прилёг на знакомую овчину. Сон не шёл, было очень приятно, встретили как родного.
   Дверь скрипнула, в ночной сорочке, босиком на цыпочках, стыдясь собственной наготы, вошла Сонечка.  Так и кувыркались на овчине три дня и три ночи, не выходя дальше кухни. Дом как бы опустел, все куда-то подевались.

   ГЛАВА 1.11. НА ИЗЛОМЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПОТРЯСЕНИЙ

   Доктор Макс Абрам Weinblatt по возрасту на фронт не призывался, получил предписание работать в военном госпитале. Раненных и больных подвозили в Баку с Черноморского побережья, где российская армия сражалась турками.
Война шла далеко от Баку и не влияла на повседневную привычную жизнь горожан. Утренние газеты публиковали сообщения с фронтов, с душевной болью воспринимались сообщения об отступлении Русской армии, в патриотическом порыве радовались успешным наступлением. Журнал «Русский Инвалид» публиковал списки с фотографиями погибших старших офицеров. В газетах читатели дискутировали о переустройстве продолжающейся войны. Империя стоит на пороге политического реформирования государственного строя, народ понимал, внутренние перемены не за горами.
   Доктора, если позволяло время старались обсудить с коллегами интересную статью свежего номера газеты. Всегда большой интерес вызывали выступления яркого, остроумного публициста Льва Троцкого, который активно пропагандировал преимущество американской политической системы США. Мы должны иметь Конституцию, Выборного Президента, Сенат, Независимый Суд. Россия, страна неразбуженных возможностей, следует создать крупные экономические регионы по подобию американских Штатов и развивать экономику так же интенсивно, как и США.

   Только Берлин готовил другой план. Их категорически не устраивала война на два фронта, русская армия оттягивала на себя германские войска, не хватало сил разбить Францию и Англию, (Антанту). Император Германии Вильгельм Второй, поручает тайной разведке подготовить в русской столице переворот, отстранить от власти царя Николая Второго. Сформировать подконтрольное Берлину правительство и вывести русскую армию с германского фронта. Германия снимает армию с восточного фронта, разбивает Антанту и победоносно заканчивает войну.
   За хорошее вознаграждение от Берлина политический гений А. Парвус пишет «Сценарий государственного переворота в Санкт Петербурге». Спецслужбы Германии выходят на лидеров русской политической эмиграции, передают план свержения русского царя и финансовое обеспечение мероприятия. Исполнителям пообещали  на случай жёстких мер со стороны царской охранки, силовую поддержку Германской армии. В этой изменившейся ситуации Лев Давидович Троцкий резко изменил своим убеждения и появился в толпе с Ульяновым Ленином.
   Население страны, особенно в глубинке, серьёзно не воспринимает политические события в столичных городах. Спокойно относится к происходящему, типа, как 1905 году побегают с наганами, постреляют на улицах, казаков подтянут и всё вернётся на круги своя.

   Ошиблись обыватели, партия Ленина-Троцкогобескомпромисно взялась за захват власти.
   В конце осени в Крыму, в местечко Инкерман, проводилась ежегодная традиционная ярмарка, продажа вина высокого качества. О целебных свойствах вина знали ещё в античные времена. В древней Греции и Риме вино добавляли в воду, чтобы ее обеззараживать. На продажу выставляли свою продукцию с крымских виноградников, везли вино из Франции, Италии, Испании. Бакинские врачи, регулярно делали закупки больших партий вина для лечебных целей. Виноградное вино врачи применяли в своей повседневной лечебной практике, использовали в как компонент в рецептах. Красное вино, при правильном применении поддерживает сердечную деятельность, расширяет сосуды, снижает содержание холестерина. Грипп, бронхит, воспаление легких лечили глинтвейном, горячим красным вином с сахаром. Было вино способное повышать иммунитет, тонуса организма. Обычным назначением врача считалось не более 2-х стаканов в день во время еды. При расстройстве желудка дубильные вещества красных вин выводят из организма токсины.

   Врачи объединялись в "Товарищество", скидывались наличкой и по жребию кто-то выезжал на оптовые закупки. В тот, злополучный ноябрь 1917 года, жребий выпал на Макс Абрамовича и молодого врача Вайнштейна. Взяли свои саквояжи набитые червонцами и отправились в Крым. Пока добирались, устраивались, вели переговоры с поставщиками крымских лечебных вин, в Санкт-Петербурге, за щедрые финансы из Германии произошёл государственный переворот. На фронтах действующей царской армии появились агитаторы, которые требовали от нижних чинов создать «Солдатские Комитеты» и уходить из окопов домой.

   «Временное» правительство во главе с Керенским было низложено, слабым оказался политиком, испугался «кровушку бунтовщикам пролить».

   Властью в Российской Империи стали «Советы рабочих и солдатских депутатов".
Буквально за несколько дней по всему югу рухнули государственные структуры. Полиция, жандармы перестали выходить на службу. Железнодорожное сообщение встало. Стремительно нарастал хаос, разброд и шатание. Местные газетёнки взахлёб смакуют, как лихие налётчики останавливают в степи поезда, грабят, пассажиров, тех кто оказывал сопротивление, убивали.

   Информация о государственном перевороте для Макс Абрамовича и молодого врача Вайнштейна стала шоковой. Никто не давал гарантий, что в условиях смуты крупная партия дорогостоящего вина поездом доедет до Баку, не будет разграблена. У прижимистого Макса с прошлых закупок был ещё запас лечебных вин и он не хотел рисковать чужими деньгами.
   Обдумывая ситуацию, они понимали, надо уезжать домой и поскорее. Но как?
   — Понимаешь, Вайнштейн, — рассуждал его более опытный коллега, — я уже как-то попадал в сети боевиков «Народной Воли». Знаю, чем это заканчивается. Поэтому, отложим покупку вина. Такой, весьма ценный багаж разграбят. И с деньгами ехать поездом нельзя, с фронтов уходят вооружённые люди, для них саквояжи с червонцами, сладкая добыча. А наши жизни для них копейка в базарный день. Наган в лоб и даже не спросят – «Кошелёк или жизнь...».
   А вернёмся в Баку без денег, получим со стороны коллег косые взгляды, переходящие в коллективный бойкот. Шлейф насмешек быстро обрастёт небылицами и потянется за нами. Короче, надо возвращаться в Баку и не потерять деньги наших коллег.
   Время, Вайнштейн, работает против нас, давай-ка, дружище, «руки в ноги» и гони на пристань, ищи пароход, любой. Лучше ехать через Турцию, с ними проще. Поторгуйся для вида с капитаном, соглашайся и оплачивай два места. Я жду в Hotel, так будет спокойнее, чем шатать вдвоём среди матросни.

   Бледный, перепуганный Вайнштейн взял бричку и умчался.

   В немецком Hotel, персонал всех знал, кто приехал на ярмарку, и сейчас, когда гости стали активно разбегаться, Макс на завтраке стал ловить на себе, косые взгляды подозрительных типов. Интуиция подсказывала — присматриваются, следят, они обязательно придут. В ожидании компаньона, задраил на окнах ставни, подпёр входную дверь столом. Сел пришивать на кальсоны и на нижнюю рубаху карманы, под денежные купюры.

   Наконец примчался взъерошенный помощник.
   — Макс Абрамович, нет чистых пароходов, есть торговое судно, отходит на турецкий Трабзон. Я с капитаном договорился, возьмёт не дорого, но нам надо спешить иначе опоздаем и пароходов больше не будет.
   — Отличная работа Вайнштейн. Уходим прямо сейчас. Скажем  в отеле, — ушли на прогулку.

   Не говоря персоналу отеля ничего о своих планах, оставили в комнатах кое-какие носильные вещи и один старый саквояж английской кожи. 

   Погода стояла на удивление хорошая, старый замызганный пароходик с грузом вышел в море, вечером следующего дня прибыл в турецкий в порт Трабзон. Их путешествие по мусульманской части Закавказья было гораздо безопасным. Местные вообще не интересовались событиями в российской империи, а власть Беков и Князей была традиционно сильна. От воровства и разбоя отучали просто, поймали, отрубили руку, или по приговору шариатского суда повесили.

   Оба вернулись домой в Баку живыми и с деньгами. Макс обзвонил коллег, попросил забирать деньги. В глазах коллег он и Гриша Вайнштейн были героями, все понимали из какой серьёзной ситуации им удалось выскользнуть.
Получив в руки свои деньги, коллеги шутили, хлопали по плечу:
   — А что так, Макс Абрамович, почему пароходом к туркам, а не в Европу? Капитала на руках достаточно, открыли бы в парижах свою аптеку.

 Доктор Макс делал обиженное лицо:
   — Да как можно, это совершенно против моих правил. Будем надеяться столица образумится и мы вернёмся к нашему незавершённому проекту. А пока держите деньги в своём кошельке.

   Столица не образумилась. Большевики объявили о ликвидации частной собственности на землю, на средства производства, на недвижимость. Отменили все титулярные и родословные привилегии, власть в городах перешла к "Советам депутатов", откуда их набирали в депутаты  и по каким умственным и моральным качествам было непонятно.
   Никто и не помышлял, что политическое реформирование государственного строя, сваливаясь в полный регресс, по самому худшему варианту. Разрушение тысячелетнего государственного образования разделило граждан на «Белых», «Красных» и прочих анархистов. "Белое" движение встало на защиту свои родословных привилегий, за собственность заработанную на ратной службе царю и отечеству. "Красные" кормили народ идеологическими фантазиями Максизма-Ленинизма. Весь мир насилия мы разрушим, а затем, мы Новый мир построим. Скоро наступит счастливая жизнь. Кто был ничем, тот станет всем....

   По велению большевиков, народ безжалостно уничтожая друг друга схлестнулся в жесточайшей бойне гражданской войны.

Страну родную в край из края,
Огнем и саблями сверкая,
Междуусобный рвет раздор...

Хаос власти, бандитизм, уничтожение крестьянства, голод, брюшной тиф, косили всех подряд. В Гражданскую войну было убито от 10 и более миллиона человек. Цифра считается минимальной, ибо статистику никто не вёл. Да и посчитать невозможно, сколько убитых на полях сражений, погибло от вооружённых банд, инфекций, в голодомор. Всего не перечесть.

   Владимир Ильич быстрой походкой заходит в кабинет Председателя Всероссийского Исполнительного Комитета, Якова Свердлова.
   
   — Яков Михайлович, давеча пришла «малява» с Берлина. Николашку, родственничка ихнего под ликвидацию. Я вот что подумал, коль так, то сынка Николашки тоже ликвидируем. В Европу сбежит царский наследник, нам обернётся большой проблемой.
Батенька, дело архиважное, займитесь этим, а я поспешу доработать воззвание к рабочим.
   — Владимир Ильич, будет исполнено, сейчас же свяжусь с Екатеринбургом, дам команду товарищам

   Ильич ушёл, а Яков Михайлович задумался, если с болезненным мальчишкой у нас возникнут проблемы, то и с царскими дочками, престолонаследниками, посерьёзнее будет, решать вопрос надо.

   В Екатеринбурге резкий звонок.
   — Юровский у аппарата.
   — Здравствуй товарищ Юровский, Свердлов говорит. Принято решение по царской семейке, всех под ликвидацию. Работайте товарищ Юровский, исполнение доложите мне лично.

   Аппарат замолчал, Юровский крикнул начальнику охраны.
   — Петров! Мать твою... Ко мне!
Царскую семейку на ликвидацию. Выводи в подвал.
   — Я понял! А девушек из прислуги и доктора Боткина отпустим восвояси?
Юровский озабоченно задумался.
   — Петров, отпустим говоришь?
Нет Петров, мне ясно было сказано, всех под ликвидацию.
 
ГЛАВА 1.12 ЗДРАВЧИВУЙ ЯШКА ! БРАТ МОЙ  ПРОПАВШИЙ

   Служба хирурга Якова в казачьем корпусе продолжалась и после выхода из войны с Германией, для него война с немцами, без альтернативы перетекла в гражданскую войну. Наш хирург чудом выжил в жестоких сабельных атаках, визге пуль, грохота фронтовой артиллерии.
   На Кавказе, находясь в контакте с больными, свалился с высокой температурой, подхватил гулявшую инфекцию. Атаман отряда оставил больного Якова в осетинской сакле, заплатил ха уход и если случится, то и похоронить прилично. Яша переболел, поднялся, окреп на горном воздухе и натуральном питании, и ушёл через перевал в Грузию, оттуда в Баку. Адрес брата помнил наизусть.

   В один из вечеров, Макс измождённый после суточного дежурства в госпитале, устроился на кушетке почитать газетные новости, в дверь со двора постучали.
За стеклом входной двери стоял человек в потрёпанной офицерской шинели без погон, за плечами рюкзачок, в карманах справа и слева выпирали рукоятки револьверов. Макс в первый момент подумал, это "ограбление"?! Присмотрелся и в сумерках уходящего дня с трудом узнал своего брата. Хандру и усталость, как рукой сняло, обнажилась радость нежданной встречи.
   — Яшка, это ты?! Да как тебе дорогой удалось добраться до меня?
Это же надо живым вернуться! Из этой безумной бойни...
   — Макс ты не представляешь как я рад, мысли разные в голове, найду я тебя или ты куда съехал,
Макс, почувствовал прилив давно забытого тепла, крепко обнял брата. Прибежали на шум дети и с опаской стали поглядывать на страшного дядьку.
   — Скидывай шинельку, здесь ты сможешь наконец-то расслабиться. Ты почему так поздно демобилизовался.
   — За дембель и не спрашивай, не так всё просто. Белая Армия превратилась в обычную банду из которой просто так не уйдёшь. Заметят, что уходишь, пулю в живот и катайся по земле с дикой болью, пока не сдохнешь.
   — Я так рад видеть тебя здоровым.  Как тебе это удалось. Дай я тебя ещё раз обниму
   — Выжил, научился стрелять первым. Я же, хирург, обе руки рабочие, левой из револьвера стреляю не хуже правой, пару раз помогло остаться в живых.
   — Скоро Роза вернётся, вот она будет рада.
   — Ну нет, в таком грязном виде я не могу предстать перед взором твоей красавицы. Не хочу портить о себе впечатление. Бери мыло и чем вытереться, пошли в баню, возьмём нумер и как следует меня ототрёшь. Не будем Розу к плите ставить, сходим к «татарам» на шашлык, погутарим.
   — Тогда я черкану ей записку, что брат Яша приехал и пойдём.

   Заметно постаревшие, поседевшие за годы войны, братья от души попарились, смыли «вшей окопных», посидели у парикмахера и своим молодецким видом обратили на себя внимание доступных девиц, топтавшихся у баньки, и в сторону одноэтажных хижин, откуда ветерком повеяло тонким ароматом жареного барашка. Поплутав между домиками по узким улочкам нашли под раскидистым тутовником «Кебаб», сели за столик. Мальчуган в когда-то белом переднике, ничего не спрашивая, сразу принёс ещё тёплый лаваш, зелень, квашенную капусту, бочковые острые огурцы, нарезку овечьего сыра, пузатый чайник и два стаканчика «армудлы». Расставил на столике и спросил, «чача будишь?». Яша кивнул, — чача будешь.

   Пока на мангале жарился шашлык и люля-кебаб, выпили виноградной чачи, закусили.
   — Я, дорогой мой брат, — задумчиво сказал Яков, — в Баку, можно сказать, проездом. Буду пробиваться в Палестину, обосновываться на исторической родине. Хватит нам по чужбинам мотаться, труд свой в чужую землю вкладывать. Итог всегда один, — погром. Выжил начинай всё сначала. Есть простой план, купить в Палестине землю, построить свою саклю. Виноград на шпалерах, символ нашей фамилии, козы, индюки пасутся, короче стану фермером, как наш дед Янис. Присмотрю себе стройную палестинку, а то и сразу двух, чтоб одна из них каждый год по малышу рожала. Роды сам буду принимать, ребёнок с первым вздохом должен знать руки своего отца. Дети вырастут, возмужают, а я спокойно умру на земле предков. Если, конечно меня раньше не пришибут. Но я без нагана уже никуда, а в дом придут, успею шашкой сбрить головы сплеча.

Весело засмеялся и продолжил.
   — Надеюсь найду общий язык с англичанами. Приходилось и с ними встречаться, переводить приглашали. Их офицер не плохо владел немецким, а я переводил на русский. Они ребята не простые, себе на уме. Всё обнадёживали, - Мы вам поможем, высадим в Крыму армию. Только дальше разговоров, ничего англосаксы не сделали. Провалили «Белое» движение, сколько прекрасных офицеров «красные» порубали на фарш.
   Не поверишь, какие же у царя были тупые генералы. Люди на этой войне перестали иметь цену, просто гнали на немецкие пулемёты. Немец строчит со страха, патроны кончились или пулемёт заклинит, вот тут-то немцу и конец.
   Нам, сынам Израиля, на такое страшно было смотреть, чужая нам эта Россия. Разные мы и по религии, и по морде, и по культуре. Пусть я буду трижды не прав, но революция Ленина станет нашей очередной трагедией.
   — Но Яша, позволь возразить, большевики провозгласили равенство наций, отменили евреям Зону Оседлости, у «красных» в правительстве типичные наши морды мелькают. Патриоты от злости захлёбываются, слюной давятся, а сделать с Лениным-Троцким ничего не могут.
   — Давид Троцкий, конченный негодяй, в революцию потянул талантливую еврейскую молодёжь. Как он изволил высказываться, — «дровишками в топку мирового пожара». Нашей молодёжи только дай возможность, в любое пекло пролезут.
   Ему бы, наш народ собрать и в Палестину вывести, это было бы исторически верным решением. Троцкому бы тысячу лет молились как пророку, память о нём передавалась от поколения к поколению.
   — Яша, где ты всего этого нахватался, это же полный бред, никогда нас туда не пустят, ни турки, ни англичане. Россия прекрасная страна, здесь можно жить, трудиться, иметь своё Дело, уважай традиции русских, и «не лезь в пекло поперёк батьки».
   — Не верь лозунгам большевиков о всеобщем Равенстве и Братстве. Такого в истории никогда не было и никогда не будет. У евреев при большевиках не будет будущего. Поверь мне. «Белые» и «Красные», один народ. Византия назначила нас виновными, так с тех пор с молоком матери впитывают ненависть, кровушку христианского младенца в свою мацу добавляют. Власть большевиков рассчитана на глупость и доверчивость толпы, и тем кто верит в их бредовые фантазии. Знаю, что говорю, наслушался окопных разговоров.
   Вот тебе простой эпизод. Стою у стола, штопаю казака, делаю всё, чтоб выжил молодой мужик, ему ещё жить, да жить, детей строгать. А за занавеской батюшка покойного отпевает и меж куплетами клеймит «жидов» за смуту, анафеме предаёт христопродавцев. Оказывается это мы с тобой виноват, за то, что их Бога римские легионеры на кресте казнили. Мужики в шинелях слушают, кулаки сжимают, желваки в злобе на скулах. Подвернулся случай, рубанул шашкой и дальше поскакал.
   — Я думаю, ты утрируешь. В окружении главного пролетарского вождя много умных и хорошо образованных комиссаров. Фамилии у всех русские, а на фотографиях типичные наши морды. Думаешь они не понимают, как правильно строить государство. Думаю, понимают, верю страна измениться к лучшему.

   — Не впишемся в их схему. Мы с тобой работаем, чтоб у нас всё было, а по их лозунгам частная собственность обобществляется, управлять будет начальник из рабочих.
   Представь, у тебя собственный микроскоп, ты его купил, потратил уйму сил и средств. Приходит «товарищ» в кожаной тужурке с наганом и забирает твой микроскоп. Ты возмущён, а он тебе. 
   — Всё, буржуин, время твоё закончилось. Отныне микроскоп общественный и тебе уже не принадлежит. Записывайся в график и работай по очереди с другими товарищами.
   Их горячие головы даже бабёнок большевичек собираются обобществить. Понимаешь, в какой хаос страну толкают?
   — Яша, среди русской интеллигенции, научного, инженерного корпуса достаточно талантов, чтоб поднять страну. Не думаю, что революцию работяги возглавили.
   — Мне англичанин рассказывал, вождь пролетариев Ленин одним росчерком пера талантливых, хорошо образованных людей вывел за скобки и обозвал «говном». Лишил прав жить в своей стране. Образованный народ в Европу хлынул, а там судьба им незавидная, особенно у молодых красоток дворянского рода. Растащат по борделям и всё на этом.
   — Но, ни мы взорвали российское общество. Мужиков веками в рабстве держали, потом как-то неправильно из крепостных освободили, царь им чем-то не угодил.  Мы то тут не при делах. Даже когда еврей на глазах у царя стрелял в Столыпина. Он в царя, не стрелял, значить убивец конкретное задание от кого-то получил. Ох, Яшка, испортила тебя Белая армия, мозги крепко порохом пропитались. Странно как отзываешься о революции. Хотя и я сам, иногда, удивляюсь почему толпа из «подвалов и трущоб» так легко взяла власть. Почему царизм и его люди так легко перевернулись, как в лодке без киля.

   Яша задумался, а потом весело рассмеялся.
   — Говоришь царизм, перевернулся как лодка без киля. А знаешь, кто английский пароход «Титаник» со всеми пассажирами утопил?
   — Интересный вопрос. Если не изменяет память, это ещё до войны было, в 1912 году. Фамилию капитана уже не помню, писали тогда о нём в газетах, но не помню.
   — Тогда слушай, утопил «Титаник» еврей по фамилии «Айсберг».

   Макс вначале не понял, а когда дошло, они оба, впервые, за весь вечер весело и дружно расхохотались.
   — Давай Макс, сворачивай свою практику, забирай семью и со мной в Палестину. Землю купим, дом построим, а там и государство своё создадим с президентом, сделаем как в Америке.

   Макс покачал головой:
   — Прости, Яша, не могу. Поздно мне на подвиги подписываться. Трое маленьких пацанов, не выживут они там на жаре, без воды, свежей пищи. Да у жены ноги, с последней беременности, болят. С трудом стала ходить. Вены повылезали. Оставим как есть, пацаны подрастут, захотят к тебе, я возражать не буду.

   — Жаль такое слышать, но настаивать не имею права. Даже всевидящая гадалка мне не ответит, смогу доехать до Иерусалима? «... Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она»

   — Не грусти мой дорогой. Живые не знают, что день грядущий им готовит, делай как считаешь нужным. А сейчас мой дом – твой дом. Помогу, чем смогу.
   — Спасибо за понимание, начну собирать единомышленников. Поищу среди нефтяников заинтересованного миллионера, попрошу профинансировать сборы. Соберём обоз и через османов уйдём в Палестину. Могу я тебя попросить подобрать мне книгу по древней истории Израиля. Думаю, на Земле Обетованной, придётся дискутировать с местными. Начну читать, пригодится.
   — Конечно, Яша, есть в библиотеке интересный многотомник «История Евреев». Автор Генрих Гретцель. Это лучшая работа на русском языке. Возьму тебе «Первый» том, читай перед сном.
   —Тогда закончим наши посиделки. Время за полночь, пошли, иначе свалюсь под стол, засну до утра.
   — Постой, не спи, за Михаила спрошу?
   — От него я имел лишь одно письмо, написал из лазарета. По ранению лежал, где он сейчас не знаю. Пару раз писал, но без ответа. Времена пошли дикие, почтовых извозчиков грабят, убивают. Здесь в Баку английский корпус присматривает за нефтью и городом, иначе бы мы с тобой так спокойно не посидели. Город давно сгорел бы вместе с нефтью. Насмотрелся я на лихую удаль...

   Яков в доме Макса утром чай с брынзой, зеленью завёрнутой в армянский лаваш и на весь день исчезает по своим делам. Встречается в синагоге, единомышленников агитирует, ходит по конторам нефтепромышленников.
   Набрал команду, стали закупать английские винтовки, патроны, револьверы, складывать в тайниках. Возвращается уже вечером, перекусит и садится за книгу по древней истории еврейского народа. Если Макс ещё на работе, рассказывал мальчикам об реке Иордан, о Мёртвом море и Стене Плача. Помогал старшему сыну Илюше зазубривать английские слова.

   В один из дней, Роза находит в почтовом ящике воровскую «маляву»: «Ты, поносный лекарь, слухай внимательно, принесёшь в пятницу к фонтану, что в сквере конверт с деньгами. Каждый месяц носить будешь, иначе...». Снизу рисунок череп и кости. Макс прочёл бумагу, сел на стул и тупо стал просчитывать в уме, где же ему собрать такую сумму. Он уже растерял большую часть своих пациентов, едва на жизнь хватает. Жена и дети взволнованно молчали.
   Вечером вернулся Яша, выслушал, посмотрел записку и весело захохотал.
   — Да, серьёзные пацаны нацарапали. Я решу эту проблему. «Пушку», что я тебе когда-то подарил, не потерял?
   Нет, тогда забей в барабан патроны. Дадим шпане бой, а иначе, будут доить. Не дрейфь, братишка, вдвоём мы закроем бродяг. У меня от этой записки уже ладошки зачесались, пострелять хочу, давно не радовала кровь врага, булькающая из дырки.

   Нарезали из газет муляж червонцев, сложили в большой конверт и за лацканом пальто, издалека его хорошо было видно. Яша потрогал пакет. Стой и улыбайся. Первого, кто протянет руку за деньгами, я сразу пристрелю. А ты, выхватывай револьвер и за дерево, увидишь кто на меня револьвер наводит, стреляй и не думай о последствиях.

   Пришли в назначенное время к фонтану. Макс встал с пакетом и в ожидании замер. Яков занял позицию спиной к дереву, прикрывшись от выстрела сзади. Поднял ворот своей белогвардейской шинели, руки в карманы, курки обоих револьверов взвёл и расслабился.
   В стороне, на лавочке меж деревьев, сидел Илюша с докторским саквояжем, в котором бинты, спирт, жгуты, останавливающие кровотечение, скальпель, всё на случай ранения

   Со стороны для случайных прохожих они ничем не привлекали к себе внимания, выглядели просто, ожидают своих знакомых. Простояли час, второй, никто так и не подошёл. Свернулись и ушли. На следующий день в почтовом ящике нашли записку, нацарапанную самим Паханом:
«Извени доктор, не по понятиям вышла. Шухер приезжие братки навели, мы им по своему всё объяснили. Спокойно делай свою работу, если что, передай мне через пацанов. И брата своего, офицера, беспокоить не надо, мы сами разберёмся.»
   Получив такое заверение, Яков ухмыльнулся. «Малява» от Пахана дело надёжное, но я уверен, мои револьверы в карманах засекли сразу. Я их специально выпячивал. Прошмыгнули мимо и сбежали, выяснить на кого нарвались.

   Наказ Петра Столыпина для фамилии Weinblatt, не принимать участие в смуте, оставался в силе. С этой фамилией не было никого, кто боролся за Власть Советов.

ГЛАВА 1.13    РЕЗНЯ...    ТУРЕЦКИЕ  АСКЕРЫ В  БАКУ

В период затянувшейся смуты в Российской Империи, нефтяные районы Апшерона находились под контролем английского военного экспедиционного корпуса. Худо-бедно, поддерживался порядок на нефтяных промыслах, в городе и ближайших селениях. Скважины качали нефть, перерабатывающие заводы коптили дымом и сажей.
Врач Макс Абрамович трудился не покладая рук, с утра в госпиталь, после обеда приём у себя пациентов, а вечером и ночью, если поступал звонок, поднимался, брал в руки саквояж с лекарствами и под завывание пронзительного ветра с Каспийского моря, быстрыми шагами на вызов к больному.

   Ночами постреливали, люди говорили о жестоких стычках между армянскими националистами и местным азербайджанцами, или как их называли англичане - «татарами».
   Обстановка накалялась, в ход пошли даже старинные ружья отцов и дедов, висевшие украшением на ковре гостиной комнаты. Ещё вчера во дворе играли в нарды, а сегодня срывали со стен винтовки и с криками: -
"...Даян Долдурум", подожди, заряжу, сыпали в ствол порох, картечь, пыжи, бежали убивать друг друга.
   Стычки начинали перерастать в кровавый конфликт, который расползался по местам совместного проживания армянского и азербайджанского населения.
В городе Баку, более организованные армянские боевики уже доминировали в центральной части города. Ситуация стала перерастать в избиение городского азербайджанского населения.

   Командующий Английским Экспедиционным Корпусом генерал Дентерствиль не считал нужным вмешиваться в застарелый межэтнический конфликт. Ему хватило нескольких случаев, английские солдаты приходили разнять враждующие стороны, них начинали стрелять обе конфликтующие стороны. Больше на резню аборигенов англичанин солдат не посылал и смотрел на нарастающую кровавую ситуацию сквозь пальцы. Цель  присутствия англичан была чёткой, обеспечить неприкосновенность объектов нефтедобычи, принадлежащих английским компаниям. Историк сэр Перси Сайкс, находившийся при генерале Дентерствиль в своём дневнике записал:
- Армяне должны понимать, что подвергнутся резне в случае падения Баку, хотя бы по той достаточной причине, что совершенно недавно они убили несколько тысяч татарских жителей города. Боевики "Дашнакцутюн" потеряли контроль над своими действиями.

   В Турции внимательно наблюдали за избиением родственного им народа. Турецкий корпус под командованием генерала Нури Паши, зашёл на территорию Азербайджана и двинулся на Баку. Остановить геноцид и наказать армянских националистов. В сентябрь 1918 года турецкая пехота, конница, артиллерия подошли к Баку и вступили в бой с отрядами армянских националистов.
   Силы были неравными. Против регулярной армии, «дашнаки» могли противопоставить своё мужество и пренебрежение к смерти.

   Английские колониальные войска, понимая что город они не удержат, фрахтуют корабли и вместе с нефтеналивными судами уходят в море. Из города побежали и Комиссары Бакинского Совета ориентированные на большевиков.

   Турецкий корпус в город не вошёл. Встал лагерем за городом на пустыре.
Сейчас на этом месте продолжение улицы Самеда Вургуна, верхний базар, парк Офицеров, цирк и т.д.
   Город на трое суток был отдан аскерам Кавказского Исламского отряда, наказать армянское население, или проще сказать убивать, резать, грабить, насиловать.

   Когда доктор Макс узнаёт, что турецкое командование объявило в городе трёхдневную погромы и резню армянского населения, он был ошеломлён:
   — Яша, брат, надо что-то делать...
Не все же армяне члены партии "Дашнакцутюн", в нашем дворе, вообще таких нет. Мы все живём как одна семья, армяне и азербайджанцы, поляки и русские, евреи и немцы. Завтра на наших глазах будут убивать, сбрасывать с этажей мирных соседей, с которыми мы каждый день встречаемся, здороваемся. Окровавленные тела будут валяться в нашем дворе. Это же чудовищно...

   — А что мы с тобой реально можем? С парой наганов, против толпы обкуренных головорезов и убийц не попрёшь. Начнём сопротивляться, нас примут за армян, тогда и мы с тобой и детьми будем валяться во дворе. Правда у нас есть шанс, быстро скинуть штаны и показать исламистам свой обрезанец... 
В этой ситуации нам пригодится традиция предков.
   Яшка высказался и громко расхохотался:

— Я не собираюсь головорезам показывать свой пенис, у меня есть план. Схожу в турецкий гарнизон, они не далеко лагерем встали, поговорю с их командиром.
Мне, вообще, турки импонируют. Не так давно я проехал с большой суммой денег через Турцию и понял, это люди со своими традициями нравственности. Я уверен, с ними можно разговаривать.
   И не смотри на меня, как на безумца! Здесь мой двор, мои дети, я должен что-то делать!

   Потоптавшись, взгляд Макса упал на новенький медицинский микроскоп, который он, по случаю, недорого купил на барахолке в Трабзоне. Что-то подсказывало, надо встретиться с главным врачом армейского госпиталя подарить ему микроскоп и попросить о помощи. С пустыми руками с просьбой не пойдёшь.

 Обдумав всё, Михаил серьёзным видом обратился у брату.
   — Яша, брат, если со мной что случится. Если не вернусь...
Забирай моих в Палестину, здесь, без меня не выживут. Помрут в нищете.

   Макс оделся, положил микроскоп в деревянном футляре в медицинский саквояж. Видели все, врач идёт к больному. Вышел на безлюдную улицу. Оглядываясь по сторонам, быстро пошёл по пустырю в сторону турецкого военного лагеря. Шёл с нервным тиком, выскочит из диких зарослей шпана, ножом под ребро и всё...
Не знал он, турецкие разведчики уже очистили пустырь от бомжей и шпаны.

   Подошёл к военному лагерю. Объяснил офицеру, идёт в гости к главному врачу госпиталя.
   Пропустили и сопроводили без проволочек.

   Турецкий врач вскоре появился и вежливо пригласил коллегу пройти в его палатку, усадил на мягкий пуфик, покрытый персидским ковриком. Распорядился принести чай, восточные сладости, тонко нарезанный лимон, сушёные фрукты.
   Макс обратился к своему коллеге на латыни, турок элегантным жестом остановил его и перешёл на чистый немецкий.
   — Коллега я свободно говорю на Deutsch. Я закончил Гейдельбергский университет, лучший в Германии с богатыми традициями. У нас была весёлая студенческая компания, были русские студенты, должен сказать, отличные парни с хорошим воспитанием и образованием. Я с тех времён ещё помню некоторые русские слова. Сейчас читаю европейскую прессу и в ужасе, что с ними могли сделать большевики. Сердце моё болит за моих русских коллег.
Ну хорошо, что вас, коллега, привело ко мне?
Чем я могу вам помочь

   Макс деликатно обрисовал причину своего визита и протянул коллеге новенький медицинский микроскоп. Подарок произвел впечатление на военврача, он засиял улыбкой, подержал в руках и бережно поставил на свой рабочий стол. Сообразил, микроскоп на рабочем столе поднимет его авторитет среди офицеров корпуса.
   — Коллега Макс. Я вас понял, подождите меня здесь, я не на долго схожу к командующему...

   Возвращался Макс уже в сопровождении трех вооружённых турецких солдат, шёл а душу терзала одна неприятная заноза. Зачем так расщедрился, отдал свой микроскоп, мог бы подарить что попроще, и вообще мог просто прийти и попросить защиту. Ну да ладно,  в жизни больше потеряли, будем живы, будут и новые микроскопы.

   Два солдата сразу встали у входа во двор дома, третьему жители дома сразу предложили место отдыха, взялись кормить и поить чаем. Часовые, сменяя друг друга простояли у дома три дня кровавого мракобесия. Свирепые взгляды часовых регулярной армии отрезвляли беснующихся аскеров. Они бежали дальше, воткнуть нож в армянских мужчин, насиловать, убивать молодых женщин, детей. На уличных фонарях на порывах морского ветра болтались повешенные. Пощады армянскому населению не было.
   По ближайшим домам распространилась весть, угловой дом под защитой турецких солдат. Стала собираться толпа, просить о помощи. Макс разрешил часовым пропускать всех беженцев и скоро двор и проходные веранды заполнились несчастными, которые на время резни нашли своё спасение. Поступок Макса был беспрецедентным, он уже не вспоминал свой микроскоп, ценой которого спаслось так много невинных людей.

   Армяне все три дня отчаянно защищались, стрельба, резня, стоны, кровь, смерть...
   Толпы несчастных скопились на пристани морской бухты в надежде, что англичане, отправят за ними пароходы. Но, пароходы на морском горизонте так и не появились. Откуда-то стали приплывать лодки и яхты. За драгоценности людей увозили в море, где они болтались на морских волнах без воды, еды, в мокрой одежде. Утром четвёртого дня, регулярная турецкая армия вошла в город. Приказано было пресекать на месте всех, кто продолжал бесчинствовать.
   Нельзя было допускать неуправляемый разгул страстей, в дурмане травки анаши  могли вспыхнуть скважины, нефтепромысла, нефтеперегонные заводы. Катастрофа от пожаров никому не нужна, нефть должны были везти в Турцию.

   Часовые козырнули доктору Максу и присоединились к своим. На улицах уже никто не проявлял насилия. Был даже такой случай, молодую женщину армянку на улице схватил турецкий солдат, угрожая убийством, снял с неё золотые украшения, кольца, серёжки, цепочку с кулоном. Ограбленная девушка не растерялась, подошла к турецкому офицеру, пожаловалась. Офицер построил солдат и повёл девушку вдоль строя, грабитель был опознан. Вывели из строя, обыскали, нашли в карманах женские украшения, расстреляли перед строем. Так в турецкой армии поступали с теми, кто осмеливался ослушаться приказа.
   Оккупационное командование понимало, нельзя бездумно уничтожать и глумиться над населением. Город восстанавливал привычный ритм жизни. Уцелевшие, спешили к родственникам хоронить убитых. Улицы чистили от крови и мусора. Включилось электричество, заработала телефонная связь, почта, открылись торговые лавки, на рынки вернулись продавцы. Рабочие поехали добывать нефть и перекачивать в железнодорожные цистерны, которые покатились в Турцию.

   Турецкая военная администрация объявила город Баку полноправной столицей азербайджанского народа.
   Врачи перегруженные работой спешили к больным и раненным, никто до них не домогался.
   Аскеры турецкой армии переключились добивать преступные банды и обычную уличную шпану. Попался разбойничек и уже болтается на фонарном столбе. По городу пошла молва, увидел на дороге кошелёк, не вздумай хватать. Где-то прячется Аскер и наблюдает. Схватил кошелёк, петлю на шею и болтайся всем в назидание. Нельзя брать чужое.

   Яков с единомышленниками завершили подготовку обоза, оформили проездные турецкие документы, пришло время прощаться и отбыть в Палестину.
   Илюшка, четырнадцатилетний подросток, старший сын Макса, увлечённый электричеством, протянул дяде альбом, в котором нарисовал проект Гидро Электростанции на реке Иордан. Яков бережно взял Альбом, обнял мальчика и пожелал ему поступить учиться в «Технион», станешь инженером, приедешь в Иерусалим и мы вместе построим эту электростанцию.  От таких слов глаза Илюшки вспыхнули восторгом.

   ./28/ И сказал ему Тот: «Как имя твоё?». И сказал он: «Яаков». /29/ И сказал Тот: «Не Яаков должно быть впредь имя твоё, а Исраэль: Ибо ты состязался с Ангелом и с Людьми, и Одолел». ТОРА.
   
   Было несколько писем из Палестины, с приходом советской власти связь  на долгие годы оборвалась, жизнь Якова была покрыта тайной, Никто не сомневался в одном, желание Яков Абрамовича, — умереть на своей исторической родине, вероятно осуществилось.

   ГЛАВА 1.14  СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ НА ШТЫКАХ 11-й КРАСНОЙ АРМИИ

   Военно-политическая ситуация в Азербайджане была настолько запутанной, что даже профессиональные историки с трудом понимают, что там происходило Но, если не погружаться в детали, то в общих чертах ситуация смотрится примерно так.
   На северном Кавказе 11 Красная Армия, уничтожая очаговые сопротивления различных националистических, эсеровских и прочих группировок, продвигалась к бакинской нефти.Пехота, кавалерия, пулемётные тачанки, артиллерия походным маршем двигались к Баку.
В.И.Ленин обещал турецкому лидеру Ататюрку поддержать его в войне с Антантой. На основе договорённости, турецкий корпус под командованием генерала Нури Паши, уходит из Баку и не препятствует продвижению Красной Армии.
Вооружённые рабочие взяли под свой контроль скважины и установили жестокий режим безопасности на нефтепромыслах. Пестрели объявления: «Человек, закуривший на промысле папиросу, наш Враг! Стреляем без предупреждения».

   Бронепоезд 11 Красной Армии опережая продвижение основных сил, 28 апреля 1920 года прибыл на Сабунчинский вокзал. Подошли корабли Краснознамённой Волжско-Каспийской флотилии и развернули пушки на правительственные здания.
Красноармейцы организованно вышли из вагонов, вывели своих коней, к ним присоединяются революционные отряды рабочих.
   Красная Армии берёт под контроль почту, телеграф, улицы и прочие важные городские объекты.Месяцев за два по всему Азербайджану была провозглашена советская власть. Первыми декретами нефтяная и нефтеперегонная промышленность, заводы, фабрики, транспорт и нефтеналивные морские суда были национализированы и перешли под управление Советов Народных Депутатов. «Тотчас после установления Советской власти в Баку начались преследования классовых врагов, приверженцев старого режима и интеллигентов. Нередко происходили беспричинные аресты; «буржуев» избивали и грабили прямо на улицах, а реальных и предполагаемых противников новой власти доставляли на остров Наргин, где их расстреливали».
Продукты на городском рынке как ветром сдуло, цены взлетели в десять и более раз.

   Начались обходы зажиточных квартир «грабь отрядами», узаконенных властью.
В один из дней, к вечеру, когда все уже были дома, в дверь доктора Макса жёстко постучали.
   — Кто? - спросил доктор Макс.
Грубый голос за дверью:
   — Открывай буржуй, репатриация награбленного.
Группа красноармейцев бесцеремонно, ввалилась в квартиру.
Командир достал помятый лист бумаги с текстом напечатанном на пишущий машинке «Underwood» и зачитал Приказ постановление Совета:
   «... Все ценности из драгоценного металла, изымаются на нужды Революции, а также, домашние вещи, живопись, ковры, меха и т.д. На усмотрение командира отряда».

   Слушая уставший голос читающего, Макс никак не мог понять, что происходит, по какому праву, эти, вооружённые, давно не мытые, в непонятной военной форме, пришли в его дом?
   Командир закончил чтение.
   — Тебе понятно, гражданин доктор?
   — Как-то не совсем понятно, гражданин начальник. Почему я должен отдавать то, что заработал своими знаниями, руками, ногами по ночной мостовой. Я ни заводчик, ни хозяин промысла, на меня крепостные и рабочие спину не гнули. В мой дом с неба ничего не свалилось. Я сутками работаю, утром в госпиталь, после обеда принимаю у себя пациентов, по ночам по срочным телефонным звонкам встаю и иду спасать человека. Какой же я буржуй? Вы наверное адресом не ошиблись?
   Я давно здесь живу. При царе жил, при Английской армии, при Дашнакцутюн, при турках. Никто в мой дом не заходил, не грабил. Им всем нужна была нефть!
   Вы затеяли свою революцию, а я то тут причём. 
 
   Если вы налётчики, так и скажите – это Ограбление!

   Командир красных гопников опешил от такого монолога, покраснел от злости, выхватил револьвер, выругался трёхэтажным матом и приставил ствол в лоб доктора.
   — Я  тебя, недорезанный буржуй, сдам в ЧК, а там разговор с тобой будет коротким. Понимаешь меня.

   На шум из комнаты выскочила Роза с детьми
   — Макс Абрамович, дорогой мой, поберегите своё здоровье. Я вас умоляю, не разжигайте скандаль. Наших троих детей ещё на ноги ставить. Что мне прикажете делать, если вас сейчас этот суровый товарищ застрелит. Отдайте товарищам имущество, значит так нужно для революции.

   Илюшка с двумя младшими братьями стоял рядом и испуганно вертел глазами. Мама перевела взгляд на мальчишек и заорала:
   — Нечего вам здесь смотреть! Идите во двор и не приходите, пока товарищи шмон не закончат.
   Дала каждому подзатыльник и выпроводила с глаз долой. Повернулась к командиру и холодно сказала.
   — Нам, товарищ красный офицер для революции ничего не жалко. Вам нужны наши шмотки, так возьмите всё что вам нужно. А я, на это безобразие смотреть не хочу. И с гордым видом вышла во двор следом за детьми.

   Командир махнул солдатам, все с мешками в руках разошлись по комнатам. Из гардероба вышвыривали обувь, женские платья, кофточки, нижние юбки, трусики. Сортировали и засовывали в свои мешки одежду, столовое серебро, бронзовую фигурку...

   Когда «красные» собрались уже уходить, «понятой», наблюдавший за всей процедурой, как представитель совета дворовой бедноты, Рубен Аванесьян, громко произнёс:
   —Таварищ началник! У буржуй врач подвал есть! Надо сматреть, там мог тоже пратал.

   Голос командира взорвался, а лицо понятого аж засветилось злобной радостью.
   — Ты, буржуин, скрыть он нас вздумал, к стенке поставлю и расстреляю.
Веди в подвал.

   Макс что-то попытался сказать «товарищам», в подвальном помещении он хранит медицинские препараты для изготовления лекарств, только его уже никто не слушал. Толкнули в спину, веди, давай.
Спустились под лестницу в подвал. Открыли. При тусклом свете красноармейцы к своему изумлению увидели стеллаж с бутылками вина. От неожиданности воцарилась тишина, потом все загалдели.
   Макс пытался объяснить, это вино с лечебным свойствами, куплено на аукционе, назначается в лечебных дозах. Чем больше он говорил, тем громче хохотали над ним солдатики. Расселись вокруг грубо сколоченного лабораторного стола, отодвинули склянки, пробирки, банки с пиявками на пол и, предвкушая душевное счастье. Понятого послали пробежаться по пролетарским квартирам, принести им хлеба, сала, луковиц, соль... Что у кого есть, на закусь.

   Пару часов из подвала раздавались выкрики, ругань, споры, хохот и звон разбивающихся бутылок, шатающиеся бойцы выходили, не стесняясь ссали прямо во дворе. Расправились с коллекцией дорогостоящего вина, что не допили, забрали с собой.

   В хмельном состоянии, командир поднялся в квартиру. Выдавил из себя глупейшую улыбку, крепко обнял доктора, поцеловал три раза за прекрасный винный погребок, хотел следом облапить Розу, но та вывернулась и с гордым видом отошла.
   — Доктор, мы... тебя уважаем, ты нас извини. Мы же не сами, нам приказали по буржуям, на тебя армян показал, сказал, богатый очень. Мы к тебе и пришли.

   — Конечно я уважаю новую власть... – повторял одно и тоже Макс.
   — Вот это правильно. Деваться тебе некуда, только в «расход», но это не по нашей части.  Мы простые солдаты, на смерть ходим рубиться шашками с казаками. Устали уже. Продыха нет, понимаешь. Но ты, тоже молчи, не вздумай на нас жалобу писать. Если што, я вернусь. Лучше молчи.

   Умный Макс и без его совета понимал, коллекцию вина уже не вернуть, ущерб не подавался прямому арифметическому подсчёту. Выставить советской власти счёт, себе дороже, «красные» комиссары не кокетливые англичане, и не торгаши из Турции, эти совсем другие.
   — Да, на здоровье, вино лечебное, надеюсь вы не плохо поправили своё здоровье, если позвольте, товарищ командир я хотел бы вас спросить.
   — Спрашивай, дорогой мой доктор.
   — Мне бы, сынка к вам на работу пристроить, чтоб жалование получал. На жизнь совсем не хватает, из клиентов мало кого осталось, за это время многие померли.
Моему мальчишке уже скоро 15 лет, он смышлёный по электричеству. Дома всё сам делает и по соседям ходит, провода меняет, лампочки вкручивает, не боится, что током пришибёт. Может и вам электрик нужен?
   — Хороший вопрос. Правильно поставил. Покажи пацана, посмотрю какой он боец.

   Макс вышел на лестницу, крикнул Илюшке, который вяло болтался во дворе:
   — Иди домой, товарищ комиссар на тебя хочет посмотреть.

   Илюша осторожно вошёл в комнату. В своих драных штанишках он мало чем отличался от пролетарских беспризорников. Встал и, чуть живой от страха, сжал в руках игральные кости «альчики», с которыми на юге все пацаны играют.
Комиссар внимательно посмотрел на Илюшу, перевёл взгляд на его топырящиеся карманы:
   — Ну, я вижу, ты мастак в кости играть, полные карманы выиграл. Молодец.
Твой батька говорит, что со светом работать умеешь, не боишься?
   Илья закивал головой:
   — Нет, не боюсь, я отвёртку тонкой резиной перетянул, изолировал.
Поговорили ещё о чём-то.
   — Мне, определённо нравится твой пацан. Сейчас вся шпана охоча до оружия, им бы только наган да финку. А твой с отвёрткой дружит. Хороший рабочий с него получится, коль с отвёрткой с детства дружит. Советской власти смышленые пацаны во как нужны, далеко пойдёт. Дай мне бумагу и карандаш, я напишу записку своему боевому товарищу. Завтра с моей запиской в ЧК к старшему по кадрам зайди он решит.

   Повернулся к дворовому "понятому", погрозил плёткой.
   — А ты «смотрящий», не вздумай дело затевать против врача.
Узнаю. Башку оторву. Чутьё пролетария мне подсказывает, Макс Абрамович не буржуй, своим трудом из бедноты поднялся, за советскую власть последнее готов отдать.

   Когда все красноармейцами ушли, Макс посмотрел на свою жену. Роза стояла смертельно бледная от страха. Ещё немного и могла плюхнуться в обморок. Собралась, волю в кулак и ядовито зашипела:
   —Ты, дубинноголовый идиот! Чуть всех нас не погубил.

   Макс, ошарашенный её словами, ничего не понимал и тупо смотрел на свою жену.
   — Я уже знала, что красные ходят по квартирам. Пока ты спорил с главным, я разом смахнула всё, что лежало на серванте, в коробочках в карман Илюшкиных штанов. Он молодец, с полными карманами золотишка незаметно прошмыгнул мимо солдатни во двор. А когда ты сына позвал к этому красному бандиту, жизнь наша на волоске висела. У него в карманах топырились золотые побрякушки, цепочка, серёжки, колечки и парочка браслетиков, твои золотые часы и царские золотые монеты. Хорошо, что пьянь с мозгами не дружит. А если бы по он по карману рукой провёл?!  Избили бы сапогами, в крови валялись и всё!

   Её возмущению не было предела, понимала, орать нельзя, не дай Бог, кто подслушает. Макс, заглаживая свою вину, сказал, он же как лучше хотел.

   Уже в постели, Роза никак не могла успокоиться и заснуть.
   — Ну какая же гнида этот Рубен Аванесьян, ты их спас от аскеров, а он за добро тебе подлостью отплатил. Я понимаю, во дворе все знают, мы живём на свой небольшой доход, тут скрывать нечего, но почему он с такой радостной мордой повёл солдатню келлер наш показывать.Вот этого я не могу для себя понять.
Вот и делай добро этим plebeius, «простому сословию» с латинского.
   — Я тоже сразу заметил как Аванесьян старается, аж "из кожи лезет". Понял, у новой власти авторитет зарабатывает. Принцип простой, «ближнего утопи, а сам всплывай». Он и навёл меня на мысль спросить для Илюши работу.
   — Ты конечно отчудил. Когда Илюша пришёл на смотрины с полными карманами, я со страха чуть в обморок не упала... Ну слава Всевышнему, обошлось.
   — Милая моя, смотри глубже на всё происходящее, это полный крах наших идеалов. Это уже всё, жить в нищете нам и нашим детям.
За какие грехи нам такое проклятое время нам досталось. Работаешь, создаёшь полезное людям, только встал на ноги. Нормально жить начинаем, в один прекрасный день обухом по голове и мордой в грязь. Я начинаю понимать мудрость брата Яшки, «Красные большевики" это новое вселенское Зло...
   —Коль уж пришло Зло, вот что думаю, этим их визиты не закончатся. Раз уж начали по квартирам шастать, придут и другие. Пожалуй, зашью суровыми нитками карманы на штанах Илюшки, пусть эти дни побегает с золотишком. Заболеет кто или голод начнётся, всё пригодится.
   — Правильно, так и сделай. А я с утреца схожу к «красным», доведу дело до конца, если возьмут мальчишку на работу, будем считать их "погром" пошёл нам польза. Да спрошу, не постесняюсь, может что солдаты лишнего взяли, вернут одежду. Сейчас уже и не купишь ничего, только у спекулянтов и фарцовщиков, на них денег уже нет.

   ГЛАВА 1.15  ПРОЛЕТАРСКИЕ БУДНИ
 
   Утром Макс пошёл на тот пустырь, где ещё недавно стояли турецкие солдаты.
Часовой покрутил ручку телефона, что-то по звякало в аппарате и через какое-то время на проходной появилась кожаная тужурка с маузером на поясе. Ему бы Кипу на затылок и всё, типичный раввин, —подумал Макс.
Натянул на лицо добрую улыбку, показал записку от командира и изложил свою просьбу по поводу работы для сына и носильных вещей жены.
   — Если что для революции не потребуется, верните мне.
Комиссар внимательно выслушал, расхохотался и повел Макса на склад, где на длинных стеллажах аккуратными кучками лежали вещи. Подошли к бирке - "Экспроприировано у врача Weinblatt".
   — Узнаёшь свои вещи?
   — Да, вещи моей жены.
   — Сделаем так, товарищ Макс, всё что новое, не ношеное, останется на стеллажах, а остальное забирай, коль твоей бабе «невчем» на работу ходить. И не суди нас сурово, товарищ, верь в нашу справедливость. Нам бы бедноту одеть, вот и собираем, у кого что лишнее. Новой республике нужны средства поднять из разрухи промышленность. Построим социализм, всё каждому сторицей вернётся. Следующее поколение жить счастливо будет. Дети твои и внуки жить хорошо будут. Панимаешь?
А без своих заводов и фабрик, без рабочего класса, буржуи советскую власть сотрут в порошок. Вот мы и берём у населения золото на строительство. Панимаешь?
   — Я всё понимаю, товарищ комиссар, и считаю своим долгом согласиться со всем, что вами сказано.
   — Ну и отлично, товарищ, сейчас пройдём дальше, порешаем по твоему пацану...

   Макс возвращался домой с хорошим настроением, вернулся домой, а ему как обухом по голове, гром среди ясного неба. Требовательный стук в дверь и опять товарищи в военной форме бесцеремонно прошли по квартире, везде заглянули и зашли зачитали «Декрет о ликвидации частной собственности».
   — У вас, гражданин доктор «излишки» жилой площади. Два дня освободить помещение, будем вселять пролетарскую семью.

   Речь шла о его личном кабинете, в котором принимал своих пациентов, и процедурная комната, там хирургический инструмент, банки с пиявками, набор микстур, подушка с кислородом и разным для оказания первой помощи. Эти две комнаты отдавали новым жильцам. Семье доктора с тремя детьми оставили три проходные комнаты, которые никаким образом невозможно было разделить и переселить туда людей из подвальных помещений.
   Макс, как всегда, начинал шумно возмущаться, товарищи, этого нельзя делать, комнаты полностью оборудованы для приёма больных и оказания первой помощи раненным. Но комиссар просто отмахнулся, как от назойливой мухи и слушать не хотел.
   — Гражданин старорежимный доктор, советская власть закрывает частные приёмы больных. Советская власть медицинскую помощь будет оказывать бесплатно в городских больницах. Незачем «кабинетами» занимать жилые комнаты. Если по привычке, кто-то из больных придёт, отправляй в ближайшую больницу. Там им окажут бесплатное лечение.
   На этом «раскулачивание» не закончилось. Ещё через недолгое время требовательный стук в дверь, товарищи в военной форме бесцеремонно прошли, везде заглянули и зачитали «Постановление», Совета Бакинских Депутатов. «Аптека», которую он выкупил и много лет в ней работал, его аптека переходит в общественную собственность.
   Макс Абрамович, как всегда, начинал шумно возмущаться,
   — Товарищи, этого нельзя делать, Аптека полностью оборудована на мои личные средства.

   Его выслушали, усмехнулись и сказали, мы, конечно, можем позволить тебе и дальше работать в этой аптеке, если простые трудящееся аптеки проведут собрание, проголосуют и выберут тебя заведующим. Протокол должен быть оформлен, подписан и сдан в Совет Бакинских Депутатов, там  рассмотрят и назначат вам всем зарплату.
Лекарства для трудящихся, во всех аптеках становятся бесплатными.

   Макс попросил свою провизоршу провести пролетарское собрание, на котором выставил себя в Заведующие. Пришли все, провизорша, лаборант, тётя Шура главный специалист по мытью пробирок и полов. На повестке дня выбор заведующего. Выступили, каждый высказал всё что о ком думал, подискутировали. Макс Абрамович был милейшим человеком, проголосовали единогласно.

   На этом, системе медицинской помощи и лекарственных услуг навсегда пришёл крах, говоря медицинским термином – обструкция. Опытные врачи старой дореволюционной медицины потеряли стремление развиваться и совершенствоваться. Стали приходить молодые врачи подготовленные по ускоренной программе в советских учебных заведениях. Глядя на молодых коллег Макс удивлялся, почему их больше волновали комсомольские мероприятия, чем профессия и внимательное отношение к пациентам.

   Осенью в середине 20-х годов на границе с Персией вспыхнула шестая пандемия холеры. Вирус распространился из Индии, и через Персию в приграничные районы.
Сholera, заразная болезнь, сопровождающаяся рвотой, поносом, обезвоживанием организма и быстрой, мучительной смертью заболевшего.
   Макс Абрамовича предупредили, что он, в числе других городских врачей, мобилизован. Команда врачей должна выехать в аул со смертельной инфекцией и погасить очаг. Приказали быть на месте, на долго не отлучаться, ждать, приедут и заберут. От такого сообщения Макс страшно перепугался, находиться в очаге вспыхнувшей смертельной инфекции без средств защиты, без прививки, было равносильно быстрой смерти. Он стал обзванивать аптеки и врачей, спрашивать противохолерную прививку, но с приходом большевиков поставщики вакцин отказались с ними работать.

   Команда врачей и офицеров ВЧК ехали поездом до ближайшей станции, а оттуда конной повозкой до холерного аула. Красноармейцы уже окружили очаг холеры, выставили кордоны и никого не выпускали. Доктор Макс с коллегами и санитарами вошли внутрь оцепления. Собрали больных в отдельное помещение. Все работали с закутанными лицами и очками, заходили в саклю, где лежали больные и вывозили в лазарет, оказывали лекарственную помощь, давали воду против обезвоживания. На инфицированных было ужасно смотреть, их рвало, кто-то катался по полу и с мучениями умирал.

   Работали без отдыха, спали на грубо сколоченных деревянных скамейках, что было весьма непривычно, помещение для отдыха ежедневно хлорировали. Все питались из одного котла вместе с красноармейцами.

   Врачи установили, что причиной чрезмерной смертности местного населения от полного отсутствия понятия о гигиене. Люди продолжали пить сырую воду из водоёмов с холерным эмбрионом, обмывали этой водой овощи, зелень и ели с лепёшками. Трупы умерших обмывали руками, завертывали в простыню и засовывали под кровать, по религиозному обряду хоронить на закате дня.

   По рекомендации врачей местным жителям поставили полевые армейские кухни, кипятили воду и готовили им пищу. Запретили родственникам выполнять похоронные процессии. Из лазарета умерших закручивали в саван и сразу отвозили на кладбище. Саван густо посыпали известью и закапывали.

   Работа была сделана огромная, но холерные вспышки не прекращались, через некоторые промежутки неожиданно заболевали совершенно здоровые люди. Ликвидаторы терялись в догадках. На очередной оперативке ответственный комиссар прямо спросил.
   —Макс Абрамович! Мы перекрыли все пути инфекции, воду им кипятим. Откуда новый источник заражения?
   Доктор имевший большой опыт с похоронными традициями коренного населения, высказал мнение, что инфекция может возвращаться к здоровым только с кладбища, надо срочно выяснить как это происходит.
   Военные оборудовали ночную засаду и стали вести наблюдение за свежими могилами. То, что они увидели, шокировало всех. После того как санитары закопают умершего, Родственники ночью, тайком пробирались, откапывали трупы и при лунном свете читали молитвы. Просили мёртвого не приходить к ним в дом и не забирать с собой живых. Доставали свои кинжалы и вырезали печень, как бы, ещё раз убивали мертвеца. От таких диких обрядов кто-то из ночных копателей подхватывал смертельную инфекцию, и всё повторялось по кругу.
   Всё стало ясно, населению объявили, кто приблизится копать могилы, будут расстрелян на месте. Скоро эпидемия пошла на убыль.

   Погасив последние очаги заболеваний, врачи, санитары, спец отряд ЧК-ГПУ вернулись домой живыми. От лица советской власти всем была объявлена Благодарность и всем вручили денежные пособия. Домочадцы встретили отца, погасившего очаг эпидемии, грустным безденежьем, скудным питанием детей и, ни на минуту не замолкающим трёпом новых соседок. Всё это время, пока Макс боролся с холерой, его семья сидела на скудном питании.
   Кормил семью пятнадцатилетний Илюшка, который работал в Бакинском ЧК-ГПУ (орган внутренних дел) помощником электрика. Приносил маме свою небольшую недельную зарплату. Он очень гордился этим. Как подростку, ему платили немного, но без задержки. Счастливый мальчик всё, до копеечки, отдавал маме, не оставляя себе монетку на бублик с кусочком сахара.

   Илюша работал в Конторе ЧК, которая «чикала» несогласных и старорежимных. Достаточно было пролетарию огрызком карандаша нацарапать донос и под «пудовыми» кулаками следователя жертва подписывалась под любой небылицей.
   Старшего электрика звали Сергей, тоже из гимназистов, но на три года старше. Ребята, быстро сдружились, прониклись доверием друг к другу. Вдвоём таскали по коридорам и кабинетам высокую деревянную лестницу, выкручивали сгоревшие лампочки и вкручивали новые, ковырялись отвёртками в выключателях, меняли предохранители в рубильниках. Комиссары гражданской войны к пацанам электрикам, относились с большой симпатией. Улыбались, наблюдая как они без страха работают, ловко скручивают оголённые провода, мотают изоленту, крутят отвёрткой и, щёлк, свет включился. Чекисты проявляли к пацанам отеческую заботу, заведут в кабинет, нальют чай с сахаром, хрустящим сухариком. Илюше очень нравилось посидеть в кабинете с такими сильными дядями и попить с ними чая, послушать о чём они говорят. Они многое узнали о реальной жизни. Видели такое, от чего у взрослого волосы седеют. На его глазах шёл процесс становления властного тоталитарного режима власти, а фактически шло физическое уничтожение несогласных с новым режимом.

   Как-то утром напарник шепнул Илье. Сегодня на разнарядке нам поручили поменять лампочки в подвалах, там, где расстреливают. Подхватили лестницу и пошли вниз. Спустились и ужаснулись. С десяток китайских красноармейцев раскладывали одежду по кучкам, сверху ставили стоптанную обувь. Галдят на своём китайском, смеются. Серёга наклонился к Илюше и в ухо шепотом.
   — Смотри, Илюша, запоминай, мы с тобой в очаге советской власти. Китайцы расстреливают русских и радуются. Им разрешают забрать одежду расстрелянных и продать на толчке. Здесь каждый день столько убивают, что русские солдаты не выдерживают, с ума сходят, а китайцам в радость, чем больше расстреляют, тем больше шмоток на толчок.

   Привыкли видеть, как волокли по коридору зверски избитого, окровавленного арестованного.
   Как-то пришлось повозиться с проводами в лаборатории, где стояли ванны с «царской» кислотой, в ней бесследно растворяли тела авторитетных личностей. Пулю в затылок, а тело в ванну и исчез человек. Как в песнях политических арестантов:
   «...Привели, посадили, а я думал – шутя.
   А наутро сказали: Расстреляют тебя.
   И никто не узнает, где могилка моя».

   Там же, быстро взрослеющие мальчики, узнали, как в день мусульманского шиитского праздника, в сторону Баку вышла толпа обезумевших фанатиков. С криками «Шахсей- Вахсей», мужчины в экстазе занимались самоистязаниями, наносили себе удары цепями по обнаженному телу, резали бритую голову кинжалами, сверху кровь по всему телу. Командир Бакинского ЧК-ГПУ, получил донесение о процессии, выставил на их пути пулемёты. Когда процессия с факелами втянулась на линию огня, всех скосили.

   На расследование инцидента примчалась грозная комиссия. Комиссара ЧК-ГПУ признали виновным и в тот же день расстреляли. Комиссару было чуть более 25 лет, действовал он в рамках руководящей идеологии, которая провозгласила религию пережитком прошлого.
   Оба гимназиста так и не поняли, почему советская власть расстреливает своих преданных товарищей. На любой косяк один приговор, расстрелять.

   В студенческие годы, 60-х 20 века, слушая лекции «История КПСС», многое было не понятно, о чём хотелось спросить, подискутировать с лектором. Но, в то время делать этого было нельзя. Выслушает, вытащит старенькую записную книжку из кармана потёртого, присыпанного перхотью пиджака, черканёт фамилию, номер группы и не поймёшь, за что сессию не сдал и вылетел из института. Кафедра «История КПСС» была привилегированной, гнездом бывших заслуженных чекистов, перед ними можно было только стоять на вытяжку и демонстрировать Беззаветную Веру во всё, что они читали в своих лекциях. Тем не менее я собрал материал написал статью о вожде Октябьской Революции «Кто Вы? Владимир Ильич» http://proza.ru/2020/04/22/281

   ГЛАВА 1.16 СЫН ВРАЧА ИДЁТ В НЕФТЯНИКИ

   Илюша получил Аттестат Зрелости советской школы и с хорошей производственной характеристикой ЧК-ГПУ, был принят на специальность Инженер Технолог Бакинского Индустриального Института. Его отец Макс, работал врачом в больнице и семья с трудом сводила концы с концами. А надо было ставить на ноги двух младших братьев, Мишу и Лёвушку. Как старший сын в семье, Илюша в студенческие годы смог устроиться на нефтепромысел, подрабатывал электриком.
   После ленинской волны погромов старорежимных инженеров и геологов, инженерный состав нефтяников практически перестал существовать. Своих разогнала или ликвидировала, вынуждены были приглашать специалистов из Германии. Фирма «Schlumberger» подписалась проводить геофизические исследования в скважинах, выявлять интервалы залегания нефтяных пластов. Студент Илья, как бывший гимназист владел разговорным немецким, частично английским, со знаниями электричества ему поручили помогать немецким геофизикам. С ними он проводил экспериментальные работы по электрическим характеристикам нефтяных пластов, определяли где заканчивается нефть и где начинается пластовая вода. По этим характеристикам можно было прогнозировать как распространяется нефтяной залежи, правильно ставить буровые станки. Серьёзная была работа, но Илью больше интересовал процесс бурения скважин.

   С победой революции, Илье уже не было необходимости перенимать профессию отца и работать врачом. Он настойчиво готовился стать нефтяником, вникал в добычу нефти, а на последнем курсе института больше работал с буровиками, готовился к защите дипломного проекта инженера нефтяника. Советское государство жёстко требовало от нефтяников непрерывно наращивать добычу нефти, а это значит, надо бурить больше новых скважин. Больше скважин, больше нефти, нефть, говорили тогда, — всегда на кончике бурового долота. Долото и всё остальное оборудование закупалось у капиталистов, за золото, за царские музейные шедевры.

   Авария на буровой резко изменила судьбу студента старшекурсника. При спуске буровых труб с долотом, случилась авария с электродвигателем лебёдки, трубы с долотом пролетели полтора километра и трахнулись об забой. Авария произошла у опытного бурильщика, который считался авторитетным рабочим, его фотография на доске Почёта. Случилось то, от чего в бурении глубоких скважин никто не застрахован. Причину аварии установили быстро, сгорел американский силовой электродвигатель. Примчались руководители, следом следственные органы. Оперативники ЧК-ГПУ принялись допрашивать всех кто был на буровой. Им надо было вскрыть заговор против советской власти, выявить скрытых врагов. Бурильщику предъявили обвинение в умышленном уничтожение импортного оборудования, за которое заплачено золотом и,  арестовали. Дальнейшее дознание шло по накатанной пролетарской схеме, костоломы выбивают нужные признания. Рапорт высокому руководству о ликвидации преступного заговора, короткий суд и расстрел.

   Илья не мог равнодушно смотреть на эту ситуацию. Его до глубины души возмущало, как просто обвинили честноно парня, опытного бурильщика, пришили ему растрельное «Дело». Взялся по собственной инициативе изучать причину аварии. Вначале поговорил с бурильщиками других буровых бригад, которые в один голос говорили, с нас требуют «давай-давай», «быстрей-быстрей», а если от спешки что-то случается, начальники в стороне, они не виноваты, ничего не знают, вредитель на буровой.

   Проанализировал по деталям весь процесс спуск подъёмных работ с долотом, Илья детально разобрался в причине аварии, написал служебную записку, в которой аргументировано доказал, что умышленного вредительства нет, есть инженерные недоработки. Бурильщики вслепую, по опыту, по интуиции определяют скорость спуска буровой колонны, допускают неконтролируемую нагрузку на электродвигатель. Процесс нужно контролировать прибором, без него невозможно выбрать правильный режим электродвигателя.
   В последней строчке своего рапорта приписал, — вероятно, Торгпредство СССР контрольные приборы не закупают, валюту экономят. С них и нужно спрашивать.

   Приехал в контору ЧК-ГПУ, передал следователю папку с объяснительными документами. Пока там разбирались, молодой новатор по собственной инициативе продумал и смастерил свой прибор. Написал регламент и установил прибор перед глазами бурильщика. Провёл красную линию и предупредил, стрелка прибора не должна уходить за Красную линию.
С прибором буровой бригаде стало надёжно, посматривают на стрелку и уже не перегружают силовую установку. Это уже реальная помощь.

   Илья собрал свои новые  аргументы и отвёз следователю. Следователь ЧК НКВД, из латышских красных стрелков, оказался честным, внимательным парнем, не просто так его называли «смотрящим» за нефтепромыслом, уважали этого умного чекиста с человеческим лицом. Он умел вникнуть  в ситуацию, докопаться до истины. Бурильшика выпустили и разрешили работать. Когда Илья вновь увидел его на буровой, они тепло обнялись, рабочие бригады пожимали руку студенту. Все понимали, выдернуть жертву из лап костоломов ГПУ-НКВД было безнадёжным делом.

   Рапорт о непричастности бурильщика ушёл на верх к политическому руководству. Вопреки простой логике, верхний эшелон власти даже не стал смотреть оправдательные аргументы. С грозной резолюцией Дело вернули на доследование.
«Чекист обязан выявлять и ликвидировать, а не создавать врагам советской власти презумпцию невиновности. Бурильщика арестовать, жёстко допросить, выявить всю группу вредителей социалистического имущества».

   В один из дней, верховой рабочий, который подхватывает трубы под самым кронблоком, увидел машину чекистов. Быстро смекнул, стукнул ключом по трубе, бурильщик глянул вверх:
   — Богдан... Тикай! Краснопёрые по твою душу....
Богдан, оглянулся, подозвал к себе первого помбура, передал из рук в руки буровой рычаг.
   — Колян. Следи за раствором, подходим к нефти. Не спеши, фонтан может жахнуть.
Давай, парень, работай...

Привычно скользнул между трубами в сторону резервуаров с глинистым раствором, исчез в непролазной грязи и свалки металлолома. Ишите ветра в поле.

   Значит ушёл пасссать, грозно сверкнув очами на первого помбура, прошипел опер. Ну подождём, ...твою мать. Достал подсигар и закурил.
Помбур испуганно уставился на опера
   — Гражданин Начальник! Мы сейчас к нефти подходим, может фонтан жахнуть. Сгорим все факелом. Лучше бы вам в машине покурить.

   «Начальники» невно затоптал папиросу, не хотелось попасть под стихию нефтяного фонтана.  Постояли, заглянули куда можно было пройти чтоб не испачкать в нефти новенькую форму и начищенные до блеска сапоги, уехали.

   Назначенный быть «врагом народа» исчез, за этот поступок сразу нашли виноватого. Латыша арестовали и поволокли выбивать признания, по версии  следователя «главным» в заговоре против советской власти именно и был бывший их сотрудник. Били зверски, не подписал предъявленное обвинение и расстреляли.

   Вокруг студента стали нагнетать нездоровую обстановку, подвесили кликуху: «дружок сбежавшего вредителя». Илья старался не обращать внимание на всю эту возню. Он увлечённо работал над своими приборчиками, сам изготовил ещё несколько и установил на других буровых. Бурильщики стали работать в безаварийном режиме.Конечно, руководству докладывали о внедрении контрольного прибора, из-за отсутствия которого произошла авария. Перепуганные вусмерть начальники парешали по своему. Не вызовут студента на допрос и обвинение потянется к главному инженеру и руководителю нефтепромысла. Такого нельзя было допускать.

   Илью, студента последнего курса, вызвали в контору. Он шёл в контору как на крыльях летел, воодушевлённый с глубокой надеждой, что сейчас ему предложат должность с хорошей зарплатой. Но, не тут-то было.
Спросили, как дела с дипломной работой, собрал материал?
На его утвердительный ответ, последовало, тогда сдавай на склад спецовку с рукавицами, получи Справку. Сдайте свой пропуск начальнику охраны и получи Справку. Сдай обе справки бухгалтеру и получи в кассе полный расчёт. Всё понял?

У молодого парня аж в глазах потемнело, обида душить стала до слёз...
— Почему? За что? Я же разобрался с ситуацией. Сейчас буровые бригады с моими приборами работают без аварий. На вопрос, последовал лаконичный ответ, пока я здесь, ты у меня работать не будешь.

Дома родители как могли, успокаивали своего сына. Скверная ситуация, дорогой мой мальчик, говорил ему отец. Я тоже чуть было не стал нефтяником, взял деньги в банке, выкупить у дехканина участок и поставить буровую. Надоело тянуть неблагодарную лямку врача.
А тут революция и всё к чертям собачим.
Радовался за тебя, в нашей семье нефтяником станешь, не придётся тебе с больными возиться. Только опять ruina consilia, обрушение планов, с латинского.
Значит нам не судьба быть нефтяниками, но не горюй сын мой, у тебя вся жизнь впереди.
   Запомни сын, при царе были понятия Чести, Совести, Доверие к Слову. Незыблемо стояли на этом. Несправедливое обвинение можно было обжаловать в суде с присяжными заседателями и выиграть. Ленинские Большевики всё отменили, нет больше понятий — Совесть, Честь, Честное слово. Думаю, это уже навсегда. Рекомендую тебе впредь учиться на чужих ошибках, без нужды не проявляй инициативу, советская власть этого не ценит, а с дипломом о высшем образовании работа всегда будет.

   Всё что случилось с нашим героем было только началом большого необъявленного террора против специалистов нефтяников. В любом обществе, прослойка инженеров умеющих думать, достаточно тонкая. Вопреки здравому смыслу, пролетарские вожди, создали вокруг думающего народа тяжелую атмосферу страха. Расхожая фраза – «Ты что, самый Умный», потянулась на многие десятилетия.

   Старые бакинцы нефтяники рассказывали мне, как после аварии на буровой или на нефтепромысле, за одну ночь бесследно исчезали все первые руководители Треста «АзНЕФТЬ», созданного в 1924 году для управления нефтяной промышленностью Азербайджанской ССР. Следующие назначенцы на руководящие должности, воспринимали назначение, как «расстрельный приговор с отсрочкой исполнения наказания».
   Владимир Денисевич, геолог из старой бакинский интеллигенции, рассказывал мне, его, молодого нефтяника, готовили назначить в трест АзНЕФТЬ начальником отдела. К счастью, в это же время стали собирать специалистов в Туркмению. Он и умчался в пески пустыни Каракум ,там не найдут. Начали бурить скважины на полуострове Челекен, где успешно бурили знаменитые Братья Нобель. Несколько первых скважин дали внушительные притоки нефти. По этим данным составили модель подземного месторождения и заложили следующие скважины. Пробурили, испытали пласты, ни газа, ни нефти. Доложили в Москву, пласты «сухие»...
Прилетела грозная телеграмма:
   «Главным специалистам «Проекта» немедленно выехать в Москву, отчитаться. Ваши «сухие скважины» нами рассматриваются как сознательное вредительство».

   Собирали геологические документы, а холодок пробивал по позвоночнику. Пришьют вредительство и расстреляют. Но, ехать надо. Садимся в самый медленный поезд Ашхабад - Москва. С собой пару ящиков водки, закуску покупаем на станциях. Смотрим на проплывающие пейзажи, выпиваем, с жизнью прощаемся. На железнодорожной станции Саратова забегает станционный служащий.
   — Кто из вас Денисевич?
   — Это, я.
   — Вам телеграмма. Распишитесь.

   Читаю, глазам своим не верю. «Есть нефть! Две буровые фонтанируют нефтью».
Бросили пить водку, привели себя в порядок.
   Задумались, почему так?
Поняли, месторождение, образно говоря, имеет форму «разбитой тарелки». В одном сегменте есть нефть, в другом нет. Попал в нефтяной блок, получил фонтан, буквально рядом пробурил, пласт сухой. Попробуй, угадай, как там на глубине в несколько километров природа раскидала свои богатства. А не догнала бы нас телеграмма, и разбираться не стали, домой бы уже не вернулись.

   ГЛАВА 1.17 МОЛОДОЙ ЭНЕРГЕТИК  СРАЗИЛСЯ С "ВЕТРЯНЫМИ  МЕЛЬНИЦАМИ"

   Студент Илья на отлично провёл защиту дипломного проекта. В своём заключительном слове Председатель Экзаменационной Комиссии сказал:
   —Оглашу общее мнение членов комиссии. Работа студента Ильи Ве-т лучшая из того, что мы сегодня прослушали. Институт может гордиться таким студентом. Я уверен, имя нашего выпускника очень скоро будет среди передовиков социалистического производства,

   После банкета и короткого отдыха на пляже Каспийского моря, Илья был принят начальником смены на электростанцию имени «Красина». Молодой инженер быстро втянулся в рабочий ритм электростанции, освоил круг своих повседневных обязанностей. Пытливый инженер внимательно изучил оборудование и стал обращать внимание на халатность, а чаще обычную недобросовестность линейного персонала, который не считал нужным доводить порученное задание до полного завершения. Рабочие бригады считали, что они лучше знают как надо работать и пусть инженеры им указывают. Инженеры старались не делать рабочим замечания, это не только вызывало ответную негативную реакцию, но и угрозу набить морду. В любимчиках руководителей ходили те, кто ненавязчиво так, говорили, — ну что товарищи, партия ждёт от нас трудовых подвигов, пошли работать.

   Недоделки, безразличие к качеству ремонта оборудования приводило к неплановому износу, поломкам и выводу оборудования из эксплуатации. Главный инженер старался не делать мастерам цеха замечаний, проходить мимо обращал внимание «бардака».
Ну это же электростанция, размышлял про себя Илья, круглосуточное, опасное производство, халатность может дорого обернуться и для рабочих и для потребителей электроэнергии.
   Как-то, начальник цеха дает Илье наряд, на выполнение планового ремонта силового трансформатора. Прежде чем уйти на объект, Илья ещё раз переспросил начальника, — я могу быть уверенным, что шины обесточены?
   Начальник цеха аж побагровел от злости:
   —Венблан, ты получил наряд, иди и работай. Рабочий класс тебя уже заждался.

   Внутренний голос подсказывал, сам перепроверь. Илья жестом остановил рабочих.
Стоп бригада, к объекту не подходить.

   Задумался, контрольного прибора нет, к рубильнику не побежишь, далеко бежать, начальник расценит, как проявление недоверия, начнёт дёргать по мелочам. Попадёшь в клубок тупых, амбициозных взаимоотношений.
   Подошёл к оголённому токопроводу под напряжением в 2000 вольт, поднял руку и резким движением скользнул указательным пальцем правой руки по медной шине.
Его тряхнуло так, что отлетел и упал.

   Ошеломлённые рабочие подбежали, стали тормошить, кто-то настойчиво требовал быстренько вынести из цеха, тело зарыть землёй, чтоб «...весь ток из него вышел»

   Илья очнулся, скривился от боли и попросил воды. Оказалось, шины никто не обесточил. Ответственного за отключение рубильника, сразу после планёрки отвлекли каким-то общественным поручением и он элементарно забыл послать монтёра отключить рубильник, и повесить табличку, «Не включать. Работают Люди».
Инцидент тихо спустили на тормозах, трупов нет, и суда нет.  Коллеги ещё долго удивлялись, как же ты не побоялся, даже вскользь, по токопроводу с таким огромным напряжением. Сердце же могло остановиться. В ответ он только улыбался, говорил, всё продумано, когда я понял, что в цеху «бардачок», принял за правило ходить по цеху в резиновых калошах. Разряд электричества через резину в землю не пробьёт, а значит не убьёт. Так и случилось.

   На очередном производственном собрании, Илья, ударенный по мозгам током высокого напряжения, в дурмане фальшивой советской пропаганды о честности и справедливости, обрушился с критикой на администрацию электростанции:
   —Уважаемые товарищи, вы слабо управляете производством, не проявляете никакой инициативы. Приближённый к администрации персонал не отвечает ни за какие свои промахи. Нам срочно надо наводить порядок и производственную дисциплину. Все недочёты видны, но все молчат, делают вид, что производство в полном порядке. Молодой инженер искренне призывал работать лучше. Его помыслы были чисты и бескорыстны.
   Сидящие в президиуме вчерашние комиссары, слушая в свой адрес обвинения от «буржуйчика», с удивлением стали переглядывались. А когда в заключение своего выступления с молодым задором произнёс фразу, нам что, нужен ОКРИК товарища Сталина, чтоб мы стали работать лучше.
Думаю, нет, мы и сами понимаем, как вывести электростанцию в число передовых.

   Слова, «окрик Сталина», стало для молодого специалиста роковыми. В президиуме эту фразу расценили, как несогласие с политикой большевиков. Такое, никому не прощалось. Через пару дней в центральной городской газете были опубликованы материалы рабочего собрания электростанции «Красина».

   Добрым воскресным утром, доктор Макс, как всегда, достал из почтового ящика центральную газету «Бакинской рабочий». Раскрыл первую страницу, глянул на фотографию своего старшего сына с подписью, — «Лицо Врага...». Ноги старого доктора подкосились, кое-как он плюхнулся на стул и стал читать.
В большой статье корреспондент описывал рабочее собрание энергетиков. Вопреки логике выступления, Илью назначили виновником всех неурядиц в цеху.

   Мешая немецкий жаргон с русским матом, брызгая слюной, Макс заорал:
   — Илья, как же такое могло случиться...? Ты в своём уме?
   Подошла мама, посмотрела на газету и разрыдалась.
   — Азохн вей, Боже мой! За что ты нас так жестоко преследуешь...
   Илья глянул на маму и равнодушно ответил:
   —Родители, да всё это ерунда. Я всё правильно сказал, в понедельник зайду в администрацию, разберусь с ними.
   — Да ты, полный идиот, с кем ты собрался разбираться? 
Ты уже получил от товарищей руководителей по соплям. Будешь там бегать, махать газетой, Правду искать, вызовут охрану, руки заломят, втолкнут в «Воронок» и считай, исчез навсегда.
Пойми, дубинноголовый, раз уж газета «Бакинский Рабочий» тиснула такую статью, это значит, решение по тебе уже принято. Ты для них Враг, и назад они уже не отыграют!
   У них свои правила. А теперь послушай, завтра или послезавтра, как только чекисты достреляют своих осужденных, освободятся места и приедут за тобой. На первом же допросе из тебя выбьют нужные признания. Ты им всё подпишешь, но им этого мало, им нужны организованные группы врагов. Потянут в контрреволюции и нас. Можешь не уговаривать себя, в ВЧК уже думают, в какое антисоветское дело тебя втиснуть. Какой же ты идиот, ты же у них в подвалах лампочки выкручивал, видел, как с людьми расправляются.

   Общаясь со своими интеллигентными пациентами, доктору много что доверительно рассказывали. Знал, что говорил. Знал, и то, что ЧК не гоняется за беглыми, успел сбежать, считай спас свою жизнь и своих знакомых.
   Вчерашний студент стоял бледный, не зная, что ответить отцу. Отец обнял сына и тихо сказал:
   — Илюшенька, ты должен немедленно исчезнуть из Баку. Я отправлю тебя в Кисловодск к дяде Михаилу. Отсидишься у него, а там, решим, что делать дальше.

   Брат Михаил на все советские праздники добросовестно отправлял в Баку поздравительные открытки, не забывал в последних строках пригласить в гости. Этим и воспользовался Макс. Сходил до ближайшей почты, отбил телеграммку в Кисловодск.
К вечеру того же дня, вестовой принёс ответ: «Встретим. Погода хорошая». Народ привыкал писать полунамёками, не вызывая подозрений.

   Утром следующего дня на железнодорожном вокзале, кассир, из старорежимной интеллигенции, видя нервозность Макса, как он оглядывается по сторонам, всё понял и подсказал
   — Завтра с Воздушной станции Кишлы, на Минеральные Воды полетит самолёт, пожалуй, для вас найду последний билетик. По железной дороге не советую, по вагонам ходят, проверяют документы, лучше возьмёте извозчика, они знают как ехать до самолёта.

   Собрали чемоданчик, отдали все наличные рублики, что усердно копили на «чёрный день»,понимали, сын улетает надолго, если не навсегда. В понедельник, рано утром, Илья последний раз обнялся с папой, мамой и пошёл на посадку в самолёт. С тяжёлым чувством отец и мать смотрели, как самолёт подпрыгивая, разогнался по полю, оторвался, покачивая крыльями набрал высоту и растворился в небе.
   Три часа в полёте воздушные потоки над вершинами Кавказских гор бросали самолёт вниз да вверх и в разные стороны. Когда же вынырнули из облаков, в иллюминаторах, открылась неописуемая красота кавказского ландшафта, горы лакколиты завораживали своими вершинами.
Пилот обернулся к своим пассажирам и весело крикнул:
   — Запоминайте вон та гора называется Кинжал, а те Бештау, Змейка, Машук.
Эти горы настоящие бочки с целебной минеральной водой. Смотрите на горизонт, это Главный Кавказский Хребет с белой вершиной вулкана Эльбрус.
   Налюбовались с высоты? А теперь держитесь крепче, пойдём приземляться в городок Минеральные Воды!

   Самолёт клюнул носом, пропеллеры натружено загудели, машина пошла к земле. Колёса коснулись лётного поля, попрыгал несколько раз и весело добежал до небольшого домика с вывеской «Аэровокзал». Уставший, но счастливый лётчик, в кожаной куртке, стянул с лица огромные очки, открыл дверцу, спрыгнул на землю. У трапа весело спрашивал выходящих пассажиров:
   — Ну и как? Назад полетите со мной?
Ошарашенные от пережитого за три часа полёта, пассажиры, хором отвечали:
   — Нее, спасибо!! Мы уж, лучше пешком.
Запели песню, «по долинам и по взгорьям» и пошли вслед за дежурной в здание вокзала...

   ГЛАВА 1.18 КУРОРТНЫЙ ГОРОДОК  ДЛЯ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН

   Илья, никогда не выезжал за пределы Баку, времена были суровыми, не для развлечений. Первое путешествие вызывало у него томительное чувство неизведанного пространства.
С аэропорта извозчиком до вокзала. Вспомнилось, как в свои детские годы был здесь с папой и мамой. Вспомнился запах борща, вспомнил орла на фонтане, который уже не казался таким огромным и злым.
   Купил в кассе билет, спросил с какой платформы на Кисловодск, сел в вагон и заснул. Проснулся, сразу не понимая где он, контролёр тормошит, товарищ, скоро ваша платформа. Просыпайтесь и не забывайте свои вещи.
   Вышел на ж.д. платформе «Минутка», огляделся в раздумиях, в какую сторону идти. Увидел табличку, «Doktor Weinblatt. Приём круглосуточный». Адрес и стрелка куда идти...».
Испытал такой прилив радости, вспоминал ещё долго с внутренним теплом. Шёл по стрелки, смотрю мне уже машут, иди сюда. Его уже ждали, выглядывали за калитку. Когда поезд подошёл, достаточно было одного взгляда, чтобы в толпе выходящих узнать Илюшку, сына старшего брата. Уж очень он был похож на свою маму.
Дядя трепетно обнял племяша, увлёк в свой кабинет, где они проговорили по текущей ситуации.
Илья жаловался на непонимание его  честных поступков.
   —Хочу сделать как лучше, чтоб всё правильно было, а в ответ только угрозы, тычки и вынужденное увольнение. Ну почему так, я же хочу, как лучше.
На что дядя очень мягко отвечал:
   — Ты Илюшка, как луч света в тёмном царстве, стоит тебе появиться и обнажаются все скрытые безобразия. Наверное, в нормальном обществе цены бы тебе не было. А здесь, в царстве Зла и бесконтрольных Негодяев, ты чужой. Постарайся это понять, мой мальчик. Тебе надо круто пересмотреть свои основные принципы жизни. Но об этом мы ещё будем много говорить. Освобождайся от душевного напряжения, ты среди любящих тебя людей, ты дома.

   Во дворе женщины суетились у стола, дымились дровишки и кусочки маринованного мяса на шампурах. Выпили, закусили, Илья от нескольких рюмок водки и обильной еды быстро захмелел, стал бледным. Дядя Миша, взял его руку, большим пальцем прижал его пульс и стал внимательно слушать работу сердца. Отпустил руку племянником и с улыбкой подытожил:
   — Как врач курортолог, скажу тебе откровенно, твоё здоровье в плачевном состоянии. Сердечко бьётся с аритмией, не изменишь образ жизни, включатся процессы саморазрушения организма, а это, уже не остановишь. Но, не отчаивайся, я восстановлю твоё состояние до первоначального. Твой молодой организм сам поборется за своё существование. Только я ему помогу, как смогу.
Придётся хорошенько поработать над собой, проявить силу воли, а главное, иметь большое желание выздороветь. Сам-то, как?
Готов выполнять мой оздоровительный режим?

Илья внимательно слушал своего дядю, ему было непривычно ощущать к себе доброту и заботу.
   — Я, только ЗА!
Поднял руку, как на производственном собрании.
   — Ну и отлично! Распишу тебя индивидуальную программу оздоровления. Следующее утро начнём с гимнастики на свежем воздухе. На завтрак кашка с отваром шиповника. Первые прогулки по холмам 2км, доведём до 8 км с пробежками. На обед тебе будет квашеная капуста с зеленью, на ночь — кефир. Обязательно послеобеденный сон.

   Так и потекли курортные будни. Вечерами собирались за столом, дядя расспрашивал Илью о его самочувствии, отвечал на его вопросы, немного говорил о работе, потом плавно уходил в воспоминания:
   — Вернулся я с фронта с большим опытом в практической хирургии. В городе «Красные», отдохнул пару дней и, опираясь на трость, отправился на Биржу Труда. Иду по курортному городку, смотрю и не узнаю респектабельный курорт. Улицы после последнего наводнения были покрыты глиной и мелким гравием. Грязь, мусор, помои в сточных канавах. Революция разом сдула респектабельную публику, как ветер разноцветные фантики от французских конфет. Все куда-то спешат, жалкие попрошайки рядом с нарзанной галереей. Изредка, в потёртой военной форме без погон, с маузером на поясе, промелькнёт суровый комиссар.
   Завернул к Колоннаде, архитектурный входа в лечебный парк. Площадка Колоннады, где традиционно толпились молодые повесы, заставлена лоточниками. Все торгуют, кто во что горазд. Кто ношенными панталонами, кто чашками, блюдцами с дач бывших господ.
В стороне художники создали советскую артель, рисуют ангелочков с крылышками, смазливых девиц с красными платочками. Среди лотошников встретил несколько знакомых. Они меня, хромающего, с тростью в руке, тоже узнали:
   — Михаил Абрамович, вы ли это? С фронта вернулись? Вы к нам работать, али здоровье поправить...?
   — К жене вернулся, а куда мне ещё деваться.
   — Уже сходил к комиссарам? Нет ?
Надо, брат, идти. Сам не явишься, они ночью в твой дом ввалятся. Лучше не тяни, о твоём появлении соседи уже куда надо настучали. Можешь не сомневаться. Если есть что на душе, лучше сразу покаяться.
   — Понятно, спасибо, что предупредили. Это по специальности, типа нашего «Попечительского Совета»?
   — Не смешите...  Михаил Абрамович! Допрос будет не по профессии, а на лояльность к новому режиму. Решать будут по тебе, либо сразу в «расход», либо понаблюдают и если что заметят, пристрелят. Понял, о чём гутарим?
   И совершенно шепотом:
   — Новая власть со звериным оскалом смотрит на всех, кто в офицерской шинели с фронта. Им всё контрреволюция мерещится.

   Михаил, понемногу, эпизодами рассказывал за ужином о том, как вписывался в новую власть.

   — Пришёл на собеседование, сижу, жду. Вызвали. Начальник с суровым лицом долго допрашивал, где служил, в каких воинских частях, в каких карательных экспедициях против советской власти участвовал. И каждый раз подлавливает, чуем прислуживал душегубам, давай, колись, рассказывай чистосердечно... Что знаешь за атамана Кутепова?
Их не интересовало, что врач, с фронтовым опытом, готов хоть завтра приступить к лечению раненых. Допросят, отпустят, куда-то запросы на меня делают.
Через месяц анкету с пятьюдесятью вопросами о социальном происхождении, национальности, религии, со всеми протоколами допросов подшили в «Личное Дело офицера медицинской службы».
   Подали подписать последнюю бумагу, в которой перечислялись основные правила советской дисциплины.
   1. Не затевать... против советской власти.
   2. Сообщать о бывших белых офицерах, которых вдруг узнаете на улице.
   3. Сообщить о тех, кто по ранению, тайно обратиться за медицинской помощью.
   4. Сообщать о появлении у соседей подозрительных личностей.
   5. За сокрытие хотя бы одного пункта – расстрел.

Расписался, всё принимаю. Пожали руку. Всегда помни, мы тебе поверили.
Пожелали добросовестно трудиться на благо советской власти.
Кто не работает, тот не ест!
Я долго не мог никак понять, что же это за такая новая политическая система? Почему сделать народ свободным от царского режима, нужно опутать людей животным страхом?

   Чтоб как-то сводить концы с концами, повесил объявление на станцию «Минутка» о медицинской помощи, и эта работа стала приносить какой-то доход. Благодарили продуктами, приносят кто сала, яйца, масла подсолнечного, муки.

   Завернул к «Ночному Профилакторию». Посмотреть хотел, что стало с моей собственностью. Я его создал. Остановился, с тоской смотрю на свой профилакторий. Как было, всё так и осталось, только фасад совсем обветшал. Вспомнил, как красил и вычищал, выписывал необходимые для работы химреактивы и инструменты. С тех пор только вывеску поменяли, да моих медичек я не вижу, не вышли ко мне. Понятно стало новый советский начальник набрал персонал из своей родни.
   Стою, вспоминаю как планировал открыть свою небольшую клинику для реабилитации фронтовиков. Готовился к этой задумке, аккуратно вел свои медицинские конспекты, записывал что для этого нужно сделать. Даже не сомневался, что фронтовики сюда обязательно поедут, и мой опыт им поможет. А какая, собственно говоря, разница, нет ветеранов русской армии, приедут на реабилитацию красноармейцы, они тоже русские люди, им тоже нужна помощь. Много было сделано зарисовок. Там же и тезисы его долгих бесед с доктором Залмановым о природных факторах для восстановления здоровья. Кисловодск в этом плане имеет уникальные возможности
   Видимо, долго стоял в задумчивости. Медички заметили из окна, вышли в белых халатах, достали папироски, закурили. Папироски держат двумя пальчиками, как держат мужской пенис при обработке. Посмотрели на меня и весело окликнули:
   — Ну?!  И чо ты такой скромный? Давай, заходь, промывочку сделаем.
Захохотали, я им в ответ, интеллигентно так, без хамства, со слащавой улыбочкой:
   —Таким красоткам я сам готов сделать приятную промывочку, только намекните.
Тетки поняли, я не их клиент, хохотнули, обозвали шутником, стрельнули окурками в мою сторону, вильнули вдовствующими задницами и скрылись за дверью. Я смотрел на дымящиеся окурки у моих ног и думал, как мне это понимать? Как приглашение к знакомству, или как жест презрения.
Решил, это жест презрения. Не пересилю себя, не начну заниматься самообразованием, стану презренной серой личностью, человеком из толпы.
   На новом рабочем месте в деревянных носилках выносил битый кирпич, перетаскивали с этажа на этаж массивную мебель, красил извёсткой палаты, собирал железные кровати, с тачкой в руках вывозил со двора мусор, накопившийся за время безвластия. Работал добросовестно, вечерами дикой болью отдавалась старая рана в ноге. Одного не мог понять, почему мне, врачу с большим медицинским опытом надо бегать с лопатой, выполнять неквалифицированную работу? Можно же из местных набрать рабочих и маляров. Почему не поручают мне заниматься вопросами медицинского профиля. Дошло! Меня перевоспитывают физическим трудом, проверяют, как я к новой власти отношусь.

   Как-то ночью проснулись, стрельба в городе, лошади копытами бьют, «Белые» казаки шашками «Красных» порубали. Не долго «Белая» власть продержалась, прискакали «Красные», ударили с пулемётов по «Белым»...

   Вновь заработал городской отдел по трудоустройству, но уже с новыми чиновниками. Пошёл повторно устраиваться, дали заполнить «Анкету» из пятидесяти вопросов, написал от руки автобиографию, подчеркнул, в белогвардейских бандах не участвовал. Родственников за границей нет. Бумажки сложили в папку, завязали шнурком, поставили на полку.
Получил направление в Отдел Кадров всё той же лечебницы, здание которой, после долгого периода разграбления следовало восстановить. Заполнил все анкеты в Отдел Кадров санатория и вежливо улыбался товарищам.

Илюша слушал и начинал понимать, как наивно он воспринимал с ним происходившее.

   Михаил по вечерам продолжал наставлять племянника.
— Весь день в санатории, вечером, работаю с рукописью. Взял за правило ежедневно работать над рукописью, писать, переделывать, исправлять. Название значимое: "Комплексная реабилитации участников войны и методы достижения долголетия".
Расспрашивал старых горцев о здоровом образе жизни, о долголетие. С их слов записывал рецепты с настойками растений с альпийского разнотравья.  Извозчикам за небольшую оплату поручал набрать ведёрко целебного ила из Тамбуканского озера, грязевые аппликации на проблемные места. Экспериментировал, наблюдал при каких условиях идёт заживление старых ран. Записывал.
Бутылки с самогоном, что мне дарили, отдавал смотрителю морга за информацию о поступивших, старался успеть поработать с телом. В морге рассматривал деформации внутренних органов бездомных, пьяниц, ожиревших, курильщиков... Родственников расспрашивал, кто чем болел. Зарисовывал. Вносил в рукопись по этапный переход здорового органа в патологию.

   Увлёкся, надеялся, что-то изменится во врачебной системе. Городская библиотека выписывала из Европы профильные журналы. В читальном зале, на вынос нельзя, можно делать выписки.  Удивлялся, как европейцы далёко продвинулись в этих вопросах.
Шаг за шагом привел Рукопись в должный вид и отправил в издательство. В аннотации написал благодарность советской власти за свободный труд на благо народа.
   Время шло, книжка не издавалась, стояла в типографии в очереди за партийными и идеологическими заказами. Как-то смотрю в медицинских журналах под чужой фамилией стали публиковать мои тексты, слово в слово из моей не изданной книги. Кто-то хитро мудрый имел доступ к рукописям, валявшейся в издательстве. Приехал, возмущаюсь, а мне отвечают.
   — "Товарищ автор! Вы в революции ничего не понимаете, всё должно идти на пользу трудовому народу, а кто автор, это не существенно".

   Забрал свою потрёпанную рукопись. Солдаты, участники революции лечиться на курорт уже никогда не приедут. Они не нужны новой власти, в окопах сделали свою грязную работу и про них забыли. Так и умерла моя идея создать реабилитационный госпиталь для ветеранов войны. Востребованными стали другие, летом отдыхают руководители, партийные чиновники. Осенью те, кто трудится в горячих металлургических цехах, на всесоюзных стройках новых заводов и фабрик. Зимой колхозники. Я им ванны нарзанные назначаю, а они на процедуру приходят с мочалками и мылом. Смех и Грех одновременно.

   Выступал с лекциями «Как сохранить молодость организма», рассказывал о целебных свойствах минеральной воды, о лечебной силе лечебной грязи. В выступлениях рождались новые идеи, бывали интересные вопросы, завязывались дискуссии. Заканчивал свою лекцию демонстрацией нескольких обязательных ежедневных физических упражнений. Отдыхающие послушают «товарища доктора», пожмут руку и с шутками прибаутками, мол, «работать надо не разгибая спины...», пошли толпой к ближайшему магазину, рублики в кепку, купили водки, ливерной колбасы, лук, соль. Сядут в парке на свободную лавочку и под бодрые марши уличного громкоговорителя, «И как один умрём в борьбе за это». Привычно отдыхают со стаканом водки. Доказывают друг другу, каким путём идти к победе мирового коммунизма, на Индию или сразу навалиться на Европу. Папироска во рту, стакан водки в руке, сало на бумажке визитная карточка принадлежности к руководящему и направляющему классу гегемонов из пролетариев.

   В то же время в коллективе санатории моя научная работа воспринималась с уважением. Меня уже называли по имени отчеству. Встречал новеньких, внимательно выслушивать о «болячках». Смотрел на них и думал, что именно этим людям нужна моя система оздоровления. Но твёрдо усвоил, инициатива – наказуема. Помрёт отдыхающий, не дай Бог начальник. Приедет следователь и начнёт искать врага среди старорежимных врачей, проверит назначения, прицепится за инициативу:
   — А это что за лечение, кто утвердил? Вредительством занимаетесь и под расстрел.
Делал умный вид и расписывал отдыхающим утверждённые процедуры, понижал голос и доверительно добавлял:
   —А ещё, исключительно вам, товарищ, последний у меня душ «Шарко» остался. Вам выпишу Театральным жестом отдавал бумажки с назначениями.
   Счастливые отдыхающие выходили из кабинета и душевным голосом сообщали ожидающим приёма: Ах, какой «душенька» этот доктор! Предельно вежлив, всегда выслушает, даст нужный совет.
   Раз в месяц, беспартийный доктор Михаил до полуночи обязан был присутствовать на бесконечно долгих собраниях рабочего коллектива. Никогда не понимал, почему так долго мусолят очевидное, не обсуждаются вопросы по расширению медицинских услуг отдыхающим.
Почему слесарь котельной Николаич, или сестра-хозяйка Петровна рассказывают врачам, как они должны работать с отдыхающими. А вот, как поддерживать сортиры в чистоте и без тошнотворной вони, ни Петровна ни Николаич не высказывали своих предложений.

   На мои вопросы по специальности руководство многозначительно отвечало: - «Парешаем». Что такое «порешаем», трудно было понять, но привык не нарываться на неприятности и многозначительно кивать головой. Понял, те кто назначен управлять оздоровительными процессами не «догоняют» ситуацию, отсюда и бессмысленная активность, показуха, популизм. «Порешаем» означало звонить вышестоящему руководству по любому поводу, интересоваться мнением, а те подхватывали вопрос и звонили выше, так по цепочке, до компетентного уровня...
   Я стал получать удовольствие от своей работы в санатории. Понял всё преимущество советской системы, зарплату выдают регулярно, не надо лезть из кожи, зарабатывать авторитет у пациентов.
Коллективу нравилось, как я мог рисовать, оформлять стенгазеты. Даже и сам выступал на сцене. Изображал старорежимного врача, грассирующего грамотными фразами. По ходу спектакля комсомольцы объясняют старому доктору, как правильно работать с отдыхающими, а старый доктор всегда невпопад отвечает, не к месту...  В зале смех, переходящий в хохот.

   Курортное начальство мне регулярно вручало к праздникам «1 Мая» Почётную Грамоту, в конверте премия. Сейчас популярность курортов на Кавказских Минеральных Водах стала быстро расти. Строят новые лечебные корпуса, расширяют дороги, поднимают линии электропередач. На экранах весёлые фильмы со смешными курортниками радуют зрителей. Так и течёт моя курортная жизнь. Мне очень нравится, по большому счёту я счастливый человек.

   Илье потребовалось более двух месяцев на восстановление здоровья. Окреп, поправился, заиграла улыбка на лице. Ходил горными тропами, ездил на экскурсии, посещал концерты. Даже завёл адюльтер с тридцатилетней актёркой московского театра. Седоватый московский номенклатурщик, под честное слово, «не блудить», отпустил молодую жену поправить на курорте «расшатанное» здоровье.

   Дядя Миша был общительным добрым и отзывчивым человеком, держал связь со многими родственникам. Всем написал письма с просьбой подыскать племяннику престижную инженерную работу. Да и участковый милиционер стал интересоваться, почему молодой человек так долго отдыхает и не работает. Не положено.
Ответ пришёл из Ленинграда - «Ижорский Завод набирает инженеров. Встретим. Устроим»
   Солнечным днём пошли к поезду проводить Илью. Дядя взял Илью под руку, чуть отстал от родни и долго говорил напутственные слова:
   — Человек формируется с малых лет, подсознательно копирует всё, что делают его мама с папой. Эти инстинкты закрепляются в поступках, руководят всей взрослой жизни. Вот и ты, мой мальчик, рос в семье врача, где по первому вызову твой отец поднимался и шел спасать человека, мама старалась мир вокруг себя сделать лучше, красивее...  Этот инстинкт стал твоим поведенческим мотивом. Но, дорогой мой, Мир перевернулся, изменилась среда обитания. К власти пришли люди из другого социального слоя, с другой идеологией. Я работаю с этими людьми, вижу их сущность.
   Поверь мне, их крепко объединяет пролетарское происхождение. У многих из «начальников» предки жили грабежами, они этим будут жить и при новой власти, и их дети этим будут жить. Воровская идеология проникнет во все щели. Украсть идею у товарища по работе, а потом оболгать своего вчерашнего товарища, чтоб вычеркнуть имя, станет нормой. Они не остановятся ни перед чем, прольют море крови, но власть будут держать крепко. Диктатура пролетариата, это, мой мальчик, на долго. Передадут власть и внучатам.
   Запомни на всю жизнь, Никогда более не пытайся поучать советскую власть, и не кидайся бездумно на помощь тем, кого преследует советский режим, осмотрись вначале. И если ты, мой мальчик, не перестроишь своё сознание, будешь и дальше глупо себя вести, заруби на носу — искалечат, жизнь оборвут. Все остальные для них классовые враги и ждать от них понимания, это бесполезно. Тебя без труда расшифруют, достаточно им глянуть как ты держишь за обедом нож с вилкой и ты уже чужой. Такая вот, сегодня реальность.
Собственно, с тобой это уже и произошло, тебя уже подвели на край пропасти, но почему-то не столкнули. Сделай серьёзные выводы. На новом месте вели себя умнее, осмотрительнее. Думай, прежде чем высказаться или совершить поступок. Благодари своих родителей, фактически вырвали тебя из лап этих гиен.

   У вагона тётя Соня подала плетеную корзинку с пирожками, сухофруктами, вареньем, черкесским овечьим сыром. Дядя протянул литературный журнал «Тридцать дней» с романом Ильф и Петрова «12 стульев». Почитай в дороге. Весело написано. Обнялись, пожелали счастливого пути и хорошо устроиться на новом месте.

ГЛАВА 1.19   «ЭХ, ДОРОГИ...  ПЫЛЬ ДА ТУМАН, ЗНАТЬ НЕ ЗНАЕШЬ ДОЛИ
                СВОЕЙ...»

   Локомотив пофыркал паром, буксовал на рельсах, отполированных до блеска, натянул сцепки и вагоны покатились по горному рельефу вниз к станции Минеральные Воды. Оттуда на Ростов и через Советскую Украину в Ленинград. Илья уютно устроился на нижней полке плацкартного вагона и в полудрёме перебирал фрагменты бесед с дядей Мишей. Он конечно был прав, надо избегать прямых столкновений с советскими начальниками, у них не ограниченная власть, а это, что лбом о стенку. Но, дядя, я молод, мне надо заявлять о себе, подниматься по карьере. Я хочу подняться, стать известным инженером, чтоб моим бакинским недоумкам было стыдно за свой поступок... Я пойду по этому пути и никто меня не свернёт в сторону.

   Где-то на Украине, пропуская бесконечную вереницу тяжелых грузовых платформ, пассажирский поезд долго стол, пропуская грузы для строящегося крупного металлургического завода. Об этой грандиозной стройке писали газеты, в кинотеатрах показывали киножурналы, счастливые лица строителей, ударников социалистического труда. В голове молодого парня завертелась «розовая мечта» прославиться на знаменитой Всесоюзной Ударной Стройке. Представил, как в центральной газете напечатают его портрет в окружении рабочих с кирками и лопатами и подпись «Инженер строитель И.В., добивается отличных результатов». Прочтут в парткоме бакинской электростанции, увидят мой портрет и скажут: Да, товарищи, такого инженера не заслуженно мы потеряли. Это товарищи, с нашей стороны явный перегиб.

   В дурмане своего тщеславия, собрал вещички, вышел из вагона и попутками добрался до стройки. Оформился, переночевал в забитой людьми общаге и на следующий день в должности прораба вышел на работу. В конторе ему выдали пачку чертежей, строительных схем на английском языке, и вышел на объект.
Поработал пару месяцев, оказалось совсем не так, как показывают на экранах кинотеатров.  Вспомнилась крылатая фраза Ленина, которую он сказал Луначарскому, —«Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Это точно сказано, посмотришь и во все небылицы поверишь.

   Никто на стройке весело не улыбается и с песнями не ходил на работу. Реальные условия, в которых работают и живут «строители социализма», просто ужасные. Дорог к баракам не было, советская власть не считало нужным ими заниматься. После смены работяги устало шли, хлюпая сапогами по грязи. Где уж тут песни петь. В чём был, в том и зашёл в комнату с кроватями. Накатил стакан водки и полез выяснять отношения, пока морду в кровь не набили. В дни аванса и получки пьяные драки, были обыденным явлением. Много молодых женщин, делают тяжёлую мужскую работу, а куда деваться, детей надо кормить.
    Рабочих на стройку набирают из молодых, сильных крестьянских парней. Приходят в бригады без квалификации, с низкой исполнительной дисциплиной, не сразу осваивают управление строительными механизмами, ухитряются за пару дней сломать в хлам. Им сподручнее — лом, кирка, лопата, кувалда. Смотрел и восхищался, двое рабочих лопатами за несколько дней вырыли котлован под строительство дома. Ну и силище у них в руках.

   Производственные травмы, увечья происходили ежемесячно. Как-то на вечерней планёрке обсуждался произошедший производственный инцидент. Илья осторожно высказал своё мнение. Новичков прежде чем отправлять на стройплощадку, надо обучить работе с механизмами, инструментом. Они должны получить навыки безопасного труда. Руководитель совещания, с интеллигентным лицом, устало посмотрел на нового прораба и отмахнулся.
   — Рабочий класс в бригадах лучше нас знает как правильно работать, как научить товарища, нам в это вмешиваться не надо.

   Партийные руководители, опираясь на карательные органы НКВД, требовали от руководителя стройки работать быстрее, план выполнить с опережением, за половину расчётного времени. Как требовали, так и работали, только опередить расчётное время можно только с нарушениями Проекта., которые составлялись в американских фирмах Когда Илья обратил внимание на несоответствие в чертежах и в монтаже конструкций, от него отмахнулись.
   Нам, главное запустить производство, дать первую продукцию, а там отремонтируем, если надо, потом ремонтники переделают.

   Реально ситуация такая, бесполезно требовать полное соответствие с чертежами и схемами. А случись что с конструкцией, иностранный инженер досконально знающий проект, достанет свою рулетку, всё измерит, сфотографирует на «Kodak» и докажет, дело не в Проекте, а в некачественном исполнение проектного задания. И пошёл пропаб по этапу. Следователь начнёт вопросы задавать, вы куда смотрели, почему допустили несоответствие, почему не пресекли приписки и расхищение социалистической собственности.
И повезли в теплушке в ГУЛАГ.

   Когда Илья это осознал, кого газеты и кино журналы называют передовиками производства, понял насколько наивно он относился к реальной жизни.
   Пройдёт лет десять и летом 1941 года станки с этого завода в авральном порядке демонтируют, погрузят на ж.д платформы и отправят на Урал работать под открытым небом. Корпуса цехов вместе со всеми недоделками взорвут. Так что в этом споре, Илья хоть и был прав, но «правее» оказались, те, кто строил с опережением установленных сроков.

   Уволился, получил свою заработанную пачку денег, зашил в трусы, дождался на лавке вокзала поезда на Ленинград и безмятежно заснул в плацкартном вагоне. Как бы невзначай, его разбудили типы, шнырявшие по вагону, предложили скоротать время за картишками. Сонный Илья промычал, что в картах ничего не понимает, от него отстали. Кинули ему пачку кустарных фотографий с девицами в эротических позах.
Илья мудро не стал их трогать, сделал вид, что опять заснул. Через полчаса подошли, забрали, фотографии бросили на другую  полку. Барыги были тонкими психологами, видят тех, кто с любопытством посмотрит а покупать не будет. Подходили, обвиняли в воровстве и заставляли платить.
Парни физически сильные, волевые, за свой интерес безжалостные. Снуют по вагону взад-вперёд, решают свои вопросы кулаком в морду, либо финкой под ребро.
А почему эти физически сильные молодые люди не занимаются общественно полезным трудом?
А потому, им глубоко наплевать на героические трудовые будни советского народа, на всесоюзные стройки, нарастающую борьбу с контрреволюцией.
Они за пайку баланды в рабочей столовке горбатить в грязи и в холоде не пойдут. Им нужна тёплая хата, стол со жратвой, водка, квашеная хрустящей капустой, маринованными огурчиками и чтоб красивые бабёнки под одеялом. Зачем им заводы, фабрики, электростанции, когда вокруг столько доверчивого народа с одной мозговой извилиной.
   А вот я полный идиот, то же с одной извилиной в голове, работал бы сейчас в Баку на электростанции и тупо молчал. Вечером с работы в тёплой квартире наигрывал бы на рояле, через пару лет получил бы руководящую должность, зарплату. Женился на весёлой еврейке из соседнего двора, детишек завёл, моей маме в радость.
Вспомнился дядю Якова, он перед выездом в Палестину говорил мне не раз.
   — Не строй иллюзий, мальчик, нам со своими правилами в их монастырь не следует лезть и что-то затевать. Запомни мальчик. Они никогда тебя не примут за своего.  Работать это, пожалуйста, паши хоть из кожи лезь.

   Интересно, как он там? Наверное, виноград сажает на своей ферме, а может быть с англичанами воюют или в тюрьме сидит. Письма из заграницы запрещены, ничего о нём уже много лет не знаем.

   С ближайшего полустанка отбил телеграммку ленинградским родственникам. «Еду тчк Встречай Поезд пятый Вагон восьмой тчк Илья». И новые мысли полезли в голову, а что если придётся жить у родственников, сразу надо обговорить столько платить за постой. Вести себя правильно, чтоб не в обузу им.

   На Ленинградском вокзале родственники, парень с девушкой, встретили Илью. В толпе встречающих морды своих видны издалека. Не ошибёшься прямо иди на них.
   Обнялись без особых эмоций, спросили из вежливости, — почему долго ехал? Мы уж думали, не случилось чего в дороге?
   — На всесоюзной стройке поработал, посмотрел, как там у них.
   — Ну ты и герой, придумал тоже, в рабочий класс внедряться, - с насмешкой ответили музыканты. — Мы сами бабки рубим, я на саксофоне, у Анюты голос бархатный, когда она поёт, блатные плачут. Мы всегда сыты и при деньгах.
Дядя писал, ты на фортепьяно играешь. Я смотрю и внешний вид, у тебя просто Красавчик, будешь клёво смотреться со сцены. Присоединяйся, создадим свой ансамбль, выступать начнём. Турне по Всесоюзным Стройкам организуем. Заработаем не хило.

   — Спасибо ребята, я уж как-нибудь по инженерному направлению пробиваться буду.
   — Жаль конечно, но коль так, трудись у своей мартеновской печи. Вот тебе билет, записка куда ехать, к кому обратиться. Тебе на ту платформу перейти надо, оттуда поездом на Колпино. Там сам найдёшь Ижорский завод.
Давай попрощаемся нам в ресторан пора, пролетарская алкашня под водочку ждёт душевных песен. Желаем удачи братишка, если передумаешь, адрес у тебя есть.   Потоптались немного и растворились в толпе суетливого вокзального народа.

   Илья остался на платформе один. Из глубин организма, а скорее от нервов подкатил голод, уж очень жрать захотелось. Осмотрелся, выхватил взглядом тётку с корзинкой, накрытой промасленной тряпкой, купил четыре ещё тёплых пирожка с картошкой, шкварками сала и лук. Вкуснятина. Жадно всё скушал.

   Подошёл к стенду, посмотрел расписание поездов на Колпино и ужаснулся, ждать долго и ехать не близко. А там где ночь коротать, и где от сырого ветра прятаться. А я переживал, как бы родственникам не в тягость. А у них и в мыслях не было брать меня к себе, могли бы пригласить переночевать, проявить человечность.
   Ну... Я не прав. Помогли. Адрес дали куда ехать, билет купили до Колпина. То что я не пошёл с ними, так это мои проблемы.
   Больше Илья музыкантов не видел, и они не искали с ним встреч. Еврейская родня к беглым и с кто с протянутой рукой, связь не поддерживают.

   ГЛАВА 1.20  ЛЕНИНГРАД. ИЖОРСКИЙ ЗАВОД В ГОРОДКЕ КОЛПИНО.

   До знаменитого Ижорского Завода, который был заложен по Указу царя Петра Первого, добрался ночным маршрутным автобусом. Водила автобуса обрадовал, завод набирает рабочих и инженеров, приезжают круглосуточно, поэтому Отдел Кадров работает круглосуточно. Подъезжающих оформляют и отправляют оформляться в общежитие на койко-место. Илья прошёл собеседование и был принят сменным инженером прокатного цеха. Выдали временный пропуск и талоны в заводскую столовую, ровно до зарплаты.

   С первого дня, Илья почувствовал причастность к великому становлению советского государства. Грамотный коллектив, высоко квалифицированные рабочие, умные инженеры сразу произвели на него доброе впечатление, было на кого равняться, было с кого брать пример. Ещё вспоминалась бакинская электростанция, её заскорузлая атмосфера, вздрагивал от ощущения, как они хотели ему жизнь сломать. Но бакинский опыт пошёл на пользу, быстро разобрался с работой своего цеха, чётко понимал что надо делать.
На собраниях сидел спокойно, не выпендривался, не ломился в «открытые ворота», внимательно слушал выступающих рабочих, руководителей. Если его записывали в обсуждение, выходил на трибуну, говорить начинал без эмоций, благодарил всегда рабочих за правильные замечания, коротко критиковал себя и в конце высказывал пару дельных советов по цеху. Выступление вызывало аплодисменты в зале.
   Увлёкся рационализаторством изобретательством, и это было замечено, поощряли квартальными премиями и даже наградили льготной путёвкой в дом отдыха на берегу Чёрного моря. На пляже осеннего моря написал несколько добрых писем родителям и дяде Миши в Кисловодск.

   Через год получил должность зам. начальника цеха, его кругозор серьёзно расширился.  Руководители завода и партийная ячейка, заметив трудолюбие молодого специалиста, продвинули на должность руководителя «Бюро Технических Условий КБ N2» Ижорского завода.
   Обязанностей значительно прибавилось, со временем уже не считался, находился на заводе столько скольку требовалось принимать ответственные решения по новым проектам, контролирует выполнение заказов военного ведомства.

   В один прекрасный день вызвали в профсоюзный комитет и вручили ключ от небольшой комнатки в коммуналке. После общаги, с комнатами на десять коек, это был праздник души.
Пришёл с управляющим общественным жильём расписался за кровать, металлическую сетку, казённый матрац, замызганный цветными разводами, за две подушки, одеяло, пару казённых застиранных простыней с чернильным штампом заводоуправления.
Спросил, только, а почему за кровать расписываться, она же стоит в комнате?
Домоуправ ответил с осуждением в голосе, жильцы по пьяни ломают, а то и вообще на барахолку выносят и продают.

   Из мебели шкаф со скрипучими дверцами, стол из струганных досок, пара табуреток с номером комнаты. Это было важно, табуретки ходили по всей коммуналке, те у кого гости, просто заходили и уносили в свою комнату. Всё просто, по пролетарски. Вымел мусор от прежних жильцов, всё протёр, перемыл стаканы, тарелки, ложки с вилками.
Сходил, купил скатёрку на стол, полотенец, короче обустроился. Комната была северной, холодной, плохо отапливалась. Чтобы ночью спину не застудить, советский инженер рационализатор творчески расстелил под матрацем толстую пачку газет «ПРАВДА», которую нашёл в шкафу. Прежние жильцы выписывали газету, не читали, аккуратно складывали в шкаф. Главная коммунистическая газета издавалась на хорошей бумаге и была прекрасным теплоизолирующим материалом, холод от пола уже не гулял по спине. Конечно, после уютной родительской квартиры в Баку, где добротная мебель, рояль, кухня и отдельный туалет, эта комнатка была образцом советского «гадюшника», но уже и это радовало.

   Повезло и с соседями, не доставали своей руганью и битьём посуды. Комнаты с южной стороны занимали иностранные инженеры, приглашённые из Германии. Их комнаты были хорошо отремонтированы, тёплыми с мебелью. Приходила горничная, убирала, мыла посуду, стирала, приносила и меняла постельное бельё. Перед ними лебезили, а ещё совсем недавно у себя на родине эти парни с раннего утра выстраивались в длинные очереди у посольства СССР с надеждой подписать контракт на любую работу.
   Илья не мог понять, а почему сразу не ремонтировали комнаты советских специалистов, почему и ко мне не приходит горничная, на заводе с утра до позднего вечера. Пришёл, упал в давно не стираную постель, а рано утром вскочил и по заводскому гудку побежал на работу, опаздывать нельзя. Когда своим бытом заниматься.
Но это было ещё не всё, зарплата советского инженера была ниже иностранцев раз в десять. На зависть советским коммунальщикам, отоваривались иностранцы в спец. магазине «ТоргСин», а совковым только и оставалось, что смотреть на яркие упаковки в мусорном ведре.

   В субботний вечер у них был Wochenende, или по-нашему, уик-энд, кучковались, пили водку, обжирались, обсуждали политические новости. Напьются и весело подпевают патефону с пластинкой
     «Oh Donna Clara, ich hab dich tanzen gesehen...».
     Ах, Донна Клара я увидел как ты танцуешь...

   Здоровые, рослые, сытые блондины выходили в общий коридор покурить, громко говорили на немецком и оглушительно пердели. Они с иронией относились к жильцам по коммуналке, к советским Untermensch напьются и громко высмеивают своих коллег. Но строго следили за временем, в 23 часа, стоп и тишина, дисциплина на первом месте.
Когда Илье выдавали ключ от комнаты, товарищ «в штатском» намекнул прислушиваться о чём говорят иностранцы. Товарищ из Анкеты знал, Илья владеет разговорным немецким языком и предложил прислушиваться. Через месяц подошёл, отвёл в сторонку и негромко спросил, как там наши интер друзья.  Илья улыбнулся:
    — Пожрут, выпьют и хором поют под граммофон. Я песенку эту уже знаю наизусть.

   «Oh Donna Clara, ich hab dich tanzen gesehen,
   und deine Sch;nheit hat mich toll gemacht.
   Ich hab im Traume, dich dann im Ganzen gesehen,
   das hat das Ma; der Liebe vollgemacht»
   «Ах Донна Клара, я видел тебя танцующей
   и от красоты твоего тела  я просто охуел...»

   Изумлённый чекист весело захохотал и поручил не терять бдительность.  По выражению лица товарища, Илья понял, в коммуналке ещё кто-то информирует чекиста об иностранцах.

   Появились небольшие деньги, которые можно было потратить на развлечения, раз в месяц сходить в театр, поужинать в ресторане. На праздниках собирались компаниями. Илья хорошо смотрелся, был остроумным, не курил и не имел зубного кариеса, одним словом слыл завидным женихом. Садился за фортепьяно и под его джаз компашка резвилась от души. Однажды на такой вечеринке, кто-то принёс ноты нового фокстрота, тарабаня по клавишам, Илья просил переворачивать нотные страницы, но друзьям хотелось попрыгать со своей девушкой. Тогда в конце вечеринки он объявил, что на досуге сконструирует электрический механизм для переворачивания нотных страницы. И сконструировал. Подал заявку в Государственный Комитет по Изобретениям, получил Патент. Вот так развлекалась советской молодёжи в начале 30-х годов.

   На Илью заглядывались девушки, улыбались ему. Он сам понимал, по возрасту уже пора бы жениться, одному быть становилось в тягость. С природным инстинктом в таком деле долго не повоюешь. Знакомился с девушками, провожал до дома. Те девушки, для которых секс «стакан воды», утолила жажду, и уже не помнит с кем провела ночь старался  держаться подальше. Те, кто ниже своего пупка не пускал, и страстно шептали, распишемся и я вся твоя, в любом виде, как только пожелаешь. Такие его тоже не увлекали. Называл их красотками «себе на уме»,
Присматривался к еврейкам, но эти сучки красивые и умные рыскали среди партийной номенклатуры, отыскивая перспективных пролетариев.

   На новогодней вечеринке, кто-то из друзей привёл с собой Ольгу, девушку с таинственным ореолом «аристократических» кровей. Спрос тогда был на благородное происхождение. Шустрые красотки напускали на себя интригу «бывших дворянок», придумывали легенды о своём знатном происхождении. Ольга вцепилась в своего нового знакомого мёртвой хваткой бульдога. Отдельная комната, должность, зарплата, глубоко порядочное отношение к женщине. Всё это снесло ей голову. Не смущаясь забегала к нему, как бы, мимо шла, думаю, зайду, может помочь что надо. Супчик сварить, рубашку простирнуть, еомнату подмести. И между делом рассказать очередную байку о своём благородном происхождении...
   На праздники 1 Мая, Илья пригласил Ольгу в ресторан и без особого труда понял, нет у неё культурных навыков, которые прививаются с детства. Он прямо сказал, врёшь мне подруга, ты простая девушка, кокетничаешь под аристократку. Я же вижу, нож с вилкой не знаешь, как в руках держать. Зачем ты меня обманываешь. Но Оля сдаваться не собиралась, пролила на свою кофточку слёзы страдания и честно, рюмка за рюмкой всё рассказала. Папа аристократ, мама при нём молоденькая горничная. Соблазнил «бедную девушку», жил с ней, а когда разразилась война, поцеловал маму и незаконнорожденную дочку, ушёл на фронт и не вернулся. Где и как погиб, так мы и не узнали. Началась революция. От мамы она унаследовала быть милой, симпатичной, трудолюбивой. От папы умной, настойчивой, целеустремлённо идти к своей выгоде.
После ресторана зашли в комнату попить чайка с конфетами, так и проболтали до полуночи. Оля, естественно, испугалась возвращаться к себе по тёмным улицам. Илья постелил ей на своей кровати, а себе кинул на пол дежурный матрац, что стоял в коридоре коммуналки для гостей.
Оля, изображая из себя недотрогу, легла в одежде, чулках и юбке.Чуть вздремнула. Встала.
   — Ну как же у тебя жарко, можно мне что-то с себя снять.
Услышав в ответ что-то нечленораздельное, медленно стала скидывать кофточку, юбку, бюстгальтер. Покрасовалась силуэтом своей точёной девичьей фигуркой и нырнула к Илье под одеяло. Утром следующего дня они проснулись в обнимку.
   Илья встал, умылся, побрился и сделал предложение выйти за него замуж. Счастливой Оленьке только того и надо было. Расплакалась и не раздумывая, согласилась.
Сбегала к себе домой за домашними вещичками, потом ещё раз за посудой и за своим постельным бельём. Вечером пригласили всю коммуналку выпить за счастье молодых. Накрыли на кухне большой стол. В складчину собрали, что у кого было, иностранные специалисты не скупились, поставили на стол деликатесы и сладости из магазина Торгсин. Весь вечер германский патефон играл фокстроты, коммуналка пела и плясал. Соседи таращились на новенькую красотку и не скупились на комплименты. Глаза Оленьки искрились слезинками счастья. Этот день остался в памяти, как самый счастливый.

   ГЛАВА 1.21 КАРЬЕРА ПРЕРВАННЫЕ НА ВЗЛЁТЕ

   Вожди активно готовились к большой войне с европейским фашизмом. В это сложное время Илья, активно занимаясь прокатом брони, задумывает разработать пехотинцу индивидуальную защиту от пули, осколков снарядов, сабельного удара. Можно сказать, он прозорливо смотрел вперёд и был в числе первых, кто понимал необходимость одеть солдата в бронежилет. В порядке личной инициативы стал работать над «Броневой Нагрудник». Первые образцы были тяжёлыми, сковывали движение пехотинца, но научились пластины брони делать легче, прочнее, появлялись новые идеи в конструкции «Нагрудника».
   Его работа привлекла внимание Наркомата Обороны СССР и в 1938 году Илью Вейнблат вызывают в Наркомате Обороны в Москву. Конструктор выступил на совещании, надевает на себя Нагрудник и демонстрирует перед боевыми офицерами основные движения пехотинца. Работу конструктора высоко оценили, были высказаны деловые замечания которые позволяли доработать «Нагрудник» сделать его удобнее, поднять защищённость солдата. Наркомат поручил начать серийное производство и передать в войска первую партию. Улучшенную модель через год показать Народному Комиссару Обороны, маршалу К. Ворошилову. Окрылённый успехом, конструктор возвращается на завод, с заказом Наркомата Обороны начать промышленный выпуск «Нагрудников».

   В августе 1939 года СССР подписывает с Германией «Пакт Риббентроп — Молотов» о ненападении. В договоре оговаривались «сферы интересов» для каждой из сторон. Советскому государству отошли российские территории, захваченные Польшей в гражданскую войну.
Поскольку западная граница СССР была отодвинута на Запад, правительство поставило задачу, закрыть её долговременными укреплениями, которые должны были остановить наступающего противника до подхода регулярных частей Красной Армии. Примером таких укреп сооружений можно назвать французскую «Линия Мажино» по границе с Германией. Финляндия отгородилась от СССР непроходимыми укреплениями «Маннергейма». Германский Рейх строил «Атлантический вал» вдоль Атлантического океана.
Пробиваясь через такие бетонные пулемётные гнёзда типа ДОТ — ДЗОТ пехота несла большие потери.  Приведу выдержку их мемуаров немецкого ефрейтора: «Американцы высаживалась на побережье северной Франции, там, где стояли наши Widerstandsnester («гнёзда сопротивления»). У нас на глазах высаживались тысячи американских солдат. Когда солдаты пошли вперёд, я получил команду от обер-лейтенанта открыть огонь. Брызги крови, разорванная плоть, перекошенные ужасом вражеские солдаты. Сотни окровавленных тел». Сколько этот пулемёт угрохал американских солдат, одному Богу известно...

   Инженерам Ижорского завода было поручено разработать технические условия и кратчайшие сроки начать выпуск металлоконструкций из брони, которые зашивались в бетон. Долговременные пулемётные гнёзда, типа ДОТ, ДЗОТ это сложная, компактная конструкция, внутри которой солдаты будут держать длительную оборону. Это и бронированные двери, которые не должны влетать внутрь при взрыве артиллерийского снаряда. Вопросы принудительного вентилирования пороховых газов из узкого помещения в котором работает тяжёлый пулемёт. Иначе они начнут отравлять солдат. Это и места для хранения боекомплекта, который не должен детонировать и взрываться внутри, быть защищён бронёй.
Где-то должны храниться продукты питания, вода.  Должна стоять портативная радиостанция для связи с командованием. Элементарно должен быть очаг для приготовления пищи, где солдату спать, сходить в туалет и не попасть в руки диверсантов. Короче, вопросов, как всегда, было много, а времени на их решение, элементарно не было. Строителям фортификационных сооружений приказали демонтировать такие сооружения вдоль старой границы и перетащить их на новые точки. Кто отдавал такой приказ, генерал Карбышев или сам И.Сталин, история умалчивает.

   Начальник КБ N2 Ижорского Завода, Илья Вейнблат с группрй инженеров был отправлен на местность, изучить как монтируется заводские металлоконструкции, что следовало изменить, а что дополнительно усилить. То, что он увидел на местности в реально виде, повергло его в шоковое состояние. После демонтажа на старой линии обороны, от готовых к бою фортификаций оставались груды раскуроченного бетона и исковерканный металл, который перетаскивать было не возможно, а что удалось перетащить, мало что вписывалось в иной рельеф местности. В лучшем случае ставили как получится, но обычно привозили, примеряли, бросали и оставляли лежать кучами хлама, которые со временем зарастали травой.
Илья посчитал необходимым задать вопрос «Смотрящему» офицеру, зачем ломаем уже готовые сооружения?
Офицер пожал плечами и ответил:
   — А что прикажете делать? В столь сжатые сроки наши заводы не смогут обеспечить строителей бронёй в требующихся объёмах. Наш вождь, товарищ Сталин, говорит, воевать будем на территории врага, вглубь страны противник не пройдёт, поэтому мы и разбираем. В случае если враг нападёт, пограничникам надо будет продержаться несколько дней. Подойдёт Красная Армия и погонит врага по их территории.

   Илья не стал вступать в дискуссию. Как вождь сказал, так и будет.

   Война событие непредсказуемое, развивается не по штабным планам. Но, в том и стояла советская система, выстроенная на страхе. Вождь сказал, будем бить врага на чужой территории, альтернативные варианты ведения войны генералы обсуждать уже не имеют права.

   Забежим в повестровании чуть вперёд. В реальности, что к 21 июню 1941 года успели построить, стояло «необжитым». Укрепления стояли без личного состава, если были солдаты, то не было вооружения.
Там, где и солдаты и стояли тяжёлые пулемёты, отсутствовал боекомплект и патроны. Командиры не доверяли своим солдатам, за чрезвычайное происшествие (ЧП) с применением оружия, командир попадал под трибунал.
Ну и там, где всё было готово к бою, отсутствовала радиосвязь, приказ «на провокации .не отвечать», никто не отменил.  Всё, как-то на полумерах.
Вот что напишет в 1941 году немецкий офицер: «Через километр наше продвижение было на некоторое время остановлено огнем из пулеметов и винтовок. Наша головная походная застава наткнулась на недостроенные легкие полевые укрепления. Когда солдат в них уже не было, было видно, что стройка началась недавно. Вокруг валялись мотки колючей проволоки, деревянные колья, скобы, доски и мешки с цементом. Мы были удивлены увиденным». Но это случится через несколько лет, а я верну читателя на Ижорский завод.

   Начальнику КБ N2, Илье Вейнблат поступило задание для самолёта штурмовика Ил-2. Изготовить из листа брони защиту спины пилота. Штурмовик Ил-2, как его ещё называли «летающий танк», был предназначен на низкой высоте «утюжить» пехоту, уничтожать танки, артиллерию, склады с боеприпасами, железнодорожные составы. В то же время, когда самолёт уходил на вираж, вверх, спина пилота была открыта для обстрела с земли. Получить на блюминге полукруглую форму из листа брони никак не получалось. Лист самопроизвольно изгибался не там, где нужно.  Специально скомплектовали группу инженеров, начальник КБ-2 Вейнблат, талантливый инженер технолог Перегудов, ведущий инженер конструктор Гаврилов. Инженеры крепко «поломали» голову, прежде чем лист брони пошёл с конвейера с параметрами авиа конструктора. Это был большой успех. В тот вечер молодые инженеры допоздна засиделась в цеху, проверить ещё раз и утром следующего дня доложить результаты директору. Балагурили, шутили кто как использует премию за результат их творческого труда.  Илья сказал своим товарищам.
   — Я считаю, за эту работу мы заслуживаем не только заводскую премию, но и Правительственную Грамоту. Товарищ Наркома скоро планирует приехать на завод, будем с ним встречаться, я лично передам ему Записку о нашей работе. Страна должна знать своих героев!

   Все присутствующие, включая линейный персонал цеха, одобрили эту идею и уже уставшие замолчали, каждый думал о своём.
   В наступившей тишине Перегудов мрачно высказался, от праведного труда, известность не придёт. Но, если во время совещания пырнёшь наркома ножом, то сразу прославишься на всю страну. Напишут о тебе даже в иностранных газетах. Присутствующие рассмеялись. К Перегудову вообще относились, как к шутнику с вывернутым юмором.

   Илья глянул на него широко открытыми глазами, отошёл к ведру с водой, снял с гвоздика помятую алюминиевую кружку, пристёгнутую на цепь, выпил воды. Молча, недовольно покачал головой.
Перегудов заметил, как побледнел Илья, дошло, ляпнул глупость. Громко, чтоб все слышали, добавил, но тогда еще получишь и вышку...  Расстреляют на утренней заре.
   Илья ни с кем не прощаясь, ушёл из цеха и  уехал домой. Было бы сказано, слово не воробей, вылетит, не поймаешь, назад не воротишь. Кто-то из присутствующих тут же настрочил донос. Для ОГПУ такой донос сулил получить резонансное Дело. Раскрыть террористическую группу с целью убийства Наркома Тяжелой Промышленности СССР это круто, продвижение по карьере, ордена, лычки в петлицах.

   Следующей ночью всю группу арестовали и этапировали в ленинградскую тюрьму «Кресты», развели по разным камерам, чтоб они друг друга уже не видели. Чудовищное обвинение не оставляло им никаких шансов. На первом допросе следователь предложил Илье чистосердечно всё рассказать, составить список членов террористической ячейки, законспирированной на заводе. Илья, пожал плечами, ни о какой «ячейке» понятия не имеет.
Пересказал, всё как было, как получили результат и балагурили. Зачем инженер Перегудов так пошутил, не могу знать. Общаюсь с ним только по рабочим вопросам. Недолюбливает он меня, я это всегда чувствовал.

   Следователь выслушал, улыбнулся, встал из-за обшарпанного стола, подошёл поближе.
   — А почему на приказ «пырнуть» Наркома, ты, сволочь, головой кивнул, обозначил своё согласие. Это написал свидетель. Молчишь.
Мы поняли, действуешь по заданию английской разведки. Расскажешь всё как из Лондона получили задание убить Наркома.

   — Нет говоришь. Отрицаешь. Тогда откуда в анкете твоего «Личного Дела» указано, владею иностранным,
английским.

  —  Ты ещё в царской гимназии учился. Это когда обездоленный народ на баррикадах сражался, ты, гад, английский учил. Пойдёшь в камеру, вспоминай и пиши список своих террористов.

   Ошарашенный чудовищной ложью, Илья поднял голову и посмотрел в глаза следователю. Тот с размаха ударил своим пудовым кулачищем в лицо. Илья упал со стула на цемент пола.

   — Всё расскажешь. Твой рабочий стол перевернём, найдём твой штык нож. Живым, отсюда уже не выйдешь. Как поведут на расстрел к яме, вспомнишь всё, но уже будет поздно.

   Избитого отволокли в камеру одиночку и там бросили. За стеной раздавались вопли, хрипы, кого-то избивали до смерти.

   Допросы шли по графику. Ночами допрашивал и бил «Злой» следователь, уходил с угрозой.
   — Следующий раз, мой помощник зажмёт твои яйца в дверном косяке, ты мне всё расскажешь. Потерпи, он сейчас с другими работает

   «Добрый» следователь допрашивал днём, располагал к себе, сочувствовал, давал воды выпить, рекомендовал чистосердечно во всём признаться.
   — Подписывай и бить уже не будут, а там может и жизнь сохранят. Получишь 25 лет лагерей, пойдёшь этапом в ГУЛАГ, инженеры там востребованы, будешь за баланду трудиться.

   Руководство завода никак не отреагировало на арест ведущих специалистов, никто за них не заступился. Животный страх за свою жизнь, сковывал всю вертикаль заводского управления. На телеграмму из Наркомата Обороны, доложить состояние вопроса по проекту «Нагрудника». Директор завода ответил:
   «Начальник КБ 2, инженер Вейнблат, арестован. Готовил убийство Наркома.

   — Ну надо же как он умело маскировался. Сказал же товарищ Сталин, — борьба с классовым врагом с каждым годом будет обостряться. Передайте чертежи «Нагрудника» на другой номерной завод.

   Об авторе ПЕРВОГО в СССР БРОНЕЖИЛЕТА  все забыли.

   Маршал СССР сам дрожал за свою жизнь, по душевной простоте пару раз ляпнул в разрез с мнением Генсека, грузин холодно глянул, от страха холодные струйки страха потекли под маршальским кителем.

   На другом заводе проект бронежилета «спустили на тормозах», некому было заниматься, у всех свои напряженные задания, за которые они отвечали головой. Так и застопорили хорошее начинание. А проявили бы Военный Наркомат настойчивость, вытащили бы конструктора из лап костоломов, возможно, в 1941 году штурмовые группы пехотинцев в бой пошли прикрытыми от пуль и осколков. На войне даже металлический портсигар в кармане гимнастёрки или отполированная стальная пластинка вместо зеркальца, спасали от гибели. А скольких уберег бы «Броневой Нагрудник» из прочных пластин.  В той политической системе, жизнь солдата и гроша не стоила, «бабы ещё нарожают».

   ГЛАВА 1.22 В «ЕЖОВЫХ РУКАВИЦАХ» НКВД. ТЮРЬМА «КРЕСТЫ»

   Илья находился в тюрьме уже больше года. То, что он пережил в переполненных камерах ленинградского ОГПУ, литературным текстом передать не возможно. Сознание отключилось, просто мелькали мимо сознания и исчезали интересные люди явно не враги советской власти. Исчезали в расстрельных ямах командиры Чапаевской дивизии, офицеры высокого ранга по обвинению «польский шпион», «литовский шпион», короче по месту рождения. Петербургская интеллигенция, врачи, артисты, люди искусства мелькали в камерах и исчезали.
   С болью сокамерники наблюдали, как приводили к ним молодых «перебежчиков» из Финляндии. Одураченные идеями коммунизма, нелегально переходили в СССР с искренним желанием влиться в ряды строителей коммунизма. Всех «перебежчиков» обвиняли шпионами, «...направленных для диверсий», без суда расстреливали.
А почему финские рабочие шли в СССР? Да просто, Финляндия была частью Российской Империи, народ владел русским языком и всегда свободно приезжали на заработки в Санкт-Петербург.  Кстати, в шалаше рядом с Финляндией скрывался вождь пролетарской революции В.Ленин и никто у него не проверял документы и не спрашивал, что он там делает.
   Работая над этой главой мне попалась статья о Дийя Репине, внуке знаменитого русского художника Ильи Репина. С финнами нелегально перешёл границу и сдался пограничникам. На допросе объяснял, хочет в Москве учиться живописи, стать художником, как его дедушка. Дийя Репина расстреляли. В это же время на Европейских аукционах с продаж картин художника Репина, большевики жирно «срубали» валюту на строительство заводов.

   По понятиям сталинского режима, если среди десяти невиновных затесался хоть один шпион, то на всякий случай, следует расстрелять всех, подлость, стала нормой жизни.

   Как-то, в тюремном коридоре Илья увидел как волокли зверски избитого Перегудова. Случайно встретились или специально показали, он так и не понял. Голова безжизненно болталась, губы, лицо разбиты, глазницы в заплывших кровоподтёках. Видно было, что его бьют особенно изощрённо. В ОГПУ Перегудов, сын профессиональных революционеров, проходил основным «врагом» советской власти.

   Его родители боролись против царизма - за демократию, конституцию, равенство перед Законом. Родился Перегудов на каторге, воспитывался среди каторжан. Впитал с детства принципы справедливости, он в упор не понимал, что творит советская власть со своим народом. Был убеждённым противником советской власти, считал вождя СССР и всё его ближайшее окружение бандой уголовником, захватившей власть. За ним следили, особенно за его репликами. А тут, такой откровенный выпад и реальная возможность закрыть «врага народа» навсегда, а с ним ещё двоих,  на всякий случай по известному тезису.
  Били жестоко, но сломать парня не могли. Сильного характера оказался сын политкаторжан, не по зубам костоломам. Ни одним словом не оговорил товарищей. Не подписал обвинение и следствие, построенное на лжи, застопорилось. Его позиция спасла всем жизнь, сразу не расстреляли.

   В какой-то момент Илью перестали вызывать на допросы, наступило затишье. Понял, он их больше не интересует, решение по нему принято. Чтоб совсем ни сбрендить в ожидании непредсказуемого стал брать книги в тюремной библиотеке. С книгой в руках проваливался в свои размышления, понять не мог, за что его так жестоко били, а Перегудов вообще уже был искалечен. Делают инвалидов за призрачные, несовершённые преступления. Никто покушения на наркома не готовил и в мыслях не было.
   Да, скверная была шутка, но это не преступление на расстрельную статью. Вызвали бы всех, допросили, пригрозили не болтать ерунду и отпустили.
   Зачем комиссарам это так нужно, ответа не было.

   Как-то на книжной полке тюремной библиотеки попался «Русско-Английский» словарь. Вспомнил, педагоги внушали гимназистам, заучивайте иностранные слова это очень полезно для развития памяти. Листая словарь, стал обращать внимание на слова жирно подчёркнутые карандашом.
   — Тирания, Беззаконие, Произвол, Насилие, Узурпатор, Бесправие.
Кто-то из небытия расшифровывал ему о происходящем. Так вот оно в чём дело!
Всё ни случайность, ни ошибка, как я думал. Это и есть власть Беззакония, Произвола и Бесправия.
 
   На нарах, с книгой в руках, стал понимать, они мелкая «лагерная пыль», в сравнении с теми, кого иногда заталкивают к ним в камеру костоломы ОГПУ. Выхватывают «Ежовыми рукавицами», потрошат на допросах, ломают рёбра, выбивают зубы. Калечат маститых управленцев, талантливых учёных, конструкторов ракетных систем, самолётов, гусеничной наступательной техники, легендарных комдивов, незаурядных военачальников, орденоносцев. Побоями добиваются признаться в том, что человек не совершал, расстреливают и сваливают в безымянные лесные овраги.

   После утренней баланды резко прозвучала команда конвоира.
   — Заключённый Ванблант, на выход, с вещами.
   Илья вздрогнул. Ну, всё...
Горло перехватило, нашёл в себе силы улыбнуться сокамерникам и попросить вернуть книгу в библиотеку.

   Повели тюремными проходами, ноги подкашивались, в мозгах навязчиво вертелась, это расстрел....
   Выстрел в затылок наверное я уже не услышу. А действительно ли душа улетает, как толкуют священники. Вспомнил, в романах у приговорённого последнее желание спрашивали. Сейчас идёшь. Сзади бах, и свет погас...

   Остановились у каменного особняка с интересной архитектурой.
Офицер подписал бумагу о приеме арестованного и повёл переодеваться. Ознакомьтесь с внутренним распорядком Учреждения и распишитесь.
   — Гражданин Вейнблат, вам оказано высокое доверие, будете работать на режимном предприятии, приносить пользу советскому государству. Пройдёте через душевую, получите чистую робу, отведут и покажут койку с тумбочкой. Завтрак, Обед, Ужин, в общей столовой.

   Это была ленинградская «Шарашка», где во «врагами народа» были учёные с мировой известностью, математики, физики, конструкторы. За колючей проволокой люди выдающихся способностей решали проблемные вопросы оборонной промышленности. Илью направили в артиллерийское ОКБ-172, в группу которая разрабатывала прицелы корабельной артиллерии. В условиях килевой и бортовой качки, прицел должен был обеспечивать точность попадания. Посадили его на математические расчёты, которые выполнялись на логарифмической линейке или на бумаге с карандашом в руке. Илья работал аккуратно, не допускал ошибок, доводил задание до логического конца. Он освоил эту мудрёную линейку считалку, верил, что выжил благодаря ей.
   Учёный народ скоро разобрался с новичком. Глубоких теоретических знаний у него не было, новичок не учёный, он производственник. Чтоб парня не возвращать на нары и не загубить, окончательно дали на него хорошую характеристику.
После переполненной тюремной камеры, бытовые условия «Шарашка» казались санаторными. Кормили по часам, баня, чистое постельное бельё, вежливые надзиратели. Во всё это невозможно было поверить, шёл в ожидании худшего, а случилось такое, лучше не придумаешь.

   Вечером перед сном, учёный народ мог часа два посидеть в холле за шахматами. Кто-то бренчал за фортепьяно, кто-то выходил со скрипкой в руках. Илья не долго стоял в стороне, сам садился за фортепьяно и наигрывать фокстроты. Обществу фокстроты пришлись не особенно, кто-то принёс ноты Бетховена «Лунная соната» и попросили наигрывать это произведение. Учёный народ любил поболтать, рассказать безобидные анекдоты. Как-то он пересказал мне услышанный там анекдот про Льва Троцкого:
   — Иностранные дипломаты спросили поделиться секретом, как удаётся народ заставить работать в   
   тяжёлых условиях и фактически бесплатно.
   Троцкий усмехнулся, накормите мою собаку горчицей.
   Господа и в колбасу горчицу, и насильно в пасть, и с лаской — всё тщетно.
   Пёс даже кого-то тяпнул за назойливость.
   Видя бессилие иностранцев, Троцкий встал, набрал в ложку горчицу.
   А теперь господа дипломаты внимание!
   Приподнял хвост и бросил горчицу псу в задницу. Тот взвизгнул, изогнулся и добросовестно всё слизал.
   Вот, видите, как всё просто.

   Поскольку Лев Давыдович проходил злейшим врагом советской власти, за такие анекдоты не наказывали.

   В весной сорокового, Илью посадили в машину «АВТОЗАК» или как в народе говорили «Чёрный Воронок» и привезли во внутренний дворик Ленинградского Суда. Завели в комнату ожидания, на лавке уже сидели Перегудов и Гаврилов. В первый момент они с трудом узнали друг друга. Смотрели и молчали.

   ГЛАВА 1.23 ВСТАТЬ ! СУД ИДЁТ !

   В комнату с подсудимыми быстрым шагом зашёл адвокат. Осмотрел всех, покачал сочувственно головой, с каждым поздоровался за руку и сказал:
   — Так, парни. Слушаем меня внимательно. На суде отказываемся от всего, что вы подписали следователям. Сделаете заявление что, находились под физическим давлением дознавателей. Судья хорошо знают как выколачивают признания, отказывайтесь от всего что подписывали и не бойтесь ничего.
Всем всё понятно?
   — Не всё, сейчас откажемся и нас отправят на доследование, ещё сильнее избивать будут,

Адвокат хмуро покосился на Перегудова.
   — Много болтаем, все делаем, как я сказал.

   В процессе недолгого судебного заседания, подсудимые отказались от своих признаний. Слово было дано адвокату, который произнёс яркую, обличительную речь, разоблачающую главу НКВД, Николая Ивановича Ежова. Как оказалось, он был скрытым врагом народа и германским шпионом. По заданию из Берлина, специально фабриковал ложные обвинения против молодых советских инженеров и управленцев. Способных инженеров выдёргивали из цехов и гноили по тюрьмам, избивали, калечили, расстреливали. Без молодого советского инженернного корпуса наша промышленности сознательно подтачивалась изнутри.

   Подсудимые ушам и глазам своим не верили в происходящее на суде. После двух лет пережитого, до их сознания с трудом доходило они, оказывается, были арестованы, искалечены и чуть было уже не расстреляны, по заданию германской разведки.

   Суд, как и положено, удалился на совещание. Адвокат, изобразил улыбку и кивнул своим подследственным:
   — Всё нормально... не дрейфьте мужики!

   — Встать! Суд идёт! 
Судья зачитал вердикт:
   — За недоказанностью обвинения, подсудимые Вейнблат, Гаврилов и Перегудов освобождаются из зала суда с предоставлением рабочих мест на прежнем производстве.

   Удар деревянного молотка и все Свободны!
После ряда формальностей, не веря в происходящее, выбежали из зала в темноватый коридор мрачного здания. На повороте чуть не сшибли с ног своего судью. Судья жестом подозвал к себе поближе и тихо сказал:
   — Отныне и навсегда, держите языки за зубами. Второй раз не выпустят...

   Молодые люди не могли знать, суд был срежиссирован новым Нарком НКВД. К тому времени Нарком Ежов уже был убит и унёс с собой в могилу тайну, вождь намёками требовал безжалостно устранять врагов советской власти. Ему оставалось только исполнять указания.
   Новый комиссар НКВД Лаврентий Берия неоднократно докладывал Вождю.
   — Мы сами убиваем свои оборонные заводы, аресты наносят непоправимый вред, в цехах уже некому работать. Надо остановить аресты молодых инженеров. Цеха без квалифицированного управления гнали брак, или вообще не справлялись с плановыми заданиями.

   Вождь дал согласие и из лагерей и тюрем стали освобождать тех, кто не представлял опасность созданной политической системе. Заработали оправдательные суды и на заводы стали возвращать специалистов. Всё-таки товарищ Берия был не такой уж безрассудный Злодей, как его очернил, генсек Никита Хрущёв.

   Вышли на улицу и не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны. Илья в радостном порыве спешил домой, душа его, от встречи со своей любимой женщиной и сыном, который родился у него в год ареста, Ожидание встречи с семьёй наполняли его нежным чувством. Представил, как войдёт в комнату, Оля вскрикнет и в порыве радости кинется обнимать, сынок завизжит от радости – папка приехал, папка, возьмёт на руки и подбросит вверх сыночка. Мысли переключились на работу, стал обдумывать, как и с какими словами он вернётся в свой рабочий кабинете, начнёт вникать в первоочередные дела.

  К вечеру добрался до своего дома в Колпино. У входной двери слышно было как весело хохочет его жена, и всё тот же патефон, и всё та же пластинка. Открыл дверь своими ключами, пара шагов по коридору и перед ним вся весёлая компашка. В центре иностранных специалистов, с сигареткой в руке, гарцует его Оленька. На голове бигуди с мокрым полотенец, замызганный мокрый халатик прилипший к голому телу.
   Илья остановился, через пелену усталости, как на экране кино, посмотрел на весёлую компашку. Нахлынуло полное безразличие ко всему, прошёл в открытую дверь своей комнаты. В нос ударил запах заграничных сигарет, на столе объедки, надорванные упаковки «Торгсина». Подошёл к люльке, посмотрел на тревожно всхлипывающего трёхлетнего Славика, привычно потрогал лоб ребёнка, проверить нет ли температуры, собрал вместе со скатёркой объедки и бросил в помойное ведро. Разделся, сходил до умывальника, и не замечая Олю, упал на неприбранную кровать и тут же заснул.
   Появление мужа, для Оли стало большой неожиданностью, жильцы коммуналки его уже списали из живых, как вдруг он появился, как с неба свалился. В коммунальной квартире стало тихо. "Зек" из тюрьмы вернулся, мало ли что у него в голове, схватит нож да с дурки порежет, кто под руку подвернётся.

   Отдохнул и пришёл на завод. Охрана его узнала, но на завод не пропустили, идите выписывайте в О/Кадров временный пропуск. Пришёл, сел на скамейку и молча дожидался своей очереди. Работница посмотрела «Справку об освобождении» и с озабоченным выражением лица куда-то сбегала. Вернулась и предложила написать заявление на работу сменным инженером в танковый цех. О его прежней должности и говорить не стали.
   Работа в цеху круглосуточная по сменам, зарплата существенно меньше, зависела от выполнения месячного плана, и чтобы без ЧП в цеху. В поисках своих не выплаченных премий за рационализаторские предложения зашёл в отдел, которым ещё недавно руководил и с порога сразу натолкнулся на молчаливые враждебные лица. Прежних сотрудников, с кем он работал, всех вымели. С недовольной гримасой, подняли папки с протоколами его рацпредложений, на всех бланках фамилия Вейнблат была замазана и вписаны другие фамилии. Сверху штамп — "Вознаграждение выплачено".
   Заглянул в соответствующий отдел, объяснили, все премиальные давно списаны в доход завода и возврату не подлежат. Наивные мысли побороться за вознаграждения обломились. Стоя у стола «ответственного товарища» изложил своё несогласие по выплате премий другим лицам.
   — У меня крайне тяжёлое материальным положение. Я хожу голодный.
Товарищ усмехнулся,
   — А кому сейчас легко? Держитесь Илья, Родина в опасности! Администрация и партийный комитет понимают, что по тебе ошибка вышла, но, Илья, не всё так просто, я тебе совет дам, лучше о прошлом тебе не вспоминать, и не говорить с товарищами, целее будешь.
   Активнее включайся в работу. Мы не просто так определили тебя на участок гусеничной боевой техники. Это очень ответственное направление для завода, к сожалению, есть много проблем по ходовой части. С траками разбираться надо, короче, будет над чем поработать, о чём подумать. Так что, засучивай рукава и осваивай новое направление. А там посмотрим. О материальной помощи, сделаем так. У моей секретарши напиши заявление с просьбой определить на следующий год мальчика в новый заводской оздоровительный лагерь. К началу следующего лета, домики доукомплектуем к приёму детей. С колхозом уже договор заключили на продукты и молоко. Там хорошо. Вокруг лес, воздух чудесный, в речке оборудуем место для купания детей. К осени не узнаешь своего пацана. Я похлопочу чтобы твоего сынишку определили на все три сезона, на всё лето, за счёт завода. Это я тебе гарантирую. Давай пять, и держи хвост пистолетом, духом не падай. Верь, скоро всё нормализуется!

   Цех, где трудился Илья, в круглосуточном режиме собирал армейскую технику разной модификации, танки КВ-1, самоходки САУ-152. Илья, как сменный инженер, отвечал за свою смену, с опытом технического руководителя более высокого уровня, вникал в процессы, которые его, казалось бы, и не должны были интересовать. Если до ареста контролировал прокат брони на блюминге, то сейчас ему предстояло разобраться с моторами, сложной механикой, пушками и пулемётами. Понимал, случись что, свалят на него, «недобитого врага народа» и разбираться не будут в причинах.

   Его товарищ по «терроризму» Гаврилов, при встрече и не замечал Илью, не здороваясь проходил мимо. Получил должность по Снабжению, куда-то мотался «по делам» и никакой ответственности. Перегудов вернулся на завод, стал работать, но перед новым годом ушёл на больничный и на заводе уже не появлялся.
   Новый 1941 год встречал с женой и сыном, на кухне с соседями. Бывшие друзья, коллеги откровенно избегали иметь с ним всяческие контакты. Прежних друзей по вечеринкам сдуло, как сортирные бумажки на сквозняке. Выпили на кухне коммуналке за счастливый новый 41 –й год и разошлись.

   В свободный от вахты праздничный день нового года решил навестить Николая Перегудова. Нужно было поговорить и задать Николаю один вопрос, зачем ты это сделал? Ты же умный человек, хорошо знал что такие реплики тут же доносят.
    Илья в магазине купил яблок, конфет пачку печенья сложил в бумажный кулёк и пошёл по адресу, который дали в отделе.
   В тёмном коридоре коммуналки на двери нашёл нужный номер, негромко постучал.  Ответил Заходите – раздался женский глухой голос. В нос ударил тяжёлый тошнотворной запах, букет нищеты, мочи с фекалиями параши. Из тёмного угла комнаты на него глянула измождённая молодая женщина, со следами былой славянской красоты. Дна рукой показала на табуретку у кровати, где лежал её муж. Илья поставил на тумбочку кулёк с новогодним подарком, присел на табуретку и не найдя, как начать разговор, спросил:
   — Как Вы, Николай Иванович?

Перегудов даже не повернув головы в сторону гостя. Казалось он и не услышал вопроса. Молча, отрешённо думал о чём-то своём. После затянувшейся паузы, Илья погладил его по руке и тогда больной как бы очнулся и негромко ответил:
   — Вот, что я тебе скажу, Илюша, не за такую Русь мой отец и его товарищи революционеры на царской каторге жизни свои положили. Мечтали о справедливом обществе. Спорили до хрипоты о новой Конституции. Думали, как выдвигать на государственные посты не по привилегиям, а по Уму и Чести. А что Илья, мы в итоге получили?
Мы получили тиранию в самом худшем её виде. Меня, сына профессионального революционера, за шутку на допросах били так, что я стал инвалидом, уже встать не могу в туалет сходить, лежу в облёванной койке. Почки мне отбивали те самые парни, за свободу которых, русские революционеры, мои родители, шли на каторгу. Я им в подвалах, это прямо в лицо говорил, да лучше бы вы, суки, по сей день в крепостных сидели, да оброк барину платили. А ленинские пейсатые за чертой «оседлости» молились над своей «Торой».Следователи слушают меня и  тупо ржут. Нравилось им со мной беседы вести. Улавливаешь в чём парадокс?

   Перегудов посмотрел на молчавшего гостя и продолжил:
   — Хотя, как я понимаю, если бы, вы, евреи, не влезли в нашу русскую революцию, сегодня мы не имели на пьедестале Тирана. Жили бы по справедливости славянского общества, с нашими русскими традициями. Извини, Илья, к тебе это не относится. Я за тобой давно присматривал, ты какой-то другой, совсем не похож на красных жид комиссаров. Скорее, для них ты Чужак, такой же как я. Ты Илья чистый русский интеллигент и эта мне импонирует.
   А Гаврилов, сука, из рабочих трущоб в инженеры вылез, он для них свой  «в доску». И не смотри на меня удивлённо. Этого сына панельной проститутки и кочегара вообще не били. 
На первом допросе под диктовку следователя раскаялся и всё подписал. Это мы с тобой его агитировали в ячейку троцкистов террористов.
Следак этой бумагой в лицо мне тыкает и хохочет, ты, и твой жид буржуй пойдёте под расстрел, а Гаврилова мы выпустим, как непричастного. Но они просчитались, мне это только силу придавало с ними бороться.
Накось выкуси!
Перегудов замолчал, Илья что-то хотел вставить, но Николай жестом остановил:
   —  Наверное, пришёл спросить, зачем я так глупо пошутил?
Правильно, что пришёл. Я тебе отвечу прямо. Злоба на тебя накатила, как ты для них в передовики рвёшься.
Не сдержался. Остановить хотел. Этой бесчеловечной системе нужен молчаливый бойкот, делай что скажут и не проявляй инициативы. Так они быстрее сгинут, рассыпятся прахом. Ты уж извини уж, что так вышло, сломал тебе карьеру, надо полагать, и судьбу тоже.
Сожалею. Живи дальше... Когда-нибудь вспомнишь наш разговор.

   Николай Перегудов протянул свою холодную, исхудавшую руку, гримаса прошлась по измождённому лицу:
   — Прощай Илья, иди уж, что-то голова разболелась, плохо мне...
Илья встал, понизив голос стал говорить:
   — Нет уж подожди и я тебе своё слово скажу. Из того, что я от тебя услышал, мне стало многое понятным. Да, я другой, не такой, как ты. Я не связываю свою работу с политическими лозунгами. С детства приучен к трудолюбию, приучен работать  добросовестно и доводить всё до завершения. Так работает мой отец, так работал его отец и все наши предки. А тебе я скажу откровенно, всё то что с нами произошло, это от твоего необузданного тщеславия и эгоизма.
   Ты думаешь у тебя есть право управлять другими?
Нету у тебя таких прав, твой бунт, бессмысленный и беспощадный, осознанная мелкая подлость. Как результат, сам пострадал, лежишь избитый, свою женщину лишил удовольствия жить счастливо. Моё здоровье подорвано, карьера сломана и нет тебе от меня прощенья, Перегудов.
   Мстить я тебе не собираюсь. Как говорил мудрый царь Соломон, «все пройдет, и это тоже пройдет». Желаю тебе поправиться и до встречи на заводе. 
   Откланялся супруге и ушёл.
   Через пару недель, сквозь грохот и шум цеха, кто-то шепнул Илье.
   — Умер Николай Иванович Перегудов. Завод выделил грузовик, один венок с траурной лентой, пару землекопов. Похоронили тихо.

Чекисты своих «клиентов» из «ежёвых» руковиц не выпускают. Им глубоко  плевать на оправдательный приговор, отправят на свободу в мир мертвецов с билетом в один конец.

ГЛАВА 1.24   ОЛЯ, ПРОСЫПАЙСЯ. ВОЙНА!
   С весенним солнцем Илья физически окреп и уже работал в цеху с полной самоотдачей. Вернулся к своему проекту «Защита пехотинца», написал служебные записки, в которых объяснял, почему два года не мог заниматься таким нужным проектом. Его большое упорство позволило внедрить опытные образцы «Нагрудника» в войска. Испытать «ноской», надетыми на солдата. Ему нужны были отзывы от первых лиц для устранения неудобных форм и внесения новых элементов защиты. Казалось бы, всё потекло в обычном ритме. Сдал смену и отдыхай, но не тут-то было.
Подорванное психическое здоровье, а то и ожидание, что любую аварию легко спишут на «недобитого врага народа» заставлял вникать в детали производственного процесса, сосредоточено вникать во все основные узлы сборки боевых машин, которые его, казалось бы, и не должны были интересовать. Понимал, если вновь окажется в подвалах НКВД сил уже не будет бороться за свою жизнь.

   Ночью проснётся от скрипа тормозов и хлопков дверей автомобиля, прислушивается.  Встанет, посмотрит на свой чемоданчик, где собраны вещички на случай ареста, постоит у окна посмотрит.
Ушли куда-то, поправит одеялко в кроватке Славика, вернётся в постель. На прикроватной тумбочке включит ламповый радиоприемник, прокрутит указатель на Лондон, закроет глаза и сквозь треск эфира слушает ночную музыку популярных джаз-оркестров. Мелодии джаза его успокаивали, особенно нравился оркестр Гленна Миллера — Биг-Бэнд. Иногда диктор обрывал музыку и скороговоркой рассказывал о Германии. Предупреждал, германский нацизм становится реальной угрозой Англии, транслировал речь германского фюрера, переходившую в истерику. Эфир заполнялся тысячеголосым рёвом и грохотом:
   — «Зиг Хайль!!!... Зиг Хайль!!!... Хайль Гитлер!!!...».
От устрашающего гула фанатиков, пробивало в груди, пропаганда заставляет верить, — наши друзья. Но можно ли им верить? А если пойдут на нас, готовы мы «бить их на чужой территории»?
На этот вопрос ответа не было.
Вспоминал тюремную камеру с избитыми на допросах, полуживыми командирами Красной Армии, офицеров латышей, по доносу выдернутых из армии.
В третьем часу сон возвращался, крутил указатель радиоволн на Москву, жена подкатывалась поближе, и он безмятежно растворялись в грёзах сна.

   Поясню читателю, почему я пишу «настроился» на Лондон?
Если при внезапном обыске, обнаруживалось, что черта указателя на волне Лондона или Берлина, это приравнивалось к прямому доказательству о шпионской деятельности. Вот такие были времена.

   Вот и в ту короткую летнюю ночь, проснулся от беспричинного беспокойства. На часах 2:30, включил приёмник, настроился на Лондон, только привычной джазовой музыки не услышал.
   Сквозь треск эфира непрерывно транслировалось важное сообщение для правительства СССР от премьер-министра Англии, Уильяма Черчилля.
Прислушался. Когда понял, по коже пробежали «мурашки». Лондон чётко передавал:
   — «22 июня в 4 часа утра германские войска перейдут границу СССР...  Утром посол Германии официально объявит войну ...»
Холодный, липкий пот покрыл тело, сон слетел, как его и не было. Производственные, житейские и прочие невзгоды потеряли свою значимость...
Пошевелил безмятежно спящую Оленьку. Она открыла глаза и улыбнулась, предвкушая нечто приятное под тёплым одеялом.
Шепнул ей в ухо:
   — Оля! Лондон передаёт, через два часа Германия нападёт на СССР. Оля, это Война с Германией!

Ольга открыла свои серые глаза, и когда до неё дошёл смысл сказанного, затряслась, готовая завопить во весь свой певческий голос. Илья успел положить свою ладонь на её губы:
   — Молчи. Держи себя в руках, соседи подслушают, донос на тебя настрочат...

Замолчала, обиженно поджала губки. Своей женской логикой домыслила, иностранные специалисты уже не вернутся из отпуска, не видать ей обещанных разноцветных ароматных леденцов «Монпансьё».

   Илья подошёл к окну, на смену самой короткой ночи, поднимался рассвет самого длинного дня. С рассветом 22 июня 1941 года в их жизнь врывалось самое страшное, что можно было только себе представить началась Война с Германией!
Закурил папиросу и перешёл на шепот:
   — Оля, не сегодня так завтра начнут бомбить наш завод. Детский лагерь Славика, не так далеко от границы там завяжутся бои. Мне надо сейчас ехать и забирать Славика, иначе мы его потеряем и уже никогда не найдём.
   — Пожалуй, я время терять не буду, в туалет и поеду. Завари мне крепкого чая. Сахар я сам положу. На попутках доберусь до лагеря. Надеюсь шофера ещё ничего не знают, уговорю еду забрать сына из детского лагеря, заболел сильно.
Как получится. Мне в ночную смену, постараюсь вернуться.

Оля смотрела на него широко открытыми глазами. Страх за себя парализовал способность понимать, что происходит. Илья допил чай и тихо продолжал:
   — Дальше, слушай внимательно. Это очень важно. Собери всю нашу наличку и с самого утра иди в магазин купи на все деньги продукты. Как только радио объяви о войне, деньги сразу обесценят, превратятся в сортирные бумажки. Нет смысла их хранить. Оля, ты поняла?
Встань у дверей до открытия Гастронома. Как откроют двери, заходи, улыбайся и покупай всё, что нужно на первое время. Возьми солёного сала, макароны, муку, мясные консервы, соль, сахар, спички, мыло. Славику возьми сгущёнку, думаю молока в городе колхозники уже не привезут. Будут спрашивать, улыбайся, в отпуск собираемся, в избушке лесника пожить на природе. Короче, сама знаешь лучше меня. Потрать всё, что у нас есть, через неделю получку (зарплату) дадут, поняла?

У двери Илья обнял жену:
   — Не опоздай к открытию магазина. И смотри! Пока наши официально не объявили, ни с кем о войне не говори. Расстреляют за углом как паникёршу. Потом меня вызовут и не скажут, ошибочка вышла, она не виновата была. А мне придётся жениться второй раз.
Весело засмеялся, знал, по такой причине она точно будет молчать.
   — Как отоваришься, иди и увольняйся, забери свои документы. Вернусь, пойдём на железнодорожный вокзал за билетами. Отправлю вас к моим родителям в Баку.  К бакинской нефти немца не пустят, Красная Армия всех сильней погонят до Берлина. Будем надеяться, что так и будет.

Дверь хлопнула, Оля собрала всю наличку что откладывали на "чёрный день", мелочь по карманам, всё пересчитала, составила список, поставила кошёлку у двери и легла ещё подремать.

   Когда сквозь шторы стал пробиваться рассвет, вскочила, привела себя в порядок и уже в числе первых стояла у дверей магазина, в котором отоваривались рабочие ночной смены. Продукты завозили с ночи, раскладывали и к окончанию ночной смены уже всё было на прилавках. Оля благополучно закупалась по списку. Отнесла домой и пошла к другому магазину.
На вопросы любопытных знакомых, а чо ты так скупаешься, Оленька?
— Да вот, в отпуск собираемся, в лесной избушке отдохнуть, врач сказал сыночка на свежий воздух надо вывезти.
На последние деньги успела пройтись по мелким лавкам за хозяйственными товарами, купить спички, свечи, мыло, бочонок керосина для примуса. В кошельке оставалась мелочь, и Ольга решила зайти в аптеку к знакомой провизорше еврейке.
Поздоровались.
Вид у аптекарши был подавленный, увидев Олю, она тяжело вздохнула.
   — Молчи Оля, я в курсе. Правильно, что зашла. Я тебе сейчас всё подберу, что пригодится на первое время.
Ушла в подсобку, сложила в кулёк разных лекарств, от боли, от поноса, от ожогов от кровотечения и ранений, бинты.
Оля открыла кошелёк.
   — Оставьте, Оля, никому уже эти деньги не нужны? Просто передай от меня Илюше привет, хороший он у тебя человек. Что теперь с нами будет, в голове не укладывается.

   Когда под бомбами горели приграничные города, гибли поднятые по тревоге советские маршевые батальоны, у всех магазинов появились милиционеры, офицеры НКВД. Без объяснения причин, повыгоняли из магазинов покупателей и продавцов, повесили замки, двери опечатали.
Мышеловка с продуктами по доступным ценам захлопнулась.

   Илья всегда успевал на шаг быть впереди ситуации, поэтому успел забрать сынишку попутным транспортом. На Олин вопрос, — ... как съездил? Илья ответил коротко:
   — Да, тебе всё равно, чего я там натерпелся, я это хорошо понял, когда домой из тюрьмы вернулся. Фактически из лап диверсантов выдернул. Что мне это стоило. Рассказывать долго. Бой шёл буквально рядом, герои пограничники стояли насмерть.

   Славик своей детской памятью в тот день многое запомнил. И свист пуль, взрывы гранат, убитых детей. И когда в подростковом возрасте начинал дурку гнать, отец со злобной гримасой говорил ему, я тебя, говнюка, из лап фашистов выдернул. Что мне это стоило, наверное, сам помнишь. Уважай своего отца. Славка скисал, вспоминалось что-то такое, что кошпарило его ещё очень долго.

   В 3:30 утра 22 июня 1941 года, 150 дивизий нацистов, или три миллиона солдат перешли границу СССР и устремились вглубь советской территории. Авиация вермахта, непрерывно наносила бомбовые удары по заранее обозначенным объектам. Бомбы посыпались на солдат и офицеров, спавших в своих казармах. За сутки до вторжения, Приказ из центра привести советские войска в боевую готовность, до передовых армейских частей не дошёл. Германские диверсанты перехватывали вестовых офицеров, перерезали провода связи. Солдаты, отправленные восстановить связь, пропадали без вести или были найдены убитыми.
В полдень народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов выступил по радио. Советский народ обреченно смотрел на уличные громкоговорители и слушал сообщение о «Вероломном нападении Германии на СССР»:
   « ... Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление. Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну...  Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

   Потянулись тягостные, полные неопределённости дни. Информация с фронтов не давала повода к оптимизму. Врага за пределы границы не погнали, советские дивизии уничтожались по план-графику.
   В первое время всеобщего хаоса, жили на продуктах купленных благодаря Уинстону Черчиллю. Это реально выручало и поддерживало работоспособность. Работы в цеху и на заводе резко прибавилось. Цех круглосуточно выпускал боевые машины, выполнял ремонт машин, побывавших в боях. Экипажи вместе с рабочими ремонтировали танки и после короткой обкатки прямо из цеха уходили на линию фронта. Никто не уходил с рабочих мест и во время бомбежек, и обстрелов.
   Илья на свободной вахте простаивал в очередях в надежде купить билеты в железнодорожной кассе. Но, каждый раз они слышали один ответ: «Сегодня билетов уже нет, приходите завтра». Когда все возможности иссякли, симпатичная Оля подкатилась к путейцу, пококетничала с ним. Железнодорожник прямо сказал, сегодня ночь уйдёт последний поезд с заводским оборудованием. Завтра движение поездов остановят.

   Собрали хорошую взятку и передали пакет в руки дежурного железнодорожника. Тот заглянул, улыбнулся сверкнувшему золоту, подал знак за ним. Оля схватила Славика, Илья закинул на себя два мешка с продуктами и одеждой, перебежками к стоявшему без освещения эшелону. Условный стук. Щёлкнул засов, дверь открылась. Сильные рабочие руки проворно втянули Ольгу и Славика в тамбур, Илья только успел закинуть оба мешка и дверь вагона захлопнулась.
Втолкнув своего сына, маленького Славика, в последний уходящий эшелон, Илья даже вообразить мог себе не, какая страшная судьба уготовлена детям Ленинграда...

   Колпинский железнодорожник прошипел, уходите в том направлении через пустыри. Если что, я вас не знаю и никогда не видел. Нырнул под вагоны и бесшумно растворился в темноте.

   Илья остался один без ребенка и жены, наедине со своими мыслями, глянул на эшелон с заводским оборудованием. Значит будут сдавать город. Надо уходить отсюда, ещё нарвусь на патруль... Спросят, а что ты тут делаешь? Высматриваешь чем состав загружен? Шпиён значит...
Рука инстинктивно полезла в нагрудный карман, проверить Пропуск, штамп «Работа в ночную смену».  Чуть успокоился, пригнулся и пустырями поспешил домой. Зашел в комнату. Сквозь лунный свет огляделся, повсюду валялись в полном беспорядке брошенные вещи, игрушки, детские книжки с картинками, детская обувь.
   — Всё выгребла с собой. Ей глубоко по хрен, что здесь будет со мной. Даже слова доброго на прощанье не вымолвила. А я ей столько добра сделал, можно сказать из дерьма вытащил. Кухаркина дочка будет управлять государством – важнейший из тезисов большевиков, рассчитан, на таких дураков, как я. Никогда кухаркина дочка не сможет управлять. Бардак развести, это да, хорошо получается.

   Прилёг, через три часа идти на работу, хотелось послушать музыку, успокоиться. Но рука прошла через пустоту, кто-то из соседей сдал радиоприёмник милиционерам.  Так и заснул, может быть впервые крепко и спокойно. Проснулся от шума хлопающих дверей, вернувшихся с ночной смены соседей, на кухне уже громко обсуждались новости с фронта.
    —Проспал! Это плохо...
Ударила по мозгам первая мысль. В цех уже идти нельзя, за опоздание, да в военное время... накажут жестоко. Поразмышляв о том, что город будут сдавать и лучше записываться в ополчение, погибать так на передовой. Принял для себя трудное решение, встал, оделся, сложил в свой вещевой мешок документы, диплом о высшем образовании, остатки продуктов, все упаковки с лекарствами. Запер комнату, ключ на гвоздик, попрощался с соседями и пошёл в Колпинский военкомат записываться добровольцем на фронт. По причине инвалидности левой грудной мышцы, детского полиомиелита, в боевую часть его не взяли, направили фронтовым механиком в инженерное подразделение.

                КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
   Литература:

1. Виктор Вейнблат. Майсен. Пролог...   http://www.proza.ru/2016/09/15/873
2. Джеймс Скотт. «Власть и личность. Фамилия как государственный проект».  «Еврейская Газета» №07 (83), июль 2009. Берлин.
3. Анри де Монтерлан. Сборник изречений. "Домашний очаг должен быть не местопребыванием, а местом, куда мы всегда возвращаемся."  www.ufolog.ru/great/details/10
4.Михаэль Бейзер. Еврейская Старина.Жизнь в еврейском местечке конца XIX – начала XX века Информационный портал еврейской религиозной общины Санкт-Петербурга.  sinagoga@list.ru
5. Александр Кац  Евреи. Христианство.   lib.webmalina.com/getbook.php?bid=2280&page=9
6. Фонд наследия П.А.Столыпина. Москва.  www.stolypin.ru/biografia.html
7. Столыпин представляет  Его Величеству еврейскую депутацию и поднесении ею священной  Торы.августа 1911года  www.stolypin.ru/biografia.html
8. Виктор Вейнблат. П.А. Столыпин в судьбе фамилии Вейнблат. "Наследие 2017". http://www.premianasledie.ru/2017/
9. Герман Шлевис   "Литовский  Акцент  Реформатора"   ricolor.org/europe/litva/lir/ist/stolypin/# 
10. Убийство Столыпина. Еврейский Мир. 23 июня 2004 – Убийство российского премьер-министра П. А. Столыпина в Киевском оперном театре 1 сентября 1911 год.    evreimir.com/3113/
11. Памяти П. А. Столыпина. Смерть. «Православная Энциклопедия» Церковно-Научный Центр.   www.sedmitza.ru/text/397734.html   
12. Алексей Вульфов. Быт пассажира дореволюционной железной дороги.

13. Женщины на железной дороге - http://rzd-expo.ru/history/railwaywomen/
14. Железнодорожная станция Каррас (ныне Иноземцево).
https://vita-life777.livejournal.com/21882.html
15. Кербедз Станислав  Валерианович.    https://slovar.cc/ist/biografiya/2259670.html
16. Виктор Фишман.Немецкий Баухаус в Советском Союзе. Русская Германия №41/1007.12.10-18.10.2015..   
17. Евреи в революции. http://xexe.club/240984-evrei-v-revolyucii.html
18. Бакинская операция    https://ru.wikipedia.org
19. Бакинские комиссары. Леонид Журавлёв. 20. Ленин.    https://www.interwiki.info/index.php?title
21. Плеханов, Ленин, Россия: 22. Плеханов о Ленине. Из "Политического завещания"     https://cont.ws/@solo/1304467
23. Большевицкий миф про «26 бакинских комиссаров».
https://graf-orlov33.livejournal.com/696312.html
24. Н. К. Крупская. После Октябрьской революции. https://studopedia.org/14-93017.html
25. Старшая сестра Ленина Анна Ульянова. https://boom.ms/starshaya-sestra-lenina/
26.Пьяная революция. http://mir-znaniy.com/pyanaya-revolyucziya/
27. О проблеме аутизма.  https://regnum.ru/news/society/1643347.html
28. Сергей Есенин, «Ленин», отрывок из поэмы https://pitzmann.ru/esenin-lenin.htm
29. Виктор Вейнблат.  Кто Вы? Наш дорогой Владимир Ильич... http://proza.ru/2020/04/19/1736
30. Самсонов Александр. Война с басмачеством в Туркестане
http://alex-news.ru/vojna-s-basmachestvom-v-turkestane   
31. BBC Russian - Иосиф Сталин: Путь к коммунистическому трону. http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2012
32. Вадим Антонов.  Стальная броня для красноармейца. Рождение в СССР бронежилетов. Проект «Броневого нагрудника инженера И.Вейнблат". Отчёт об этих работах 27 декабря 1937 года был отправлен в 7-е Главное управление НКОП СССР, откуда 15 января документ попал в УОВС РККА с предложением представить образец на утверждение наркому обороны маршалу Ворошилову.      
33. Климент Ворошилов - биография, информация, личная жизнь
34. Наркомы ОГПУ  https://ru.wikipedia.org/wiki
35. Карбышев Д.М.  36. Сталинские шарашки. Тюрьма «Кресты»


37. Что стало бы с СССР, если бы Берия захватил власть
38. Виктор Вейнблат. Война. http://www.proza.ru/2016/10/01/791
39. Документы о событиях начала Великой Отечественной войны.
https://www.m24.ru/articles/Velikaya-Otechestvennaya
40. «Где же противник…?»- полковник Вермахта о первых днях войны
41. «Чудовище Омахи». Как один немецкий пулеметчик убил 2000 американцев
https://news.mail.ru/society/40084390/?frommail=10
42. Начало 2-й мировой войны.Нападение Германии на Польшу. gmvicsv.narod.ru/ww2/poland1.htm;
43. ТОРА. Перевод на русский язык.
44. https://ridero.ru/books/maisen/