Блок. Возмездие. Поэма. Краткое содержание

Виталий Литвин
В О З М Е З Д И Е

Краткое содержание

Ал. Блок. Матерьялы для поэмы ("Возмездие") (осень-зима 1911-1913) .....
«
21 февраля 1913.
     Пролог ("Жизнь без начала и конца")
     Глава I. Петербург конца 70-х годов. Турецкая война и 1 марта. Это – фон.     Семья и появление в ней "демона". Скучая, увозит молодую жену в Варшаву. Через год она возвращается: "бледна, измучена, ребенок золотокудрый на руках".
     Глава II. Петербург 90-х годов. Царь. Тройки, вдова Клико. Воспитание сына у матери. Юность, видения, весенний пыл, роман (еще удачливый [ с героем ещё удача   ]). Первая мазурка. Приближение революции, весть о приближающейся кончине отца.
Глава III. Приезд в Варшаву. Смерть отца. Тоска, мороз, ночь. Вторая  мазурка. "Ее" появление. Зачат сын.
     Глава IV. Возвращение в Петербург. Красные зори, черные ночи. Гибель его (уже неудачливый [ у героя удачи больше нет ]). Баррикада.
Эпилог. Третья мазурка. Где-то в бедной комнате, в каком-то городе растет мальчик.
     Два лейтмотива: один – жизнь идет, как пехота, безнадежно. Другой – мазурка.
»

Из этого плана написано:
      Ал. Блок. Матерьялы для поэмы ("Возмездие") (осень-зима 1911-1913) 
«
21 февраля 1913.
     Пролог ("Жизнь без начала и конца")
     Глава I. Петербург конца 70-х годов. Турецкая война и 1 марта. Это – фон. Семья и появление в ней "демона". Скучая, увозит молодую жену в Варшаву. Через год она возвращается: "бледна, измучена, ребенок золотокудрый на руках".
     Глава II. Петербург 90-х годов. Царь. Тройки, вдова Клико. Воспитание сына у матери. Юность...
     Глава III. Приезд в Варшаву. Смерть отца. Тоска, мороз, ночь. Вторая  мазурка...
»
      Остальное осталось только в планах. Блок при любой возможности откладывал работу над текстом поэмы – откладывал само её писание. Отговорки и поводы были самые разные – и сбор материалов об эпохе, и работа над ещё одной пьесой («Роза и крест»), и война, и революция, и очередная женщина, и очередной взрыв стихий («Кармен»), и очередной отъезд “милой” – что угодно, только бы не садиться за этот каторжный труд:

                « …Проклинала, спиной повернулась
                И, должно быть, навеки ушла…
 
                Что ж, пора приниматься за дело,
                За старинное дело свое…»

     «Дело»… Чувствуете эти кирки и лопаты, эту каменоломню под палящим солнцем?
     …И наконец, он просто отмахнулся от нее: «Не чувствуя ни нужды, ни охоты заканчивать поэму, полную революционных предчувствий, в года, когда революция уже произошла…» (12 июля 1919).
     Только не надо думать, что дело именно в этом – в женщинах, и в некоем поэтическом порхании. Блок принадлежал к другому поколению и другому воспитанию – ректорские дети! Он, Андрей Белый, Марина Цветаева…

              «Мой письменный верный стол!
 
               Так будь же благословен —
               Лбом, ло;ктем, узлом колен
               Испытанный, – как пила
               В грудь въевшийся – край стола!
                1933»
 
     «Что значит, нет вдохновения?! – недоумевал Брюсов. – Отрабатываю размер, ищу новые рифмы…»
     Блок в своей реальной жизни – слуга догматического порядка. («Я все всегда могу у себя найти. Я всегда знаю, сколько я истратил. Даже тогда, когда я кутил в ресторанах, я сохранял счет.» Надежда Павлович. Воспоминания об Александре Блоке ) У него наверняка были в ежедневном распорядке часы, когда – никто и ничто! Он и письменный стол! И всё! И, Люба, не входи! Даже с кофе!
     Тогда почему? Тут стоит обратить внимание, где, на чем застряли вторая и третья главы поэмы – на сокровенных деталях его личной биографии. Вторая – на появлении девушки в цветущем саду. И далее должно было идти «…видения, весенний пыл, роман». Третья – «"Ее" появление.».  То есть Блок не сумел заставить себя показать граду и миру свою личную мистику –  как “видения” – которые следствия “весеннего пыла”, “романа” стали тем “… что я определял, как Видения (закаты).” А земная “девушка” стала аватарой “Её”.
     Об этом – лирика его, «…стихи мои», которые «…суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.»    (Ал. Блок. «О современном состоянии русского символизма»). Описывать происходившее с ним – но не “переживания”, которые вызывались происходившим, а сами факты, само действо - руки его отказывались.
     И второе… «…поэму, полную революционных предчувствий, в года, когда революция уже произошла». Я думаю, он был уверен, что революция – это следствие и его действий (или бездействия).
     «     …ибо это – искание утраченного золотого меча, который вновь пронзит хаос, организует и усмирит бушующие лиловые миры.
       …Так, например, в период этих исканий оценивается по существу русская революция [905-ого года], то есть она перестает восприниматься как полуреальность, и все ее исторические, экономические и т.п. частичные причины получают свою высшую санкцию; в противовес суждению вульгарной критики о том, будто "нас захватила революция", мы противопоставляем обратное суждение: революция совершалась не только в этом, но и в иных мирах; она и была одним из проявлений помрачения золота и торжества лилового сумрака, то есть тех событий, свидетелями которых мы были в наших собственных душах. Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось оно и в России.» Ал. Блок. «О современном состоянии русского символизма.»

     И видеть, к чему это привело, было кошмарно тяжело, а писать о том, то есть опять и опять переживать свое (без)действие – невыносимо.