ТРИ МАРГАРИТЫ
(мефисто-фантазия)
С любовью великому Мастеру – Михаилу Афанасьевичу Булгакову и трём его Маргаритам
…Он возвращался к ней трижды… Первый раз в глухой больничке в российской глубинке, когда хрупкая Тася помогала Михаилу избавиться от снедающей его зависимости от морфия.
Второй раз в 1966 году, когда в их квартиру в Туапсе принесли свежий номер журнала «Москва».
- Что это? – спросила Татьяна мужа.
- Тут напечатан его роман, - ответил муж.
- Давид, я не буду читать! – вспомнила, как она увидела посвящение другой женщине на романе «Белая гвардия» и со злостью порвала его в клочья.
- Я читал роман на работе, в перерывах между приёмом посетителей. Вещь стоящая. Прочитай.
Татьяна почти моментально нашла роман. На шестой странице увидела название и предисловие Константина Симонова, на седьмой текст: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина». Слёзы застлали глаза. Долгое время женщина не могла вернуться к чтению.
…Третий раз он пришёл к ней вскоре после прочтения романа, в тонком предутреннем сне. Вошёл, сел рядом, провёл ладонью по волосам, сказал: «Тася, я очень виноват перед тобой… Прости… Это из-за меня у тебя нет детей, которых ты так хотела… Прости…». Уходя, Булгаков обернулся, грустно улыбнулся и сказал: «Моя Маргарита – это ты. Ей передалась твоя способность к жертвенной любви».
Милый образ некогда любимого мужчины стал растворяться в светлеющем рассветном воздухе. Татьяна окликнула его:
- Миша! И ты прости меня. Я тоже виновата перед тобой: позволяла себе непростительно резко критиковать всё тобой написанное. Не удивительно, что ты перестал показывать рукописи. Может и в этом причина нашего отдаления, а не только в неродившихся детях. Помнишь, как всё начиналось? Тебе было семнадцать, мне шестнадцать. Я приехала из Саратова в гости к тётушке и встретила тебя. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Но против нас ополчились твои и мои. Я плакала по ночам, когда не пускали к тебе в Киев. И читала Шекспира. «Ромео, как мне жаль, что ты Ромео…». Спасибо за Маргариту…
… Помнил ли он, как в его жизнь вошла Любовь? А она помнила. Однажды она отправилась на вечеринку, устроенную редакцией газеты «Накануне». Там увидела мужчину в ботинках несуразного жёлтого цвета.
- Вам не нравятся мои ботинки? – спросил незнакомец.
- Мне нравится другой цвет, а этот … какой-то цыплячий…
- А, по-моему, очень благородный цвет… В Москве сейчас практически невозможно купить приличную обувь.
- Очень вызывающий цвет…
- Самый подходящий для нашей серой обыденности.
- Подходящий для Парижа или Берлина, но не для Москвы.
Мужчина представился. Бывший врач, зарабатывающий журналистикой. Писатель Михаил Булгаков.
- Простите, если невольно обидела…
Вскоре она вернулась в Москву. Булгаков назначил встречу на Патриарших прудах. Сидели на скамеечке, разговаривали и иногда обсуждали редких прохожих. Неожиданно его внимание привлекли двое мужчин.
Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.
- Спорим, эти двое – писатели, - сказал Булгаков.
- Глупо участвовать в проигрышном споре, - Любовь отказалась. – Наверняка, вы знаете их. Один похож на Демьяна Бедного. А второй кто?
- Клянусь, я, как и Вы, Любушка, не знаком с ними.
Мужчины уселись на соседнюю скамейку.
- Хотите, подойду к ним и удостоверюсь, что мои предположения верны? – не унимался Булгаков.
- Поступайте, как хотите.
Булгаков поправил пенсне, взял свою трость и приблизился к беседующим мужчинам.
– Разрешите присесть? – вежливо попросил новых собеседников, и они как-то невольно раздвинулись. Булгаков ловко уселся между ними.
- У вас какой-то странный акцент? Вы приезжий? – спросил старший из собеседников Булгакова.
- Интурист! Немец! – предположил молодой.
– Да, пожалуй, немец... – сказал Булгаков и услышал смех Любови. Решил продолжить розыгрыш.
– Вы здорово говорите по-русски, – заметил молодой собеседник.
– О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков.
– А у вас какая специальность? – спросил толстячок.
– Я-то? - Булгаков судорожно перебирал варианты ответа. - Я – специалист по чёрной магии.
Возникла длинная пауза. Булгаков засмеялся вслед за хохочущей на соседней скамейке Любовью.
- Простите великодушно. Вижу, мои шутки озадачили вас. Я – писатель и журналист Михаил Булгаков. Слышали о таком?
Молодой вскочил:
- Если Вы Булгаков, то мы – Панаев и Скабичевский.
- Позвольте не поверить. Я знаком с Иваном Ивановичем и Александром Михайловичем, с уверенностью могу сказать: вы – не они! А кто же Вы?
- Я – поэт Александр Безыменский! – воскликнул молодой.
Булгаков обернулся ко второму собеседнику:
- А Вы, полагаю, Ефим Алексеевич Придворов, более известный как Демьян Бедный?
Собеседник ответил утвердительным кивком.
Безыменский схватил Булгакова за руку:
- Вы как писатель знаете толк в поэзии. Я хочу почитать свои стихи. – Он достал из кармана свежий выпуск «Литературной газеты» со своей фотографией и стихами на первой полосе. - Вот послушайте:
Никогда,
Никогда не плачу я!
Но теперь
Ты нужна мне, слеза.
Ах, как тяжко носить горячие
Глаза!
Мозг -
Часы в человечьем мире.
Почему
Мне не слышен их зов?
Грузных глаз раскалённые гири
Останавливают ход часов.
- Я, пожалуй, пойду, а вы побеседуйте, - шепнул Бедный Булгакову. – Мне нужно спешить на заседание нашей писательской организации.
Бедный поспешно удалился, иногда оглядываясь и посылая Булгакову сочувствующий взгляд. Кто знает, сколько бы ещё длилась пытка Булгакова опусами Безыменского, но вдруг Демьян бедный вскрикнул и распластался посреди пустынной аллеи. Молодой поэт поспешил ему на помощь, а Булгаков вернулся к Любови.
- Ваша комик-группа рассмешила до колик в боку. Но мне пора домой. Проводите меня? – сказала она, поправляя растрепавшуюся причёску.
«Все самые важные разговоры происходили у нас на Патриарших прудах», - напишет Любовь в книге «О, мёд воспоминаний». На Патриарших он сделал ей предложение руки и сердца…
… Она со сладостью вспомнит, как вместе работали над «Кабалой святош» и «Собачьим сердцем». И никогда не простит себе обидные для Булгакова слова «Ничего, ты же не Достоевский», когда он просил не висеть часами на телефоне и не мешать ему работать…
… Она откроет роман и зальётся слезами, прочитав:
«— Вы — не Достоевский,— сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым.
— Ну, почем знать, почем знать,— ответил тот.
— Достоевский умер,— сказала гражданка, но как-то не очень уверенно.
— Протестую! — горячо воскликнул Бегемот.— Достоевский бессмертен!»
… Елена не отходила от слабеющего Булгакова. Иногда, когда он впадал в полузабытьё, сама пыталась делать в рукописи правки, надиктованные мужем. Кормила чем Бог пошлёт, часто – самой непритязательной пищей. Однажды во время завтрака, смеясь, сказала мужу, что их свели обыкновенные блины, а не люди.
… В последний день зимы 1929 года их обоих пригласили на масленичные блины к художникам Моисеенко. Ни Булгакову, ни Шиловской туда идти не хотелось, но всё же они поддались уговорам. И не зря! Их посадили рядом за столом и случилось то, что позже было описано в закатном романе: "Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!"
- Я не случайно встретила тебя, - однажды сказала Елена.
- Конечно, не случайно, - согласился Булгаков. – Я сам тебя напророчил себе.
- Вот как? Когда же, где? - деланно удивилась Елена Сергеевна. На самом деле она давно знала тайну Мастера.
- Я описал свою женщину-судьбу ещё задолго до нашей встречи. Вспомни рыжеволосую Елену из «Белой гвардии – это ты. И даже фамилии ваши созвучны: Тальберг – Нюренберг.
- Отдыхай, мой пророк, а потом мы немного поработаем над рукописью.
…Она вспомнила их встречу на Патриарших через несколько месяцев после знакомства.
- Я задумал роман… - признался Булгаков. И добавил шёпотом: - о дьяволе.
- Сумасшедший!
- Мы оба – сумасшедшие, - Булгаков по-мефистовелевски рассмеялся. - Поэтому и сошлись!
Потом он взял её за руку и повёл в какую-то странную квартиру. Идя по тёмному коридору коммуналки, они несколько раз с грохотом натыкались на мебель, растревожив жильцов.
- Миша, что это за место? Зачем мы здесь? Ты можешь мне объяснить?
На все вопросы Булгаков отвечал с таинственной улыбкой, приложив палец к губам:
- Тссс!
Вскоре они оказались в комнате, где их встретили старик и молодой человек. Целый вечер парочка влюбленных просидела в гостях, у камина за шикарно накрытым столом. Булгаков шептал:
- Вот так, у пылающего камина, будут сидеть мои герои и пить красное вино…
Вдруг пожилой мужчина обратился к Елене Сергеевне:
- Можно Вас поцеловать?
Елена рассмеялась, но согласилась. Старик поцеловал и громко произнёс:
- Ведьма! Ой, кажется, я вслух произнёс первое, что пришло на ум.
Все засмеялись. А Булгаков воскликнул:
- Как он угадал!
Елена согласилась:
- Угадал! - потом добавила: - Есть такая народная мудрость: «Первая жена – от Бога, вторая – от людей, третья – от дьявола». Я – третья! Остерегайся!
Они продолжали кутить, разговаривать, шутить, смеяться.
- Как ни грустно, но нужно уходить, - произнесла Елена. – Скоро забрезжит рассвет…
- Праздничную полночь можно и продлить! – с бесовской искрой в глазах прошептал Булгаков.
Эта ночь казалась бесконечной. И на всю жизнь осталась незабываемой….
…Дни и ночи, когда его не мучали боли, Елене могла пересчитать на пальцах. Но они продолжали работать над романом. Сознание Булгакова стало мерцательным: он то приходил в себя, то впадал в беспамятство. Однажды, когда боли стали особенно мучительными и Булгаков в бреду что-то шептал о романе, Елена сказала ему:
- Я даю тебе честное слово, что перепишу роман… что я подам его… тебя будут печатать…
Булгаков кивнул головой и произнёс:
-Чтобы знали, чтобы знали…
Это случилось за четыре дня до смерти. 10 марта Мастера не стало…
…Шли годы. В квартире Булгаковой всё чаще стал появляться врач – старичок с бородкой клинышком и с чёрным округлым «чеховским» саквояжем. Однажды Елена заметила, как врач нервничает, набирая в шприц лекарство, и чтоб успокоить его сказала:
- Не волнуйтесь, со мной ничего не случится. Я же не умру, пока не будет издано всё Мишино.
Умереть Елена не могла ещё и потому, что не прекращала поиски Таси, о которой в предсмертном бреду шептал Булгаков. И она нашла Тасю, позвонила, уговоривала приехать в Москву… Состоялась ли эта встреча? Кто знает…
…Покидая этот мир, Елена видела, как к дому на Пироговке в сгущающихся сумерках подъезжает чёрный автомобиль, из которого выходит жгучий брюнет в чёрном, похожий на ворона, распахивает заднюю дверцу, подаёт руку и из салона выходит сначала Тася, потом Любовь.
- Все ведьмы в сборе! – крикнет Елена в распахнутое окно и засмеётся. Тася и Люба поднимут головы и тоже засмеются. А на крыльцо выйдет встречать их сам Мастер…