Глава 27 Праздник на Фанерном пруду

               

                Быть или не быть, пить или не пить,
                курить или бросить к чертям? -
                ой, как прав был Вильям
               

      Продюсер Форя сбился с ног, организовывая премьеру клипа. Устал сам и всех вымотал. Задействовал даже часть охраны, где мозгов не требовалось: столы потаскать, сортиры поставить, кабинки наладить для быстрого и безопасного секса, сколотить подиум для придворных артистов.

      Фомпозитор Мифа не вылезал из студии, контролируя, как Туля учится открывать и закрывать рот под фонограмму. Финансовый гений Флегонтьев не поскупился и обещал прогнать Клип по трем каналам с интервалом в полчаса. По табору расставляли двухметровые экраны:
- Только сортиры не заслоняйте, а то начнут слуги народа гадить, где попало.
- Да они и так…
- А ты не кусай руку кормящую.
- А я что? Я ничего.
- Верно подметил – ты «ничего».

      Лейтмотивом праздника Форя избрал душещипательную древнюю историйку, с элементами разврата, о юных распутниках Дафнисе и Хлое. Роль сексуально озабоченного, влюбленного пастушка предложили, естественно, руководителю Партии.
- Дафниса? Кто такой? Голым? Без проблем! Шок? Это по-нашему!

      К шести часам, волнуясь и трепеща, начала съезжаться местная знать. Провинциальные чинофники поначалу несколько застеснялись, когда им предложили снять расфуфыренные фиджаки и имфортные галстуки, а взамен выдали пучки елочной мишуры вместо фигового листа, а бабам еще по одному – между сисек присобачить. Директор кладбища Фусенко и тут решил схалтурить и привязал мишуру поверх смокинга, но подвергся всеобщему осмеянию за консерватизм:
- Такую красоту не к пуговицам привязывают, а к другому месту.
- И не прикрыть, а подчеркнуть…
- Смотри, как гармонирует.
- Класс!

      Ударные дозы фоньяка окончательно разрядили обстановку. Прискакали черти и русалки на метлах, стали разрисовывать фиалками и розами ягодицы и ляжки гостей. Потряхивая жирными задами, икрами, животами и грудями туземцы веселой толпой двинулись к столам:
- Реве тай стогне Днипр широкый…(Финостранная песня, ставшая родной).

      «Пастушок Дафнис» ждать себя не заставил и явился во главе застолья с бокалом фампанского в руке. Прикрыть срам Вождя костюмеры придумали куском особенной золотистой бахромы (Содрали кисти с флага Партии).

      Лидер, стоя, произнес речь:
- Что Столица? Устарела, одряхлела, отяжелела, омерзела, завоняла, погрязла. Там управляют интриганы, карьеристы, взяточники, сукины коты и ее же дети. Мы их отправим к медведям, сосать лапу и не только. Вас я возьму в Столицу. Вы, неиспорченные, некоррумпированные, чистые (отморозки) должны вести за собой мой народ. Референт! Всех переписать, билеты, купе: Загребайск - Столица. Поедут все. Вы новая элита.

      Мужчины слушали с горящими глазами. Женщины рассматривали костюм Вождя и сходились во мнении, что под бахрому, нескромно взлетающую при каждом движении, следовало пододеть трусики, «если уж гордиться нечем».
- Столичные придурки съедают самих себя. Вы свежий родник! — палец Фузанского указал на подиум, следом повернулись головы присутствующих.

      Плавная музыка, чуть слышная в продолжение речи, усилилась, набрала темп, незаметно сменился ритм, и на сцену вышла сказка, по крайней мере, именно так вспоминали зрители свое первое впечатление от песни.
 
      Белокурая девушка, неземной красоты, пела, или танцевала, или просто стояла, никто не мог точно определить, но струились цвета, мешаясь с музыкой, и голос переливался в мечту, свободу, красоту, а потом все исчезло и затихло.

      Молчание, и аплодисменты обвалом – полный восторг. Фомпозитор Мифа тряс за кулисами руку продюсера Фори и называл его Великим. Форя восхищался талантом Мифы. Пропавшего фоэта Фетю не вспоминали: нечего исчезать с большой работы.

      Праздник перешел в свободное общение. Включили экраны, чтобы гости посмотрели землячку Тальяну (Фетя придумал псевдоним) в телевизионном изображении.
 
      Артисты разыгрывали на подиуме лирическую пастораль с голыми пастухами, обнаженными пастушками и натуральными сценами в естественном развратном антураже.

      Фузанский, посверкивая незагоревшим задом, переходил от группы к группе, покоряя сердца туземцев ораторским искусством. Все были счастливы, пьяны, веселы.

      Фурналистка, экипированная в трусы с лейблом телестудии, умудрилась подсунуть Вождю микрофон:
- А почему вы занялись фолитикой?
- Это увлекает, почти как секс.
- Значит секс, все-таки, лучше?
- Не хуже.   
- Тогда, почему не секс?
- Потому что деньги тоже нужны, а от секса одни убытки. Референт,  разорись на девушке, чтоб отстала или найди ей кого-нибудь, если сам не хочешь.

      Молодой, но перспективный бизнесмен, рэкетир, бандит, аферист (слова-синонимы в Фуфлянской грамматике) Фандрюха, сделавший положение в обществе на воровстве фермерского зерна, лез целоваться к Фусенко:
- Как на жмурах капусту стричь? (Делать деньги). Не жмись, объясни.

- От тебя секретов нет. Приезжают ребята, и если у хозяев своего трупа пока нет, ребята его создают… или два, так сказать, из материала заказчика, а если хозяева не хотят оплачивать трое похорон… или четверо, они оплачивают пять. Но, заметь, бедных мы закапываем бесплатно.
- Благотворительностью занимаетесь? Это благородно. А клиентов как находишь?

- Это сложнее, но есть старый проверенный многократно способ. Доктора наук называют его «эмпирический», студенты сельхозакадемий «экспериментальный», мастера производственного доения - «методом проб и ошибок», а простые доярки - «методом тыка».
- Гонишь пургу?
- Шучу, но в каждой шутке присутствует и доля юмора.
- А я, братан, все бросаю. Хочу больших людей охранять. Надоели фубли, желаю ваксы. Тебе нужна охрана?

- Фандрюха, это круто, — директор кладбища зашарил рукой, пытаясь расстегнуть брюки, которых на нем не было. — Надо отлить.
- У меня парни — морда ящиком. Вот такая, — Фандрюха ткнул пальцем в ближайшего секьюрити. — Ты не ссы, я тебя защитю. Как их звать?
- Кого? — Фусенко добился, наконец, чтобы струя пошла ровно.
- Охранников. Мордовороты у меня есть, а имен у них нету, — он подозвал «быка». — Братан, как вам имена дают?

     Вышколенный телохранитель, высматривавший в толпе женщин из плоти, сала и веселья, которых можно разложить и трахнуть по-человечески, в отличие от наполнявших «обезьянник» мерзких искусственных созданий, из кожи, костей и снобизма –  «наездниц» по преимуществу, от которых кайфа в теле оставалось меньше, чем от онанизма (Вид спорта), скосил глаза на Фандрюху и, почти не разжимая губ, отрапортовал:

- По названию агентства: в Фумпеле — Турик, Мурик, Бурик, Жмурик; в Фымпеле — Фырик, Тырик, Дырик, Хмырик и т.д. — объясняя, он продолжал смотреть по сторонам. - Прошу извинить, господа, - он поднес к губам микрофон. — Внимание, на въезде…

      Гости, кто еще мог смотреть, уставились в сторону пруда. По бетонному гребню плотины в закатных лучах солнца, как темный призрак, оставляя за собой шлейф из дыма, пара и пыли, летел красавец Фольво. Преследующий от самого Загребайска Джип Ферокки предупрежденная охрана отсекла огнем Фазук, и он отстал посрамленный.

      Малиновая финомарка, в пыли и пулевых пробоинах, медленно выкатилась прямо к столам. Открылась задняя дверца, и, перебравшись через колени «быка», выкарабкался Бузька, все еще держа пальцы «факом» - дразнил преследователей. Водила тронул к санчасти: телохранителям требовалась срочная медицинская помощь:
- Шеф, мы только носы припудрим… (Залихвастый «бычачий» юмор).

      Бузик стоял перед толпой голопузых, голозадых людей и покачивался. В ушах еще гремели взрывы и выстрелы. Начальник охраны шептал что-то Фузанскому, но Вождь оттолкнул его:
- Сирота? — Бузька глянул на толстяка, подумал и кивнул. - Бедная страна, где тысячи детей бредут по дорогам в поисках куска и приюта. — Лидер смахнул слезу. — Принесите что-нибудь: воды, фендвич, фиг-мак, фараоке ребенку включите, олухи. Как лидер Партии объявляю: мы берем мальчика под защиту. Он становится Сыном Партии. Ты хочешь быть Сыном Партии?

      Бузька, только что откусивший от бутерброда с икрой, маслом и вареньем, кивнул, икнул, запил фепси-фолой и пукнул.
- И что нужно сказать? — пошутил Фузанский.
- Спасибо! — выговорил растерянно Бузька и угадал: все зашлись смехом, сразу признав в мальчишке «своего».

      Гости ухаживали за ним наперебой. Праздник получал оттенок милосердия, и на глазах сисястых толстушек засверкала влага умиления, их мужья поплотнее прижали к себе тела сироток-артисток и живо растащили их по кабинкам - жалеть. Толстушек расхватали охранники и долго, с визгом и гиканьем, утешали в близрастущих кустах.

      Бузик, обожравшийся вкусностей и опившийся сладостей, осовел и озирался, где бы спрятаться и покурить.