(к серия конспекты пушкинистики)
Тупо – выписки фрагментов текста двухтомника «Александр Иванович Герцен
Полное собрание сочинений и писем под. ред. М. К. Лемке :
Том 12- 13. Былое и думы. Части I—V (1919), где обнаружен Пушкин:
Въ царствованіе Александра политическія гоненія были р;дки; онъ сослалъ, правда, Пушкина за его стихи и Лабзина за то, что онъ, будучи конференцъ-секретаремъ въ академіи художествъ, предложилъ избрать кучера Илью Байкова въ члены академіи, но систематическаго пресл;дованія не было.
И. Е. Протопоповъ былъ полонъ того благороднаго и неопред;леннаго либерализма, который часто проходитъ съ первымъ с;дымъ волосомъ, съ женитьбой и м;стомъ, но, все-таки, облагораживаетъ челов;ка. Иванъ Евдокимовичъ былъ тронутъ и, уходя, обнялъ меня со словами: «Дай Богъ, чтобъ эти чувства созр;ли въ васъ и укр;пились». Его сочувствіе было для меня великой отрадой. Онъ посл; этого сталъ носить мн; мелко переписанныя и очень затертыя тетрадки стиховъ Пушкина: «Ода на свободу», «Кинжалъ», «Думы» Рыл;ева; я ихъ переписывалъ тайкомъ... (а теперь печатаю явно!) .
Разум;ется, что и чтеніе мое перем;нилось.
Сверхъ этихъ общихъ чертъ «семинаристовъ въ желтой шали» 7), она им;ла чисто невскія или смольныя: она поднимала глаза къ небу, полные слезъ, говоря о пос;щеніяхъ ихъ общей матери (императрицы Маріи ;еодоровны), была влюблена въ императора
Александра и, помнится, носила медальонъ или перстень съ отрывкомъ изъ письма императрицы Елизаветы: «II а repris son sourire de bienveillance!»
7) Выраженіе Пушкина («Евгеній Он;гинъ»).
Отъ Мероса, шедшаго съ кинжаломъ въ рукав;, «чтобъ городъ освободить отъ тирана», отъ Вильгельма Телля, поджидавшаго на узкой дорожк; въ Кюснахт; Фогта, переходъ къ 14 де-'
кабря и Николаю былъ легокъ. Мысли эти и эти сближенія не были чужды Нику, ненапечатанные стихи Пушкина и Рыл;ева были и ему изв;стны; разница съ пустыми мальчиками, которыхъ я изр;дка встр;чалъ, была разительна.
Старый скептикъ и эпикуреецъ, Юсуповъ, пріятель Вольтера и Бомарше, Дидро и Касти 3), былъ одаренъ д;йствительно артистическимъ вкусомъ. Чтобъ въ этомъ уб;диться, достаточно разъ побывать въ Архангельскомъ, погляд;ть на его галлереи, если ихъ еще не продалъ вразбивку его насл;дникъ. Онъ пышно потухалъ восьмидесяти л;тъ, окруженный мраморной, рисованой и живой красотой. Въ его загородномъ дом; бес;довалъ съ нимъ Пушкинъ, посвятившій ему чудное посланіе, и рисовалъ Гонзага, которому Юсуповъ посвятилъ свой театръ.
Посл; пріема мерзлой живности, отецъ мой,—и тутъ самая зам;чательная черта въ томъ, что эта штука повторялась ежегодно,—призывалъ повара Спиридона и отправлялъ его въ Охотный рядъ и на Смоленскій рынокъ узнать ц;ны. Поваръ возвращался съ баснословными ц;нами,—меньше, ч;мъ въ половину. Отецъ мой говорилъ, что онъ дуракъ, и посылалъ за Шкуномъ или Сл;пушкинымъ. Сл;пушкинъ торговалъ фруктами у Ильинскихъ воротъ.
Наконецъ, Сл;пушкинъ предлагалъ взять все огуломъ: и яйца, и поросятъ, и масло, и рожь, «чтобъ вашему-то здоровью, батюшка, никакого безпокойства не было».
Второй «знаменитый» путешественникъ былъ тоже въ н;которомъ смысл; «Проми;ей нашихъ дней», только что онъ св;тъ кралъ не у Юпитера, а у людей. Этотъ ГІроми;ей, восп;тый не Глинкою, а самимъ Пушкинымъ въ посланіи къ Лукуллу, былъ
министръ народнаго просв;щенія С. С. (еще не графъ) Уваровъ.
Онъ удивлялъ насъ своимъ многоязычіемъ и разнообразіемъ вся кой всячины, которую зналъ; настоящій сид;лецъ за прилавкомъ просв;щенія, онъ берегъ въ памяти образчики вс;хъ наукъ, ихъ казовые концы или, лучше, начала. При Александр; онъ писалъ
либеральныя брошюрки по-французски, потомъ- переписывался съ Гёте по-н;мецки о греческихъ предметахъ. Сд;лавшись министромъ, онъ толковалъ о славянской поэзіи IV стол;тія, на что Каченовскій ему зам;тилъ, что тогда впору было съ медв;дями
сражаться нашимъ праотцамъ, а не то, что п;сйоп;ть о самоэракійскихъ богахъ и самодержавномъ милосердіи. Въ род; патента, онъ носилъ въ карман; письмо отъ Гёте, въ которомъ Гёте ему сд;лалъ прекурьезный комплиментъ, говоря: «Напрасно извиняетесь
вы въ вашемъ слог;: вы достигли до того, до чего я не могъ достигнуть,— вылзабыли н;мецкую грамматику».
Хмуря брови и надувая, губы, ждалъ Наполеонъ ключей Москвы у Дорогомиловской заставы, нетерп;ливо играя мундштукомъ и теребя перчатку. Онъ не привыкъ одинъ входить въ
чужіе города.
«Но не пошла Москва моя»,какъ говоритъ Пушкинъ,—а зажгла самое себя.
Явилась холера, и снова народный городъ показался полнымъ сердца и энергіи!
Привычки Александра были таковы, что нев;роятнаго ничего тутъ не было. Узнать, правда ли, было не легко и во всякомъ случа; над;лало бы много скандалу. На вопросъ г. Бенкендорфа генералъ Соломка отв;чалъ, что черезъ его руки проходило столько денегъ, что онъ не припомнитъ объ этихъ 5000.
«La regina en aveva molto!» 2) говоритъ импровизаторъ въ «Египетскихъ ночахъ» Пушкина... 21
И вотъ этотъ-то почтенный ученикъ Аракчеева и достойный товарищъ Клейнмихеля, акробатъ, бродяга, писарь, секретарь, губернаторъ, н;жное сердце, безкорыстный челов;къ, запирающій здоровыхъ въ сумасшедшій домъ и уничтожающій ихъ тамъ, челов;къ, оклеветавшій императора Александра для того, чтобы отвести глаза императора Николая, брался теперь пріучать меня къ служб;.
(21 «РегсЬё la grande regina aveva molto» - потому что великая царица им;ла (ихъ) много.
Явился новый губернаторъ 3). Это былъ челов;къ совершенно въ другомъ род;. Высокій, толстый и рыхло-лимфатическій мужчина, л;тъ около пятидесяти, съ пріятно улыбающимся лицомъ и съ образованными манерами. Онъ выражался съ необычайной грамматической правильностью, пространно, подробно, съ ясностью, которая въ состояніи была своей излишностью затемнить прост;йшій предметъ. Онъ былъ ученикъ Лицея, товарищъ Пушкина, служилъ въ гвардіи, покупалъ новыя французскія книги, любилъ бес;довать о предметахъ важныхъ и далъ мн; книгу Токвиля о демократіи въ Америк;, на другой день посл; прі;зда.
Что же это были за п;сни? Он; приложены къ рапорту Цынскаго и передаются мною, по возможности, полностью.
1 *)•
За трапезой царской
Комендантъ сид;лъ,
Съ важностью боярской
Чинно раки ;лъ.
Фрелина съ тарелки—
Шарикъ ему въ глазъ.
О! когда вы ц...и,
Такъ я ракомъ въ васъ.
2.
Русскій императоръ
Богу духъ вручилъ;
Ему операторъ
Брюхо начинилъ.
Плачетъ государство,
Плачетъ весь народъ,—
;детъ къ намъ на царство
Костюшка-уродъ. 1
Но царю вселенной,
Богу вышнихъ силъ,
Царь Благословенный
Грамоту вручилъ.
Манифестъ читая,
Сжалился Творецъ,—
Далъ намъ Николая,
Всевышній Отецъ! *)
3.
Боже! коль силенъ еси,
Вс;хъ царей въ прахъ м;си
И кинь ихъ подъ престолъ,—
Сашеньку, Машеньку, Мишеньку,
Костеньку и Николиньку,
Ж...Й на колъ.
1) Этотъ стихъ п;ли: Сукинъ сынъ, подлецъ!
Первая п;сня неосновательно приписывалась Пушкину, вторая сочинена Соколовскимъ, третья—Уткинымъ.
Позвольте же мн; разсказать вамъ небольшое происшествіе, случившееся со мною. Года три тому назадъ я встр;тился съ одной красивой и молодой д;вушкой. Она принадлежала къ почетному гражданству разврата, т.-е. не «д;лала» демократически «тротуаръ», а буржуазно жила на содержаніи у какого-то купца. Это было на публичномъ балу; пріятель, бывшій со мною, зналъ ее и пригласилъ выпить съ нами на хорахъ бутылку вина; она, разум;ется, приняла приглашеніе. Это было существо веселое, беззаботное и, нав;рное, какъ Лаура въ «Каменномъ гост;» Пушкина, никогда не заботившаяся о томъ, чтб тамъ, гд;-то далеко,
въ Париж;, холодно, слушая, какъ сторожъ въ «Мадрид;» ]) кричитъ «ясно»... Допивши посл;дній бокалъ, она снова бросилась въ тяжелый вихрь англійскихъ танцевъ, и я потерялъ ее изъ виду.
Механическая сл;пка н;мецкаго церковно-ученаго діалекта была т;мъ непростительн;е, что главный характеръ нашего языка состоитъ въ чрезвычайной легости, съ которой все выражается на немъ — отвлеченныя мысли, внутреннія лирическія чувствованія, «жизни мышья б;готня» *), крикъ негодованія, искрящаяся шалость и потрясающая страсть.
*) «Стихи, сочиненные ночью, во время безсонницы» Пушкина*
Б;линскій,—самая д;ятельная, порывистая, діалекти чески - страстная натура бойца, пропов;дывалъ тогда индійскій покой созерцанія и теоретическое изученіе, вм;сто борьбы. Онъ в;ровалъ въ это воззр;ніе и не бл;дн;лъ ни передъ какимъ посл;дствіемъ, не останавливался ни передъ моральнымъ приличіемъ, ни передъ мн;ніемъ другихъ, котораго такъ страшатся люди слабые и не самобытные; въ немъ не было робости, потому что
онъ былъ силенъ и искрененъ; его сов;сть была чиста.
— Знаете ли, что съ вашей точки зр;нія,— сказалъ я ему, думая поразить его моимъ революціоннымъ ультиматумомъ,— вы можете доказать, что чудовищное самодержавіе, подъ которымъ мы живемъ, разумно и должно существовать.
— Безъ всякаго сомн;нія,— отв;чалъ Б;линскій, и прочелъ мн; «Бородинскую годовщину» Пушкина.
Л. Д. дошла до того, что не любила ни Гёте, ни Пушкина. Нападки ея на мою философію были оригинальны. Она иронически ув;ряла, что вс; діалектическія подмостки и тонкости—
барабанный бой, шумъ, которымъ трусы заглушаютъ страхъ своей сов;сти.
Монгольская сторона московскаго періода, исказившая славянскій характеръ русскихъ, фухтельное безчелов;чье, исказившее петровскій періодъ, воплотилось во всей роскоши безобразія въ граф; Аракчеев;. Аракчеевъ, безъ сомн;нія, — одно изъ самыхъ гнусныхъ лицъ, всплывшихъ посл; Петра I на вершины русскаго правительства; этотъ
«Холопъ в;нчаннаго солдата»,
какъ сказалъ объ немъ Пушкинъ, былъ идеаломъ образцоваго капрала, такъ, какъ рнъ носился въ мечтахъ отца Фридриха II: нечелов;ческая преданность, механическая исправность, точность хронометра, никакого чувства, рутина и д;ятельность, ровно, столько
ума, сколько нужно для исполнителя, и ровно столько честолюбія, Аракчеевъ положилъ, кажется, 100.000 р. въ ломбардъ для выдачи черезъ сто л;тъ съ процентами тому, кто напишетъ лучшую исторію Александра I. зависти, желчи, чтобъ предпочитать власть деньгамъ. Такіе люди— кладъ для царей. Только мелкой злопамятностью Николая и можно
объяснить, что онъ не употребилъ никуда Аракчеева, а ограничился его подмастерьями.
Толки въ гостиныхъ предупредили м;ры правительства, накликали ихъ. Н;мецкаго происхожденія русскій патріотъ Вигель (изв;стный не съ лицевой стороны по эпиграмм;
Пушкина) пустилъ д;ло въ ходъ.
Чаадаевъ не былъ богатъ, особенно въ посл;дніе годы; онъ не былъ и знатенъ: ротмистръ въ отставк; съ жел;знымъ кульмскимъ крестомъ на груди. Онъ, по словамъ Пушкина, «въ Рим; былъ бы Брутъ, въ А;инахъ— Периклемъ,А зд;сь онъ—офицеръ гусарской».
Друзья его были на каторжной работ;. Онъ сначала оставался совс;мъ одинъ въ Москв;, потомъ вдвоемъ съ Пушкинымъ, наконецъ, втроемъ съ Пушкинымъ и Орловымъ. Чаадаевъ показывалъ часто, посл; смерти обоихъ, два небольшихъ пятна на ст;н; надъ спинкой дивана: тутъ они прислоняли голову!
Безм;рно печально сличеніе двухъ посланій Пушкина къ Чаадаеву; между ними прошла не только ихъ жизнь, но ц;лая эпоха, жизнь ц;лаго покол;нія, съ надеждою ринувшагося впередъ и грубо отброшеннаго назадъ. Пушкинъ-юноша говоритъ своему другу:
Товарищъ, в;рь: взойдетъ она,
Заря пл;нительнаго счастья,
Россія вспрянетъ ото сна
И на обломкахъ самовластья
Напишетъ наши имена.
Но заря не взошла, а взошелъ Николай на тронъ, и Пушкинъ пишетъ:
Чадаевъ, помнишь ли былое?
Давно ль съ восторгомъ молодымъ
Я мыслилъ имя роковое
Предать раавалинамъ инымъ?
Но въ сердц;, бурями смиренномъ,
Теперь и л;нь, и тишина,
И въ умиленьи вдохновенномъ,
На каміГ;, дружбой освященномъ,
Пишу я наши имена. *)
*) Всему міру.
Говоря о московскихъ гостиныхъ и столовыхъ, я говорю о т;хъ, въ которыхъ н;когда царилъ А. С. Пушкинъ; гд; до насъ декабристы давали тонъ; гд; см;ялся Грибо;довъ; гд; М. ;. Орловъ и А. П. Ермоловъ встр;чали дружескій прив;тъ, потому что они были въ опал;; гд;, наконецъ, А. С. Хомяковъ спорилъ до четырехъ часовъ утра, начавши въ девять; гд; К. Акса
ковъ съ мурмолкой въ рук; свир;пствовалъ за Москву, на которую никто не нападалъ, и никогда не бралъ въ руки бокала шампанскаго, чтобъ не сотворить тайно моленіе и тостъ, который вс; знали; гд; Р........ выводилъ логически личнаго бога, ad majorem gloriam Hegelij ; гд; Грановскій являлся съ свЪей тихой, но твердой р;чью; гд; вс; помнили Бакунина и Станкевича; гд; Чаадаевъ, тщательно од;тый, съ н;жнымъ, какъ изъ воску, лицомъ, сердилъ отороп;вшихъ аристократовъ и православныхъ славянъ колкими зам;чаніями, всегда отлитыми въ оригинальную форму и нам;ренно замороженными; гд; молодой старикъ А. И. Тургеневъ мило сплетничалъ обо вс;хъ знаменитостяхъ Европы, отъ Шатобріана и Рекамье до Шеллинга и Рахели Варнгагенъ; гд; Боткинъ и Крюковъ пантеистически наслаждались разсказами М. С. Щепкина и куда, наконецъ, иногда падалъ, какъ Конгривова ракета, Б;линскій, выжигая кругомъ все, что попадало.
Философское направленіе студентовъ я могъ вид;ть ближе. Весь курсъ 1845 года ходилъ я на лекціи сравнительной анатоміи. Въ аудиторіи и въ анатомическомъ театр; я ознакомился съ новымъ покол;ніемъ юношей. Направленіе занимавшихся было совершенно реалистическое, т.-е. положительно научное. Зам;чательно, что таково было направленіе почт вс;хъ царскосельскихъ лицеистовъ. Лицей, выведенный подозрительнымъ и мертвящимъ самовластіемъ Николая изъ прекрасныхъ садовъ своихъ, оставался еще т;мъ же великимъ разсадникомъ талантовъ; зав;щаніе Пушкина, благословеніе поэта пережидо удары нев;жественной власти
Въ Лице; каждый годъ празднуется та годовщина, которая намъ вс;мъ изв;стна по превосходнымъ стихамъ Пушкина. Обыкновенно въ этотъ день разлуки съ товарищами и свиданія съ прежними учениками позволялось молодымъ людямъ покутить.
Я подошелъ къ нему; онъ меня сталъ разспрашивать о Россіи; св;д;нія его были отрывочны, литературное движеніе посл; Пушкина онъ мало зналъ, остановившись на томъ времени, на которомъ покинулъ Россію.
Меня выслали изъ Парижа и почти въ то же время выслали и Эмму. Мы собирались прожить годъ-два въ Ницц;,—тогда *)
*) «Оставь насъ гордый челов;къ!
Ты для себя лишь хочешь воли.»
(«Цыганы» Пушкина).Глава X I Л
На другое утро я взялъ свою старую пов;сть «Кто виноватъ?» и перечиталъ журналъ Любеньки и посл;днія главы. Неужели это было пророчество моей судьбы так;, какъ дуэль Он;гина была предв;щаніемъ судьбы Пушкина?..
«Да здравствуетъ разумъ!» ‘) невольно сорвалось съ языка въ начал; программы,—«Полярная Зв;зда» скрылась за тучами николаевскаго царствованія; Николай прошелъ, и «Полярная Зв;зда» явится снова въ день нашей великой пятницы, въ тотъ день, въ
который пять вис;лицъ сд;лались для насъ пятью распятіями».
‘) «Да здравствуютъ музы, да здравствуетъ разумъ!» («Вакхическая п;сня» Пушкина).