REX LUPUS DEUS
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Даже прославленный римский оратор, политик и литератор Марк Туллий Цицерон, постоянно оттачивавший свой и без того острый, как жало кинжала, язык буквально обо все, что только можно, не поскупился на похвалы покорителю «косматой» (Заадьпийской) Галлии «потомку богини Венеры» проконсулу Гаю Юлию Цезарю (под чьим искусным командованием и не менее искусным пером прославился, в конце концов, в глазах как современников, так и потомства родной брат знаменитого оратора, служивший под орлами Цезаря в Галлии). Марк Туллий, получивший за раскрытие антиправительственного заговора Катилины почетное звание «Отца Отечества», со свойственной ему меткостью охарактеризовал «фронтовые сводки» Цезаря, ставшие крайне эффективным пропагандистским материалом, всемерно рекламировавшим личность «потомка Венеры» и его славные деяния в «варварских» галльских землях римским читателям всех социальных слоев и прослоек (умевшим читать или, по крайней мере, слушать чтение своих грамотных сограждан), короче - «Записки о галльской войне» Гая Юлия - всего четырьмя латинскими словами: nudi, rеcti еt vеnusti», то есть назвал их «голыми (неприкрашенными), прямыми (простыми) и (все же) прелестными»: «Записки, им (Цезарем – В.А.) сочиненные, заслуживают высшей похвалы: в них есть нагая простота и прелесть» (Светоний. «Божественный Юлий»).
Цезарь вел свой «журнал боевых действий» не ретроспективно, не «задним числом», не с отдаленной временной дистанции. В самый разгар боевой страды он находил время диктовать писцам-скрибам свою версию только что происшедших событий. Причем проконсул так торопился с изложением все новых фактов, что даже поручил написать отчет о событиях предыдущего года войны своему легату и адъютанту Авлу Гирцию (или же Гиртию). Сам же Гай Юлий завершил «Записки» описанием «подлинного» окончания войны – покорения галльской крепости Алезии и пленения вождя восставших против римской оккупационной власти галлов Верцингеторига, или же Верцингеторикса (чей профиль, отчеканенный на аверсе галльской золотой монеты, помещен в заголовке настоящей военно-исторической миниатюры).
Гая Юлий, разумеется, не все писал «по памяти». Наверняка, у Цезаря имелись под рукой и «предварительные заготовки», поскольку он, конечно, регулярно отчитывался перед сенатом, отправляя в Рим «информационные бюллетени» о своих военных операциях, да и сам наверняка столь же регулярно получал доклады, рапорты и донесения от своих легатов. И все эти материалы были, несомненно, не только объективными в описании военных действий. Наряду с чисто военными аспектами, они, вне всякого сомнения, содержали и определенные пропагандистские нюансы.
Но главной причиной написания Цезарем этой увлекательной даже для современных читателей (а что уж там говорить о его современниках!) книги - его беллетризованного с редкостным мастерством «журнала боевых действий» было вполне понятное и очевидное намерение создать себе надежное и убедительное алиби, способное защитить проконсула от обвинений, упреков и критики со стороны его позеленевших от зависти недругов, ревниво следивших из «Вечного» Рима за успехами Гая Юлия где-то там, на краю Экумены. Эти обвинения, упреки и критика были направлены, прежде всего, против наращивания Цезарем своей личной власти в ущерб интересам государства, против неоправданного и ненужного (с точки зрения непрошеных защитников государственных интересов) затягивания кампании и расширения зоны военных походов, против излишнего применения силы (или, если угодно – насилия), а также (и, может быть – в первую очередь) против нарушения договоров и вероломства, допущенного Цезарем по отношению к послам и заложникам.
Нельзя сказать, чтобы Цезарь оправдывался, отрицая все эти возведенные на него обвинения, на страницах своего «журнала боевых действий» - для этого он был слишком искусным тактиком и прожженным политиком. Напротив, он излагает ход событий ровным, сухим и деловитым слогом, так сказать, заранее исключающим саму возможность хоть на йоту усомниться в достоверности его версии происшедшего. Он мастерски манипулирует читателем, создавая у того впечатление, что сохраняет всегда и во всем объективность. Можно было бы назвать это хитрой, удачной уловкой автора «Записок». Но это больше чем просто уловка. Это – поистине гениальный ход поистине гениального популиста, или, если угодно, демагога.
Поражает и в то же время заставляет задуматься то обстоятельство, что этот гениальный популист, или же демагог, всегда и везде пишет о себе исключительно в третьем лице. как если бы он был лишь очень хорошо осведомленным наблюдателем, а не участником описанных в книге событий. Высокомерие, самоирония и несколько холодная отстраненность от происходящего сливаются здесь у Цезаря в уникальную, неподражаемую амальгаму. Он – актер в двойном смысле этого слова –, да и написанная им книга – часть его «(пиар-)акции», столь же точно рассчитанная в своей действенности, как все его военные и дипломатические предприятия. «Журнал боевых действий» Цезаря был предназначен для того, чтобы воздействовать на сердца и умы читателей, воздействовать на них в пользу и в интересах своего автора. «Записки» стали для непревзойденного «самопиарщика» Цезаря бесценным орудием саморекламы, которого так не хватало его союзнику, а затем - и сопернику Гнею Помпею Магну (несмотря на все блестящие победы, одержанные «Великим» на Востоке). Ради этого и писал Цезарь свои «фронтовые сводки». Ему нетрудно было отбирать выгодные ему факты и окрашивать повествование в выгодные для него цвета, представлять события в выгодном для него свете. Завидное и редкостное мастерство, с которым талантливый ученик родосской ораторской школы сообщает о событиях по-солдатски лаконичным, впечатляющим, понятным, сухим, сжатым языком, вот в чем неподражаемая прелесть этого поистине гениального в своей простоте прозаического произведения!
Сухой, казалось бы, отчет, как и воспроизведенные в нем события, насыщены невероятно высоким внутренним накалом. Гай Юлий разворачивает перед читателем и слушателем яркую и незабываемую панораму событий, описывая все трудности, тяготы и усилия, сделавшие возможным достигнутый успех; марш-броски по кажущейся совершенно непроходимой местности, быструю смену позиций, смелость новаторской, столь же непривычной и необычной, сколь и целесообразной стратегии, быстроту принятия решений, готовность идти на оправданный риск, оперативную гибкость, проявляемую в зависимости от изменения обстановки.
Подлинным апогеем подробного отчета о военных событиях представляется читателю изложенное сухой и в то же время захватывающей дыхание прозой описание решающей битвы римлян с галлами Верцингеторига под стенами Алезии. В самый критический момент в ход событий, как «деус экс махина», вмешивается сам Цезарь, легко и сразу узнаваемый друзьями и недругами благодаря цвету своего одеяния – еx colorе vestitus - и приводит римлян к победе. Hostеs terga vertunt, fugiеntibus equites occurunt. Fit magna cеdes. Враги повертывают тыл, но бегущим перерезывают дорогу всадники. Идет большая резня…
Содержащиеся в тексте «Записок» данные, касающиеся характера местности, расстояний, военно-технических мероприятий позволяют без особого труда реконструировать все описанное в «журнале боевых действий» Гая Юлия. Своих противников победоносный император изображает как бы в технике «al fresco» - живописи по сырой штукатурке, без психологических отблесков и нюансов. Да и зачем? Ведь все они суть враги «Вечного Рима»! Какая уж тут психология! Следуя духу своего времени, он считает себя просто обязанным ввести в текст книги и некоторые замечания относительно страны, ее населения и географически-этнографических особенностей. Эти замечания довольно лапидарны, а местами – не лишены и некоторого комизма (например, при описании «великим знатоком окружающей действительности», все-таки явно давшим ввести себя в заблуждение своим информаторам - «германским медведям», поистине баснословного и фантастического животного мира на другом, не римском, берегу полноводного Рена).
Чрезвычайно важными представляются замечания о военных достижениях подчиненных Цезарю римских военачальников. Он довольно скупо, но все-таки воздает дань усердию и доблести легатов, не скупится на (вполне заслуженные) похвалы в адрес своей «правой руки» - легата Тита Лабиена. Но когда Гай Юлий начинает описывать отдельные эпизоды, называть имена и зримо представлять читателю сцены полных драматизма схваток боевых – да еще каких! -, он всегда ведет речь о своих центурионах, главной опоре и костяке своего войска, на чьей храбрости и боевом мастерстве, на чьем авторитете среди простых легионеров, нижних чинов, основывается и его, Цезаря, власть над этой армией.
Неоднократно упоминается в «журнале боевых действий» Цезаря центурион Секст Бакул, примипил его любимого Десятого легиона, а также непоколебимая стойкость и беззаветная отвага многих других в его войске. За это Цезаря заслуживает нашей отдельной и особой благодарности, ведь под его вдохновенным пером действующее в Галлии под командованием «потомка Венеры» римское войско превращается для нас из серой массы в сообщество многочисленных индивидуумов, взятых по отдельности живых людей простонародного происхождения, чей общий интерес дает им, под командованием этого человека, силы выдерживать и совершать, казалось бы, невероятное. Из этих эпизодов прямо-таки бьет ключом великая, хоть и направленная не на благородные цели, отвага, самопожертвование людей, трагедия которых заключалась в том, что они стали жертвами ловкой манипуляции. Цезарь знал, как прибрать их к рукам – этих сынов обнищавших свободных землеробов и «пролетариев» Италии. И умел оценить их по достоинству. По завершении Галльской кампании Гай Юлий щедро одарил их золотом, рабами и повысил им жалованье. И потому они хранили ему верность до конца.
Вот как, к примеру, описана в книге IV «Записок о галльской войне» высадка римского десанта под командованием Цезаря в Британии:
«Но наши солдаты все еще колебались, особенно вследствие глубины моря. Тогда орлоносец Девятого легиона обратился с мольбой к богам, чтобы его поступок принес счастье легиону, и сказал солдатам: прыгайте, солдаты, если не хотите предать орла врагам; а я во всяком случае исполню свой долг перед республикой и императором. С этим громким призывом он бросился с корабля и пошел с орлом на врагов. Тогда наши ободрили друг друга и, чтобы не навлекать на себя великого позора, все до одного спрыгнули с корабля; когда это заметили солдаты, находившиеся на ближайших кораблях, они также последовали этому примеру и двинулись на врага».
А впрочем, хватит! Что-то я увлекся…
Здесь конец и Господу Богу нашему слава!