«Испытаем и исследуем пути свои»
(Плач Иеремии 3)
В одной из своих лекций видный современный философ Мераб Мамардашвили исследует мысль Паскаля, заключенную в поразительной фразе: «Агония Христа длится вечно, и в это время нельзя спать»
Вспоминания евангельские события, понимаешь, что агония Христа начинается ещё в Гефсиманском саду, когда Он просит верных учеников не спать, но бодрствовать вместе с Ним. Однако апостолы засыпают, оставляя Его одного. Агония продолжается по выходе с Тайной вечери, когда при виде приближающихся воинов, все ученики Его разбегаются. И заканчивается Скорбным путем к Распятию, где Он снова остается один.
Эти эпизоды для нас повторяются при каждом прочтении или воспоминании Евангельских сюжетов. Уже третье тысячелетие новые и новые поколения людей возвращаются к этим событиям, и потому они повторяются для нас снова и снова и, значит, воистину длятся вечно.
Воскрешая предсмертные страдания Христа внутри себя, в мыслях, в глубине души, мы едва ли сможем сразу заснуть. Мамардашвили употребляет замечательное, знаковое определение: эти вечно длящиеся происшествия со-бытийствуют нам, присутствуют в нашем бытие.
Моя бабушка, выросшая ещё при царе, в казацкой станице в верховьях Дона, так и осталась неграмотной. Ни прочитать, ни даже понять рассуждений касательно «вечно длящейся агонии Христа» она бы не смогла. Вера для неё шла от вековых семейных традиций и проходила не через голову, а через душу. Всякий раз, когда я, по её мнению, впадала в грех, она сокрушенно внушала мне, не поминая имени Господа всуе: «Как же ты в толк не возьмешь, что этим грехом своим ты Ему опять и опять гвозди в руки и ноги вбиваешь».
Стало быть, и для неё тоже агония Христа длилась вечно, хотя она этой мысли не могла ни высказать, ни понять.
Также непритязательно, по-деревенски она нам передавала свое чувствование «агонии Христа», когда, укладывая на ночь, горестно напевала безыскусную, деревенскую молитву.
«Шла Дева Мария из города Ерусалима, шла она, приустала, легла она на унылой горе, призаснула. И снится Ей, видится: Христа распинают, руки, ноги Его ко Кресту прибивают, терновый венец на голову одевают. Кто этот сон знает, тот спасён бывает. Молния того никогда не убьет, огонь не спалит и вода не возьмет. Кто этот сон Богоматери хранит и читает, того ангелы небесные всегда охраняют».
Издавна детей с малых лет учили молитвам, и прежде всего дарованной Самим Христом простой молитве «Отче наш». С детства в человеке появлялось чувство присутствия в их жизни Отца Небесного, который «не попустит до искушения и избавит от лукавого». Молитва была как оберег, как посох, как препоручение Господу и Ангелу хранителю, которые всегда помогут сделать правильный выбор на горизонтальном пути жизни. Следует только обратиться туда, вверх, к небесным твоим заступникам.
Мераб делает вывод о том, что вечность присутствует в нашей жизни в виде «вертикального разреза по отношению к последовательной горизонтали нашей жизни». Вознося горячую молитву, мы словно устанавливаем вертикальную связь с небесными заступниками. Заснувшие в Гефсиманском саду Апостолы, по мысли Мамардашвили, погрузились в воссозданное Прустом «утраченное, или потерянное время». Проснувшись, они оторвались от горизонтали, и своим печалованием и сокрушением сердца восстановили вертикальную связь с Иисусом. Вернулись, словно воскреснув, в «обретенное время», к душевной жизни, сопричастной Христу.
Подобное воскрешение даровано всем нам, и не когда-то потом, но в нашей теперешней жизни. Происходит оно по устремленному вверх, «вертикальному разрезу» нашей души, что не всегда можно выразить человеческим языком. Такое воспарение мысли сродни преодолению времени, преодолению земной доли, своего удела на земле. Именно в этом смысле молитва есть выраженный словами залог невыразимого. Видимый залог невидимого.
В самый напряженный момент, оторвавшись от горизонтали, мы обращаем вверх… криком, шёпотом, вздохом короткое - ГОСПОДИ! (Тут восклицательный знак не голосовой. Но понятийный, смысловой. Знак, как мольба и предуведомление). После этого обращения следует пауза, остановка и Молитва.
Молитва, пламенеющая молитва, словно зажженная свеча с устремленным вверх Языком пламени распространяет свет Веры, Надежды, Любви, освещает горизонтальный путь нашей жизни, побуждает остановиться, обдумать, различить, и, отстранившись от Злых поползновений, избрать Доброе деяние на тернистом, земном пути. И тем самым обрести счастье. Ибо, по мысли Сократа, «счастье есть осознанная добродетель».
Только вот, как замечательно мудро сказал Александр Галич, «от скорости века в сонности живем мы, в живых не значась,.. в непротивлении совести…». В современном, постоянно ускоряющемся беге, в скоростной пробежке по жизни остается только горизонталь под ногами, мелькающая как на тренажере в спортзале. Тут не до мысли. А потому и возникает недомыслие. Сонное, полусонное состояние души и разума. Только вот жизнь без мысли бессмысленна. Думается, что самый смысл жизни в её осмыслении. Без обдумывания и понимания жизнь обращается в добровольно избранное проживание, в ограниченном пространстве, в рамках дома, работы, повседневных хлопотах и утехах.
Чтобы жить в мире и с миром на душе, «душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь». Работа мысли - постоянное решение задачи, постоянный выбор между добром и злом. Мысль раздвигает горизонт, позволяет увидеть не только горизонталь, но и Вертикаль, которую разъясняет Мамардашвили.
Недомыслие близоруко. Глубоко верующим пророкам, чувством и разумом постигающим вероисповедание, «со-распятым» Христу как Апостолы, была дана дальнозоркость Веры и дар прозрения. С горних высот к ним приходила Весть, называемая Со-вестью. Она и позволяла им предвозвещать, предостерегая и упреждая в выборе между добрыми и злыми устремлениями.
Обращенная к небесам молитва останавливает нас в бездумном беге, и светом надежды освещает наш путь, оберегая от ошибок и опасностей. Она словно посох на многотрудном, каверзном и хлопотном жизненном пути.