Незадолго до Нового года у Генки состоялся не очень приятный разговор с женой.
- Ты, надеюсь, не забыл, что обещал? - спросила Генку жена, нависнув всем телом над диваном, где тот лежал, уставившись в телефон, время от времени торжествующе вскрикивая или ожесточенно скрипя зубами. На часах было уже почти двенадцать, а Генка все еще не думал вставать, даже в туалет подняться не пытался. Выходной.
-Не забыл, конечно, - уверенно ответил Генка, не отрывая глубокомысленного взгляда от экрана, где он почти отбил атаку орков на королевскую башню.
- Вот и ладненько. Тогда давай деньги.
Магическое слово «деньги» мгновенно выдернуло Генку из опаленного огнем тридевятого Королевства и ввергло в не менее суровую окружающую действительность.
- Деньги? А что, конкретно я не забыл, не напомнишь? - на всякий случай уточнил Генка, с кислым видом отложив устройство.
- Ну вы даете, папаша. Новый год на носу, а подарка сыну, как не было, так и не нет. Айфон 14. Помнишь обсуждали? Сто тысяч.
Жена поднесла к Генкиному лицу руку ладонью вверх,- Прошу.
- Сотка? За такую лабуду? - потер нос Генка, скептически взглянув на свой телефон, - Как-то чересчур, Кать. Давай лучше клюшку подарим? Пусть мужчиной растет. А заодно, свет можно будет выключать, не вставая с дивана.
Катерина пропустила рациональное предложение мужа мимо ушей.
- За эту модель сто тысяч в самый раз. Погоди- погоди, - недобро улыбнувшись, добавила она, начиная что-то прозревать, - Да у тебя денег нет просто. Ах, вот оно что. Так бы и сказал сразу. Болтун.
- Деньги у меня есть, – аж подпрыгнул на диване Генка, задетый за живое столь некорректной постановкой вопроса, но под пристальным взглядом жены быстро утратил спесь, - В принципе. Просто зарплату задерживают.
- А, - обреченно махнула рукой Катерина,- У тебя они всегда только в принципе. Быть-то теперь как прикажете? - жена в растерянности пожевала нижнюю губу, но тут же назидательно подняла указательный палец вверх, - Впрочем, наш золотой запас тогда на что? В вазочке двести тысяч лежало.
Услышав про вазочку, Генка беспокойно заерзал под одеялом.
«В том-то все и дело, что лежало».
Заначку Генка давно уже присвоил и растратил. Только не дай Бог сейчас Катьке узнать об этом- бойкот на все праздники. А если разнюхает еще, на что потратил, то и подавно- развод. Он и сам не понимает, как такое случилось. Взял, да и справил шубку Ленке к зиме. Причем не какую-нибудь, а из самой норки. Блеснул. Но с другой стороны, что ему еще оставалось. Генке скоро сорок, ей двадцать. Ох, грехи наши тяжкие. Делать нечего, придется выкручиваться.
- Ты права, дорогая, - промямлил он, лихорадочно намечая план мероприятий по спасению семьи, - К чему тогда вообще заначка?
Открыв новую пачку Парламента, Генка выскочил, как ошпаренный, на лестничную клетку, захватив с собой телефон. Первым в списке контактов значился Алексей.
«Ну что ж, Леша, посмотрим- друг ты мне, или «не друг и не враг, а так».»
- Только брат, без обид, - после секундного замешательства ответил Алексей на Генкин вопрос в лоб, - Совсем на мели. Как никогда. Новый год еще, чтоб его. Слуушай, а я тут на днях ласточку свою поменял. На Ауди, прикинь, - поспешил перевести разговор в другое, менее опасное русло приятель, - Почти новая. Теперь придется место на парковке искать. Еще в сотню влетит. А что делать? Во дворе уже не оставишь. Как, кстати, смотришь на то, чтоб вечерком обмыть колесницу? Отказы, впрочем, не принимаются.
Выдавив из себя: " Ладно, до вечера", Генка стал набирать Виталику.
Виталик даже присвистнул, узнав о требуемой сумме.
- Сикоку- сикоку? Извини, у меня сейчас каждая копеечка на счету. Бане задал ремонт, наконец. Теперь новую мебель туда присматриваю. Цены вокруг- космос. А ты готовься, значит, в среду ко мне. Покажу, где раки зимуют.
Обзвонив еще несколько номеров и получив всюду аналогичный ответ, а вместе с ним приглашение встретиться, посидеть, спрыснуть, Генка приуныл.
Готовый уже отчаяться, он очень кстати, наткнулся на номер родителей. На душе у него сразу стало тепло и уютно, а еще немного совестно. Он вспомнил, что еще летом перехватывал у них до получки на тренинг личностного роста для Ленки, да так и не отдал. Но когда на кону такое дело, то тут уж, как говорится, не до сантиментов.
- Мам, привет, - сказал он, услышав в трубке родной чуть взволнованный голос, - Да ничего, ничего у нас не случилось. Просто деньги нужны. Срочно. Сто, впрочем, нет, двести. Ну ты, ма, даешь. Тысяч конечно...
Поговорив с сыном, мать повесила трубку и, задумчиво шевеля губами, пошла на кухню, где за обеденным столом, ожесточенно теребя затылок, сидел с кроссвордом и большой лупой Генкин отец.
- Известный труд Карла Маркса. Семь букв. Последняя-Л,- вопросительно поднял он усталые слезящиеся глаза на подошедшую супругу.
- Да плюнь ты на свои буквы уже. Гена звонил. Сейчас зайдет.
- Интересно девки пляшут. С чего бы это вдруг?
- Деньги ему нужны. Много денег. Двести тысяч. Надо бы посмотреть, старый, как у нас там с капиталами.
- А ведь и точно. Капитал,- бодро заскрипел карандашом обрадовавшийся отец.
Мать пошла к серванту, где, отодвинув в сторонку фотографию улыбающегося кракснощекого молодого человека с удочкой в одной руке и большой рыбиной в другой, достала с полки коробку. Стряхнув пыль, она извлекла оттуда жестяную банку из-под печенья. Внутри банки лежал сверток, где, тщательно завернутая в рекламный буклет Сбербанка, хранилась тощая пачка купюр.
Мать села за стол и, разложив богатство на несколько кучек, стала медленно, то и дело сбиваясь со счета, пересчитывать деньги, раз за разом все больше и больше сводя брови к переносице. Наконец она горько покачала головой и перетянула резинкой получившуюся стопку, отложив из нее две красненькие.
- Почти все наши накопления, - сказала она, напряженно посмотрев на мужа, - Что делать будем, отец?
- Хочешь сказать, даже на новую стиральную машину не останется? Старая-то того и гляди...
- Куда там? – махнула она рукой в сторону бумажек, лежащих отдельно, - На стиральный порошок разве только. Ну да Бог с ним, если что, руками постираем. На балконе у меня вроде доска лежала с ребрами, хорошо, не успела выкинуть. Обидно только, что зубы хотели твои починить. А-то уже словно удав пищу глотаешь, не разжевывая.
- Да ладно тебе, перебьюсь с Божьей помощью. Раз надо, значит надо. Три года жевал ведь как-то. Тем более жевать нам в ближайшее время придется, в основном, кашу, - щербато улыбаясь, вывел резюме отец.
Не прошло и часа, как в дверь позвонили.
- Сынок пришел, - дружно сказали вмиг просветлевшие родители.
Генка зашел, отряхиваясь от осадков всем телом, словно пес, вылезший из воды. Смахнув снег, он встал, неловко переминаясь с ноги на ногу, в коридоре отчей квартиры, давно уже превратившейся для него в чужую и неприглядную. В нос ему безжалостно ударило затхлостью вперемешку со стойкими запахами лекарств и кислой капусты.
- Ты проходи, проходи, сынок. Ох, осунулся-то как, - тихонько запричитала мать, вытирая о передник шишковатые подагрические ладони, прежде чем протянуть их к своей кровиночке. - Исхудал. В одном районе вроде живем, а с августа не виделись. Может чайку, с вареньем, с любимым твоим, малиновым. А еще у нас мандарины есть, вкусные.
- Нет, ма, времени в обрез. Раздеваться не буду. Ты это… деньги лучше сюда вынеси. А мандарины сами ешьте. Цитрусовые, говорят, для иммунитета полезны.
Мать пошла за деньгами. На том конце коридора встал выглянувший по случаю явления Генки отец.
Генка небрежно кивнул ему и тут же уставился в звякнувший телефон. Отец, сообразив, что тот досугом для общения не располагает, тем не менее, не ушел, а стал, украдкой посматривая в сторону сына, рыться в шкафу, зачем-то перекладывая с полки на полку лежавшие себе спокойно шарфы и перчатки.
- Может на днях заглянете с Пашкой, а? - робко cпросила мать, вручая Генке конверт, - Внука бы посмотреть. Взрослый поди стал. Ну или хотя б на Рождество, - добавила она потухшим голосом, не заметив энтузиазма в глазах у сына, - К вам самим и не прошусь уже, понимаю- семья. Тем более Катерине не до нас, как всегда.
Генка задумался. Сегодня вечером ему еще с Лехой встречаться, машину обмывать. Завтра с тяжелой головой работа до упора, послезавтра корпоратив. Потом баня эта, будь она неладна. После- Ленка. Затем Новый год. Потом снова Ленка. А с третьего у них с Катериной номер в Ялте уже оплачен на двоих в Интуристе. До конца каникул.
- Не выйдет, ма. Потом как-нибудь. Обязательно. Я вам позвоню.
Пока Генка пересчитывал купюры, мать засеменила на кухню и вернулась оттуда с пакетом, откуда доносился пьянящий запах цитрусовых.
- Я тут вам мандаринчиков с собой…
- Двести ровно.
Генка, досчитал деньги, с удовлетворением крякнул, после чего, не взглянув на материнский гостинец, махнул приветственно рукой в сторону родителей и, не дождавшись лифта, пошел без оглядки вниз по лестнице.
- Ну все, побежал. Целую, - сказал он куда-то в воздух.
- Постой, сынок, а как же мандаринчики…
Мать метнулась было за сыном, но, неловко споткнувшись о порог, уронила пакет, откуда в разные стороны выкатились оранжевые мячики. Один из них, прыгая со ступеньки на ступеньку, помчался вслед за Генкой, будто бы пытаясь его догнать, остановить. Но тот уже был далеко.
Когда внизу за Генкой захлопнулась подъездная дверь, отец, собрав кое-как мандарины, кряхтя, поднялся с четверенек и сказал.
- Ну что, мать, ставь чайник, доставай варенье, чай будем пить. И наливочки мне плесни в стопку, рябиновки. С сыном повидались все-таки. Повод.
- Это точно, вспомнил про стариков, - кивнула та, протирая банку с малиновым вареньем, извлечённую из кладовки,- Думает он о нас. Мандарины, говорит, ешьте. А ты видел, как он осунулся, с лица как спал? Замотался бедный совсем.
- Так-то ж целую семью тянет. Нынче за денюжку все соки выжмут. Капитализм.
- Да уж, усиленное питание ему бы сейчас. И куда Катька только смотрит? Надо будет к следующему его приходу пельменей налепить. Правда, когда это будет теперь?
Мать промокнула передником набухшие глаза.
- Вот только не надо тут сырость разводить, - поморщился после стопки отец, - Вроде он позвонить обещал. Или мне послышалось?
- Все верно. Обещал, обещал…
Пищи для разговоров у стариков теперь было на неделю…