«...Как утешить мать, потерявшую младенца? Как утешить отца, потерявшего сына? Как утешить детей, потерявших родителей? Как утешить народ, страдающего от Зелёной хвори? Как отвлечь их от скорби в преддверии Навруза? И стоит ли? Справедливый правитель должен быть со своим народом, особенно в тяжёлые времена; думать о нём с каждым вздохом... – в своём письме отец искал совета у сына и теми же словами наставлял своего наследника, будущего правителя Ахоруна. Султан всё же указал устроить грандиозный праздник и приехал в Арруж, где и началась эта поганая болезнь, несмотря на мои уговоры. Все усилия держать его подальше от заражённых или членов их семьи оказались напрасными. Отцу стало плохо на третий день праздника. Крепкое здоровье отца боролось с болезнью три полной луны, но итог был один. Итог был одним для всех, кого коснулась Зелёная хворь».
Султан Бузург ибн Махмуд, Мемуары об отце.
Занимающийся рассвет окрасил горизонт на востоке в серо-зелёный цвет. Просыпающееся белое светило прогоняло ночную тьму всё дальше к западному горизонту. Второе утро весны выдалось по-зимнему холодным. Незваный холод проник в дом и первым разбудил Азима, словно зная, что ему сегодня предстоит долгий день.
Во избежание бессонной и волнительной ночи, прошлым вечером Азим выдул целый чайник мятного чая и лёг в постель с наступлением темноты. Он уснул, словно младенец, без единой мысли о Зилоле. Азим уже даже не помнил, когда в последний раз не думал о ней. Он и не хотел помнить. Вся его голова была забита грёзами о Зилоле, из-за чего он в последнее время стал ветреным и рассеянным. Отец делал ему замечания по этому поводу, но юноша не мог признаться, что влюблён. Пока не мог признаться. Азиму нужно принять решение, и исход этого дня определит его дальнейшие действия.
Азим скинул с себя одеяло и быстро вскочил с кровати. Он был бодр и полон надежд на новый день. Подтянувшись, он понял, что его желудок пуст как безоблачное небо за окном. Он оделся в хлопковые коричневые штаны и голубую рубаху с длинными рукавами и взял в руки тёмно-голубой кафтан, который наденет после совершения утреннего туалета и омовения. Перед выходом из комнаты он подошёл к кровати брата, думая, будить его или нет.
Рауф занял второе место на состязании по борьбе среди детей до двенадцати лет. Для мальчишки это было большим достижением. В прошлый раз он занял третье место. Результаты его упорных тренировок проявляются, а вот Азим даже толком не готовился к сегодняшнему состязанию.
– «Пожелай мне удачи, братишка», – проговорил про себя Азим и не стал будить Рауфа.
Пусть отдыхает. Вчера они с отцом легли поздно. Рауф не расставался со своей наградой – серебряной кистью винограда, которую ему вручил военачальник личной гвардии султана. Он хвастался ею перед гостями, пришедших на праздничный ужин, и обещал, что в следующем году пойдёт на золото. А теперь награда лежала у Рауфа под подушкой.
Азим не спеша спустился вниз, чтобы не разбудить никого скрежетом ступеней. Внизу он заметил, что дверь в большую гостиную приоткрыта. Оттуда доносился негромкий храп. В юноше заиграло любопытство, и он осторожно заглянул внутрь. Храп принадлежал дяде Адхаму – он спал, прижавшись к стене. Он остался на ночь, догадался Азим, чтобы утром сопроводить его на поле бузкаши. Юноша улыбнулся и, оставив дверь в гостиную приоткрытой, вышел во двор.
Совершив утренний туалет и омовение, юноша надел свой накидной кафтан с чёрным растительным узором на груди и коротких рукавах. Вернувшись в дом, он направился на кухню. Туда его звал голодный желудок и требовал обшарить все полки в поисках еды.
Так действуют воры, потому Азим не стал потакать прихотям своего нутра.
На решётке кухонного очага он поставил медный чайник и зажёг под ней огонь. С утра ему хотелось молока, но в погребе под кухней его не осталось.
– «Что бы съесть?» – думал Азим, смотря на небольшой огонь под чайником. В раздумьях о еде, ему казалось, что вода не закипит и за целую вечность.
Послышался скрип лестницы и Азим обернулся назад. У арочного проёма на кухню он увидел отца в белой тунике и полотенцем на плече.
– Доброе утро, сын, – сказал Аъзам и прикрыл зевающий рот.
– Доброе утро, отец.
– Сегодня важный день, не так ли? – спросил Аъзам.
– Да, – коротко кивнул Азим.
– Тебе понадобятся силы, но много не ешь. Тяжесть в желуде мешает ясности ума, а ум понадобиться тебе ещё больше.
– Хорошо, отец, – кивнул Азим и подошёл к полке слева от себя.
– И выпей не больше одной или двух чашек. Тебя никто не отпустит посреди состязания из-за зова твоей природной нужды, – предупредил Аъзам. – Если хочешь, я попрошу мать приготовить тебе немного овсянки.
– Молока не осталось, – сказал Азим, взяв деревянную менажницу в виде виноградной грозди с изюмом, миндалём, арахисом и фисташками из той самой полки.
– А-а, – протянул Аъзам, а его брови пошли вверх – он тоже хотел каши. – Тогда можешь поесть сумалак бабушки Ханифы и сыра, – сказал он, не заметив менажницу в руках старшего сына, так как направлялся во двор...
Ночная пелена упала за западный горизонт, но солнце выглядывало лишь на одну шестую своего диска из-за восточного горизонта. Несмотря на рань, ночной холод не желал отступать, пока солнце не встанет во всей своей красе и не прогонит его своими тёплыми лучами.
Сытно, но не плотно позавтракав вместе с отцом и дядей, Азим начал собираться. Он дополнительно надел на себя тёмно-голубой стёганый распашной камзол, прошитый чёрными виноградными лозами, а на голове завязал короткую чалму под цвет камзола. Аъзам в это время запряг двух рабочих лошадей в повозку и вывел их за ворота. Втроём они поехали на поле для бузкаши, которое было в одной мархале к востоку от Ангруна. Подаренного дядей Адхамом чёрного жеребка Азим решил не утомлять своим весом и беречь его силы до начала состязания. Раз отец сказал, что ум понадобиться ему больше, чем силы, то силы определённо будут нужны его новому жеребцу. Потому, сидя на повозке, он вёл жеребка под длинную узду. Этого жеребца Адхам подобрал из личного табуна султана и просил разрешения купить его целых три года. Аъзам с сыновьями были изумлены, когда Адхам после выступления Рауфа отвёл их в конюшню султана, недалеко от дворца, и вручил Азиму поводья черного жеребца.
– Это мой тебе подарок, Азим, – сказал тогда Адхам с широкой улыбкой.
Пока Азим пребывал в приятном недоумении, восхищаясь жеребцом, Аъзам пришёл в себя быстрее.
– Так вот почему тебе было нужно согласие, – догадался он. – Как ты это сделал? Султан ведь не продаёт своих чистокровных лошадей.
– Когда тебе дают виноград, не спрашивай из какого сада он, – увильнул от ответа Адхам.
Несмотря на все уговоры, Адхам до сих пор не сказал сколько он заплатил султану или что он сделал, чтобы купить этого жеребца.
– Ему нужно выбрать достойное имя, – это всё, что он сказал за праздничным ужином перед тем, как Азим пошёл спать.
На гряде низких холмов, раскиданных повсюду, цвели подснежники, местами прорастали тюльпаны и нарциссы. Ложбины всё ещё скрывались в тени. Почти весь их путь пролегал по такой неровной земле. Вскоре они выехали на бескрайное зелёное поле. Её, казалось бы, идеально ровную поверхность нарушал невысокий склон, чей хребет тянулся в ширь на несколько сотен газов. Именно туда они и держали путь. Кроме них больше не было никого верхом на лошади или на повозках – путники шли пешком и не спеша, и каждый из них с удивлением смотрел на чёрного жеребца Азима и на самого юношу. Путников удивляло то, что этого жеребца ведут простые люди, а не султан-заде или хеш-султаны.
– Они – зрители состязания, – объяснил Аъзам, что слегка озадачило Азима.
– «Где же тогда участники? Неужели он первым прибудет на поле?»
Азим приставил ладонь ребром к бровям и вгляделся в восточный горизонт – солнце встало лишь на половину, а состязание начнётся в полдень. Это значит, что есть ещё уйма времени. Азим сдержанно улыбнулся, но внутри он ликовал, преждевременно решив, что он первый участник, прибывший на поле. Он уже представлял, как первым опробует своего жеребца.
Как оказалось, Азим и его кампания были единственными, кто приехал на состязание на повозке. Потому у подножия склона их попросили оставить повозку, а лошадей привязать к колышку. Предвидев это, Аъзам заранее взял три колышка длинной в локоть.
Заметив, что юноша не собирается привязывать свою лошадь, к нему подошёл худощавый мужчина в полосатом халате жёлтого, синего и зелёного цветов со стёганной каймой по краям. В руках он держал планшет с бумагой. Он был ответственным за запись имён участников.
– Хотите принять участие, молодой человек? – спросил он, в недоумении глядя на чёрного жеребца. – Он из табуна султана?
Азим погладил жеребца за гриву и молча кивнул в ответ.
– Имя и возраст, молодой человек? – спросил писарь, всё ещё пребывая в недоумении.
– Азим ибн Аъзам. Восемнадцать лет, одиннадцать месяцев, – в Ахоруне нельзя называть возраст, которого ещё не достиг, потому Азим не сказал девятнадцать.
– Вы пришли поздно, – бесстрастно заявил писарь, записывая его имя в самом конце бумаги.
– В каком смысле? – Азим удивлённо склонил голову.
– Впервые будете участвовать? – писарь смерил юношу недоверчивым взглядом, и так зная ответ.
– Да, – подтвердил Азим.
– Удачи, Азим ибн Аъзам, – с безразличием на лице и в голосе пожелал писарь и пошёл навстречу другим подходящим людям.
По словам писаря и по тому, где в списке было записано его имя, Азим начал полагать, что он далеко не первый участник. Ему захотелось поскорее попасть на ту сторону склона, чтобы убедиться в очевидном. Он дождался отца с дядей, и они пошли в гору.
Около тридцати шагов привели их на вершину некрутого склона. Наверху они оказались на площадке шириной пять газов, искусственно выровненной человеком. Аъзам с братом пошли направо, но Азим с удивлением подошёл к краю площадки, не опуская поводья своего жеребца. Издали это место казалось ему гребнем низкого продолговатого холма, но оказавшись на его вершине, перед ним открылась огромная яма – воронка, с диаметром дна больше двухсот пятидесяти газов. Площадка, на которой он стоял, образовывала кольцо вокруг этой воронки. Внутренние склоны были вогнутыми и отлого опускались на тридцать газов вниз. Две трети внутренней окружности воронки занимали три уровня – террасы, вырезанных в земле для зрителей. Каждая терраса шириной в три газа находится в пяти газах выше другой, но все три уровня находятся ближе ко дну воронки.
Само дно и было полем для состязания, где уже бегали как лошади, так и люди. Одни чистили лошадей в узких стойлах, другие наезжали круги, третьи сновали туда сюда, занятые подготовкой к состязанию.
Азима не удивило то, что многие участники пришли куда раньше него. Его не удивило бы и то, если все эти люди готовились к Бузкаши ещё со вчерашнего дня, пока он с матерью и дядей наблюдали за «Туй-сумалаком». Азима расстроило то, что он сам не догадался прийти сюда вчера вечером. Он опустил взгляд и помотал головой, коря себя за это.
Как же глупо было подумать, что он первый, кто пришёл на состязание.
Его жеребец коротко фыркнул и мотнул голову в его сторону. Азим посмотрел на жеребца, томно вздохнул и пошёл вслед за отцом и дядей.
Вниз к стойлам вела тропа, пролегающая вдоль южного внутреннего склона. Она же и вела к террасам.
– При каком султане было... выкопано это поле? – Азим решил, что именно это слово подходит для задачи вопроса.
– При никаком, – в один голос ответили его отец и дядя.
Азим не отрывал взгляда от поля, но удивительный ответ привлёк его внимание, и он уставился в спину отца вопросительным взглядом.
Аъзам оглянулся на сына и продолжил идти вниз.
– Это поле было здесь за долго до прихода основателей султаната и имело совсем иной вид. Это, – Аъзам взглядом описал всё низменное поле, в котором они находились, – след от космоса, оставленный бессчетные годы назад, ког...
– Просто скажи, что это кратер от метеорита, упавшего бог знает когда, – шутливо проворчал Адхам. – Пошли, Азим. Я покажу тебе твоё стойло.
Аъзам похлопал сына по плечу и остался у подножия горы, высматривая кого-то взглядом.
– Твой отец очень любит астрономию и, если бы я не вмешался, ты бы прозевал всё состязание, выслушивая его истории о процессе образования нашей планеты, в которых он ещё и любит пофилософствовать, – признался Адхам, когда они отошли от Аъзама. Он с украдкой оглянулся на брата и усмехнулся. – Заводи своего жеребца в это стойло, а я пока помогу твоему отцу найти того, кто раздает платки для новичков.
– Платки? – переспросил Азим, но, словно не услышав его вопрос, Адхам вернулся к брату.
Пожав плечами, Азим завёл жеребка в пятое по счёту стойло. Всего их было пятьдесят, расположенных непосредственно вдоль подножия южного склона. Из трёх стоил дальше от Азима на поле выехали трое участников на своих разномастных лошадях и смерили Азима и его жеребца удивлённым взглядом, сочетающим в себе подозрение и недоумение. Они въехали на поле, а трое других, которые до этого тренировались, покинули поле и вернули своих лошадей в стойла.
Азим обратил внимание на участников состязания. Все они были определённо старше него и выглядели опытными, сильными и смелыми. На одних лицах была уверенность, на других надменность, но кое-что их объединяло. Они все то и дело поглядывали на новичков. На Азима же они смотрели с недоверием, а некоторые даже с презрением.
Это привело юношу в замешательство. Он повернулся к своему жеребцу, чтобы не встретиться с неприветливыми взглядами других участников.
– Не подведи меня, – прошептал он лошади, гладя за шею.
Привязав жеребца в стойле, Азим всё-таки подошёл к забору, чтобы посмотреть, как тренируются другие участники и что они делают.
Ограждение высотой в один газ состояло из тополиных брёвен толщиной в ладонь и обрамляло девять десятых поля. Оно служило для обозначения границ поля, составляя в диаметре двести пятьдесят газов. За пределами ограждения, у западного склона Азим заметил большой загон, в котором были винторогие горные козлы – мархуры.
– «Мы будем загонять этих козлов?» – задумался Азим.
Вместо ответа Азим услышал какой-то ропот за своей спиной и повернулся к стойлам. Как только он это сделал, несколько участников, в двух стойлах от его, отвернули свои осуждающие лица и стихли. Они были не единственными, кто шептался и явно не одобрял присутствие Азима среди них. Он не понимал причину такого отношения. Азим заметил приближающегося к нему участника, и решил уточнить это у него.
– Тебе здесь не место, парень! Шёл бы ты греться в маминых объятиях ещё пару лет, – процедил это молодой человек, проходя мимо Азима.
Не успев сказать и слово, Азим замер с раскрытым ртом.
– Не обращай на него внимания, сын. Он не со зла.
Аъзам вернулся с братом. В руках у него был белый хлопковый платок с небольшими зелёными виноградными гроздьями. В руках Адхама были куски белой ткани с таким же узором.
– Тебе достался зелёный виноград, – сказал Аъзам. – Кроме тебя есть ещё один новый участник. Ему достался жёлтый виноград.
– Откуда в них столько ненависти ко мне? – недоумевал Азим.
Аъзам томно вздохнул и посмотрел сыну в глаза.
– В Бузкаши могут участвовать юноши от восемнадцати до двадцати пяти лет. Это правило я тебе уже объяснял. Но... – Аъзам посмотрел на других участников и снова перевёл взгляд на сына. – Я не рассказал тебе о негласных правилах.
– Каких? – тихо спросил Азим.
– Это жестокая игра, – Аъзам кивнул в сторону поля. – Очень давно, после нескольких несчастных случаев многие родители одно время не позволяли своим сыновьям, не достигшим двадцати лет, участвовать в Бузкаши. Правивший тогда султан не стал изменять правила, и с тех пор это стало негласным правилом среди самих участников. Участники постарше договаривались с тем, кому было младше двадцати лет, о воздержании от участия и обещали подготовить их к состязанию, когда им будет за двадцать. Многие из них – друзья или знакомые между собой, но никто из них не знаком с тобой, так же как и ты с ними. У тебя, сын, не так уж и много друзей, которые могли бы предупредить тебя о таком негласном правиле. Да и я забыл о нём. Ты так неожиданно принял решение об участии, что у меня не было времени отговорить тебя.
– Они решили, что я не уважаю их правило? – предположил Азим.
– И их самих, – дополнил предположение сына. – У нас, нынче, довольно чувствительная молодёжь, – пожал плечами Аъзам.
– А что за несчастные случаи? – поинтересовался Азим.
– Однажды...
– Доброго вам дня, – вдруг вмешался молодой человек двадцати одного года с синей узорчатой тесьмой по краям своего серого халата и рукавов. – Извините, что перебиваю. Ты тоже впервые принимаешь участие? – юноша учтиво кивнул Аъзам и Адхаму и обратился к Азиму.
– Да, – коротко ответил Азим, глядя на смуглого юношу с тонкими бровями. На его поясе был тот самый белый платок с жёлтой гроздью.
– Меня зовут Икбол . Не хочешь выехать на поле и потренироваться со мной?
– Отличная идея! – поддержал Аъзам. – Поле, как раз, освободили для вас, – он взглянул на сына. – Новички тренируются всегда последними – это ещё одно из негласных правил. Иди, разогрей жеребца и вдохни полевой пыли, пока не началось состязание, – слова Аъзама были устоявшимся выражением среди участников.
Несмотря на проливные дожди в прошлом месяце, поле было почти сухим, но пыли на нём не было и крупинки. Если бы не отрицательное воздействие от ежегодных состязаний на почву, оно бы зеленело так же, как и земли вокруг кратера.
Одни говорят: «Вдохни полевой пыли», другие – «Вдохни пыли на поле». Эти выражения корнями уходят в историю состязания Бузкаши, но сегодня никто и не вспомнит точно откуда оно пошло.
Со стороны стоил в ограждении было два прохода на поле. Икбол воспользовался тем, что справа и вывел свою бурую лошадь с серыми пятнами и серой, стриженной гривой. Его седло было обтянуто красным, тонким бархатом. Красными были и узды и даже его сапоги со шпорами.
Азим вывел жеребца из стоила, взобрался на него и вслед за Икболом выехал на поле. Как только это случилось, жеребец начал требовательно фыркать, мотать головой и вилять хвостом.
– Спокойно, – прошептал Азим, поглаживая его за длинную шелковистую чёрную гриву.
– У твоего жеребца грозный вид, – заметил Икбол, когда к нему подъехал Азим. – Ему не терпится проявить себя? – на его лице было добрая улыбка.
Азим кивнул ему в ответ со сдержанной улыбкой, продолжая гладить жеребца.
– Среди всех участников только у тебя чистокровная чёрная лошадь, – заявил Икбол. – Откуда он у тебя? Чёрных лошадей разводят только в табуне султана.
– Как раз оттуда я его и купил, – с гордой улыбкой ответил Азим, услышав толику зависти в голосе Икбола, а вот жеребец фыркнул, упрекнув своего наездника за ложь. Однако Азиму этого не понять – он ведь не лошадь и не знает их языка.
Икбол скривил сжатые губы и повёл головой.
– Султаны крайне редко продавали своих боевых лошадей, и было это очень давно. Зная алчность нашего султана, ты либо очень богатый юноша, или, возможно, очень везучий...
Последнее предложение Икбола было незавершённым, так как он не знал имени собеседника, и об этом намекал его улыбчивый, вопросительный взгляд.
– Азим, – представился он, приставив руку к сердцу.
Кроме того загона, в котором держали мархуров, у самого ограждения было четыре загона, десять на десять газов каждый, расположенные в четырёх местах.
– Ну что, Азим, разогреем своих лошадей? – бодро предложил Икбол. – Давай до северного загона на перегонки?
Азим кивнул, приняв его вызов.
– На счёт три, – сказал Икбол и приготовился. – Раз... Два... ТРИ!
Икбол пришпорил свою кобылу, и та рванула вперёд. Азим вслед за ним, но его жеребец не просто рванул, а сорвался с места, словно выпущенная стрела, и в мгновение ока обогнал лошадь Икбола. К середине поля отрыв Азима от Икбола составило два корпуса лошади, а его жеребец неумолимо набирал скорость. Азим не ожидал такого, и ему было трудно удержаться в седле, что не осталось незамеченным другими участниками. Они принялись насмехаться над ним, но в самом Азиме это вызвало азарт и возбудило все чувства. Азим покрепче взялся за поводья и прижался к жеребцу. Какое-то мгновение спустя до северного загона было рукой подать. Отрыв увеличился до трёх с половиной лошадей, и пора уже было останавливать жеребца.
Азим потянул за поводья, но вместо того чтобы остановиться, его жеребец на полном ходу перескочил через ограждение и только потом снизил скорость, позволив Азиму развернуть его. При этом жеребец недовольно фыркал и требовательно мотал головой. Он понимал, что его новый хозяин неопытный наездник. Это поняли и другие участники, и своими насмешками предварительно приговорили его на поражение.
Азим был крайне изумлён и даже напуган – такого он точно не ожидал. Он озирался по сторонам, ища проход, чтобы вернуться на поле. Проход был справа от северного загона, и он направил жеребца туда.
Проход ему открыл мальчишка одиннадцати лет, вытаращив глаза на чёрного горделивого жеребца и его наездника с чёрными узорами на кафтане – он был поражён зрелищем, которое они устроили.
С восхищённым смехом к Азиму подъехал Икбол.
– Да он у тебя просто неистовый!
– Боюсь, я не смогу усмирить его пыл, уж больно он прыткий, – ответил Азим, довольный и одновременно озадаченный своим подарком.
– И не надо, – возразил Икбол. – Это поможет тебе в состязании. Вам нужно лишь найти общий язык, – его слова привели Азима в недоумение, а сам Икбол направил свою кобылу к воротам северного загона и с вызовом посмотрел на Азима. – Давай, теперь на опережение.
– На опережение? – переспросил Азим, остановив своего жеребца в паре газах от Икбола.
– Я поскачу к центру поля, а ты скачи вдоль ограждения и, когда до западного загона останется пару десятков газов, скачи мне наперерез, – объяснил Икбол, показывая всё руками.
Азим недоумевающе скосил взгляд, он не понимал цели этого упражнения.
– Ты поймёшь зачем это нужно, когда состязание будет в самом разгаре, – сказал Икбол и склонился к шее своей кобылы. – Ты готов? Давай! – он пришпорил лошадь и помчался к центру поля.
Азим развернул жеребца и погнал его вдоль ограждения, как указал Икбол. Жеребец стремительно набирал скорость. Азим слегка склонился вперёд и опустил голову, чтобы снизить сопротивление ветра. Дух соперничества, зарождавшийся внутри, заставил его посмотреть налево. Он заметил, что они с Икболом скачут на одной линии и даже обгоняет его, хоть и скачет не по прямой. Азим посмотрел перед собой – до западного загона оставалось меньше сорока газов. Азим повернул жеребца налево и погнал его к центру поля. Он оценил расстояние от Икбола до центра и ускорил жеребца. Молодой, резвый жеребец был этому только рад и развил такую скорость, что Азиму начало казаться будто Икбол скачет не галопом, а идёт широким шагом. Определённо он и его жеребец будут первыми у центра поля, но и Икбол был совсем близко. Азим боялся, что они могут столкнуться лошадьми, и не знал, остановиться или проскочить мимо?
Раз Икбол сказал на опережение, Азим решил проскочить перед ним, чем ещё раз удивил его. Азим пронёсся перед Икболом словно ветер всего в полтора газе от носа его лошади и не сразу смог остановить жеребца.
– «Нужно над этим поработать», – решил про себя Азим.
– Ты должен назвать его Чёрным ветром, – подъехал Икбол, восхищённо покачивая головой. – У тебя невероятно быстрый жеребец, но эти козлы, – он кивнул в сторону загона с рогатыми животными, – куда медленнее него. Потому тебе придётся подстраивать свою лошадь под их скорость, – Икбол ехал в восточную сторону поля. – Ты же не хочешь загнать в загон самого себя? – обернулся он к Азиму, тот отрицательно покачал головой и прировнял жеребца с его лошадью. – Давай три круга вдоль ограждения, – предложил Икбол. – И на этот раз постарайся не обгонять меня. Держись рядом.
Новички состязания пустили своих лошадей рысцой вдоль ограждения. Азим скакал в трёх газах справа от Икбола и старался делать то, что он ему говорил. Они ускорили лошадей на северном полукруге поля, при этом Азим держал скорость своего жеребца вровень с кобылой Икбола. На втором круге юноши дважды ускоряли лошадей: на южном и северном отрезке поля. Оба раза Азим сдерживал жеребца на ровне и с Икболом, однако жеребцу это не нравилось. Он выражал своё возмущение громким ржанием и пытался обогнать кобылу.
В начале третьего круга Икбол вдруг остановил свою лошадь и, подняв руку, призвал Азима сделать то же самое.
– Выносят флажки, Азим. Это значить, что пора освободить поле, – Икбол развернул лошадь направо, позади Азима, и направил его на запад. – Поехали, я кое-что тебе покажу.
Азим поехал за Икболом, наблюдая за тем, как четыре подростка спустились по тропе на поле и, разделившись, побежали к загонам, примыкающим к ограждению. Они подъехали к ограждению и остановились левее от западного загона. За длинным загоном с мархурами десять толстых деревянных колонн стояли в два ряда и поддерживали ложе султана.
– Смотри, – Икбол указал на четвёртую колонну первого ряда. – Пятое имя с верхнего конца – это имя моего старшего брата, – гордо сказал он. – Он выиграл это состязание пять лет назад, и теперь служит в гвардии султанзаде.
Азим посмотрел на указанную ему колонну, но его глаза искали на нём имя своего отца. По правилам состязания на этих деревянных колоннах с вертикальными желобами вырезают имя победителя и год участия. Расстояние между желобами составляло одну широкую пядь, но толщина колонн позволяла вырезать по несколько имён на каждом сегменте. Азим пригляделся и, наконец, нашёл имя своего отца на девятом сегменте снизу от последнего имени наверху. В этот момент чувство гордости также наполнило его грудь. Он хотел было показать имя своего отца Икболу, но тот заговорил раньше.
– Однажды и моё имя будет вырезано на одной из этих колонн. Я обещал это своему брату.
– Может быть, это произойдёт сегодня, – поддержал Азим.
– Не-ет, – протянул Икбол после отрывистого хохота. – Ещё ни одному новичку не удавалось выиграть состязание.
Юноши выехали из поля и спешились. Икбол пожал руку Азиму и пожелал удачи. Азим ответил тем же и повёл жеребца к своему стойлу.
Аъзам, похвально похлопав по плечу сына, взял поводья из его рук и привязал жеребца в стойле.
– Состязание скоро начнётся, – сказал Адхам, глядя на ложе.
– Я готов, – негромко произнёс Азим, также посмотрев на ложе.
Каркас ложа полностью обтянут плотной тканью серо-зелёного цвета. Под широким окном высотой в два газа вывесили семь сюзане, отличавшихся пышными узорами и цветом полотна. Азим узнал эти сюзане. Они вчера висели на шатрах на Ид-майдане. Ложе, стоящее на колоннах, находилось ровно посередине западного склона. В длину оно было пятнадцать газов, а в ширину достигало десяти. С верхнего края склона в ложу ведёт коридор, который заканчивали обтягивать тем же серо-зелёным полотном.
Скоро прибудет султан и, спустившись в ложу, призовёт участников выехать на поле, и даст начало состязанию.
– Если это поле является кратером, то откуда эти террасы для зрителей? – обведя взглядом эти выступы, спросил Азим.
– Раньше люди наблюдали за состязанием с вершины склонов, – ответил Аъзам. – Но в середине тринадцатого века султан Хоррун третий приказал выровнять вершины кратера, а в конце пятнадцатого века султан Хоким ибн Хушбахт велел вырезать террасы для зрителей.
– Даже эти колонны стоят с тех времён? – спросил Азим.
– Нет, – покачал головой Аъзам. – Имена победителей начали вырезать в девятнадцатом веке после того, как султан... – Аъзам запнулся в затруднении вспомнить его имя.
– Султан Масъуд ибн Тохир, – Адхам помог брату вспомнить имя того султана и продолжил вместо Аъзама. – Он приказал установить ложу. Этот султан отличался своей брезгливостью и надменностью. Он был нелюдим и потому не желал смотреть на состязание бок обок с простыми людьми. С тех пор эти колонны и стоят, а на них эта ложа. Однако не он позволил вырезать имена, а его наследный сын, Максуд .
Террасы на склонах поля заполнились не малым количеством зрителей. И млад, и стар, мужчины и женщины – все они ожидали прибытия султана, который по сложившейся веками традиции приезжал ровно в полдень. А до полдня оставалось совсем ничего.
Азим повернулся к стойлам и заметил, что почти все участники уже восседали на своих лошадях. Его внимание привлёк участники справа от его стойла. Молодой человек взобрался на белую кобылу с серебристой гривой. У него на поясе был завязан серебристый платок без каких-либо узоров. А его помощник, который, судя по всему, был его младшим братом, привязал его ноги к стременам. Азим с недоумением взглянул на ноги участника слева от своего стойла – они тоже были привязаны.
– Пошли, сын. Состязание вот-вот начнётся, – Аъзам приставил руку к спине Азима и повёл его к стойлу.
Азим взобрался на своего жеребца, поудобнее сел в седло и проверил уздцы. Он погладил ниспадающую чёрную гриву жеребца с серебряным отливом и внезапно почувствовал, что кто-то трогает его за ступни. Опустив взгляд вниз, Азим увидел, что отец тоже хочет привязать его ноги к стременам.
– Зачем это нужно? – поинтересовался юноша.
– Если упадёшь с лошади, ты сразу выбудешь из состязания, – ответил Аъзам, продолжив завязывать правую ногу сына белой лентой.
– А разве это по правилам? – усомнился Азим.
– Такого нет в своде правил, но...
– Тогда это не честно, – возразил юноша.
– Тебе будет не до честности, когда тебя затопчут другие участники, – нахмурился Аъзам. Он наклонился, чтобы завязать узел и перейти ко второй ноге, но Азим не дал ему закончить.
– Не надо.
– Но сын?! – Аъзам пришёл в негодование.
Азим категорично посмотрел перед собой и трижды кивнул самому себе в подтверждение собственной уверенности.
– Нет! – твёрдо решил он.
Аъзам несогласно посмотрел на сына, но возражать не стал. Он знал, каким упрямым иногда бывает его старший сын, и как трудно будет его разубедить, если он что-то для себя решил. С недовольным вздохом Аъзам опустил голову и развязал ногу сына.
– Весь в свою мать, – тихо проворчал он при этом.
Внимание Азима было приковано к полю. Он следил за мальчишками, сновавшими у загонов. Один из них сменил того мальчишку, который открыл северную калитку для Азима. Он шёл к своему другу к западному загону от северного. Состязание вот-вот начнётся и, насколько знал Азим, ответственные за каждый загон не должны покидать свой пост. Так почему ушёл этот? Азим посмотрел на северный загон, в двух углах которых реяли под слабым ветром белые длинные флажки с острым концом.
– Разве не на всех загонах устанавливают красные флажки? – спросил он.
– Нет, – коротко ответил Аъзам.
– Зачем нужен белый загон? – спросил Азим, не в состоянии вспомнить, рассказывал ли ему отец или дядя про белый загон.
– Это загон милосердия, – объяснил Аъзам. – Загнанных туда козлов не забивают для пира в честь участников и зрителей, а отдают бедным семьям. Но сколько я себя помню, им никто не пользуется, – задумчиво проговорил он.
– Почему? – уточнил Азим.
– Слава Всевышнему, Ангуран – богатый город и в нём мало бедных семей. Думаю, поэтому белым загоном никто и не пользуется, – предположил Аъзам. По этой же причине Аъзам недавно решил не упоминать о белом загоне, когда объяснял сыну некоторые основные правила Бузкаши.
Аъзам по-прежнему был взволнован решением сына и это отражалось в его голосе. Но и кое-что другое вызывало в нём опасение за сына.
– Будь осторожен, сын, – он положил руку на колено Азиму. – Это опасное состязание. Винторогие козлы могут...
Вдруг громко затрубил рог, не давший Азиму услышать предупреждение отца и его догадку относительно недовольства других наездников его участием. Зов рога означал, что султан Бузург ибн Махмуд прибыл и сам дул в этот рог. Это было призывом, чтобы участники выехали на поле.
– Пора, – с нотой волнения произнёс Азим, взяв руку отца, державшую его за колено.
– Удачи, сынок, – проговорил Аъзам с улыбкой на лице. Но за этой улыбкой он скрывал тревогу. Им обуревали смешанные чувства. Он был горд за то, что его старший сын впервые принимает участие в Бузкаши, и беспокоился о том, каким опасным может стать это состязание, когда в нём загоняют диких, горных винторогих козлов.
– Удачи, Азим, – пожелал ему и дядя Адхам. Он тоже был горд за племянника и благодарен за то, что не отказал. Он смотрел на Азима глазами полными надежд.
Поблагодарив отца и дядю, Азим выехал на жеребце из стойла и последовал за другими участниками на поле. На достаточном расстоянии друг от друга, участники расположились по кругу вдоль ограждения. Заняв свое место в двадцати газах от восточного загона, Азим посмотрел на своего отца и задумался над тем, что же он хотел сказать? О чём хотел предупредить?
На поле вывели двадцать рыжевато-серых козлов. Все они были самцами. Их высота в холке достигала одного газа, а в длину некоторые козлы достигали полутора газа. Даже их закрученные бурые рога имели внушительную длину. Их собрали в центре поля и три крупные гончие собаки не позволяли им разбежаться. Лай собак и вид самих этих козлов заставил беспокоиться даже тех участников, которые на первый взгляд выглядели смелыми и свирепыми.
Пастухи покинули поле, а их прирученные собаки, продолжая предупредительно лаять, медленно отходили на восток к ограждению. Как только собаки вышли за ограждение, рог протрубил во второй раз и все участники, пришпорив или хлестнув своих лошадей, бросились к мархурам...
Но не Азим. С гудением рога он поднял взгляд на ложе и увидел султана прямо посередине окна. На нём был белый кафтан с объёмной вышивкой золотой лозы на груди и плечах. Поверх кафтана на нём был длинный халат без рукавов из бледно-зелёного бархата с богатым золотым растительным узором и украшенный драгоценными камнями. На шее свободно повязан шёлковый золотой шарф с серебристой бахромой и узором. На голове султана был пышный белый тюрбан, украшенный тремя золотыми шнурками и тремя аквамаринами.
Опустив рог длинною в локоть и с широким раструбом, султан вернулся на своё место и сел на алый бархатный трон с золотистой спинкой и мягкими подлокотниками.
– «Даже не пожелает удачи?» – Азим удивился то, что султан не произнёс никакой речи.
Однако его удивлению быстро пришёл конец, как только он увидел её. Пусть и не во весь рост и издалека – эта была она, Зилола бинти Бузург.
Единственная дочь султана Ахоруна была одета в атлас с ромбовидными разводами пурпурных тонов, самые светлые из которых были усеяны мелкими алмазами. К груди свисала двухуровневая гардана из серебряного и драгоценного бисера. Нежные уши украшали серьги-подвески под мотив сюзане с одной красочной розеткой, но с острым концом. Невысокое золотое болоабру с сапфирами у неё на лбу сдерживал пурпурный тонкий шёлковый платок, широким хвостом ниспадающий с её головы вместе с её длинными волосами ей на плечи и за спину.
Когда остальные всадники-участники гонялись за мархурами по всему полю, пытаясь загнать их в загон, Азим не мог оторвать взгляд от возлюбленной. У него сжалась грудь и задрожал живот. Он напрочь забыл, зачем сюда пришёл. В этот момент, всё вокруг размылось в его глазах, и только она, Зилола, была для него ярче полуденного солнца.
Застывшего Азима привели в чувства неожиданно громкие возгласы и свист зрителей у него за спиной. Азим повернул голову направо и увидел, что участник в синем кафтане с белыми ромбиками загнал первого козла. И пока парнишка, ответственным за восточный загон, искал в мешке красную ленту с белым узором, похожую на пояс всадника, этот самый всадник, первым загнавший козла, проехал мимо Азима и бросил в него с презренной ухмылкой:
– Не выспался?
Азим скосил на него взгляд, но не стал отвечать. Вместо него это сделал его жеребец, громко фыркнув и коротко заржав. Затем жеребец дважды откинул голову назад, чтобы привлечь внимание своего всадника. Он делал это и раньше, но Азим не замечал этого, ибо был увлечён объектом своей страсти.
Жеребец снова заржал, обращаясь к своему всаднику, и слава Всевышнему, что лошади не способны разговаривать по-людски, иначе он бы обрушил на Азима всю самую грубую брань, которая могла быть.
Азим дёрнул за повод, и жеребец поскакал на юг, куда семеро всадников загнали трёх мархуров и состязались между собой, чтобы загнать козлов в загон. Азим достал пращу, привязанную к левому боку седла, зарядил её камнем из мешочка у правой ноги, и начал закручивать её, вытянув руку в сторону. Он метнул камень под ноги ближайшего к нему козла. Камень с треском ударился о камень, брошенный другим участником, перед мордой козла. Испугавшись резкого стука, животное отскочило в сторону и столкнулось с лошадью одного из участников. Лошадь, заржав, повалилось набок, прижав под собой своего наездника. Молодой человек громко закричал от боли сломанной ноги.
Азим не успел рассмотреть лицо этого бедняги, ибо его жеребец начал преследовать того убегавшего козла. С этим козлом убежал и ещё один, третьего удалось загнать. Они убегали к центру поля, и Азим был не единственным, кто преследовал их. Осознавая это, развернуть козлов обратно к южному загону для Азима было не вариантом.
Те семеро всадников выстроились в полукруг позади Азима и в отличие от четырёх крайних всадников, трое, что посередине, были ближе к нему.
То, что он пробовал на тренировке с Икболом, теперь Азим осуществлял на практике. Винторогие козлы действительно оказались медленнее жеребца Азима, потому юноша сдерживал скорость своего скакуна, чтобы не обогнать козлов. Это привело к тому, что семеро всадников успели сравняться с ним. Двое из них начали прижиматься к Азиму с двух сторон, чтобы вытеснить его.
– «Чтобы выиграть состязание, нужно не только как можно больше загнать козлов, но и не дать сделать это другим участникам», – вспомнил Азим и ускорил своего жеребца прежде, чем те двое смогли прижать его.
Одним из них был тот самый всадник в синем кафтане с белыми ромбами. Заметив, что ноги новичка не привязаны к стременам, он резко повернул своего коня налево, чтобы столкнуть новичка с его чёрной лошади, но тот неожиданно вырвался вперёд. Всадник в синем кафтане не успел среагировать, чтобы остановить коня или повернуть его в другую сторону, и животное уткнулось носом в правый бок другого участника, пытавшегося прижать Азима. От силы удара этот всадник в сером кафтане с растительным узором на рукавах под цвет тёмно-серого платка на поясе скорчился направо и вскрикнул. Он еле держался за повод левой рукой и только благодаря силе и устойчивости своей лошади они оба не упали после столкновения. Боль у него в боку не унималась, и со слезами в глазах он был вынужден направить свою лошадь в сторону выхода из поля.
Всадник в синем кафтане лишь скорчил угрюмую гримасу и продолжил состязаться. Он заметил, что новичок достиг центра поля, но преследовать его дальше не стал.
Вырвавшись вперёд, Азим начал оценивать ситуацию на поле. В восточном загоне был один козёл, и трое всадников состязались, чтобы загнать туда ещё одного. У западного загона столпились почти все остальные участники. Они не давали семерым козлам выбраться из их осады и, казалось, что они собрались у этого загона, только чтобы проявить себя султану, который спокойно наблюдал за ними из ложа, сидя на высоком троне.
Кстати, в этом загоне было уже два козла.
Другие козлы разбежались по полю, пытаясь выбраться из-за ограждения, но гончие собаки и пастухи с палками не позволяли им этого. Громкий лай собак привлёк внимание других всадников, преследовавших Азима, и они изменили свою цель.
Азим гонял двух козлов вперёд и увидел, что у белого загона никого нет, даже парнишки, ответственного за то, чтобы открывать калитку этого самого загона. Азим повернул жеребца на запад и из центра поля погнал его к толпе. Он воспользовался несколькими прорехами между всадниками и козлами и, проскочив сквозь них, словно ветер между кронами, Азим выехал к западному загону.
Тринадцатилетний конопатый парнишка в белой рубашке и коричневой безрукавке и штанах с восхищением любовался зрелищем за забором слева от западного загона. Вдруг перед ним встал участник в голубом кафтане с чёрными узорами и на чёрном жеребце.
– Давай к своему загону, живо!!! – бросил Азим парнишке, ответственного за северный загон, и погнал жеребца направо.
Один из мархуров, которых он гнал к центру, продолжал убегать на север. Второго перехватил всадник в полосатом кафтане. Азим погнал жеребца за первым мархуром. Козёл повернул направо, но юноша быстро догнал его. Азим метнул ему под ноги камень, чтобы изменить его направление в сторону северного загона, и сам посмотрел туда, чтобы убедиться, вернулся ли тот парнишка к своему загону.
– Открывай! – крикнул ему Азим, указывая на калитку.
Султан, расслабленно сидевший на своём троне, которому ещё чуть-чуть и наскучить всё это скопище животных и людей, неожиданно встал и подошёл к окну. Он положил руку на перила и замер с таким видом, словно не верил своим глазам: участник на чёрном султанском жеребце загнал винторого козла в белый загон. Сначала он не обратил внимания. Все участники и их лошади были для него как один, но теперь он вспомнил, что продал этого самого жеребца старшему заведующему дворцовым хозяйством, Адхаму.
– Невероятно, – с изумлением тихо проговорил султан, не отрывая от того юноши глаз. Бузург подумал, что он тот самый племянник Адхама, для которого он столько лет просил о чистокровной лошади. – «Хитрый лис», – с восхищением проговорил про себя султан об Адхаме.
Вслед за султаном встала его дочь, сидевшая слева от него, и гости султана: малик и малика Навруза и молодой человек двадцати семи лет. У него на голове был серебряный шлем в виде согнутого медальона с двумя закруглёнными в спираль золотыми рогами. Это был Далер ибн Джасур – человек, гордившийся своим именем, обозначающий мужество и храбрость, и своими достижениями. Он был трёхкратным чемпионом Бузкаши. До него ещё никому не удавалось выиграть состязание даже два раза. Ему же удалось сделать это трижды. Трижды! Это вознесло его гордость до самих небес. Из своего последнего трофея он сделал небольшой удобный шлем и на общественные мероприятия появляется только в нём. Длина одного золотого, закруглённого и ребристого рога составляет один газ и одну пядь.
Перед тем, как султан встал, чтобы подойти к окну ложи, привлеченный намерением всадника на чёрном жеребце, Далер занимал внимание правителя Ахоруна самовосхвалением. Он гордо хвастался тем, что сам без помощи изловил каждого из этих мархуров в горах Катрон.
Несмотря на заносчивость Далера, султан назначил его командиром одного из отрядов всадников городской стражи, и обещал в будущем назначить командиром всей гвардии. Это раздуло мешок его амбиций. Решив, что султан проявляет к нему благосклонность, Далер нацелился на большее. Он положил глаз на его дочь. С недавних пор узнав, что султан хочет выдать Зилолу замуж, Далер подумал, что это словно знак свыше и решил действовать.
Уже несколько месяцев Далер пытается привлечь её внимание и ухаживать за ней. Однако каждый раз, как он появляется во дворце, Зилола избегает его и прячется в лабиринтах. Ухаживания Далера не были ей интересны, как и его подарки и стихи, посвящённые ей.
Далер не сдавался. Наоборот, поведение султанзаде разжигало в нём азарт, и он ещё больше и сильнее желал заполучить её – самый большой трофей в своей жизни. И теперь, в ложе, когда султан Бузург отвлекался, Далер подглядывал на Зилолу, не скрывая жажду в своей улыбке.
Зилола, не лишенная достоинства, знала себе цену, и этот напыщенный, самодовольный охотник не был тем, кто способен заплатить эту цену. Она демонстративно игнорировала Далера и не обращала никакого внимания на его комплементы. Зилолу злило и то, что её отец тоже не обращает внимания на его дерзость.
– «Неужели он уже принял решение?» – в страхе подумала султанзаде.
Чтобы избежать пристального взгляда Далера, Зилола встала вслед за отцом и подошла к широкому окну. Она устремила взгляд на северный загон и увидела невероятное: всадник в голубом кафтане с чёрными узорами и на чёрном жеребце на изумление всех зрителей загнал винторого козла в белый загон. Она узнала всадника, как только тот подъехал ближе к восточному загону. Это был он, тот самый синеглазый юноша, который не отрывал от неё взгляд на проспекте Хоруна, и он же подглядывал за ней в лабиринте.
Зилола слегка улыбнулась, наблюдая за ним, и задумалась: «Откуда у него жеребец из табуна её отца?»
Они встретились взглядом и ей потребовалось пять долгих биений сердца, чтобы скромно опустить глаза.
– Вернись на своё место, – строго приказал султан.
Ему не понравилось, что этот юноша таращится на его дочь. Но его тон был также обусловлен тем, что она ослушалась его. Этим утром, перед поездкой на поле, султан Бузург попросил свою дочь надеть зелёное платье, но она отказалась, что разозлило его. И сейчас он всё ещё сердился на неё.
Зилола не надела зелёное платье, так как она возненавидела этот цвет и было из-за кого...
Изумление султана вызвало в Азиме гордость. Он самодовольно поднял голову и замедлил жеребца. Когда рядом с султаном появилась Зилола, Азим тут же перевёл взгляд на неё. Лёгкая улыбка засияла у него на лице, когда их взгляды встретились. Всё вновь расплылось вокруг Азима и только она ярко сияла, как пурпурная звезда. Он хотел смотреть на неё вечно, но эта звезда скрылась за горизонт.
Султанзаде вернулась на своё место, а Азим уловил на себе жаркий, сердитый взгляд султана. Юноша опустил голову и бросил на поле оценивающий взгляд.
В западном загоне по-прежнему было два козла. Всадники сжимали семерых мархуров в тесное полукольцо. Двое крайних собирались бросить камни под ноги козлам, что были ближе к калитке загона. По воле случая эти два всадника метнули снаряды одновременно. Козлы отскочили от камней, столкнулись друг с другом головами и в суматохе отскочили от загона.
Поняв, что им не выбраться из-под натиска всадников, козлы пустили в ход свои длинные винтообразные рога. Они начали бросаться в сторону лошадей и резко вскидывать свои опущенные вниз головы. С целью напугать лошадей, козлы пытались проткнуть их своими рогами.
Теперь-то Азим понял, о чём хотел предупредить его отец.
У южного загона было пять всадников. Один из них только что загнал козла. Другой козёл, которого они пытались также загнать, сбежал от них направо.
Азим посмотрел налево и увидел, как тот всадник, грубо сказавший ему вернуться в мамины объятия, один в центре поля гонял козла к восточному загону. Азим присмотрелся и оценил шансы этого участника. Никто из других участников, казалось, и не собирался помещать ему. Вспомнив недавнюю тренировку с Икболом, Азим самоуверенно ухмыльнулся и погнал жеребца на перехват.
На этом участнике был халат в три полосы: белая тонкая полоса разделяла те, что пошире – зелёную, толщиной в три пальца и серовато-синюю, толщиной в ладонь. У него были также чёрные свободные штаны. Его галоши с деревянной подошвой были плотно привязаны к стременам. Он хлестал своего серого коня пращей и издавал громкие крики, чтобы напугать козла, бежавшего в десяти шагах впереди него.
До восточного загона оставалось меньше пятидесяти газов, и парень у ворот готовился открыть его.
Азим решил обогнать всадника по небольшой дуге справа и перекрыть дорогу козлу. Он хлестнул своего жеребца поводьями и тот понёсся словно ветер. Азиму было сложно орудовать пращей при такой скорости и, когда до загона осталось каких-то пятнадцать газов, он обогнал рогатое животное и остановил жеребца в семи газах параллельно калитке.
Азим быстро достал из мешочка камушек и бросил его в левый рог стремительно надвигавшегося на него мархура.
От удара козёл сначала повернул свою голову налево, а потом и своё тело.
– Давай! – крикнул Азим жеребцу и погнал его за козлом на север.
Всадник в полосатом халате от изумления остановил своего коня, ещё когда Азим обогнал его. А теперь разозлился, когда этот дерзкий юноша на чёрном жеребце увёл у него добычу. Оскалившись, он погнался за ними. Однако через двадцать газов он остановил своего коня из-за увиденного и самонадеянно усмехнулся...
Этот козёл оказался быстрым в сравнении с другими козлами. Он бежал на север вдоль ограждения в десяти газах от чёрного жеребца и искал выход. Но выхода ни для него, ни для других козлов не было. Их привели сюда, чтобы загнать, а не отпустить.
Азим сравнялся с козлом с левой стороны, чтобы тот не убежал в середину поля. Козёл сам бежал к северному загону, и Азиму не было надобности использовать пращу.
Вдруг козёл на ходу склонил голову налево, слегка опустил её и резко откинул её назад и налево. Это было попытка проткнуть жеребца своим закрученным рогом.
Попытка оказалась тщетной, благодаря проворности и бдительности не столь неопытного Азима, а сколь самого жеребца. Он отстранился от козла и издал короткое ржание, словно потешаясь над рогатым животным. Азим был удивлён реакции своего чёрного скакуна и похвально погладил его за шею. Если бы не резвость его жеребца, результат действия козла оказался бы плачевным.
Однако козёл не хотел так легко сдаваться. Рогатое животное замедлило бег, приблизилось к лошади и повторило попытку. На этот раз Азим был начеку. Он потянул за поводья и остановил жеребца, дав козлу проскочить мимо них. Промахнувшись, козёл издал раздосадованный крик и развернулся к лошади. Он качнул головой, опустил её и прыгнул рогами вперёд в сторону жеребца и снова дёрнул головой вверх. Азим ощутил на себе, как охотник становится добычей. Видя намерение козла, Азим попятил жеребца назад. Но, когда животное подпрыгнуло в их сторону, жеребец резко встал на дыбы и выпрямился почти прямо, как человек, стоящий на двух ногах, и громко заржал. Азим еле удержался на лошади и в этот момент начал жалеть, что не дал отцу привязать свои ноги.
Все зрители на террасах-трибунах замерли в это мгновение. Попытки козла проткнуть чёрного жеребца своими рогами привлекли всё их внимание, а того всадника в полосатом халате даже позабавили. Он думал, что сейчас мархур покажет этому дерзкому юнцу, где его место.
К счастью, и эта попытка оказалась тщетной. Рога не дотянулись до груди жеребца на одну пядь. И, когда козёл опустился вниз, жеребец обрушил на него свою ярость. Он ударил его своими передними копытами посередине рогов и те сломались напополам. Козёл упал на живот и свалился на бок, а жеребец отступил от него налево. Снова громко заржав, жеребец опустил голову и ткнул носом в живот козла. Он велел ему встать на ноги таким образом. Жеребец ещё раз заржал.
Возвращая равновесие на седле после того, как жеребец чуть не опрокинул его, Азим думал, что этот скакун отлично знает свою задачу и может справиться с ней даже без наездника. Азим с восхищением повёл брови волной и крепко схватился за поводья одной рукой, а второй достал новый камушек. Его участие необходимо, чтобы выиграть, ибо награду вручают всаднику, а не лошади.
Обескураженный козёл поднялся на ноги и побежал к ограждению. Со сломанными рогами он вполне мог пролезть под ограду. Осознав это, Азим поскакал за ним и, завертев пращей, бросил под правую переднюю ногу камень. Козёл отскочил налево и снова побежал к северному загону. Азим сравнял жеребца с козлом с левой стороны и рукой подал знак парнишке открыть загон, до которого оставалось двадцать газов... десять газов... пять газов...
– Давай! – ещё раз крикнул Азим и жеребец, опустив голову, толкнул козла за левый бок и тот забежал в загон.
Парнишка, закрывший за ним калитку, просто не верил своим глазам. На его квадратном лице было написано бескрайнее изумление и недоумение. Почему этот всадник загоняет козлов в белый загон?
Озадаченный этим вопросом, парнишка принялся завязывать ещё одну белую ленту с зелёным виноградом у основания правого сломанного рога, и этот козёл даже не сопротивлялся как первый.
Зрители, особенно за северным загоном, также пребывали в недоумении, но от зрелища, устроенного участником на чёрном жеребце, они были в восторге. Всё своё внимание теперь они приковали к нему.
Даже султан, стоя у окна, продолжал с интересом наблюдать за действиями юноши на чёрном жеребце из его табуна.
– Это кто-то из хеш-султанов, мой светлый господин? – спросил Далер, встав рядом с султаном.
– Нет, – коротко ответил султан. – Даже не из правящей знати...
На счету Азима было уже два козла, но он не знал сколько козлов на счету у других участников. Нужно объехать все загоны, чтобы узнать. Пустая трата времени, решил Азим.
Пробудившаяся агрессия в мархурах всё больше нарастала под непрекращающимся давлением всадников, пытающихся загнать их в один из красных загонов. Козлы всё отчаяннее стали применять свои рога для своей защиты, что всё-таки привело к трагедии.
В сорока пяти газах к юго-западу от белого загона трое участников притеснили козла, взяв его в треугольник. Участник в зелёном кафтане с двумя скрещивающимся полосами на спине пытался направить рогатое животное к западному загону, но двое других всадников преградили ему путь. Всадник слева от козла, в белом тонком кафтане с чёрным геометрическим орнаментом, закрутил пращу над головой и метнул камень под морду козла. Камень с большой скоростью ударился о землю и отскочил прямо в морду козлу. От удара животное заблеяло, покачало головой и отпрыгнуло направо. Но у него на пути вырос третий всадник на рыжевато-буром коне. Козёл низко склонил голову и резко вскинул её вверх. Тот всадник потянул за поводья в попытке увернуться и повернуть коня налево, но его реакция оказалось медленной. Правый рог козла на одну четверть вонзился под правую переднюю ногу коня. От боли конь громко заржал и встал на дыбы. Его всадник с крупным телосложением пытался удержаться, но из-за его веса лошадь повалилась набок, задавив под собой наездника. Раздавшийся треск, казалось, услышали все, ибо зрители замерли. Это был хруст сломанной шеи.
Такие случаи происходили не раз на Бузкаши. При этом правила не предусматривают прекращения или хотя бы временной приостановки состязания. Участники продолжали, отгоняя козлов на южную половину поля.
С трудом приподнимая голову, конь издавал жалобные звуки, взывая о помощи. Всадник, застрявший под ним, не шевелился. Для такого случая на поле дежурили лекарь и его четыре крепкие помощники. Они были одеты в серые штаны и длинные чёрные безрукавки поверх серых рубах. На поясах у них были повязаны белые платки. У лекаря была такая же одежда, но вся белая, а пояс у него был зелёным.
Дежурные вбежали на поле через северный вход. Тот, что внешне был младше остальных, держал в правой руке деревянные носилки с такой лёгкостью, словно они были сделаны из соломы. Он положил носилки в стороне от коня и принялся помогать своим товарищам поднять и переложить раненую лошадь.
Помощники лекаря стащили коня с участника, держа животное за здоровые ноги и шею. Они сделали это с минимальным усилием, но с большой осторожностью. Затем они привязали ноги коня, приложили чуть больше усилий и разом подняли коня на свои плечи. Кровь, сочившаяся из раны, окрасила одному из них рукав рубахи в тёмно-багровый цвет, пока они выносили лошадь с поля.
Лекарь опустился к пострадавшему участнику и приложил ладонь к его сердцу. Через некоторые мгновение он встал и правой рукой дважды постучал себя по сердцу и поднял эту же руку на уровне своей головы. Зрители на этой стороне с облегчением вздохнули. Жест лекаря обозначал, что участник жив. Если бы он поднял руку к небу, это означало бы обратное.
Помощники вернулись и осторожно положили пострадавшего на носилки. Один из них бережно держал его за голову.
С застывшим взглядом Азим наблюдал за тем, как дежурные покидают поле с пострадавшим участником на носилках и без сознания. Страшное происшествие поразило Азима. Такое только что могло произойти и с ним. На какой-то момент он был рад, что не дал отцу привязать ему ноги.
Азим глубоко вздохнул, подавив в себе мандраж. Успокоившись, он слегка ударил жеребца в бок и тот ринулся к центру поля, где другие всадники сдерживали козлов.
Зрители на террасах-трибунах южного склона снова оживились, когда в южный загон вогнали козла. Сделал это тот самый участник, который нагрубил Азиму. Он благодарно помахал рукой ревевшим зрителям и повернулся в сторону поля в поисках нового козла.
Левее от центра поля двое участников не поделили между собой козла. Они гоняли рогатое животное то к восточному, то к западному загону, при этом, не сдвигаясь дальше десяти-пятнадцати газов с места и толкая друг друга, сидя на своих кобылах.
Азим на своём чёрном жеребце был недалеко от них и, когда эти двое погнали на юг за козлом, он погнался за ними. Уже уверенно держась в седле, юноша снарядил пращу камнем и начал вращать её справа от себя. Азим выждал момент и, когда после очередной стычки эти двое всадников снова отдалились друг от друга, Азим проскочил между ними, словно ветер. Сравнявшись с козлом с правой стороны, он наклонился направо и из-под головы жеребца плавно метнул камень под ноги козлу.
Рогатое животное подскочило, а затем побежало налево. Снова выпрямившись, Азим повернул жеребца и погнал за козлом.
Кстати, в это самое время в западный загон был загнан ещё один козёл.
Один из обогнанных Азимом всадников пришёл в замешательство, второй в тёмно-бордовом бархатном халате с чёрным растительным узором на спине быстро сообразил погнать свою кобылу на перехват. Этот участник с красно-жёлтым платком на поясе уже догадался, что его соперник на чёрном жеребце погонит козла к белому загону. Он ускорил кобылу как раз, когда тот развернул козла на север.
В десяти газах от козла он метнул камень ему в рога, чтобы повернуть его на восток, но чёрный жеребец тут же сравнялся с ним и ткнул его мордой под ухо. Рогатое животное резко развернулось и пробежало мимо него к центру поля, а жеребец со своим наездником помчался за ним.
Всадник в тёмно-бордовом халате был удивлён, но отдавать козла сопернику, который даже и не обратил на него внимания, не хотел. Нахмурившись от злости, он развернул кобылу с чёрной гривой и погнал за новичком.
Жеребец Азима с жаром дышал прямо в хвост козлу, которого они снова повернули и гнали на север. Тут их догнал соперник. Он притиснулся к Азиму и пытался столкнуть его с лошади. Соперник заметил, что новичок не привязан к стременам, и хотел воспользоваться этой небрежностью.
Соперник в бархатном халате хлестнул пращей по ноге новичка и попал в его икроножную мышцу. Азим громко закричал от боли. Разве это по правилам? Юноша недоумевал в гневе. Возможно, ему стоило поискать свод правил Бузкаши в городской библиотеке хотя сейчас он был вполне уверен, что такой нечестный поступок вряд ли разрешён правилами.
Разрешено или нет, его нога в настоящий момент горела от боли. Азим огрел подлого соперника разгоряченным взглядом. Он выпрямился в седле, показывая, что его не сломить таким низким поступком. Несмотря на боль в ноге, Азим трижды ударил ею в бок жеребца и вырвался вперёд.
Винторогий козёл увеличил от них свой отрыв на десять газов. При этом, он всё равно бежал к северному загону, до которого оставалось шестьдесят газов и меньше...
Вдруг козёл начал бежать направо, на северо-восток. Азим тут же метнул камень ему в правый рог. Козёл помотал головой, на своё направление не сменил. Наоборот, он хотел было повернуть на восток, но Азим бросил в него ещё один камень, а жеребец сократил между ними расстояние и грубо фыркнул на козла.
Мархур снова свернул на север и Азим крикнул парнишке у загона приготовиться открыть калитку.
Соперник пытался обогнать новичка, но тот начал вилять из стороны в сторону, не давая ему обогнать себя и сбить козла с его направления.
Уже у самих ворот белого загона, которые парнишка едва успел открыть, Азим бросил камень под задние ноги козлу и тот, подпрыгнув, забежал в загон.
Сворачивая жеребца направо, вдоль ограждения, Азим одарил парнишку, восхищавшегося им, сдержанной улыбкой.
Разочарованный и раздосадованный соперник в бархатном халате покачал голову и с кривой гримасой развернул свою кобылу и поскакал назад.
Азим замедлил жеребца и, наслаждаясь овациями зрителей, окинул поле новым оценивающим взглядом.
Большая часть всадников загнали оставшихся козлов в южную и юго-западную часть поля – ближе к южному загону. Трое других всадников гонялись за двумя козлами ближе к восточному загону... и вот ещё один мархур был загнан туда.
Азим отвлёкся на помощников лекаря. Они погрузили уже бездыханное тело лошади на повозку и велели старому извозчику ехать. Глядя на кровавый след, оставленный лошадью, Азим подумал о его всаднике. Сможет ли лекарь сохранить ему жизнь или он обречён?
Судьба этого всадника в руках Всевышнего.
Азим же взял в руки поводья и погнал жеребца в гущу соперничества.
Те три всадника гонялись за развернувшимся козлом вдоль юго-восточной дуги ограждения. Недалеко от них пятеро всадников окружили одного козла, но держались от него на расстоянии, опасаясь его рогов. Другие участники всё ещё толпились на юго-западной части поля. Одни пытались загнать козлов, другие препятствовали им или разворачивали козлов, вырвавшихся из-под натиска.
Количество мархуров сократилось на половину, но и число участников не оставалось прежним.
Вдоль юго-западной дуги Икбол скакал на своей лошади за козлом с окровавленным рогом. Он был уверен, что сейчас загонит этого козла. Потому он не обратил внимания на то, что другой всадник скачет ему на перехват.
Ошеломлённый от неожиданного столкновения, Икбол протянул руку вниз, чтобы смягчить падение. Это ему не помогло, и он сломал себе руку. Его лошадь сумела встать на ноги, но состязание для него, увы, было кончено.
Если лошадь упала и сумела подняться, даже ступни, привязанные к стременам, не помогут. По правилам участник должен покинуть поле, а у этого к тому же сломана рука.
Азим заметил боль и огромное разочарование на лице Икбола, выезжающего из поля. У стойла его уже поджидал лекарь с одним помощником. Так, он стал седьмым, кто выбыл из игры.
В это время, участник, нагрубивший Азиму, оторвался от своих соперников и, воспользовавшись моментом, загнал козла с окровавленным рогом в южный загон.
Азим держался на расстоянии от соперников, выслеживая козлов, которые пытаются выбраться из-под натиска всадников. Он выследил такого козла, когда другой козёл был загнан в восточный загон. Возликовавший участник создал помеху другим всадникам и те упустили мархура, которого прижимали всё ближе к загону.
Вырвавшийся козёл побежал на северо-запад к ограждению, но громовой лай собаки заставил рогатое животное свернуть и побежать к центру поля.
Азим первым погнал жеребца ему навстречу. Он взял свою пращу в левую руку и, закрутив несколько раз, несильно бросил камень в левый рог мархура. Азим хотел таким образом развернуть животное на север, но козёл встал на месте и дезориентировано покачал головой.
Придя в себя, козёл заметил перед собой возникшего из ниоткуда зло ржущего чёрного жеребца. Козёл хотел повернуть налево, на юг, но этот жеребец каждый раз преграждал ему путь. И тогда козёл решил проучить наглую лошадь, ударив своими рогами. Только козёл хотел склонить голову, как вдруг на его голову обрушилось нечто тяжёлое, словно молот.
Жеребец Азима угадал, что козёл пустит вход свои рога и предпринял опережающее действие. Он резко и сильно ткнул носом в лоб козла и, когда тот снова начал трясти головой, жеребец ударил его под правое ухо. Козёл поневоле повернул налево и медленно побежал на северо-восток. Азим погнал жеребца за ним. Осмотревшись по сторонам, он заметил, что к ним скачут ещё двое... нет, трое всадников. И один из них тот самый грубиян в полосатом халате. Он быстро обогнал двух соперников и со злым, кривым взглядом бежал к новичку на своём сером коне.
Азим крикнул своему жеребцу и рукой бросил под задние ноги козлу камень, чтобы тот ускорился. В двадцати газах к северо-востоку от центра поля Азим сравнялся с козлом. Он постучал ладонью по шее своего скакуна, и тот ткнул носом в правый бок козла. В результате винторогое животное повернуло на север.
Через пять газов всадник на сером коне догнал их и начал навязывать Азиму верховую борьбу. Он вцепился правой рукой за пояс Азима и хотел повернуть своего коня налево, чтобы стянуть новичка с лошади. У него было крепкая хватка и Азим чуть было не свалился набок. Благо, его жеребец свернул налево вслед за серым конём. Азиму понадобилось три удара локтем, чтобы соперник отпустил его.
Отцепившись от него, Азим развернул жеребца за козлом. Перед этим он обернулся к центру поля. Те двое участников, которые также преследовали его, развернулись обратно.
– «Почему они отступили?» – думал Азим. – «Может этот всадник имеет на них какое-то влияние?»
Уже в который раз Азим замечает, что многие участники не вступают с ним в верховую борьбу и уступают.
Всадник на сером коне не забыл, что новичку недавно сильно досталось по правой ноге. Потому он перестроился с правой стороны и начал снова прижиматься к нему. Раздражённый сопротивлением новичка, он схватил и сжал его за икроножную мышцу, заставив приутихшую боль снова дать о себе знать.
Азим вскрикнул от боли и ударил назойливого соперника по кисти – не помогло.
– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?! – бешено процедил соперник, сильнее сжимая ногу Азима. – Тебе не вручат за это золотые рога, – заявил он, качая головой.
Тем временем, от белого загона их отделяло пятьдесят газов и это расстояние стремительно сокращалось.
– Они мне и не нужны, – твёрдо ответил Азим и резко поднял левую руку, в которой всё ещё держал пращу. Отведя правое плечо назад, он резко опустил левую руку перед собой, больно хлестнув по заду коня своего соперника.
Подумав, что новичок сейчас в ярости хлестнёт пращей по нему, всадник на сером коне отпустил ногу новичка и поднял руку, чтобы прикрыть своё смуглое лицо. Послышался щелчок, но боли не последовало. Он хотел было вздохнуть с облегчением, как тут его серый конь громко заржал и пустился наутёк подальше от этого изверга на чёрном жеребце.
Пока этот всадник пытался успокоить и остановить своего коня, они оказались у самого западного загона, помешав таким образом другому участнику загнать туда мархура.
Азим же догнал и беспрепятственно загнал своего четвёртого козла в белый загон. После чего он вынужденно остановил жеребца у северного выхода. Этим он взволновал не только своего отца и дядю, но и всех зрителей, включая Зилолу. Она встревоженно встала и подошла к окну ложа.
– Этот юноша изумителен, – проговорил султан, который всё это время не отходил от окна.
В голосе своего сурового отца Зилола услышала нотки восхищения, а её отец редко дарит кому-либо комплементы. Глядя на юношу в голубом кафтане с чёрными узорами, Зилола согласно кивнула, а сердце переживала за него.
Султан был взволнован не меньше дочери.
– Не уходи. Не смей! – негромко сказал он, хотя Азим не мог услышать с такого расстояния, даже если бы султан кричал.
Заметив издалека задумчивый, удручённый вид сына, Аъзам и Адхам забеспокоились. Неужели он решил покинуть поле? Ведь у него так хорошо получалось. Четыре козла! Подумать только.
– Не сдавайся, сын, – тихо проговорил Аъзам, хотя очень хотел крикнуть эти слова во весь голос.
Ради поддержки и сочувствия Адхам положил руку на плечо брату.
Подавляя гнев, бурлящий внутри, Азим делал умеренные вдохи и выдохи. Он задумчиво смотрел на выход из поля, не слушая возражающее фырканье жеребца. Слова того назойливого всадника породили в нём сомнение. По правилам нужно загнать как можно больше козлов, чтобы выиграть золотые рога. Что, если загон милосердия является исключением из правил? А если нет? Тогда почему кроме него больше никто другой не пытается загнать козла в белый загон?
Азим поглаживал ногу, чтобы унять боль, и смотрел на парнишку, стоявшего у калитки выхода. Он смотрел на Азима и коротко отрицательно качал головой. Его взгляд, в котором отражалось восхищение всадником на чёрном жеребце, умоляли Азима не просить его открыть калитку.
Азим отпустил взгляд в сторону и снова задумался. Все зрители на северной половине поля замерли в ожидании его решения.
Ему не нужны эти рога? Да кого он обманывает? Ему нужна победа. Это будет его приглашением во дворец, где он исполнит задуманное.
Нужно участвовать в состязании до конца, решил Азим.
Благодаря поглаживаниям, боль в ноге снова притупилась. Подмигнув с улыбкой парнишке, Азим развернул жеребца к центру поля и тихо велел ему скакать. Погарцевав, жеребец помчался со всей скоростью, заставив зрителей взреветь. Они были рады за юношу и хотели скандировать его имя, но не знали его.
За это время ещё два мархура были загнаны в красные загоны. Один из козлов был загнан в южный загон весьма необычным и доселе небывалым образом.
Пока Азим размышлял у северного выхода, трое других участников на юго-восточном отрезке поля навязали друг другу плотную верховую борьбу из-за одного козла. Они то пытались столкнуть друг друга с лошади, то пытались заставить лошадей своих соперников споткнуться, бросая им под ноги камни, или пытались заплести их ноги пращей, то они действовали на опережение друг другу. Такая борьба бросала их из стороны в другую сторону поля и обратно в погоне за утомившимся козлом. Вдруг, когда козёл побежал на юг, один из них вырвался вперёд и погнался за ним. Отвлёкшись на то, чтобы снарядить свою пращу камнем, он не заметил, что его пятнистая лошадь сравнялась с мархуром слева. В этот момент, его нагнал другой всадник и сильно толкнул, пока он вращал пращу за левым рогом козла. От неожиданного толчка этот всадник опрокинулся на бок лошади и только благодаря ногам, привязанным к стременам, не упал с лошади.
А вот вернуться в седло было ещё той задачей. Мархур свернул направо и по дуге побежал на запад, потащив за собой этого всадника и его лошадь. Молодой человек по началу не понимал, почему это происходит. Он ощущал сжимающую боль в правом запястье, которую не мог подтянуть к себе. Всё ещё свисая с лошади, он поднял голову и увидел, что рукоять его пращи обвилась вокруг левого рога мархура. Это и привело его к идее, которую он сразу же начал осуществлять.
Левой рукой всадник вцепился за шею лошади и начал кричать ей, чтобы она ускорилась. Сравнявшись с козлом, он приложил усилие и вернулся в седло. Затем молодой человек с бурой бородой на круглом лице ещё раз обвёл пращу вокруг кисти и ударил в бок лошади, чтобы она обогнала козла. За это время козёл не успел увести их далеко от южного загона, и всадник развернул лошадь в нужном направлении. Он согнул правую руку и напряг её, чтобы теперь тащить козла за собой.
Мархур пытался сопротивляться и освободить рог, мотая головой туда-сюда, но всадник ещё раз пришпорил лошадь и сильнее напряг руку.
В десяти газах напротив калитки южного загона семеро всадников беспорядочно кружились вокруг козла. Загнанный в круг мархур прыгнул рогами вперёд на одну из лошадей...
Увидев это, всадник с козлом на поводу направил свою лошадь вдоль ограждения. Когда калитка была открыта, он забежал в южный загон вместе с козлом. Остановившись, он освободил руку от пращи и велел юноше, ответственного за завязание платков на рога, вернуть ему пращу, как только он развяжет её.
Всадник выехал из загона с одновременно удивлённым и довольным выражением лица. Ему не верилось, что ему удалось осуществить задуманную идею...
Азим снова вступил в верховую борьбу с соперниками недалеко от западного загона. На поле остались пять мархуров и один из них как раз был там, среди пятнадцати всадников. Они гоняли бедное животное туда-сюда, и никто не собирался никому уступать.
Когда же Азим присоединился к ним, они начали действовать, казалось бы, сообща и против него. Ни один из них не желал подпускать новичка к козлу. Они вдвоём, а то и втроём прижимались к нему и толкали его. Азим же был зол и не собирался сдерживать свою злость. Если другие играют не по правилам, почему должен он?
Азим начал яростно размахивать пращей, отгоняя от себя соперников...
Всадник на сером коне сумел успокоить и остановить своего скакуна вблизи восточного загона. Он грубо развернул его и с гневным взглядом начал искать новичка. Он медленно повёл коня к центру поля, пока новичок стоял у выхода. Он остановился в центре поля и следил за новичком, когда тот снова вступил в верховую борьбу. Он смотрел исподлобья с плохим замыслом. Он заметил, что новичку вот-вот удастся увести козла от толпы никчёмных всадников, которые побоялись его пращи. Наконец, серый козёл выбежал из оцепления, и юный всадник на чёрном жеребце поскакал за ним на север.
Всадник на сером коне подметил, что за новичком помчался всего один соперник из той толпы. Его губы тронула презрительная усмешка по этому поводу. Он зарядил свою пращу камнем и начал вертеть ею над головой.
– Нет, на этот раз ты не загонишь этого козла, – прорычал под себя это всадник и, выждав момент, метнул камень с большой скоростью...
Азим после напряжённой борьбы смог устоять в седле и даже увести козла. Теперь он уверенно скакал на север, а мархур бежал в газе перед ним. Его жеребец громко ржал, не позволяя козлу убежать в сторону.
Вдруг Азим ощутил резкую, сильную боль. Камень, метнувший тем злонамеренным участником, попал Азиму под правый висок. Перед его глазами всё помутнело, а затем и почернело. В полубессознательном состоянии голова Азима упала на шею жеребцу, и он начал медленно сваливаться.
Поняв, что с его наездником что-то не так, жеребец остановился. Чтобы его наездник не упал, жеребец начал мотать шеей и головой слева направо, а затем опустил шею. Жеребец хотел запрокинуть голову склонившегося на него хозяина с левой стороны шеи на правую.
От сильной боли в правой стороне головы Азим даже не понимал, почему его голова ходит верх вниз. Его руки бессильно свисли, и он не мог поднять их, чтобы ухватиться за поводья. Его правая нога выскользнула из стремени и невольно согнулась, возобновив жгучую боль в икроножной мышце. Его тело свисало с левой стороны жеребца, благо седло было привязано. Из-за попыток жеребца удержать своего наездника на своей спине, левая нога Азима была на грани. Ещё чуть-чуть и она тоже выскользнет из стремени.
Жеребцу удалось запрокинуть голову Азима на свою правую сторону, но всё остальное тело всё ещё свисало с левой стороны и продолжало медленно соскальзывать вниз. Жеребец начал отчаянно ржать и фыркать, чтобы привести хозяина в чувства...
Увидев, как его сын телом упал на лошадь, Аъзам не выдержал и во всё горло прокричал его имя. Это привело к тому, что все зрители на юго-западном секторе, где и был Аъзам с братом, притихли. От волнения у Аъзама сильно забилось сердце, и он ещё раз прокричал имя своего старшего сына, а Адхам повторил за ним.
– Поднимайся, Азим!!! – кричал Аъзам. – АЗИМ!!!
– АЗИМ! АЗИМ!!! – подхватили зрители сначала в секторе Аъзама, а потом и все остальные зрители.
Зилола, не отошедшая от отца, прикрыла рукой в ужасе раскрытый рот. Все вокруг кричали «Азим». Вот значит, как зовут юношу, из-за которого у неё вдруг появилось странное чувство в животе и почему-то участилось сердцебиение. Она заволновалась и тоже хотела прокричать имя этого прекрасного юноши. Однако присутствие отца не позволяло ей сделать это. Зилола опустила руку на край окна и в сердцах произнесла:
– «Вставай, Азим. Не сдавайся».
Султан огрел того всадника на сером коне порицательным взглядом, хотя тому было всё равно. Он даже не смотрел на ложу. Когда его камень попал в цель, он злорадно ухмыльнулся и погнал своего коня за козлом, которого оглушённый новичок хотел загнать в белый загон. Султан, коротко покачав голову, посмотрел на шатёр лекаря за северным ограждением. Убедившись, что он и его помощники готовы вбежать на поле, если Азим все же свалится с жеребца, султан перевёл взгляд на самого юношу. Своим участием Азим украсил состязание, которое годами наскучило султану. Повелитель Ахоруна приходил на поле ради формальностей, но сегодня этот юноша на чёрном жеребце возродил в нём интерес. Он сделал то, что веками никто не делал. Юноша загнал четыре козла в загон милосердия, к тому же винторогих, что стоило отдельной похвалы. Он вновь зажёг интригу в этом состязании. Его действия были не по нраву другим участникам. Ещё никогда всадники не объединялись против одного соперника. Они всегда боролись друг с другом ради загона козла, а сегодня они препятствуют новичку, который идёт к победе. Невероятно!
– Не сдавайся! – негромко велел султан. Он переживал за Азима и не хотел, чтобы он вот так вот проиграл. – Держись, Азим. Хватайся за поводья!
Оглушённый Азим не слышал обращение султана, чего не скажешь о Далере. Поддержка султана вызвала в нём чувство ревности, а вот Зилолу обрадовали. Заметив, что отец держит кулак за Азима, она тоже присоединилась к нему, негромко прошептав:
– Ну же, очнись.
– Азим!.. – едва ли слышал юноша своё имя, словно кто-то звал его издалека. Кроме своего имени он приглушённо слышал ещё какой-то странный звук, который определённо был ближе. Его слух постепенно стал отличать звуки, и он понял, что кто-то фыркает ему под ухо. Ах, да, это его жеребец. Азим вспомнил, что он верхом на жеребце, но почему-то соскальзывает с него. Острая боль пронзала его в правый висок и распространялась по правой щеке и отдавала даже в правом ухе. Азим также вспомнил, что он участвует в состязании Бузкаши, и кто-то метнул камень ему в голову, из-за чего он и ушёл в забвение.
Азим медленно приходил в чувство и второе, что он ощутил, была ещё одна боль. Болела его права нога, ниже колена, и он не мог пошевелить ею. Он ощущал и то, что его жеребец стоит на месте, а он сам едва держится на нём в каком-то странном положении. Его тело изогнулось направо, а голова лежала на шее жеребца, чуть выше её основания. Его левая нога чуть ли не касалась земли, а правая согнулась на седле, где, по сути, должен сидеть он.
Азим попытался подняться. Его усилие подтянуться тазом и бедром оказались тщетными. Вместо этого боль в правой ноге ещё больше усилилась.
Руки, надо использовать руки. Левая рука висела на поводе, а правая свисала с другой стороны, двумя пальцами зацепившись за повод. Возможно, только поэтому Азим и не упал с жеребца.
Юноша обнял жеребца за шею правой рукой и попытался подтянуть себя вверх плечом – не смог. Боль в ноге и голове не позволяли ему завершить попытку и вернуться в седло.
– АЗИМ! – отчётливо услышал он своё имя, пророкотавшее словно гром из уст зрителей, замерших после этого в ожидании, увидев, что он приходит в себя и пытается вернуться в седло.
Азима удивило слышать своё имя, произносимое и повторяемое чуть ли не всеми сразу. Отец, подумал он. Это отец стал звать его имя, а неравнодушные зрители поддержали его, когда Азим потерял сознание.
Азим открыл глаза, но перед взором всё ещё стояла мутная пелена. Он несколько раз моргнул, чтобы рассеять пелену. Теперь он видел полусухую землю и растоптанную низку траву. Азим поднял взгляд и увидел чёрную морду жеребца, уставившегося на него правым глазом. Когда их взгляды встретились, жеребец требовательно фыркнул, что заставило Азима улыбнуться. Но эта улыбка причинила ему боль в правой скуле, и он приглушённо вскрикнул.
Азим стиснул зубы и, невзирая на боль, предпринял ещё одну попытку вернуться в седло. Попытка оказалась успешной, хоть и весьма болезненной. Как только он вернулся в седло, воздух чуть ли не содрогнулся вокруг него. Зрители издавали радостные возгласы в поддержку Азима.
– Хвала Всевышнему! – Аъзам вздохнул с облегчением и обнял встревоженного брата. Несколько зрителей рядом с ними радостно постучали по их спинам и плечам в знак поддержки.
Облегчённо вздохнули и султан с дочерью. Сердце Зилолы успокоилось, а вот то странное, тёплое чувство в животе не уходило. Она и не хотела, чтобы это прекрасное чувство ушло. Оно ей нравилось. Ей нравился Азим. Осознав это, Зилола робко улыбнулась...
Азим вернулся в седло и взял в руки поводья. Он заметил, что его пращи нет. Он не стал выискивать её взглядом, ему всё ещё было больно двигать голову. Ему даже было трудно поднять её. Поэтому, Азим исподлобья бросил взгляд на поле, чтобы понять, в какой её части он находится, и где находится тот гнусный всадник? Было несложно догадаться, что именно он, всадник на сером коне, метнул в него камнем.
Разве это по правилам? Какой низкий, подлый поступок. Нечестный...
Остальные участники состязания остановились на то время, пока зрители скандировали «Азим». Всадники с любопытством развернулись в сторону всадника на чёрном жеребце и выжидательно смотрели, упадёт ли он с лошади или придёт в себя? Второй вариант для большинства из них был нежелателен.
Но не тот подлый всадник на сером коне. Воспользовавшись моментом, он беспрепятственно загнал козла, за которым гнался Азим, в восточный загон. Это был уже третий козёл на его счету. После чего он безмятежно пустил коня вскачь к центру поля, где один мархур вырвался из оцепления отвлёкшихся всадников. Он хотел беспрепятственно загнать и этого, но несколько соперников снова включились в состязание и навязали ему жёсткую верховую борьбу. И даже его палящий взгляд, который раньше помогал, теперь был бесполезен. Соперники не одобряли такого его поступка и больше не желали ему уступать, несмотря на предварительную договорённость.
Вдруг жеребец Азима встал на дыбы и громким ржанием сотряс воздух передними ногами. Вновь опустившись на все ноги, жеребец без команды наездника поскакал на север, постепенно сворачивая на восток, а затем и на юг. У Азима ещё не прояснилась голова, но он крепко схватил поводья и слегка наклонился к шее жеребца, который набирал скорость. Юноша поднял взгляд, чтобы посмотреть, куда же несётся его жеребец, и даже не думал о том, чтобы остановить его. Это, всё равно, было бы бесполезно. Жеребец нёсся прямо на того всадника на сером коне, и Азим гадал, не собирается же он врезаться прямо в его коня?
Уже было поздно останавливать или разворачивать жеребца. Расстояние между чёрной и серой лошадью стремительно сокращалось, подвергая Азима новому ужасу...
Ни о чём не подозревая, всадник на сером коне продолжал верховую борьбу за мархура. Его соперники заметили из-за его спины приближающегося, словно грозовая туча, чёрного жеребца и разъехались врозь. Самодовольно ухмыльнувшись, что его никчёмные соперники удрали, он развернул своего серого коня направо, в сторону мархура. Услышав неожиданный перестук, он резко повернул голову направо и увидел, как чёрный жеребец с пылающими глазами в десяти газах от него поставил все четыре ноги в одну точку.
– «Он сейчас прыгнет?!» – в ужасе подумал он и едва успел пригнуться, как чёрный жеребец действительно прыгнул в его сторону и с яростным ржанием перелетел над ним и нарочито задел его за левое плечо задней ногой. От сильного удара он вскрикнул, а его серый конь, и без того напуганный прыжком грозного чёрного жеребца, в ужасе заржал и снова помчался невесть куда.
Жеребец приземлился, пробежал несколько газов и, остановившись, закружил на месте, а затем горделиво заржал. Лицо его наездника озарилось полной улыбкой. Не сдержавшись, Азим откинул голову назад и расхохотался, невзирая на ноющую боль в правой скуле.
– Я не собирался мстить, – обратился он к своему жеребцу, – но ты проучил его как следует.
Жеребец что-то фыркнул в ответ, и хозяин погладил его за шею. Однако покалывание в правом боку не позволило Азиму долго льстить жеребцу. Он ослабил узел пояса и несколько раз погладил бок, чтобы унять покалывание, возникшее в результате долгого пребывания в изогнутом положении.
Его жеребец заметил мархура, оторвавшегося от преследования сразу шестерых всадников. Он фыркнул своему наезднику и быстрым шагом пошёл в ту сторону. Через десять шагов он хотел перейти на бег, но наездник потянул за поводья, и жеребец остановился.
– Не надо, хватит, – прошептал Азим и похлопал жеребца по шее, чтобы усмирить.
Благо покалывание в боку прошло. Теперь он гладил икроножную мышцу, чтобы и в ней унять боль. А вот с жуткой головной болью он не мог ничего поделать. Она мешала ему сосредоточиться и вернуться в борьбу за оставшихся козлов. Да и пращу он потерял, а без неё будет сложнее увести хотя бы одного козла от соперников и направлять рогатое животное до белого загона.
Иногда боль в правой скуле проходила колющей волной по всей его голове, и у Азима от этого темнело в глазах и подташнивало. Ему оставалось одно решение – дождаться пока оставшиеся мархуры не будут загнаны и на этом не завершится состязание.
Как раз, в это время ещё один козёл был загнан в южный загон. Это обрадовало Азима, ведь оставалось ждать совсем немного.
Вот только на оставшиеся три козла приходилось по четырнадцать всадников. Двух козлов всё плотнее прижимали к западному загону около тридцати всадников, и ни один из них не хотел отдавать козла другому. Между ними возникла жестокая борьба. Люди толкались с людьми, лошади с лошадьми. От них доносились крики, ругательства и громкое лошадиное ржание. Никто не собирался пойти на уступку. Козлам казалось, что эти люди сейчас поубивают друг друга пращами и камнями, а их не загонят. Эти двое козлов даже перестали защищаться рогами. Но на это были и свои причины. Во-первых, они устали бегать взад-вперёд. Во-вторых, на них сейчас будто никто и не обращал внимания. Они просто стояли в окружении одичавших людей и ждали, когда же появится окно, чтобы убежать от этих зверей.
Всаднику на сером коне снова удалось успокоить своего скакуна. Он направил коня в толпу и хотел протиснуться к козлам. Но в этой бешеной суматохе ему крепко досталось – кто-то сильно заехал ему локтем в челюсть и он, скрепя зубами и кипя от злости, отъехал от них подальше.
Чтобы не стоять как пень среди поля, Азим решил просто погонять слабой рысцой своего жеребца возле девяти всадников у восточного загона. Там эти всадники также пытались загнать одного измученного мархура. Один из них попытался закинуть на козла свою пращу, но козёл резко повёл головой в сторону и праща вылетела из его рук. Заметив Азима, трое всадников преградили ему путь. Азим же сдержанно улыбнулся и взглядом дал им понять, что не собирается уводить у них козла.
В это время козёл побежал прямо к восточному загону, и один из всадников в зелёном кафтане с оранжевыми полосами, опередив всех соперников, погнался за этим козлом и, наконец, загнал его в загон.
Несколько участников у южного загона тоже нарезали круги на своих лошадях в ожидании загона последних двух козлов...
И вот одного из них удалось загнать в западный загон. Это сделал всадник в халате с ромбами. После чего он с видом победителя выехал из толпы. Вслед за ним толпу покинули ещё несколько всадников.
День уже давно миновал полдень, и зрители устали стоять на ногах. Они начали активно требовать оставшихся всадников загнать последнего козла. Аъзам с братом не стали к ним присоединяться. Они за спиной зрителей на второй террасе-трибуне направились обратно к стойлам.
Услышав свист и призывы зрителей, всадники решили не затягивать состязание. Они вскоре перестали бороться друг с другом и позволили самому старшему из них загнать последнего мархура в западный загон. Их поступок был одобрен возгласами и аплодисментами зрителей, к которым присоединился султан.
Состязание закончилось. Теперь все оставшиеся на поле участники выстроились в ряд в тридцати газах от западного загона. Их взор был направлен на ложу султана. Ответственные за загоны юноши подсчитают флажки на рогах мархуров и сообщат писарю, тому самому, который записывал имена участников. Затем он поднимется на ложу и вручит список султану с указанием имени победителя. Султан же в свою очередь объявит победителя. Точнее, за него это сделает глашатай. Впрочем, как и всегда.
Зилола вернулась на своё место и поделилась своими впечатлениями с маликой Навруза, тогда как малик беседовал с Далером. Вскоре к ним в ложу пришли писарь с глашатаем. Писарь поспешно подошёл к повелителю, с почтением поклонился и вручил свёрток бумаги. Султан кивком отпустил писаря и взглядом дал понять глашатаю подойти к нему. Вместе они подошли к окну, глашатай встал с лева от султана. Бузург ибн Махмуд обвёл взглядом всех участников на поле и принялся изучать список. Он посмотрел на глашатая и поднёс ему список. Глашатай, которому писарь заранее объяснил всё, указал на определённые имена в списке.
У одиннадцатого по списку имени, которое гласило Мавлон ибн Боир, стояло три единицы. Ещё три единицы стояли рядом с двадцать третьем именем: Замон ибн Мехроб. Глашатай коротким жестом показал султану соответствующих всадников с этими именами. Затем он показал султану всадников с двумя загнанными козлами на счету у тех, кто загнал по одному. Он также указал на имя Азима в конце списка и хотел было указать на него самого, но султан взял список в одну руку, а другую превентивно приподнял перед глашатаем. Султану не было надобности показывать Азима, все уже знали его.
Он свернул бумагу и вернул писарю, протянув свёрток назад. Тот подбежал и опущенной головой, взял свёрток с рук господина и снова отошёл к дальней стене. Жестом султан пригласил глашатая занять его место посередине и объявить имя победителя.
Глашатай поблагодарил султана за такую честь, склонив голову и прижав правую руку к сердцу. Прочистив горло, он торжественно стал у окна.
Участники и зрители, затаив дыхание, ожидали. Всадник на сером коне стоял пятым справа. Он был уверен, что глашатай произнесёт его имя – Мавлон ибн Боир.
– Уважаемые зрители! Дорогие участники! – голос глашатая звучал глубоким баритоном. – По решению светлейшего господина, султана Ахоруна, досточтимого Бузурга ибн Махмуда, за выдающееся выступление победителем состязания Бузкаши объявляется... – выждав паузу, глашатай обвёл взглядом каждого всадника. – Азим ибн Аъзам! Поприветствуйте же победителя! – он указал на юношу на чёрном жеребце.
Услышав его имя, зрители одним голосом, словно гром среди ясного неба, прогремели:
– АЗИМ!!!
Даже его жеребец громко заржал, словно повторяя имя своего хозяина.
Разочарованный Мавлон в ярости бросил свою пращу и поспешно направил своего серого коня к выходу из поля.
– Султан также постановил устроить пир в честь участников сегодняшнего состязания, – добавил глашатай. – Светлейший господин будет рад принять всех вас у себя во дворце, – обратился он к участникам.
– Я полагаю, это ты, Азим ибн Аъзам, – обратился к нему всадник в сером кафтане с красным геометрическим орнаментом на рукавах и спине, стоявший слева. – Поздравляю, – он искренне протянул и пожал руку Азиму.
Ещё несколько участников поздравили Азима и направились к выходу. Азим же ещё некоторое время смотрел на ложу. Убедившись, что Зилола не выглянет оттуда, он направил жеребца к выходу. Он увидит её во дворце. Эта мысль согревала его изнутри и притупляло всю боль в голове.
– Как ты, сынок? – к нему подбежал взволнованный Аъзам, как только он выехал из поля.
– Я... победил, – задумчиво произнёс Азим и улыбнулся, но сразу съёжился от боли в скуле.
– Ох, – вздохнул Аъзам, заметив шишку размером с кулак у правого уха сына.
– Слезай с лошади, победитель. К твоему ушибу нужно приложить холод, – сказал лекарь, подошедший к ним.
Аъзам сам помог сыну спуститься и попросил брата увести жеребца в стойло.
Осмотрев шишку на лице Азима, лекарь приложил к ней тряпку, смоченную в холодной воде.
– У меня был лёд, но он растаял, – пожал плечами лекарь.
– Как он? – Азим кивнул в сторону пострадавшего участника с перевязанной шеей, когда они дошли до шатра лекаря. Тот лежал на жёсткой кушетке и не двигался.
– Жить будет.
Ответ лекаря показался Азиму небрежным, но он был рад, что этот участник не умер, как его лошадь.
Лекарь сел за небольшой низкий стол, скрестив ноги под собой на светло-голубой хлопковой курпаче, и стал что-то записывать на листке бумаги.
– Вот, – он протянул этот листок Азиму. – Даш своей матери. Из первых двух трав она пусть приготовит отвар. Он поможет от головной боли. А из остальных пусть сделает мазь. Мажь три раза в день и опухоль сойдет за пару дней.
– За пару дней? – переспросил Азим.
– Ты знал, на что шёл, юноша, – пожал плечами лекарь.
Как же он с таким видом пойдёт во дворец? Азим расстроился. Он посмотрел на отца, стоявшего рядом, взял его за локоть. Он хотел встать и уйти.
– Как быть с его ногой? – поинтересовался Аъзам, помогая сыну подняться.
– Назначенный мною отвар снимет боль и в ноге, а пока пусть пожуёт вот это, – из небольшого сундучка лекарь достал мешочек, а оттуда вынул базилик мятолистный и протянул его Аъзаму.
Аъзам саркастичной улыбкой оценил заботу лекаря и передал мягкие листья сыну. Они вышли из шатра и не спеша направились к своему стойлу. Азим прихрамывал на правую ногу, потому Аъзам не отпускал сына, хоть и тот просил об этом всю дорогу.
– Твоя мать и брат не поверят, что ты выиграл состязание, – сказал Аъзам с широкой улыбкой.
– Я сам до сих пор не верю, – проговорил Азим, жуя базилик.
– Я тоже, – коротко расхохотался Аъзам.
Зрители неспешно расходились, и почти все участники уже ушли, оставив своих лошадей в стойлах. Их уведут вечером ответственные конюхи.
– Великолепно, Азим! Великолепно! – пропел Адхам, когда они вернулись к стойлу, и обнял племянника. – Я в тебе не сомневался, – Адхам был полон восторга.
Азим выразил свою благодарность дяде взглядом. Он не мог улыбнуться, боясь пробудить колющую боль в скуле. Он отпустил дядю и самостоятельно подошёл к жеребцу. Посмотрев ему в глаза, Азим лбом прильнул ко лбу жеребца.
– Спасибо, – тихо произнёс он и погладил жеребца за ганаш.
– Азим, – позвал его отец. – С тобой хотят поговорить.
Азим обернулся и увидел глашатая рядом с дядей. В его деловитом взгляде юноша заметил восхищение. Азим опёрся на руку отца, и они подошли к слуге султана.
– Мои поздравления, Азим ибн Аъзам, – с почтением произнёс глашатай, приложив руку к сердцу.
– Благодарю, – ответил Азим и вопросительно взглянул на глашатая.
– Как вам уже известно, светлейший господин пригласил всех участников во дворец. Однако, учитывая ваше состояние, – глашатай бросил взгляд на повязку на лице Азима и снова посмотрел ему глаза, – по просьбе госпожи Зилолы и согласию его светлости, мне велено сообщить вам, что, если вы не сможете принять участие на пиру этим вечером, султан отнесётся к этому с пониманием и будет рад принять вас у себя во дворце в любой другой день до конца Навруза.
Азим с пониманием кивнул в ответ.
– Передайте нашу благодарность светлейшему господину, – сказал Аъзам. – Надеюсь, к вечеру Азиму станет лучше, и он обязательно придёт во дворец.
– Отрадно это слышать, – кивнул глашатай, прижав руку к сердцу и, заметив незаданный вопрос в глазах Азима, сказал, – Султан вручит вам золотые рога во дворце по завершению пира. В случае, если вы всё-таки не сможете принять участие в пиру, золотые рога будут отправлены к вам домой на следующее утро.
Азим кивнул и хотел было развернуться, чтобы вернуться к жеребцу, но глашатай остановил их с отцом.
– Если позволите, я бы хотел уточнить кое-что, – сказал он и, когда Азим с отцом снова повернулись к нему, продолжил. – Шестнадцать козлов, загнанных в красные загоны, будут заколоты для пира. Нам бы хотелось знать, как вы собираетесь распорядиться со своими четырьмя загнанными козлами?
Азим посмотрел на белый загон, где четыре мархура сновали туда-сюда, и снова перевёл взгляд на глашатая.
– Это ведь Загон милосердия? – спросил Азим, и глашатай кивнул в ответ. – Отдайте их четырём малоимущим семьям.
Глашатай был приятно изумлён. Он не ожидал такого ответа. Он думал, что победитель оставит мархуров себе.
– Вы весьма великодушны, молодой господин, – в голосе глашатая звучали восхищение и похвала. – Я буду рад лично исполнить ваше поручение, – он с почтением прижал руку к сердцу, поклонился Азиму и ушёл.