Они сидели на улице, у двора дома, наслаждаясь вечерней прохладой, и разговаривали. Разговор был нестройным, перескакивал с одной темы на другую. Чувствовалось, поговорить им хотелось о многом. Об этой жизни, что вертелась и кружилась вокруг них, за которой они уже не поспевали и многое не совсем понимали в её стремительном беге. Не могли полностью разобраться в её путанице и круговерти, которую, как им казалось, кто-то создавал специально, порой даже непонятно где.
- Ты понимаешь, это кто-то где-то сильно умные сговорились, вот и мутят воду по всему миру. А ты сам знаешь, в мутной воде рыбу-то лучше ловить. Ты видишь, стравливают людей, а сами поглядывают и выгоду какую-то ищут для себя, – сказал дед Иван, изредка посматривая на Георгия. – А мы, казалось бы, вместе против фашистов воевали, а теперь готовы друг с другом схватиться. И ты смотри, по всему миру ведь так. И надо же, найдут щёлочку пролезть, чтобы людей взбаламутить и взбудоражить. Где-то люди в набедренных повязках у костров плясали и счастливы были. А им нет, говорят, вы не так живёте. Нате-ка вам оружие, да настоящее счастье добудьте себе. А если добыть не успеете, и если погибнете, то в раю счастье найдёте. И надо же к каждому человеку не то, что в мозги, в самую глубину души влезть стараются. Телевизор, радио, интернет, телефон – всё ведь используют. Мне тут на днях звонят. Голос женский, молодой, приятный и говорит: «Разрешите я вам лекцию прочитаю». Я говорю, нет уж ради Бога. А ещё на днях как-то парень с девушкой приходят. Звонят. Выхожу. Открываю. Они сразу: «У вас Библия есть?» Говорю, есть и Библия и Житие Святых. Парень тогда говорит: «А можно вам вопрос задать?» А сам в крутом телефоне копается, чтобы найти. Вот тебе и верующие. Братья и сестры Иеговы.
- Да, много тумана всякого на людей напускают. Как говорят, без бутылки не разберёшься, а с бутылкой тем более. В неё, родимую, «агрессин» что ли добавляют? Человек выпьет и сразу за нож, за топор или за ружьё. «Убью, зарежу, сожгу», – кричать начинает, – добавил Георгий. – А ещё этой наркотой, людей не знай во что превращают. Потом эти, под цветным флагом. Баба с бабой, мужик с мужиком. Вот это семейки! Да ещё им детей давай на воспитание. А сообщения-то, сообщения как с фронтов войны. Тут взорвали, тут столкнулись, тут машиной переехали. Хоть телевизор не включай.
- И ведь каждый день с утра до ночи. Порой на всю эту катавасию глаза бы не глядели и уши не слушали. Ещё там искусственный мозг выдумывают, и он говорят, будет лучше, чем у людей. И заменят тогда человека роботами, и выходит человек-то на Земле и не нужен будет. А землю-то всю и небо-то всё исковыряли, издурачили.
А она природа-то умная, сопротивляется, всякие там ледяные дожди да ураганы напускает. Я вот часом проснусь ночью, лежу, и всякая мне дурь в голову начинает лезть. Думаю, был бы помоложе, собрал бы как говорят, всякой твари по паре, загрузил и угнал-бы ракету космическую, и рванул-бы на какую-нибудь планету. Где конешно, штобы жить можно было, и штобы никто не мешал. В общем, начать бы там жизнь, как говорят, с нуля, - сказал дед Иван и замолчал. Он приподнял голову и посмотрел в небо, как бы рассматривая эту самую, ему одному видимую сказочную планету.
Георгий внимательно посмотрел на деда Ивана. Тот, перехватив его взгляд и прочитав мысли, вздохнув, с сожалением сказал:
- Да нет, это я так, для разговора. Ты, чай, подумал, что я тово, с катушек съехал.
- Да нет, я ничего… Как говорят, мечтать не вредно. А если на этой самой планете, ты всё с начала начнёшь и опять к этому же и придёшь? Тогда што?...
От бессонницы, конечно, самое верное средство – это надо о чём-то хорошем думать. Я сам-то порой, проснусь и тоже размышляю: вот всё ищут жизнь на других планетах, и, если найдут, а там эти гуманоиды живут, и живут нормально, без всяких таких передряг, как мы. И мы туда прилетим земляне. А видишь мы разные. Жизнь земную Богом данную коверкаем. Скажем: «Здрасте!...» И начнём их там нашим земным законам учить, и что тогда получится?