План «Б»
В полутонах печаль лица,
А сердце, будто из свинца.
В руках холодных нет покоя,
Сдаюсь тебе всегда без боя.
Без пользы принимаю ложь,
А сердце спит, его не трожь.
Не режь. Не мучай. Не души.
Прощу в помин моей души.
Саша рос и рос и вырос огромным. Это сначала приносило непредсказуемые неудобства, а потом привык и получал только пользу и радость, и выгоду. Смотреть свысока на всех, не задевая никого своим высоким положением, втайне радуясь этому. Его первого заметил тренер в школе. Поставил в команду и он всегда был первым. Это давалось легко. За счет природных качеств. Длинные руки и ноги служили хорошо. В институт взяли с несколькими тройками по некоторым предметам, но с юношеским разрядом по баскетболу. Семья была крепкой и отец был строг в меру
такой же большой и сильный, а мать тихой, неприметной, как все советские интеллигенты. Устроился после института к отцу в строительную организацию треста «Уральскпромстрой».От бабки досталась однушка в Зигзаге. Зажил в свое удовольствие. Увлекался и мечтал о своем собственном мотоцикле. Бабкина машинка "Зингер" стояла в углу, начал шить кожаные изделия. Баловался пока. Особо не влюблялся. Женщин не выбирал, они его выбирали, и он возмущался только одним, когда они надевали его рубашки по утрам в его маленькой узкой коморке, и как в платье ходили туда-сюда перед глазами. Утром он не любил женщин и быстро провожал домой.
Лидии он сказал, что пусть позвонит ему сама, если хочет отношений постельных, без этого нет смысла встречаться, не маленькие.
Работал на стройке, думал жениться, но не на такой как Лида.
Женщина должна быть старше и состоятельнее, вкус этих женщин он познал. Завтрак в постель, неутомимость, выполнение любых желаний.
Молоденьких дур не любил и развлекался, на раз и на два.
На работе был на хорошем счету, инженером -механиком, еще и подрабатывать взялся, сдать подъезд, выполнив малярные работы. Этим его Лида и привлекла. Можно дать ей работенку за копейки, по вечерам клеить обои, красить окна, и братку ее младшему тоже перепадет работенка, а он и рад будет салага!
Так что первое охмурить, второе нанять на работу. Надо потерпеть, не может она не позвонить. Он знал.
Постыдная связь….
Но это не любовь – нет,
Но излучает свет.
Но это не тоска,
Пока, горит в руке рука.
Но если скажешь: «ДА»,
То может навсегда беда.
Но если хорошо без слов?
«Прощай, и будь здоров».
А звонка все не было. Вдруг она вспомнила неприятный момент. Он же сказал, смехом, что они будут встречаться… только… Ее даже пот прошиб. Так это он ждет звонка? Вот дурочка.
Но если…вдруг ..а что ? Мне уже двадцать, пора..а то как сестренку … да и пусть она узнает что нет ничего такого в этом …
Взрослая жизнь манила! Все ее подруги были или уже замужем, или одиночками с ребенком на руках, все шушукались и переживали свою взрослость. А еще вина перед сестренкой, обгладывала, как кость душу…
Лида набрала номер 22-15-44
Голос его бархатный, голова кругом…
– Привет, узнаешь, это я Лида. Со Стадионного переулка…Помнишь, танцы?
– Узнал, узнал… значит договор наш помнишь тоже?
– Помню…– Лида поежилась, неприятно, думала пронесет, или хотя б не сразу. А то как на случку. Но раз позвонила, то назад дороги не было.
– Встретимся вечером, у меня. Я один живу. Придешь? У меня к тебе предложение есть, интересное.
– Хорошо, Саша, приду. Я на работе, говорить не могу. Адрес скажи…
До вечера время как в немом кино, бежало быстро. Лихорадило не по- детски. Девки поглядывали искоса, но никто не спрашивал и не шутил. Слишком серьезна была хохотушка Лидка. После работы, шла как на заклание. Тревога не отпускала. Матери заранее сказала, что ночевать будет у тетки. Она хотела туда пойти посоветоваться с сестренкой.
А тут вот теперь к Саше шла.
Сашка не заморачивался. Лежал на железной койке и читал газету и курил, открыв форточку. Сделал яичницу. В однушке не было особо чисто, но и бардака не было, но мужские комнаты отличаются прокуренностью, захламленностью стен плакатами, с частями женского тела, вычурными пепельницами, фигурками чертиков, кукишей и пустыми бутылками по углам. Причесался, сполоснулся после стройки. Вечер потерян, столько дел на стройке, один не потяну, – думал он.
Лида пришла, огляделась, потянулась поцеловать его. Нехотя наклонился, встав с кровати. Наклонятся пришлось сильно. Слишком высок был Сашка.
Лида не замечала его ленивых движений, списывая на характер. Сашка сходу предложил почаевничать и рассказывать про стройку и дивиденды с вечерних заработков. Лида заинтересовалась. Денег всегда не хватало.
Мама с отчимом строились. А девушке хотелось одеваться …обуваться и вообще жить получше.
– Ты Юрке предложи. Он парень крепкий хоть и малолетка! Он денег сможет заработать.
Они горячо спорили.
– Да, не успеем мы все подъезды переклеить за такой короткий срок!
Лидка ходила по комнате туда-сюда. А Парень наблюдал своим вторым зрением. «Клюет, надо ее раскручивать», – думал он – там и сам справлюсь, главное записать и, что работали, немного кинуть денюжек.
– Джинса у тебя клевая, по фигуре сидит хорошо и ремень фартовый такой. Где блатную одежку брал?
– Вот! И ты сможешь. У меня фарцовщик один имеется.
– На мою фигуру трудно джинсу найти.
– У него все размеры есть.
Потом они целовались …
Потом не раздеваясь, только расстегнув молнию, чтоб не пугать девчонку, он
Пошел в атаку…на любовный фронт…
Долго терпела Лидка тяжелый кожаный ремень, придавивший ее и резавший живот… все же не выдержав, сказала устало:
– Ты хоть ремень сними…
– А ты хоть ноги подожми, легче будет.
Девичья честь была попрана. Девушку обуял стыд и только.
Первый раз ей грезился нежными словами, с любовными ласками, но чем он отличался от насилия, Лида так и не поняла…
Спали оба как убитые…стройкой…Молодые всегда не высыпаются.
Встала рано, надо домой забежать перед работой. Что надеть по быстрому? А вот и …рубашка его
– Здорово, твоя рубашка мне как платье!
Он только поморщился.
– Вечером, чтоб как штык к 7 часам была на стройке.
– Хорошо.
Расстались недовольные друг другом.
Покатилось перекати-поле…
Блестящие спицы
вонзаются в тело.
Опять медсестрицы.
Закружатся в белом.
В бреду омертвелом.
Секунды тягучие.
Мертвое моё тело.
Такое живучее
Юрка был рад и отчаянно хотел денег. Вечером около 6 часов, он уже был под окнами Народного банка, на своем мотоцикле Иж Планета, изредка Пибикая и сняв каску, нетерпеливо ждал Лиду с работы. Мотоцикл ему подарил старший брат. Юрка был смуглый с пробивающимися наружу рыжими усиками, лохматый с отросшими волосами по плечи и в брюках клеш отечественного производства. Точеный профиль, карие глаза, выразительные брови, юмор и мотоцикл брата, давали ему фору в любой компашке.
Девчата, с завистью смотрели в окна, махали ему, а директорша Надежда Ивановна яростно ругалась:
– Быстро к перфораторам, до окончания работы еще десять минут…да и не все бумаги обработаны. Счетов куча, надо уже вечерней смене сдавать работу, а вы тут на мальчиков глядите.
Директорша хватала их за юбки и оттаскивала от окон.
– К кому такой мальчик свалился? – любопытничала Ирка Девизова. Маленькая, стройная, с веселыми серыми глазами, маленькими стройными ножками, опираясь всем своим красивым турнюром на подоконник, так что почти вся обнажалась.
Лида, сидящая в следующей коморке, тыкала торопясь по клавиатуре старалась закончить обработку счетов и уйти побыстрее.
Ирка прибегла к ней в каморку
– Кто это?На мотоцикле прискакал?
– Братишка младший.
– Познакомь…а?
– Куда тебе, у тебя Димон есть
– Да, шучу. На запас, если что.
Она расхохоталась. У нее и правда была любовь. Она любила рассказывать об их отношениях с Димой. Была открыта и щебетала всегда без умолку.
Вместе они часто сидели у механиков, и веселая Ирина была в центре внимания. Ее любил беззаветно Коля Гундарев, давно и безнадежно женатый.
Коллектив вычислительной станции был молод и зелен. Недавно созданная, гордость Казахстана, Информационно – Вычислительная станция, имела 59 сотрудников. Работала станция в две смены, сдавая баланс города и области всего за сутки.
Машины были старенькие и ломались бессчётное количество раз.
А ночью разъезжались на такси. В такси набивались под завязку. Лида любила кататься по ночному городу и неизменно просила отвозить ее самой последней. Тетка, работавшая главным бухгалтером, пыталась Лиду поставить начальницей смены. Да у Лиды все друзья-подруги. Не получилось командовать. Зато в месткоме она главный козырь. Очень хорошо готовила праздники, конкурсы и маскарады, новогодние утренники для детей и вечера для взрослых, поздравления ко дню рождения, и прочие месткомовские дела. А главное честно делила деликатесы. Колбасу и сыр, доставал директор, Вьюгов Александр Владиславович.
Молодой красивый сорокалетний, подающий надежды стремительно завоевывал все позиции успешного деятеля. Добивался многого, да и связи имел широкие. Информационно Вычислительная станция – ИВС – была на хорошем счету. Зарплаты хорошие и премии, и еще постоянные дополнительные поощрения. Все стояли на очереди на жилье. Все детсады в городе имели одно, два места блатных для Госбанка. Магазины то и дело присылали небольшие подачки, в виде дефицита. Полотенца, кухонную утварь, косметику и даже обувь! На станции при Госбанке работала одна молодежь. Не старше сорока. Самой старшей была тетка Лидии, Татьяна Петровна Быстрова. Остальные много моложе. А Лида, естественно занимала интересное место в месткоме, раздавая по списку дефицит, разыгрывала среди работников хрусталь или косметику, и все завидовали слегка этой Лидиной пробиваемости. Всегда была чуть выше остальных получая свои премии за сверхработу и плюс куски за тех, кто болел или не пришел на работу по уважительной причине, так как без уважительной причины работу никто не пропускал. Работа была очень престижной для молодых.
А тут как назло ровно через две недели занемоглось Лидке.
Работа по вечерам, дневная работа, или смены менялись, утром на стройку, в ночь на табуляторы и сортировочные машины. От усталости стала кружиться голова, и по утрам начинало тошнить.
Раньше быстро проходила мимо столовки, на работу. Столовая стояла прямо на проспекте им Ленина. А сейчас зашла и страшно захотела молочной каши с рисом. Потом пошла на работу и ее вырвало.
Сомнения закрались в умную голову быстро. Отложила стройку пошла на прием в Гинекологию. Вердикт один. Беременность.
Потемнело чисто поле, нет уж дней тех светлых боле.
Пока Саше не сказала новость, матери понесла в подле. Думала, будет крик, шум.
А она как замерла, от горестного взгляда мураши побежали по спине. Рухнула мечта о первом внуке, рожденным в нормальной семье, о свадьбе дочки.
– Не собирается он меня замуж брать, говорит не такую надо ему.
Опять мать промолчала. А вечером пришла и говорит:
– Я договорилась с врачом, пойдешь в больницу, напротив Золотой церкви и сделаешь аборт. Я заплачу. Рожать не будешь. Кто тебя будет содержать?
Я не буду, у меня вас трое еще не пристроены. Мальчишки не женаты.
Хлопнула дверь зашел и встал, подпирая потолок, старший брат Митя.
– Так сестра, я буду платить алименты, рожай. Я работаю, хорошо получаю. Чего ж мы первого племянника и так вот на аборт, а с этим я поговорю.
Вечером и Саша появился. Все смотрели косо, и он понял все, когда Лидка побегла в кусты и ее начало рвать.
Долго они с братом говорили, и он ушел.
– Чего ж ты не сказала, что не девкой ему досталась?
Да…подумала несчастная Лидка, вот сволочь. Но спорить не стала, крови на простынях и правда не было, и она тогда удивилась. А доказывать не стала. Ему что девка, что не девка. Не обещал ведь сразу замуж.
Старший уехал на работу, отпуск кончился. А младший братишка Юрка уговаривал Лидку идти на аборт.
– Митьке, хорошо, уехал и все. А нам растить. Пеленки стирать. Орать будет как резаный. А мы нянчить будем, неизвестно кого.
В общем пошла Лида на аборт.
Два врача принимали больных быстро. На двух креслах. Те, кому делали операцию вакуумом, уходили не ойкнув ни разу. Лида, повернув голову видела, как поменялась соседка на кресле. Уже и она спрыгнула с высокого постамента, а Лиду врачиха мучила. Двенадцать расширителей не помогли открыть матку. В течении пятнадцати минут.
– Сильнейший спазм. Ты как давала-то? Расслабься, – напирала она зычным голосом.
– Да держите её, сползает и сползает, ерзает она. Смирно лежи!
Потом потекла густая кровь и в большой таз стали шлепаться большие куски…
– Мальчик
Девочки ассистентки с великим страхом смотрели на врачиху, дородную тетку с тридцатилетним опытом работы.
Почти бесчувственную Лиду отвезли в палату. В окнах стояла Золотая церковь.
Побегли дни. На утро ее не отпустили, на другое тоже.
– Воспаление, у тебя.
– Мне на работу надо.
– Какая работа, тебя второй раз чистить будут.
Через неделю вечером заступила на дежурство молодая смуглая женщина, врач
– Посмотрела историю и возмутилась:
– Да ее давно оперировать надо! Плохо почистили, так и до сепсиса недалеко. Температура каждый день, а они ждут с моря погоды.
– А она не хочет. Мы ей матку пятнадцать минут открывали. Никто теперь не берет ее. Павловна отказалась.
Молодая ассистентка так и сыпала словами как пульками.
– Мы, – передразнила врачиха, – Открыть-то открыли, а закрыть забыли. Все отвечать будут, если умрет пациент.
Говорила врач, ласково, не повышая голос.
– Пойдем, дорогая, я тихонечко, осторожно, с уколом, открою и почищу. Теперь тебе легче будет, раз открывали.
Лида заплакала навзрыд:
– Не пойду я, пусть помру.
Вся палата, не дыша слушала и переживала. Здесь лежали все в таком положении женщины, после абортов с осложнениями, после родов.
– Ты пойдем, я посмотрю, может ничего и не будем делать.
Лида встала с трудом передвигаясь пошла.
Врачиха и правда, очень осторожно стала готовиться к операции. Не пугая Лиду словами.
Лида терпела боль изо всех сил, завтра Павловна придет, будет хуже, врачиха хоть не унижает, а та ехидно орет.
В этот раз было немного легче. Да, и в горячке температуры, она сопротивляться не могла и расслабилась. Врач на себя и так брала ответственность. Вечер быстро сменился темнотой, лампы светили тускло. В операционной только стучали инструменты железо о железо. Врач бросала ненужные расширители и брала с подноса другие.
– Еще чуть, чуть потерпи. Все уже заканчиваю.
– Ну, вот и молодец! А ты боялась! Отведите ее в палату.
– Что я вам должна? Отблагодарить Вас как? – прошептала на ухо врачу Лида.
– Я ремонт делаю, мне бы обои где-нибудь купить, достать не могу. Но, официально, ты мне ничего не должна – это моя работа. – сказала врачиха тихо.
Лида кивнула головой.
Лиду повели. Ослабшая она еле шла.
Заснула глядя на маковки церкви…
Утром разбудил колокольный звон…
Тяжко на душе. Будто из смерти ее взяли.
Выходной.
– Которова Лидия, к вам пришли – сообщила медсестричка.
Это уже в пять вечера. Температура спала. Лида пошла. Кто это?
В полутемном коридорчике приемной стоял Сашка, большой, усатый, стройный, красивый. В приталенной рубашке в клетку и джинсах. Взглянула и сердце закололо.
Так хотелось прижаться, поплакать. Пришел, пришел…мысли запутались сладко.
Больше всего хотела, чтоб пожалел, чтоб понял, как ей страшно было, как это безнадежно остаться без ребенка! На большом сроке, три месяца. Три месяца. В палате ей сказали, что у мальчика уже и ручки, и ножки были. Какая я дура, ревела она тогда в подушку. А еще страшнее было совсем без детей остаться, о чем строгая Павловна и предупреждала перед операцией.
– Я тут тебе деньги принес, за стройку, тебе и брату твоему. По тридцатке.
Вот оно значит, как.
– Не нужны мне деньги, – строго сказала возлюбленная, – врачиха просит обои. Купи и принеси.
Отвернула себя со всей силы и рванулась идти назад.
Он схватил ее за плечи и прижал так вот, как бы нехотя
– Ты что? У нас ведь ничего не кончилось, еще будем встречаться. Все будет хорошо.
– А дальше что? Опять сюда?
Она вырвалась и ушла. Не оглядываясь.
Через несколько дней принес он ей обои.
Лиду выписали, и она уже пошла на работу. Написали в больничном листе, что на интересном месте вспух у нее фурункул, вот и лежала в больнице. Шушукались, да не до чего не дошушукались девки. Ничего никому не сказала.
http://proza.ru/2024/03/09/197