Глава 8. Карнавал с немецким акцентом - Анна Иоанновна
Смерть юного Петра II была шоком для семейства Долгоруких. Они не напрасно с ужасом стали ожидать каких-то нехороших перемен. Прошло совсем немного времени и то, чего они боялись, свершилось (вот он – справедливый перст судьбы). У Долгоруких сразу же были отобраны украденные из казны драгоценности, конфискованы имущество и поместья. Потом мужчин их рода отправили сначала в ссылку, а впоследствии завели на них уголовные дела. Практически все эти дела завершились пытками и дикими казнями (Ивана четвертовали, а другим – отрубили головы).
*
Заметки на полях:
… Так уж повелось на Руси ещё со времен Петра I: новая власть кровью смывала любое упоминание о власти прежней. Вспомним, как Пётр расправился со своей сестрицей Софьей и её приспешниками. Как он лично умерщвлял в «пыточных» избах десятки (а то и сотни) поддержавших её стрельцов. Любой дворцовый переворот с тех пор плавно переходил в акт мести прежним хозяевам жизни. Вот и большевики-ленинцы «с корнем» вырывали из нашего сознания царизм. Потом большевики-сталинцы в чекистских застенках расправлялись уже с ними самими…
*
…А предшествовало всему этому выплеснувшееся наружу возмущение верхних слоёв дворянства. Возникла почти та же ситуация, что и в приснопамятные «смутные времена» - безвластие да ещё при никудышной системе выбора. «Кого назначить царём?» - спрашивали друг друга члены Верховного Тайного Совета и тут же вступали в непримиримые перепалки.
Историки так и не смогли вразумительно объяснить, почему всё же выбор пал не на дочерей Петра I – Анну или Елизавету, а на 37-летнюю дочь Иоанна V (брата Петра I) – Анну Иоанновну. Возможно, как и при выборе первого царя из рода Романовых руководствовались формулой: «чем посредственней, тем лучше».
Будущая императрица родилась в Москве в 1693 году. С ранних лет к ней и её сестрам – Екатерине и Прасковье были приставлены иностранные наставники, которые только чему и научили цесаревен, так это – грамоте, арифметике, танцам да языкам – французскому и немецкому. В 17 лет Анну выдали замуж. Это вышло по воле её дядюшки Петра I, который имел какие-то свои виды от этой «геополитической» связи. А она и не возражала… Супруг Анны – герцог Курляндский (Курляндия – герцогство, находившееся в западной части современной Латвии) зачем-то вздумал тягаться в количестве выпитого спиртного с самим Петром I (?!) и умер на собственной свадьбе.
Вдовствующая герцогиня почти 19 лет безвыездно жила в своём скромном замке, оставшемся от мужа, на содержании российского царского двора. Коротала время в одиночестве, которое «милостиво скрашивал» управляющий имением 28-летний курляндский дворянин Эрнст Иоганн Бирон.
…Когда члены Верховного Тайного Совета вдруг пришли к единому мнению по выбору кандидата в цари, председательствующий на том тайном заседании князь Михаил Голицын, довольно потирая руки, предложил: «А не следует ли нам набросить намордник на спящего тигра… и воли себе прибавить?». «Хоть зачнём, да не удержим», - засомневался, было, кто-то. «Право, удержим!», - радостно воскликнул князь и тут же озвучил свои идеи по поводу «кондиций», ограничивающих власть новой государыни.
Согласно этим «кондициям» Анна не могла решать вопросы войны и мира, назначать высших чиновников, жаловать имущество дворянам и лишать их имений, не могла командовать войсками, производить в чины выше полковника, вводить новые подати и даже – вступать в брак (?!).
«Верховники» собирались отдать «кондиции» на подпись самой Анне, ссылаясь на волю «общества», а потом представить их «обществу», как свершившийся факт. По существу, Верховный Тайный Совет задумал олигархический переворот, в результате которого вся власть должна была сосредоточиться в руках представителей двух аристократических «фамильных» родов – Долгоруких и Голицыных.
…Вначале всё шло, как и было задумано: «кондиции» Анной были подписаны и представлены вниманию членам Сената, Синода и генералитета, то есть представителям высшей власти. Реакция присутствующих была сдержанной, и подписать протокол никто не пожелал – решили «сначала всё обдумать».
Когда Анна прибыла в Москву, то брожение умов в столице достигло апогея. Все «прожекты» так называемых дворянских кружков, которые предлагали свои идеи обустройства власти, наталкивались на противодействие Верховного Тайного Совета. В этих условиях всё большую силу приобретали сторонники восстановления абсолютной монархии, имевшие ясную цель – восстановление самодержавной власти.
И развязка наступила…
В разгар заседания всех ветвей верховной власти в зал, где присутствовала высшая знать страны, явился князь Черкасский во главе большой группы дворян и подал царице «челобитную», которая была немедленно прочитана и тут же стала причиной яростного спора присутствующих. Этого только и ждали офицеры императорской гвардии, охранявшие Кремль. Как описал это событие испанский посол: «…офицеры гвардии и другие, находившиеся в большом числе, и в присутствии царицы начали кричать, что они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне, которая должна быть такою же самодержавною, как и её предшественники. Шум дошёл до того, что царица была принуждена пригрозить им, но они все упали к её ногам и сказали: «Мы, верные подданные Вашего величества, верно служили вашим предшественникам и пожертвуем нашу жизнь на службу Вашему величеству, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше величество, и мы повергнем к Вашим ногам головы тиранов».
В марте 1730 года народ принёс присягу императрице Анне Иоанновне на условиях полного самодержавия.
… А какой она была – эта новая коронованная особа? «Хорошо сложена… в обращении приветлива», - пишут одни современники тех событий. «Недостаток в красоте награждаем благородным и величественным лицерасположением… волосы тёмные, лицо рябоватое», - пишут другие. «Рослая и тучная, с лицом более мужским, чем женским, чёрствая по природе и ещё более очерствевшая при раннем вдовстве… привезла в Москву злой и малообразованный ум с ожесточённой жаждой запоздалых удовольствий и грубых развлечений», – пишет о ней известный российский историк Ключевский.
Она, эта особа, ничем не мешала имевшей место быть сразу после её восшествия на трон жёсткой борьбе придворных группировок за влияние на неё. Два года шла глухая возня между «русской группировкой» и немцами, в которой верх одержали, в конце концов, вторые. Немцы захватили все ключевые посты, а фактическим управителем страны на всё время правления Анны стал её фаворит Бирон.
Образ жизни царицы был таков: в семь часов – подъём, завтрак. Обед – в полдень, ужин – в девять вечера. В одиннадцать – отбой. В «собрания» выходила с 11 до 12 часов, а после обеда – с 17 до 20 часов. А в остальное время…
Увеселения при Анне достигли фантастических масштабов. Это был какой-то бесконечный конвейер торжественных приёмов, балов, спектаклей, маскарадов и иллюминаций. Царский двор разросся до неимоверных размеров. Императрица учредила множество новых придворных должностей, завела итальянскую оперу, балет, немецкую труппу и два музыкальных оркестра. Её любовь к пышности и блеску истощала государственную казну, тяжким бременем ложилась на вконец обнищавший народ.
А ещё любила императрица разных шутов и шутих. Она могла часами наблюдать за их кривляниями, хохоча при этом и хлопая в ладоши. Позабавившись с шутами, Анна Иоанновна обыкновенно отворяла дверь в комнату фрейлин и говорила: «Ну, девки, пойте!». И девки пели, пока государыня не кричала: «Довольно!».
Не чуждалась она и литературных забав. Узнав, что известный поэт Тредиаковский написал стихотворение игривого содержания, призвала автора к себе. Взволнованный поэт, стоя на коленях, прочитал своё произведение и, грешным делом, подумал, что получит за это какой-нибудь подарок. Императрица, внимательно выслушав поэта, благодарно кивнула головой, а затем подошла и удостоила его «из собственных Ея Императорского Величества рук всемилостивейшую оплеушину».
*
…Ну, а что было со страной во время её правления? Да, ничего хорошего. «Государыня у нас дура и резолюции от неё никакой не добьёшься, и ныне у нас Бирон что захочет, то и делает», - пишет о том времени один известный чиновник в письме другу. Удивительно, что человек, имевший самое большое влияние на императрицу и фактически принимавший для России все судьбоносные решения, не имел никакого образования. Он говорил только по-немецки (и то с курляндским акцентом), а писать не умел вообще ни на каком языке (?!). Как он приспособился к своей всемогущей роли – одному Богу известно.
Но какие-то вопросы, возникшие еще в предыдущие царствования, всё же худо-бедно решались. А особенно шустро решился вопрос по учреждению так называемой Канцелярии тайных розыскных дел. В короткий срок она набрала чрезвычайную силу и вскоре сделалась своеобразным символом эпохи. Анна постоянно боялась заговоров, угрожавших её правлению, а потому настояла на максимальном ужесточении действия этого ведомства. Согласно только официальным документам, в те годы было казнено свыше тысячи человек; 20 тысяч человек были сосланы в Сибирь, 5 тысяч – на Камчатку (уж ссылать, так ссылать!».
Да и во внешней политике господа немцы кое в чём сумели преуспеть. Русские войска под командованием фельдмаршала Миниха успешно помогли Речи Посполитой защитить польскую «форму правления» от вмешательства Франции. В 1735 году Россия была втянута в войну с Турцией из-за следовавших на Кавказ 20-тысячных войск крымских татар. В 1736 году русские войска взяли вначале крепость Азов, затем крепость Очаков, а через два года – разгромили все Крымское ханство.
В 1739 году были разгромлены османы под Ставучанами.
*
…Уже через два года после своего восшествия на трон Анна Иоанновна объявила, что трон наследует потомок по мужской линии её племянницы, дочери Екатерины Иоанновны, герцогини мекленбургской, которая почему-то однажды удалилась от мужа в Россию. Анна Иоанновна следила за племянницей, получившей после крещения в православие имя Анны Леопольдовны, как за своей собственной дочерью.
Но где взять этого потомка? Мужа для Анны Леопольдовны, естественно, пригласили из-за рубежа. Им стал герцог брауншвейгский Антон-Ульрих. От нелюбимого мужа во время его более, чем годичного отсутствия (?!), Анна и родила долгожданного сына-наследника российского престола, которого назвала в честь деда Иоанном.
В октябре 1740 года, процарствовав 10 лет, Анна Иоанновна скончалась на 48-м году жизни «от подагры в соединении мочекаменной болезнью». Перед смертью она подписала две бумаги: одну о наследстве после неё Иоанна Антоновича, вторую – о регенстве Бирона.