Прежде думал я, что то же самое – жить телу без души,
Как и мне без тебя, боголюбленный друг мой Василий, но
Перенёс я разлуку – и вот до сих пор, к удивленью, жив.
Долго ль медлить ещё мне? Не взял ты отсюда меня за что?
И зачем не ведёшь за собой меня в бдительный хор святых?
Не оставь же меня, не оставь! Я клянусь своей смертью, что
Даже если бы и захотел, то забыть бы тебя не мог.
Вот Григорьево слово! Когда Бог восхитить тебя пришёл
И твой дух богомудрый привёл на спасительный Свой порог,
Всё небесное воинство возликовало, увидев то, –
Но рыдал каждый град в Каппадокии. Больше ещё скажу:
Что вскричал целый мир: «Проповедник ушёл, и не стало, вот,
Того, кто укреплял от ветров чутко вспаханную межу,
Кто узлом был, скрепляющим мир и высокий небесный свод».
Друг возлюбленный мой, как я горько сейчас о тебе тужу!
Целый мир – достояние Троицы – стал приведён в хаос
Еретичными силами – но ты беззвучен, твои уста
Запечатаны вечным молчаньем. Очнись! Защити от слёз
И от бурь православную веру, какая одна чиста,
Своим словом и священнодействием. Ибо лишь ты принёс
В этот мир свою жизнь, что равна была силой учению,
И учение, равное жизни. Один только Бог у нас,
Кто царит в горних высях, неся в мир Свои сокровения;
И наш век видел лишь одного, кто достоин иконостас
Оглашать, ведя службу в церквах, благодарственным пением.
Это ты – христианское светлое око, ты – звучный глас
Православных божественных истин, ты – вестник Спасения,
Озарявший здесь подвигом духа свой каждый житийный час,
Слава Понта и каппадокян! Ради дня Воскресения,
Умоляю, Василий, предстательствуй ныне опять за нас
И неси снова Духа Дары за страдающий присно мир.
И вот слышу в ответ: «Кесарийцы меня положили здесь –
Был Василий я, архиерей, сын Василия, вёл я клир –
Друг Григорию был и любил его, нёс с ним Благую Весть –
Да дарует ему Святый Дух на земле и на небе пир,
Благоденство в ином, как и то, чтоб скорее вступить ему
В нашу жизнь после жизни. Что пользы истаивать на земле
И столь долго ходить по земному безвремению тому,
Кто небесного дружества ищет в неясной своей судьбе?»
Дай же Боже и мне возглашать в небесах это самому!
Ты немногим дышал на земле, но принёс всё и всё отдал
В дар Христу: своё тело, и душу, и слово, и руки – всё.
О, Василий, великою славой Христа на земле ты стал,
Был опорой ты для иереев, для истины, – а её
Ныне больше всего поразить мир старается наповал.
О, обитель науки и дружбы! Афины! Священный град!
Место, где мы вели свою жизнь райским кущам небес под стать!
Знайте то, что Василий на небе, чего и желал, и рад,
А Григорий ещё на земле, и уста его жжёт печать.
Светоносный Василий, в Кесарии славы тебе гремят!
Твоё слово – гром вышний, а жизнь – словно молния из небес.
Но оставил священный престол даже ты! Пожелал Христос,
Чтоб как можно скорей ты вознёсся во царство Его чудес.
Изучил все глубины ты духа и мудрость земную нёс.
Ты был жертвой живою, как агнец, как храмовый был телец.
Восемь лет управлял богомудрым народом ты – но всё то
Слишком малая толика дел, что на деле ты сделать мог.
Но ВОЗРАДУЙСЯ, друг мой, Василий! Хотя ты и далеко
И ещё разлучён ты со мною, приду я на твой порог.
Таково моё слово надгробное – и слово то легко!
****
Вот то слово, какое любил ты! Воздал тебе свой я долг:
Дружбы дар многоскорбный, плач нашим конечным усилиям.
Те двенадцать стихов, что на память твою я слезой изрёк,
Возлагает Григорий с любовью ко праху Василия.
Текст: Григорий Богослов
Перевод с древнегреческого: неизвестный автор
Рифмовка: Лариса Баграмова