В то время, когда народ спал и не тревожил никого в лесу тщетными поисками бриллианта, на озере «Лебедь» на охоту из своего домика очень осторожно вылезла выдра. За ней вылезла другая. Почистив на берегу брюшки, они замурлыкали, как кошки, говоря тем самым друг другу, как голодны, и плавно бултыхнулись в воду за добычей.
Полетели в борах за добычей и ушастые совы, хорошенько встряхнув ото сна перья. Где-то назойливо пищала мышь, и за ней сразу устремились три совы, летя прямо в ловушку «Фриллинга».
В «Королевском бору» на огромный муравейник набрела вышедшая на ночную кормёжку пятёрка кабанов и принялась расшвыривать его рылами. В отличие от потревоженных людьми кабанов эти отлично выспались днём в выложенной ельником общей лёжке, где дружно прижались друг к другу плотненьким валетиком. Потом они планировали улечься спать прямо на этих разрытых муравейниках.
С наступлением темноты из норы высунулся и большой курносый нос белой в чёрную полоску мордочки и хорошенько понюхал воздух. Убедившись в безопасности, из норы вылез барсук и пошёл на охоту. Возле норы остались его чёткие следы, очень похожие на следы маленького медведя.
Вслед за барсуком из другого отнорка его норы вылезла енотовидная собака и не спеша тоже отправилась по лесу. Помимо добычи пищи она любила просто погулять по лунным тропинкам.
По таким же тропинкам побежали охотиться и ёжики. Лиса уже околачивалась в посёлке возле курятника на краю леса.
На сумеречную прогулку вышли олени, лоси и косули. В это спокойное время они всегда любили пощипать травы.
Летняя белая ночь таяла быстро, и небо потихоньку стало синеть, светлеть и озаряться встающей зарёй. Об этом сразу пискнула первая птаха, вслед за которой лесные владения «Куршской» косы начали наполняться птичьим звоном. Ночные звери отправились в свои норы и на лёжки, а на водоёмах встрепенулись лебеди и вся птица. Каждая же волна Балтийского моря окрасилась волшебными красками всё больше розовеющего неба.
На залитом зарёй заливе у самой кромки воды сидел крупный грызун длиной с метр и точил большую ветку осины.
- Ох ты, какой бобрик! Кг в тридцать будет! – раздалась похвала в его адрес пришедших на рыбалку рыбаков Николая, Семёна и Сергея.
Мигом заслышав голоса, бобрик тут же нырнул в воду и исчез. А рыбаки восхитились и расхвалили его достоинства:
- Превосходный пловец!
- А ещё уникальный грызун. У него ведь клыков нет, и он одними резцами всё раскрошит, как семочки!
Их слова подтверждало множество сгрызенных деревьев и кустарников, вокруг стволов которых лежали натуральные крупные опилки. Со стволов лещин, берёзы и ольхи кора была просто обгрызена. Бобры на косе выбирали низины заболоченных берегов озер и залива в растительности черноольшаника, ивы, осинок и камышей. Хатка их всегда маскировалась под старую осевшую копёнку сена.
И, усаживаясь возле закинутой удочки, Николай сказал:
- А я ещё люблю выдру. Вот чистоплотный зверь! Даже в море купаться выходит днём, хоть и ночная зверюга.
- Да я и бобров не раз в Балтике видел, - тут же вспомнил Сергей. - Накупаются, а потом ещё и разлягутся на песочке, и загорают на солнышке.
- А косули как любят купаться! – завосторгался Семён и удивился: - Ведь их в лесах-то редко увидишь. Живут в самой глуши словно растворившиеся призраки, а к морю выходят не таясь. Глазастые, пугливые, но позагорать обожают!
- Да, здешнее зверьё любит море, - улыбнулся Сергей. - Купаются в нём, сколько и когда кому захочется. Туристы только не дают им нормально отдыхать. Вечно со своими фотоаппаратами лезут.
- Ещё бракоши заразы их бьют каждый год, - возмутился Николай. – Мясо косулье вкусное, а рога самцов, как и чучело головы, продать за хорошие денежки можно.
- Да, у самок рожек нет, - кивнул Сергей и восхищённо улыбнулся: - А у самца небольшие, но очень красивые! Почти прямые и два-три отросточка на них…
Дёрнувшийся поплавок прекратил их беседу, и на траву упал первый отличный окушок. Улов для нового заезда туристов начал набирать силу.
На свою работу делать обход лесных угодий вышел и лесничий Антон Трофимович. Не успел он пройти перелесок, как с лёжки из-под куста неожиданно сорвался заяц-русак и во всю прыть кинулся удирать по лесу большими прыжками. Лесник, как всегда, не заметил его из-за неприметного земляного окраса.
- Тьфу ты! Напугал и меня, и себя! – со смешком ругнул его Антон Трофимович.
Окрас зайца очень хорошо скрывал его от врагов. Длинноухий, крупный, с большим хвостом русак был плодовит, но в лесу на него охотились лисы и енотовидная собака. На лугах и в заросших травами дюнах нападал зоркий орлан-белохвост. Тот же ворон постоянно безобразничал над зайчатами. Даже обыкновенная серая ворона беспощадно пожирали малышей.
Лесник шёл не спеша и вспоминал вчерашний скандал с женой. Зинаида уже достала его разговорами о бриллиантовом кольце, в которых расписывала их будущие перемены к сказочной жизни, тем самым требуя найти драгоценность. Антону Трофимовичу уже не хотелось заходить в избу. Он очумел лазить по болотам, по кустам и прочим кабаньим тропам, где кроме опасных злоключений ничего не находил. И, переступая порог избы, он вздрагивал от вопроса жены:
- Ну, чем сегодня увенчались твои успехи в лесу? Колечко искал?
- Искал, да не нашёл, - с раздражением стягивал лесник сапог.
- Значит найдёт кто-нибудь другой, - тяжко вздыхала Зинаида.
И Антон Трофимович не выдержал!
- Зинаида, хватит уже и мне, и себе голову морочить чёрт знает чем! - сорвался он на супругу. – Я всё облазил, что смог! Нужна тебе эта чужая вещь, ступай и ищи её сама!
На этом жена и отступилась.
Сейчас лесничий вышел к огромной луже, которая вся была истоптана копытами кабанов. Они были здесь совсем недавно. Об этом сказали чёткие отпечатки их копыт и свежий помёт. И тут глаза лесника притянуло к нему, как к магниту! Немного подумав, он усмехнулся, подобрал ветку сухостоя и, расковыряв каждую кучку, ни шиша не нашёл. С досадой бросив палку, он плюнул в навоз с чувством «золотой лихорадки» и вдруг испугался, что как дурак теперь будет продолжать рыться в каждом кабаньем помёте! И тогда он дал себе слово:
- Не жили богато, неча начинать! А коли начинать, так со своего! Сам скоплю денег и куплю жене чё-нибудь этакое! А этот чужой бриллиант из навоза моей любимой единственной не надо. Она лучшего достойна!
И он пошёл прочь, думая, что и за сколько присмотреть в ювелирном магазине.
Ещё через час на турбазе «Дюна» загремели рукомойники. Народ стал готовиться к завтраку и в обратную дорогу.
А в дремучей глуши «Королевского бора» в этот момент из кустов показался массивный зверюга длинной сантиметров в сто семьдесят пять. Широкая тяжёлая грудь и его узкий таз в точности напоминали фигуру аполлона. Крупную голову короновала чёрно-коричневая щетина. С боков чёрного рыла торчали огромные острые клыки. Это был тот самый секач, который сожрал бриллиантовое кольцо туристки вместе с её пальцами. Он с таким сопением начал нюхать воздух в направлении автотрассы, что из дупла на сосне высунулась белка и, цокнув, завертела головой во все стороны. Кабан отправился в стадо, чтобы почавкать что-нибудь с подкормочных площадок и уже в полном составе сородичей заняться рэкетом на дороге, а белка спустилась с высоты ствола и прыгнула на вывороченный бурей пень. Немного постояв на нём столбиком, она поозиралась и помчалась через опушку за орехами.
В это утро в бору первый раз никто не шарился в поисках никаких кладов. Хотя местный народец долго ещё не отпускала бриллиантовая лихорадка. Кто-то да и надеялся на случай чудесного везения в упрямом желании внезапно разбогатеть. Об этом никак не унимались в посёлке «Лесное» рассусоливания. И лишь притихшие громады елей хранили тайну так и не отвоёванного людьми бриллианта в золоте. В их ветвях суетливо перепархивали невидимые синички, выискивая семена в созревших шишках, да прыгали белки.
Приподняв мох, вырвалась на свет целая груда кучерявых груздей. Следом ещё показался маленький груздик. А возле вековой ёлки бородой ядрёных опят оброс крепкий огромный пень. Из-под его корня высунулся из норки крошечный нос и с наслаждением понюхал грибной дух. Затем друг за другом на большой опёнок вылезли два мыша и принялись завтракать шляпкой. В заповеднике Куршской косы со вчерашнего дня они были самые богатые, хоть их нисколько и не интересовал бриллиант из навоза. Мало ли подобных кладов хранят здешние леса, благодаря местным сорокам. И кому ещё пальцы с драгоценностями отхряпают кабаны, покажет время подобных случаев.
(Калининград/г. Пионерский 2016)