Доктор Мартини с любопытством, явно выходящим за рамки профессии, разглядывал сидевших у него в кабинете людей. По центру в кресле сидел полный без талии мужчина с бегающими маслянистыми глазками, который представился мистером Литтлом. Правее от него, на диване расположились двое сопровождающих медиков из Лондона и миссис Фиона Шарли. Собственно, её и оформляли в клинику. Женщина сидела отрешённо и не проявляла никакого интереса к происходящему. Андреа выслушал от Литтла историю её нервного срыва во время заседания Исполкома «Лейкерс МакКинли».
– Поясните, что стало первопричиной кризиса? – попросил психиатр.
– Вы знаете, – понизил голос Дэйвид Литтл. – У неё дома в Амстердаме произошла неприятность. Точнее, она сама предпочла так воспринять те обстоятельства. Другие на её месте…
– Какие же? – не дал договорить Литтлу доктор.
Мистер Литтл перешёл практически на шёпот.
– Они с мужем проиграли суд своему сыну, который захотел поменять свою гендерную идентичность и требовал от них средства на операцию. Ну так же нельзя относиться к законным правам детей. Вы согласны, доктор? – испытующе и одновременно льстиво заглядывал англичанин в глаза Андреа.
«Неужели та самая голландка, о которой мне рассказывал покойный Пол Доулинг?» – не верил в удачу Мартини.
Он пожалел, что отпустил Сару пораньше с работы. Иначе она разделила бы с ним удивление от невероятного случая. Совпадений было гораздо больше, чем мог предполагать доктор Мартини. Фиону привезли в Монтрё тем же частным джетом, что несколькими днями ранее увезли гроб с телом Доулинга. Фирма явно не желала изобретать ничего нового, считая, что и старое работает отлично.
Андреа проверил все бумаги, которые оказались в полном порядке, включая согласие её супруга на лечение в его клинике. Аванс был оплачен со счетов того же самого траста. Контакты оставались прежними.
«Когда ждать массажиста Си Фанга?» – Мартини едва смог подавить желание задать этот вопрос.
Он поставил условие осуществлять общение с внешним миром в первое время только с его разрешения. Никаких ноутбуков и смартфонов. Согласились, что через пару-тройку дней после обследования с Фионой смогут встретиться родные: отец и сын. В этом Мартини не был до конца уверен, но отказать он не имел права.
Мартини вызвал медсестру с креслом-каталкой, и миссис Шарли увезли показать её палату – ту, в которой недавно проживал Пол Доулинг. Дэйвид Литтл отказался от ланча, сославшись на то, что их ждёт самолёт и пора возвращаться в Лондон. Андреа долго смотрел в задумчивости на дверь, за которой скрылись англичане.
«Да что же в “Лейкерс МакКинли” происходит?!» – недоумевал Мартини, так и не решив, кому первому сообщить о новости.
Вариантов было несколько: папа и Сара, лейтенант Маттиас Франц и детектив Энтони Блэкуоттер. Но Андреа не спешил, отложив телефон в сторону.
***
Си Фанг вошёл в просторное фойе отеля-казино «Венецианец» в стиле итальянского палаццо. Он пожалел, что не поплыл на катере, оценив, насколько ошеломляющим могло выглядеть появление из-за морского горизонта небоскрёба в тридцать девять этажей. Си Фанг здесь никогда не был, но, как и всякий игрок, был наслышан о его легендах. В первую очередь, о тайных махинациях и, возможно, связях с триадами. К тому же здание построил американский миллиардер из Лас-Вегаса.
– Ваш «люкс» уже готов. Портье вас проводит. Надеюсь, что вам придёт удача, и вы сможете оценить наши бутики. Гондольеры всегда к вашим услугам, – завершал устную экскурсию по мини-копии Венеции в районе площади святого Марка консьерж. – Частные закрытые игры в покер начинаются каждый вечер в девять. Кабинеты расположены на втором этаже. Вам нужно будет пройти через общий игровой зал и подняться по лестнице. Вы играете завтра во «Дворце дожей». Дресс-код «black tie». Смокинг вы можете арендовать у нас же. Не желаете заказать примерку?
Наконец консьерж отстал от Си Фанга и передал портье ключ от номера. Но тот тоже всю дорогу расхваливал свой отель, поведав, что вчера постоялец выиграл в рулетку сто тысяч долларов. Си Фанг знал, что служащих учат возбуждать азарт в клиентах. Но он и без провокационного допинга предвкушал ожидание ставки, поскакушки шарика по номерам, особенно последний прыжок, когда все игроки за столом вытянули шеи, думая, что вот оно – то самое заветное число, а костяшка возьми, да и перепрыгни через «зеро». Отгибание уголка карты, которая спланировала к тебе через стол от крупье, тоже не менее волнительно: «каре», «королевский флэш» или непредсказуемый «стрит»?! Ох уж эта казавшаяся идеально последовательной комбинация номеров домов на улице, коварно свернувшей в тупик!
«Как дождаться завтрашнего вечера? Чем заняться, если не играть?!» – боролся с искушением Си Фанг, оставшись один в номере.
«Намеренно, что ли, мою игру не стали назначать на сегодня? Чтобы я сорвался и проиграл свою сотню уже сегодня? – подозревал неладное Си Фанг. – И чтобы не платить мне миллион!»
«Хотя его мне никто не обещал. Договаривались о двухсот пятидесяти тысячах. Что за махинация стоит за этим?»
Си Фанг посмотрел в свой бумажник, в котором оставалось около двухсот евро наличными.
«Может, по мелочи… посижу часок с «одноруким бандитом»? Других денег с собой брать не буду, – уговаривал самого себя Си Фанг. – Ты же знаешь, что сорвёшься и не удержишься поставить фишечку на красное! И закрутит тебя рулетка, завертит на всю ночь до самого утра, если не просадишь всё раньше! Двести евро? Не смеши! Как миленький, будешь трястись в лифте, дрожащими руками открывать дверь и отсчитывать купюры, спрятанные в сейфе. Я возьму тыщ пять, не больше. А код обещаю забыть до завтра!»
«Что же мне делать? – в голове мелькнула мысль о курильне. – Про опиум не мечтай, Си, на этом дне можно остаться навсегда!»
Си Фанг налил виски и, пытаясь успокоиться, подошёл к окну. Впереди, насколько хватало взгляда, переливалось и блистало, сверкало и подмигивало то стразами и бриллиантами, то сапфирами и изумрудами бескрайнее манящее море. Выигрыш всей жизни тоже был где-то рядом.
***
Дэйвид Литтл сидел за круглым столом, накрытым накрахмаленной скатертью, в абсолютном одиночестве несмотря на то, что остальные места в конгресс-холле были практически полностью заняты. Его же обходили стороной.
«Настолько боятся уголовной ответственности, что не хотят проявить солидарность со мной?» – недоумевал Дэйвид, рассматривая табличку с надписью «Друзья Дэйвида Литтла».
Так «Лейкерс МакКинли» решила замаскировать своё ЛГБТ-сообщество, которое, естественно, знало своего лидера в лицо. Тем не менее, стол оставался пустым. Никто не хотел составить компанию мистеру Литтлу.
«Нет у тебя друзей, Дэйв! – печалился мистер Литтл. – Удивлён? И Милтон Ченг сторонится меня. Где он сидит?»
Дэйвид привстал, чтобы осмотреть зал, но не смог увидеть китайца среди тысячи собравшихся там партнёров.
«А вот у какого-то русского их полно!»
Литтл вспомнил, как консьержка-аргентинка бросила его на стойке регистрации и понеслась через весь холл к незнакомцу в футболке сборной Аргентины. Через несколько секунд она уже висела на «Батистуте» со знаменитой девяткой на спине. Девушку не смутила даже его оторопевшая жена. Русский, растерянно улыбаясь и держа девушку за руки, по-английски извинялся за то, что он не аргентинец, а давний фанат их команды.
«Кто бы на меня бросился! – злился на притворный гомофобный мир Дэйвид. – Ну, дождётесь. Стану Председателем, я вам всё припомню!»
Настроение у Литтла испортилось окончательно, так как он вспомнил, что сможет сесть в желанное кресло в лучшем случае через четыре года. Очередные выборы главы «Лейкерс МакКинли» будут назначены на осень в Лондоне, и им станет по негласному уговору членов Исполкома Милтон Ченг. И только потом наступит его, Дэйвида Литтла, очередь.
Он размышлял о несчастной Фионе. За мыслями о словившей на ЛГБТ-теме нервный срыв голландке пришло воспоминание об умершем Поле. Никто из участников европейского годового собрания не знал о смерти Председателя. Хотя сценарий торжественных поминок был уже утверждён и согласован с вдовой. Дата же всё время переносилась из-за каких-то сложностей с проведением повторного освидетельствования тела Доулинга. Никаких подробностей узнать не получалось, что всех сильно нервировало. Хотелось бы побыстрее кремировать труп, и сделать официальное объявление. Его текст тоже был финализирован.
«Наш дорогой и уважаемый Председатель Пол Доулинг умер 12 апреля 2019 года после продолжительной и глубокой угнетающей болезни… – процитировал по памяти неопубликованный до сих пор пресс-релиз Дэйвид Литтл. – Получается, что все узнают об этом в начале июня – полтора месяца спустя! Не будет ли это выглядеть слишком подозрительным? Ну и что? Главное, побыстрее обратить всё в пепел. А тут ещё Фиона не совладала с нервами. Как бы у меня с ней не было проблем».
***
Яхта в необычной оранжевой раскраске покачивала мачтами у пирса. По судну расхаживал коротышка в белом поло и голубых шортах, явно отмеривая шагами длину корпуса, потому что старательно тянул носки.
– Андреа! – окликнула мужчину брюнетка, сидевшая на баке за столиком с пожилым человеком и ловившая на себе взгляды проходивших по пирсу. – Хватит измерять своё тщеславие! Присоединяйся к нам. Шампанское нагревается на солнце.
– Иду-иду, Сара! – мужчина махнул рукой и стал пробираться по борту к ним. – Как вам этот цвет? Я взял яхту напрокат. Не уверен, что хочу такую же яркую. Может, классическую белую?
– В тебе бродит комплекс неполноценности, – подшучивала Сара. – Брось. Ты же руководитель и владелец престижной клиники. Знаменитая в психиатрии фамилия. Тебе мало?
– Сара, вы отлично знаете, что нам нужно после сорока. Точнее, кто, – седовласый старик взял ладонь девушки в свою руку. – И как бывают стеснительны закоренелые холостяки. Может, вы сами ему поможете?
– Казимиро! – нахмурилась Сара, делая вид, что не понимает. – На что вы намекаете?
– Лишь на то, что на дворе двадцать первый век, – принял невинный вид Мартини-старший.
– И такая ломка стереотипов вас устраивает? Где ваш разумный консерватизм? – не желала менять позицию Сара.
– Прошу вас! – взмолился смущённый Андреа. – Перестаньте ставить мне диагноз! Не пора ли нам в ресторан? Там мы и обсудим нашу миссис Фиону Шарли. Занимательнейшая история может получиться для «Граней разума»!
– Если соберёшься с духом, сынок, – иронизировал, помогая затянуть швартовы на кнехте, Казимиро. – Или если русские совершат переворот в ВОЗ! И то, и другое крайне маловероятно. А случай и вправду удивительный. Главное, впервые в практике. Обидно, если упустишь приоритет! Но важно понять, под каким углом зрения подать материал. Сегодня всё решает не размер куска мяса и качество его среза, а соус. А то и вовсе разберут продукт на атомы и соберут в чёрт знает что, и назовут молекулярной кухней.
Через пятнадцать минут, когда они сели за столик с видом на Женевское озеро, Мартини-старший продолжил дружескую пикировку с сыном, то и дело ища поддержки у Сары. И он её, конечно, находил. Сара же, с удовольствием наблюдая за Мартини, думала про себя, кто ей первым сделает предложение: младший или за него старший?
– Нет, вы послушайте меня, дорогая! Какая злая ирония времени! – возмущался Казимиро. – Психически нормального человека в клинику приходит проведать тот, кто должен там лечиться вместо него. Клиника какая-то! Именно об этом парадоксе «новой нормальности» я не устаю вам повторять!
– Но, папа, будем объективны, нервные срывы могут быть у любого человека. Вчера он был здоров, а сегодня у него проблемы.
– Андреа, признай, – Сара ласково посмотрела на Мартини-младшего. – Таких причин у старых известных болезней до сих пор не было. Мы с тобой пытаемся откопать в памяти больного детскую эмоциональную травму или найти способ компенсировать горечь утраты близких, переосмыслить прочие неудачи в жизни. Но никогда не говорим своим пациентам, послушайте, ребята, вы идиоты, потому что неправильно воспринимаете происходящее с вами. Сексуальное насилие в детстве – это ерунда, которая должна случиться рано или поздно. В вашем, дорогой клиент, случае – рано, ну и живи себе с этим дальше. Зачем ты пришёл ко мне? Сейчас увидишь мой счёт, и вообще с ума сойдёшь.
Мартини-младший не отвечал, а Казимиро с интересом наблюдал за выражением лица Сары. В возбуждённом состоянии, с румянцем, ставшим заметным на смуглой коже, она нравилась ему ещё больше. Доктор Дюаммель продолжала.
– Но ни ты, ни я, ни синьор Казимиро так сказать не можем. Иначе мы меняем концепцию нормальности. Паранормальность теряет всякий смысл, когда ненормальность становится эталоном поведения. Твой отец прав, лечить нужно других.
– Вы специально сговорились против меня? – Андреа, будто пленный, поднял руки (в правой была зажата вилка, с которой серпантином свисала макаронина). – Я не возражаю. Ищу аргументы. Хочу понять. И вообще, давайте сменим тему. Мы забыли про наши летние планы.
– То есть дискуссию о болезни миссис Шарли мы завершим исключительно социологическими наблюдениями? – спросил Мартини-старший.
– Конечно, нет. Я приглашаю вас на своего рода консилиум. Завтра после обеда жду всех в клинике. Сегодня же у Фионы гости. Её навестили муж и сын. Гуляют сейчас в саду, наверное.
– Так какие у тебя предложения об отпуске? – поинтересовалась Сара.
Сначала Андреа поделился новостями. Приобретение новой лодки – это временно несбыточная мечта. Изготовление занимает почти год, поэтому со стапелей на воду яхту спустят в апреле следующего года. Может, если всё пойдёт быстрее, в марте. Но дилер нашёл ему отличный вариант на вторичном рынке, в Дании. Андреа уже подписал контракт. Поставка будет через две недели. В этом месте он многозначительно замолчал и, улыбаясь, принялся разливать вино.
– Не тяни, когда состоится премьера? Мы приглашены? – одновременно задали вопросы Казимиро и Сара.
– Не когда, а где! – хитро прищурился Андреа, глядя на женщину. – Яхта будет доставлена в Ниццу. Там повторят ходовые испытания, и оттуда мы начнём наше первое путешествие по Лазурке. Каждый имеет право выбирать пункт назначения. Первой начинает дама. За ней ты, папа. Потом я, и так далее. Как вам моя идея?
Официант как раз закончил убирать посуду со стола, и Андреа разложил на нём карту. Мартини-старший склонился над ней и долго водил пальцем, пытаясь понять, где его сын собирается сделать Саре предложение. Но первый ход был за ней, а она не дала своего согласия.
– То есть, Андреа, глава и его заместитель оставят клинику? Такого же никогда не случалось. Я всегда оставалась в «Шато Бальмонт» в твоё отсутствие, а ты никуда не уезжал, когда я уходила в отпуск. Ты отменишь это правило?
– Ради тебя… – сорвалось у Андреа, и он вынужденно добавил «да».
Сара, не говоря ни слова, подняла свой бокал и ждала, когда к ней присоединятся Мартини.
– То есть первый ход за мной? Ницца не в счёт?
Сара, по-детски высунув язык, заскользила маникюром указательного пальца, изящно обводя изгибы побережья. Ничто, как казалось обоим Мартини, не могло испортить этого счастливого мгновения. Зазвонил телефон у Андреа, и он, чтобы не мешать своим разговором, отошёл в сторону. По мере того, как он слушал, выражение лица становилось всё мрачнее и мрачнее.
– Что-то случилось? – спросила Сара, когда Андреа вернулся за столик.
– Ничего, что могло бы изменить наши планы! – ответил Мартини-младший. – Но ещё один клиент от «Лейкерс МакКинли», и нам с вами, коллега Дюаммель, придётся открыть отделение для буйных.
Как сообщили из клиники, семейная встреча Шарли переросла в ссору. У Фионы повторный кризис. Ей дали успокоительное, и с ней проводят необходимые процедуры. Мужа и сына Мартини попросил оставить в гостевом номере в клинике до своего возвращения. Пока Андреа рассказывал о происшествии, неотрывно глядя в глаза Саре, он всё больше и больше утверждался в правильности принятого решения – провести выходной день с близкими ему людьми, а не срываться в клинику по первому свистку, подобно терьеру за зайцем. Как бы соглашаясь, Сара аккуратно чокнулась с ним. Мартини-старший и не собирался возражать. Он тут же поднял руку, чтобы заказать десерт.
***
«Ангел, широко раскинув крылья, свободно парил в небе, будто хотел полной пригоршней зачерпнуть его синеву и умыться ею. Вот он заметил, как что-то рядом сверкнуло сусальной позолотой, и вытянул руки перед собой. Ангел обнял шпиль и посмотрел ввысь. Он подтянулся повыше, перехватился, но мокрые ладони съезжали. Ангел повторил попытку, но золото было предательски скользким. В нём отразилась ужасная гримаса в красных разводах. Ладони кровоточили. Ангел сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее ускорялся вниз. Перед ангелом маячило его же собственное лицо, замершее, будто посмертная маска. Он понял, что падает. Разжав изодранные руки, ангел попытался взмахнуть крылами, но не смог. Они его не слушались…
… Он попытался дотянуться до тревожной кнопки, но сил не было. Он не мог даже коснуться перехваченного спазмами горла. Он задыхался… Он сам затягивал на себе петлю. Кто-то всегда стоял рядом и наблюдал.
… Колода звонко хрустела в руках как стекло. Вот крупье начал игру. Он отчётливо замечал каждую ворсинку сукна, тянувшуюся к краю летящей карты и пытавшуюся остановить её полёт. А карта пригибала и давила их, словно комбайн травинки бесконечного зелёного поля…
… Вкручиваясь в безумный штопор, ангел нёсся навстречу чёрной воде, радостно блестевшей огнями ночного города. Он видел, как противоестественно изламывались крылья, выдёргивались, но отчего-то не разлетались по сторонам перья. Напротив, они замирали на месте, потом распадались на мельчайшие пуховые снежинки и пеленали его в кокон, сковывая по рукам и ногам…
… Ему пришли всего две пары: красные восьмёрки и валеты. Масти не различить. Разве с такой комбинацией можно на что-то рассчитывать? Я проиграл с «фулхаус» на первой раздаче, а сейчас та самая третья, о которой упоминалось в письме. Он с трудом, будто гирю по песку, начал двигать гору фишек перед собой. И снова эти ворсинки. Они восстали, ощетинились против него, превратившись в прочные колья. Они упёрлись острым частоколом и не желали пропускать ставку. Он начал выдыхаться. Деньги. Деньги! Отдайте мне мои деньги!..
… Хватая ртом воздух, он чувствовал, как горло забивается битым стеклом. Он собрал остатки сил, чтобы скинуть с себя одеяло, которое держало его словно смирительная рубашка. Запутавшись в простыне, и хрипя, он упал. Голову сдавил раскалённый обруч. Огромные кусачки медленно пережимали сердце, пока не перекусили его пополам…
… Боли ангел не почувствовал. Он, как бы со стороны, наблюдал, как превратился в пыль, парящую над поверхностью реки, и безвольно ждал порыва ветра, который окончательно сдует его в небытие…»
Чья-то рука приоткрыла зрачок. Кто-то наклонил голову вплотную к лежащему без дыхания человеку.
– Ну? Сдох? – раздался чей-то голос. – Что будем с ним делать?
– Не знаю! В его глазах нет иероглифа смерти. Темно. А то, что пульс не прощупывается – обкурился окончательно, – ответил тот, первый, что склонился над телом.
– Как всегда, отвезём на наше место, и в петлю его? Якобы очередной самоубийца, проигравшийся в пух и прах.
– Таких инструкций нам не давали. Приказали, как он напьётся-накурится, и его душа захочет полюбоваться своим бренным телом сверху, бросить его у отеля «Венецианец».
– У него деньги!
– Сказано оставить при нём! Хватайся за ноги.
Двое понесли тело, завёрнутое в ковёр.
– Осторожно!
Но было поздно. Тот, что держал плечи и голову и пятился спиной, с хрустом наступил на мундштук, запутался в шланге и уже потянул за собой колбу. Через мгновение на полу звенела чаша, и курился пепел.
Си Фанг очнулся. Голова раскалывалась от жуткой боли. Он открыл глаза, но ничего не смог рассмотреть – всё было в тумане. Предрассветная мгла и влажный воздух окутали его, создавая иллюзию небытия. Си Фанг попытался прорвать завесу бессознательности вчерашнего дня. Последнее, что сидело в мозге была «восьмёрка» червей, пришедшая к уже имевшейся паре валетов и бубновой «восьмёрке».
Си Фанг застонал от электрического шока, пронзившего тело от макушки до пяток. Он повернулся на бок и чуть не вывалился в воду. Си Фанг лежал на дне гондолы, прижатый вёслами. Он медленно, стараясь не раскачивать лодку, приподнялся на локтях и осмотрелся. Он был прилично помят, но цел. Под его головой лежал свёрнутый в скатку пиджак. Кто-то заботливо подложил его вместо подушки. Но как он здесь очутился, всего в пятидесяти шагах от отеля, Си Фанг вспомнить не мог.
Он развернул и ощупал костюм. Паспорт был на месте. Что-то объёмное выступало из другого кармана. Си Фанг вытащил конверт, в котором оказались деньги и сертификат из казино.
«Миллион?! Не может быть! – Си Фанг на глаз прикинул пачку и посмотрел на справку. – Куда делись остальные? Сколько я проиграл?»
Си Фанг пересчитал банкноты – ровно двести пятьдесят тысяч долларов.
«Согласно договора! Ни центом больше! А остальные семьсот пятьдесят тысяч, видимо, отмыли через меня!» – подозревал китаец, но подробности, а главное, окончание игры опиум стёр из памяти.
Си Фанг забыл и то, как он выиграл, и то, как сгребал фишки и менял их на наличные в кассе, и то, где и с кем он отмечал свой выигрыш. Заблокированное дурью сознание не позволяло вытащить из себя окончание вечера. Мутная пустота заполнила голову Си Фанга.