Он распахнул ворота гаража, тиснулся к обрешётке радиатора легковушки и вытянул наружу щуп уровня масла. Нормально. Завел двигатель, чуть выждал и выкатился на волю. Пусть тут поработает — больше износу, если его, как следует, не прогреешь.
Ломался «москвичонок» часто, но было в нем и на копейку хорошего — не совсем сгнил. …Всё стареет, чёрт побери!
Хотя, конечно, и от обстоятельств зависит… Витька раньше в таксопарке работал: там Витьком придешь, Витьком и уйдешь, а чтобы Вик¬тором Петровичем — такого и в помине нет. Некогда стариться: то план горит, то чаевые не выходят. Из-за них, родимых, сюда и идут. Ими и спасаются от всяких производственных напастей.
Работал Витька неплохо и потому лет пять назад его даже приметили: предложили стать главой профсоюзного комитета предприятия вместо ушедшего на повышение директорского племянника. Председательствуй, мол, руководи, а мы - подучим.
Витька подумал, покрутил в голове: вроде бы при начальстве буду, при галстуке и даже представил себе, как везут его на служебной «Волге» на какую-нибудь городскую планёрку, как приезжает потом в таксопарк и… И передумал идти в большие начальники: не получится из него председателя! Не сумеет он, как прежний, за директором вприпрыжку бегать, поддакивать или наоборот - держать язык за зубами, чтобы не вякнуть лишнего. Тут самостоятельность не помощник.
Витька потом её проявил, ту самостоятельность, когда изменились уставы страны, и он среди первых частников оказался в гуще городских таксистов.
Трусил, конечно, не без этого, сто дум передумал… А если заболею, барахталось в голове? Если в аварию попаду… Кто же больничный оплатит? …Это каменный век какой-то получается, а не шаг вперёд! И одёргивал себя: страна, как поленница рушится, а он о прогрессе думает, о шаге вперёд толкует. Сейчас, друг ситный, засучивай рукава да прадедушкину жизнь осваивай!
Вырулив из кооператива, остановился у развилки дорог перед горстью многоэтажек. И куда ему теперь, свобода ведь? …Поеду-ка на автовокзал! Рядом он, собака такая, да и не был там уже давно: аэропорт с железкою день-деньской в башке крутятся. Больше Витька старался никуда не ездить – берёг машину.
* * *
На привокзальном пятачке застыло несколько оран¬жевых «Волг». Прибывающих автобусов нет, потому и пас¬сажиры отсутствуют. Лишь изредка в это время забредет сюда помятая тётка с таким же дряблым кавалером в поисках водки и опять пропадут, шурша сухими листьями. …Вон их сколько нынче на площади.
- Витёк!
К машине ковыльнул плечистый мужичок в потёртой кожанке, такой же кепке, в руке пустая корзинка. Это же Вовка, бывший сменщик!
- Здорово, Вован! …Живой? - Витька распахнул дверку, усаживая сменщика рядом: - Я тут недавно Ваську Червонца видел: «Умер, - говорит, - твой сменщик! …Долбили, долбили, мол, ему голову из-за какой-то шишки - мозги и вытекли».
- У меня что ли? – сменщик недоверчиво хмыкнул и затрясся от смеха. – Откуда там мозги? …Там же кость! – хлопнул себя по морщинистому лбу. - Это он меня с Корытом спутал, ему башку сверлили, чего-то откачивали. Да, видать, перекачали: теперь на всех дуриком смотрит! …Меня недавно увидел и какую-то Файку вспомнил: отбил, мол, у него. …Дурак дураком! - Цапнул с головы кепку и без всякого перехода предложил: - Водку-то пьёшь?
- Да ну… Я, брат, и курить-то бросил, не то что водку! Капитализм… «Если хилый – сразу в гроб!» …Работаешь?
- А как?! …Цветами торгую, баба надоумила. У неё вся родня на юге живёт, только этим и занимаются. …Съездил к ним раз за цветами, потом еще, но уже с брательником. Он ведь из блатных… Второй год торгуем! Присоединяйся… - Сменщик хотел прибавить что-то о нужности транспорта, но увидел кислую физиономию собеседника и сбавил пыл: - Ладно, успокойся, работай, где хочешь… Ты ведь у нас идейный. …Смотри, старуха идёт!
Седая бабуся, оставив в стороне матерчатую сумку, спешила к машине.
- Свободен, сынок? …Вот и хорошо. На курорт еду, будь он нела¬ден! Сколько уже времени добираюсь, — добавила, по-правляя сбившийся платок, — сутки на но¬гах. С самого Ханты-Мансийска не лёживала. Вот тебе и курорт, надо бы хуже, да некуда… Отвези-ка, милый, рядом тут!
- В сторону аэропорта, что ли? …Так это дом отдыха, не курорт!
- Во-во, — обрадовалась бабка, — так мне про него в Тараскуле и сказали.
- В каком Тараскуле? – ничего себе пассажирка: что ни слово, то загадка. - A-а, ладно… — решил Витька и бросил сменщику: - Поеду тогда! … Тебе по пути?
- Не-е, - хохотнул тот, - вези бабку: пусть отдохнёт дорогой от курортов!
* * *
- Мать, Тараскуль-то ведь далеко от Тюмени, как там оказалась?
- Как-как… Старик, бестолковую, спутал! Если, говорит, путев¬ка в Тюмень, — значит, в Тараскуль. Он там прошлым летом отдыхал. Приезжаю, ан нет! Опять, говорят, в город надо.
- Как же он тебя одну отпустил?
- А куда деваться? – скрипнула сиденьем пассажирка. – Он ведь сам мне ту путёвку и выбил! …А после курортов опять примусь за работу.
- Х-ху… В таком возрасте, поди, трудно работать?
Его слова так удивили пассажирку, что она резко повернулась и вцепилась в водителя изумлённым взглядом:
- Зачем сторожу возраст? …Чай, не собакой бегать! Запрусь в конторской кассе, там телефон, дверь железная… А жулик полезет – брякну в милицию и сцапают его, как муху!
Такие разговоры Витька любил: многое узнаешь дорогой от пассажиров. Да и им от этого полегче: растопят душеньки и уже не злыднями будут смотреть на тебя, а обычными людьми...
- А у вас настоящие ханты есть?
- А как? Сама ханта, да уже и язык-то забыла… Это что ли дом отдыха?
Ну вот, высажу бабку и в аэропорт: туда много ближе, чем до центра города…
* * *
С десяток тачек замерло в порту рядом с будкой контролера. Начавшийся было, дождь куда-то пропал, и таксисты собрались возле одной из машин.
- Привет, мужики, меня не спрашивали?
- Кому ты нужен! ...Хотя погоди, шлялся тут какой-то чудик, в Тараскуль собрался, а у нас пересмена вот-вот. Вон он стоит, подойди! — показал один из таксистов в сторону очереди на городской автобус, в хвосте которой стоял пожилой мужик в мятой кепке.
- Отец, в Тараскуль? – подрулил Витька к «чудику».
- Ну, — обрадовался тот, невесть откуда свалившейся удаче, — никто из ваших не едет, вот и решил автобусом добираться!
- Садись на заднее сиденье, там просторнее… Сегодня уже второй пассажир про тот Тараскуль толкует. Отдыхать?
- Какое отдыхать, в областную больницу! Дай, думаю, заодно и сеструху попроведаю, в Тараскуле живет.
Опять застучал по машинной крыше дождик. Принялся выписывать за окном мутную сетку.
- Вот, дружище, какое время настало, — пожилой собеседник, видимо, намолчался за долгую дорогу до Тюмени и теперь старался наверстать упущенное, — не деньги сейчас нужны — здоровье! Я, дружище, всю жизнь на валке леса отбухал, с шестьдесят второго года, и вот...— беспомощно развел тяжёлые, как кувалды, руки, — сносился! Второй год не работаю.
- Всё по больницам?
- Почему? Только нынче! Я ведь на пенсии... Вырвал у леспромхоза ¬– теперь отдыхаю. Профессиональная болезнь - это, друг, не шутки! …Мне теперь и исполком платит, и собес. До самой смерти платить будут, а как?
- Поня-я-ятно… Куда они денутся? Только, - Витька непонимающе поскрёб затылок, - откуда в лесу болезни?
- Да я и сам в это не верил! – хлопнул пассажир ручищами по коленкам. – Откуда, мол? А врачи – стоп! …И знаешь, как они меня поймали? Прихожу на комиссию, а врач по нервам и спрашивает: «Жалобы есть?» Нет, отвечаю, только вот руки мёрзнут! «Сейчас испытаем!» И на алюминиевый таз показывает. А там лед плавает. Сунул в него руки - а пальцы-то белёхоньки!
- И много таких больных?
- Ох, много! И среди шоферов много, и среди трактористов… Сейчас гараж охраняю. Скучно, конечно… А раньше-то весело было! Я ведь как работал? Орёл! …Везут, бывало, в деляну, мороз тре¬щит, а мне – хорошо: воздух-то какой! Кисель киселём, хоть ложкой черпай! Душа отрывается… У тебя, друг, душа на работе отрывается? …Всё, бывало, с себя поскидаю: и фуфайку, и пиджак и бегаю с пилой, как метеорит! Двенадцать килограмм, а не чувствую… Хорошо, дружище, было!
- А чего в больницу поехал, опять с руками?
- Нет, дружише! В раковое отделение. Пообследоваться. Ноет и ноет внутри. …От сухомятки, поди. Всю жизнь сухомяткой питался…
Витька тоже в начале таксисткой работы так думал: и интересно здесь, и время быстро летит! А теперь градус мысли сменился: заработаешь копейку, а толку? Новая ма¬шина о-ё-ёй сколько стоит! Сто «Москвичей» похоронишь, пока эти тыщи выжмешь.
* * *
Лес раздвинулся, уступая место многоэтажкам курорт¬ного поселка. Оставшись один, Витька долго смотрел вслед уходящему пассажиру, потом поелозил тряпкой по лобовому стеклу, очищая грязь, и покатил к ос¬тановке. Никого, лишь в стороне от хлипкого павильончика усатый гражданин старательно изучал прибитую к столбу картонную фанерку с расписанием движения автобусов. Было ему под сорок, но роскошную шевелюру и пышные усы украшала обильная седина.
Усачу, в конце концов, надоело изучать расписание. Поправив висевшую на плече сумку, он закурил, бросил пустую сигаретную пачку в урну и принялся рассматривать исписанную корявыми буквами стенку павильона. На стоявшую рядом машину он не смотрел. …Ладно, сами спросим:
- В город, земляк?
«Земляк» помедлил с ответом, потом обречённо выдохнул:
- В город, куда же ещё… Только я, голуба моя, на автобусе поеду! До порта доберусь - и в Ноябрьск. Я ей устрою рапсодию!
- Так червонец-то, поди, всё одно найдётся?
- Червонец? – оживился усач. - Погоди, погоди… — по¬шарив в ветровке, сунулся в карман штанов — пусто. — Ага, вот они! – воскликнул и вытащил из другого кармана мятые пятерки. Пересчитал, бережно рас¬правляя их на трясущейся ладони: — Поехали!
Старательно постучал туфлями, сбивая мокрый песок, и плюхнулся в машину. Долго вздыхал, поглядывая на дорогу.
- Чего вздыхаешь? – не удержался Витька. – Мало отдохнул?
- Я-то? – удивлённо выпучился пассажир. – Да я, голуба моя, вообще не отдыхал… - и будто бы подавился тем, что норовил высказать собеседнику. Но совладал-таки с речью: – Ты не поверишь! Утром сюда приехал – и назад… Отдохнул, называется!
Узкая полоска асфальта летела сквозь рыжий лес. Его мок¬рые деревья качались под ветром, расставаясь с последней листвой, уныло скрипели стволами, норовя вырваться из чащи и добраться до солнышка. И, видать, добились-таки своего: оно робко скользнуло стылыми лучами по ржавчине сосен, прошлось по са¬лону и запуталось в пышных усах пассажира. Тот невольно сощурился:
- Вот ведь, зараза какая, разгулялась погодишка… А может, постоит, как думаешь? …Хотя, - опустошённо вздохнул, - мне уже все равно.
- Чего случилось?
- Чего-чего… Беда, голуба моя, вот чего… Доверился бабе сумку собрать – та и собрала! — усач скрипнул зуба¬ми. — А путёвку - не положила… Я ведь всё перещупал, всю сумку вытряс: нет! Даже к главному врачу бегал — не верит, голуба моя! …Если, говорит, все без путевок поедут — ложек не хватит.
- Так отбей телеграмму: пусть вышлет. Не стреляться из-за этого!
- Ясно, что вышлет… А где я пока жить-то буду? На что? …Она ведь и коше¬лек не положила. Убью, заразу! – злобно заключил. - Узлом завяжу… — и замолчал, обдумывая будущее злодейство. Потом поелозил пятернёй по шевелюре и про¬должил, но уже с резким уклоном в иную сторону: — Нет, тут, конечно, тоже горячиться нельзя… Она ведь сильно не хотела моего курорта! Страшно ревнивая…
- Трезвый из дому поехал?
- Какая разница?! …Я ведь на неё надеялся! — усач опять задо¬хнулся от возмущения. — …Сейчас вот возьму путевку - и назад!
- Н-да… А вдруг она теперь паспорт спрячет?
- Ты чего?! — выпучился пассажир. — Я теперь сам кон-тролировать буду: каждый носок, каждую булавку.
- Убивать не будешь?
- На кой это мне?! – удивился пассажир. – Мы ведь с ней хорошо живем, душа в душу… Любит до изнеможения, вот и всё! …Все уши прожужжала. Приду вечером с работы, тут как тут: — Чего, Вася, подать? Какую рубашечку? — Я ведь дома серьёзный: не люблю шутить. …Сейчас приеду – опять с любовью кинется! …Зашибу, стерву!
Судорожно дёрнулся к лобовому стеклу, будто норовя выскочить из «москвичонка» и бежать во все лопатки к виновнику происшествия, но тут же осел… «Вот баламут! – подумал Витька. - Что порох: загорится - и тут же гаснет!».
И верно: сосед обиженно поглядел на бегущий сбоку лес и уже совсем миролюбиво пробурчал:
- Не умышленно это сделала. …Рассеянная! А я не проследил. Что кинул на стол, то и положила. А путевку, видать, не кинул, выпивши был...
- А в самолет как сел?
- Что мне самолёт? ...В авиации ведь работаю! Занесут, куда денутся?
И вдруг пассажир ухватил Витьку за рукав:
- Не гони… Всё, - опустошённо обронил, - проехали!
- Чего проехали?
- Дятел здоровенный сидел… Как утка! …Давненько дятлов-то не видел. - Усач опять горестно уставился в окошко. Но не долго молчал: - Вот и жизнь меня так же тюкает… - шумно выдохнул, распушая седые усы. - Вечно не везёт! Но, — спохватился, — если баба уговорит, совсем на курорт не поеду. Куда ей без меня?
* * *
День катился к вечеру. …Осенью рано темнеет, да еще и время сдвинули на час. Сильно чувствуется.
Перестроился в правый ряд и свернул с центральной улицы на Проф¬союзную: маленько, да потише. Хватит уже на линии крутиться, на заправку и в стойло…
Жёлтые фары «москвичонка» высвечивали редких прохожих, зеркала луж от сегодняшнего дождя да заполонившие город рекламные щиты. Внезапно из придорожных кустов на середину дороги метнулся взъерошенный голенастый парень. …Пьяный, поди, Витька и днем таким не останавли¬вался!
Включил поворотный фонарь, норовя вроде бы как приостановиться, но лишь только парень сунулся в сторону, уступая машине, ударил по газу! Обычный приём, но тут он чего-то не сработал: колесо цапнуло дорожной грязи, пробуксовало, и машина замедлила ход. Парень бежал рядом.
Дотянувшись до двери, Витька резко толкнул ею бегущего. Тот мотнулся в сторону, но не отставал.
- Задавлю! — крикнул Витька через опущенное стекло.
Задыхаясь от бега, тот торопливо выдавил:
- Выручай, батя! Трое гонятся…
Знакомое дело: попал в переплет парнишка... А кто сейчас без переплётов живёт? Время такое… Высадим его и на заправку.
Хорошо, если очередь не с километр… И с обедом чего-то пролетел! …Наверно, потому что рабочий день с бабы начал: нельзя с неё начитать – масть не пойдёт!
1992-2022г.г.