Я всегда с удовольствием смотрел телепередачи о натуралистах и был рад за каких-нибудь ученых людей, которые идут с утра в лес, считают ветки у деревьев, замеряют рулеткой стволы или рассматривают в бинокль и фотографируют перелётных птиц, и это считается их работой. Я немного завидовал тому, что помимо удовлетворения от близости с природой, они ещё и зарплату за это получают.
Для них это не выходной, не краткая возможность вырваться на природу, чтобы отдышаться от городской копоти и отдохнуть от суеты и шума, а обычное, даже рутинное дело. Если можно назвать рутинным ежедневную возможность раствориться в пении птиц и шёпоте крон.
Хотя, возможно среди них есть и такие, кто не осознает, что многие завидуют им, а сами мечтают, как бы поскорее вырваться из леса и вернуться в город.
Мы ведь часто не ценим то, что у нас есть.
Но в случае со мной, получилось так, что кто-то там наверху, прочитал мои мысли, разгадал мечты и посчитав, что я хороший человек, послал мне, в ответ на разосланные мною резюме, приглашение на собеседование, именно сюда. Так я оказался смотрителем частного парка размером почти в двадцать гектар в центральной Финляндии.
До этого, я уже год жил в Финляндии, перебравшись сюда вскоре после того, как отпраздновал пятидесятилетние, перед которым окончательно разошелся со второй женой.
Начало украинской войны я застал в Финляндии.
Когда она только началась я наивно верил в то, что это война одного спятившего Путина и что мои сограждане не приемлют этого, вот-вот выскажут своё недовольство и скоро всё это закончится.
Казалось, что народ, переживший больше всех других народов, тяготы второй мировой, потерявший бесчисленное количество населения, как в войне, так и в годы репрессий, вроде бы должен получить прививку от агрессивности на долгие годы. Но вышло всё наоборот. Русскому народу война оказалась в радость, как в радость и то, что сейчас убивают и калечат в тюрьмах их соотечественников, у кого есть совесть и отчаянная смелость мыслить независимо и критиковать диктатуру.
Сработал старый, как мир, исторический закон. Победители приняли веру побежденных. Ведь фашизм можно отнести не только к политическим течениям. Это самая настоящая религия, со своими, свойственными религиям, заповедями, кумирами и жертвоприношениями.
Почему это произошло с моим народом? Поначалу отказываешься узнавать знакомых людей, слыша, что они говорят, отказываешься верить в то, что уже спустя неделю после начала войны люди начали писать друг на друга доносы, заявления в полицию о желто-синих занавесках и поливать в соцсетях злобой украинцев, посмевших не сдаться второй армии мира.
Никого из них не трогают судьбы убитых, раненых, оставшихся без крова граждан, совсем не далёкой и совсем не чужой страны.
Принято считать, что во всех бедах России виноваты рабские гены. Возможно, но не только.
Стоя на берегу озера и глядя как чайки выхватывают из воды мелкую рыбёху, подумалось, насколько эта картина напоминает жизнь в России.
В годы гражданской войны выжили самые жестокие, беспринципные, не отягощённые моральными нормами, хищники. После они воспитали, по своему подобию, потомство, которое, когда выросло, прошло горнило сороковых годов. И, опять-таки, выжили вовсе не те, кто ценил нравственность, человеколюбие и имел жалость к другим.
Выжили злые и снова дали потомство.
Выжили и те, кто и вовсе не рисковал своей жизнью. Многочисленные смершевцы, стрелявшие в спину своим, охранники концлагерей и тюрем, солдаты и офицеры дивизий НКВД, милиционеры, партработники, агитаторы. Это был огромный слой советского общества, обслуживавший машину репрессий и уничтожения.
Выжили те, кто методично, по одному, убил выстрелом в затылок, двадцать две тысячи поляков в Катынском лесу. Кто топил сотни политзаключенных в Белом море. Кто забивал до смерти людей в подвалах. Кто делал из здоровых людей неизлечимо больных в психбольницах. Кто работал в МВД и в судебной системе. Кто переселял целые народы, обрекая на смерть в сибирской тайге женщин и детей.
Этих людей не шокировало, когда они узнавали, что делали немецкие фашисты в концлагерях. В ГУЛАГЕ они делали то же самое. Они, даже, втайне, завидовали немцам. Их красивой форме, автомобилям, красивой жизни, условиям «труда» палачей.
При советской власти говорили, что в СССР два класса, рабочие и колхозники. Но доминирующим был класс жирующих вертухаев, не пострадавший в годы страшных лишений и который, в итоге и создал нынешний генофонд россиян. Создал к 2022 году, популяцию прирожденных убийц.
Из этого класса вышел и нынешний вождь, естественно, радостно принятый ими.
Он знает, кто его опора. Ему не надо прилагать особого труда, чтобы вложить им в головы свои идеи, насчёт нового миропорядка, полярности мира, необходимости вести вечную войну и совершать убийства граждан других стран, а когда надо то и своей. Даже гражданских, даже детей. Не надо утруждать себя объяснениями, почему права человека в его стране - это бесполезная и даже вредная, для самого человека, вещь.
Сейчас этот класс вертухаев в десятки раз превышает тот, сталинский. Он разрастается день за днём и, конечно же, снова даёт обильное потомство. Оно уже подрастает и пляшет на шаманских концертах. И иногда удивляется, почему же цивилизованные страны закрывают от них свои границы и откуда же, внезапно, взялась вся эта русофобия.
Поэтому, читая новости, с каждым днём всё меньше и меньше хотелось возвращаться в Питер. Я как-то поймал себя на мысли, а ведь от того, что границы закрыли, тут в Финляндии стало даже, как-то уютнее. Также как когда я закрываю на ключ за собой дверь, возвращаясь вечером в, выделенный мне, служебный домик и растягиваюсь на диване.
В мои обязанности входило проконтролировать не оставили ли туристы тлеющих углей в местах для гриля, проверять лицензии на рыбалку у рыбаков на озере, в которое парк вдавался большим полуостровом. Подобрать мусор, который нет, нет, кто-то да выбросит или ликвидировать разобранную лисами помойку.
Рыжие разбойницы встречались в парке не раз, и всегда поражали меня скоростью, с которой их огромные, рыжие с белым кончиком, хвосты исчезали при первой же опасности.
На территории парка был десяток коттеджей для сдачи туристам, и в мои обязанности входило проверять работу клининговой фирмы, наводившей в них порядок, следить за бесперебойным состоянием инженерных систем и вызывать, при необходимости электриков или сантехников, а также следить за лодками с четырехтактными подвесными моторами, горными велосипедами летом, и лыжами и коньками, зимой, которые мы выдавали в аренду.
Туристами были, в основном, финны из Хельсинки, шведы, приезжающие на пароме, да любители хорошей рыбалки из Германии и Латвии.
Зимой главной задачей было расчищать с помощью пикапа, к которому был приделан отвал, дорожки от снега и с помощью навесного оборудования на снегоходе проделывать лыжни и доводить до зеркальной чистоты каток на льду озера.
Хозяин парка, Борис, приехал сюда из Москвы лет двадцать назад, давно был гражданином Финляндии и жил в Хельсинки, до которого было около двухсот километров. Поначалу он бывал в парке пару раз в неделю, но со временем, начав мне больше доверять, стал бывать всё реже. Так как до войны большинство клиентов парка были русскими, то и смотрителя Борис хотел нанять русского. Но, сейчас по-русски приходилось говорить только с украинцами и туристами из Латвии, а с остальными на английском или на финском, который я, с грехом пополам, на минимальном уровне, освоил. Возможно, Борису понравилось, что я, в своё время, имел опыт работы инженера по благоустройству в одном из районов Питера или просто я расположил его к себе, но в итоге я получил эту работу. И старался не разочаровать своего работодателя.
Сегодня в парке было пусто. Через пару месяцев Рождество и на новогодние каникулы коттеджи будут заполнены. Да и из ближайшего городка приедет народ погулять. Но пока октябрьская глухая пора опустилась на лес и на замерзающее озеро. Рыба не клевала. Даже вездесущие зайцы и белки куда-то подевались. Птицы не пели. Лишь изредка над соснами пролетит и проклёкает, какая-то птица.
Вчера дул сильный северный ветер, кидаясь, время от времени, мокрым снегом и я целый день провёл в своём домике. Сегодня ветер стих, потеплело, хоть и моросил дождик, но я решил обойти порученные мне владения.
Пока я не стал работать тут, в Финляндии у меня были, всякие разовые работы. Я то помогал российским дачникам, ухаживать за их недвижимостью, которую они не могли посетить, то ремонтировал квартиры, на ходу обучаясь работать руками, шпаклевать, красить, клеить обои и класть плитку. Как-то раз даже устроился было на ферму забойщиком скота, но так и не смог заставить себя убить ни одну скотину, после чего фермер, улыбнувшись и похлопав меня по плечу, распрощался со мной.
Сначала, я услышал, как тишину леса нарушили звуки высоких оборотов двигателя, да визг буксующего колеса. Пойдя на звук, я издалека заметил маленький «Мерседес» А класса. Малиновое пятно выделялось среди зелено коричневого лесного однообразия.
Машина была заведена. За рулём сидела симпатичная женщина. Никогда не мог угадать возраст таких вот ухоженных и явно следящих за собой женщин. Им могло быть и за тридцать, и за сорок.
Машина завалилась передним колесом в канаву, съехав с гравийной пешеходной дорожки. Это колесо крутилось раскидывая куски мха и земли, но авто не сдвигалось с места.
Покачав головой, я уже представлял, как мне придётся взять лопату и восстанавливать причинённый ландшафту ущерб.
Даже через стекло было видно, что женщина в отчаянии. Раскрасневшееся лицо, бегающий взгляд.
Увидев меня, она вышла из кабины, виновато улыбаясь.
( продолжение следует)