(отрывок из романа "Информационный шум")
Определённо нас стало намного больше. Тут и раньше были толпы, двигающиеся во всех направлениях. Но теперь вообще вавилонское столпотворение! Откуда это слово не знаю, ни в каком Вавилоне я никогда не был, понятия не имею, где он, а посмотреть в интернете банально лень. Ну, не важно. Слышал значит где-то, и, как прочий информационный шум, он отпечатался в памяти. Чего там только нет, в этой памяти, когда тебе 60 или 70…
Вот, снова надо трудиться. Из-за этих бедолаг реэмигрантов пенсии совсем сократили. Что же делать, ничего уже не изменишь...
С такими мыслями пробираюсь через толпу на общественные работы. Новый тоннель под Ленинским скоро запустят, и нас стариков бросили на уборку строительного мусора. Всё, как всегда, как и 50 лет назад…
- А как же специальность, а зачем мучался-учился?
- Идиоты, идиоты...
Ворчу, значит, в соответствии с возрастом и ничтожным социальным положением. Однако Николаич, мэр города, тоже с нами грязь убирает. Это что-то новенькое! Раньше такого не было! Странно, может коммуняцкий субботник объявили? Реклама? Народ и партия едины?..
Удивляюсь, вроде знаю Николаича сто лет, а как его зовут не помню? И много ещё чего из происходящего смазано, как во сне. Определённо таблетки Александра так действуют. С одной стороны хорошо, принял дозу и можешь три дня, а то и все пять, не есть и не пить. Невероятная экономия времени и денег получается. И всё бы хорошо, если бы не эти побочные эффекты с туманами в голове. Люди говорят, что это тоже от экономии. Якобы сначала продукт был чистым, и никаких галлюцинаций не вызывал. А теперь нас слишком много, и на хорошее сырьё просто не хватает средств. Как раньше при советиках «приходится разбавлять пиво водой»...
- Идиоты, идиоты...
Вновь про себя произнёс я это заклятие и уже оказался у входа в тоннель.
Дорога с размышлениями о бытие «не святых» завершилась!
Вижу, что строят теперь очень быстро. Вчера ещё не было этого мрамора на входе, и лестницы, и перил. И мало того, всё это уже чистенькое и блестит. Явно постарались те труженики «тыла», которые живут ближе и приехали раньше.
Новобранцам, значит, надо пробираться вглубь…
Иду, иду, конца не вижу.
Ещё раз удивляюсь, ничего себе понастроили, не иначе как американские технологии… Но нет, вот и наши умники себя проявили. Поперёк широченного прохода с одной стороны – ров, метров десять глубиной, а с другой – вал, уже отделанный мрамором. И как перебраться через это препятствие непонятно? Ни лестницы, ни настила нет. Кто помоложе преодолевает это препятствие будто на военных учениях. Но мне-то такое не под силу. Остановился в растерянности. Да ждал недолго, кто-то из попутчиков ловко подсадил меня, потом запрыгнул сам, и мы двинулись дальше, даже не обменявшись любезностями, будто так и надо.
Вообще народ в тоннеле оказался молчаливым. Только изредка слышались отрывистые негромкие фразы, причём чаще на английском или американском. Чёрт их разберёт как они тарабанят, мне и не интересно…
Интересно другое, до места труда мы дошли, тряпки, веники и совки получили, а никто нас не учитывает. Думаю, мог и не являться, при такой организации хрен бы они узнали, что я прогулял. Уборщиков тьма, друг друга никто не знает, если бы потом спросили, просто сказал бы, что работал (в поте лица и со всем усердием, достойным старого и лукавого вруна)…
Нет честность всё же родилась раньше моего сознания!
- Идиот, идиот…
Дал я оценку своему нерациональному устройству и принялся елозить тряпкой по запылённому мрамору и граниту. Ладно, всё какое-то развлечение в этих бесконечно серых буднях. Сейчас поубираемся, потом с кем-нибудь поболтаем, потом ещё чем-нибудь займёмся. Глядишь, и день долой…
Скоро и собеседник нашёлся. Сначала спросил чего-то на чужом, тарабарском. Помню, я ещё подумал, неужели так выгляжу, что меня можно принять за иммигранта? Но эта мысль тут же отлетела, поскольку разговорчивый уборщик (товарищ по несчастью) на чистом русском произнёс:
- Вижу, ты местный, а я из Гарварда.
И зачем-то добавил, с тенью извинения в интонации:
- Хорошо тут у вас, нас никто не обижает…
- Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, - немного нахально и по-хозяйски парировал я. Тон, правда, тут же сменил. И поинтересовался, где живёт мой напарник? Мы с ним оттирали от строительной грязи полосу покрытия и стену, дело это никак не мешало беседе, и она сама собой завязалась в небольшой рассказ.
Оказалось, что приезжий поселился с другими переселенцами в Матросской тишине. Да, да, в той самой тюрьме, где сидели деятели гкчп. Давно дело было, но и я об этом помнил, и он знал о диких событиях 90-х.
Камеры у новых поселенцев были приличные, на четыре человека, с телевизорами и холодильниками, тоже, может, от гкчп остались, теперь, правда, холодильниками никто не пользуется, так как вместо продуктов потребляют таблетки Александра. Телевизор же работает, только также как при прежних сидельцах ничего интереснее «Лебединого озера» не показывает. Поэтому моему напарнику работа в тоннели тоже кажется развлечением. В этом мы сошлись сразу.
Ещё он мне поведал, что хотел записаться заключённым. Говорил, что сидеть, видимо, всё равно придётся. А если сесть самому, то и срок меньше, и условия лучше. Даже сказал, что арестантом быть проще, поскольку за него всё решают, не надо думать самому на что и как прожить.
- Вот, вот, - подбодрил я его,
- У нас, у местных, таже проблема, особо в моём возрасте.
- Сесть бы, да не за что, не берут…
На это собеседник ответил, что и его не берут, поскольку он бывший профессор, а на таких вообще амнистия сразу распространяется, даже если совершить настоящее преступление.
Тогда, услышав слово профессор, я перешёл на Вы и спросил:
- Почему же Вы думаете, что сидеть всё равно придётся?
Пояснение оказалось для меня совершенно неожиданным. Профессор, хоть и был моложе, не обращая внимание на моё Вы, продолжал мне тыкать:
- Понимаешь, всё развивается точно так, как написано в одной стариной книге.
Дальше я узнал, что учёный собеседник, хоть и был технарём, как я, но увлекался всякой всячиной, и перечитал кучу манускриптов, тысячи лет пылившихся на полках разных библиотек. Одно же сочинение, которое называлось коротко «О море», он теперь вспоминал в деталях, поскольку каждая из них буквально проявлялась день за днём на его глазах.
- Всё началось с того самого подтопления, с которого всё началось, от которого мы и бежали, - немного сбивчиво пояснял профессор.
- Тогда, когда всё началось, я сразу вспомнил ту книгу. И дальше уже практически знал каждый предстоящий шаг. И то, как выбирались из Америки, и то, как мыкались, как добрались до Матроской тишины, и как там добровольно поселились…
Рассказ был длинным, и, естественно, он сам и рассказчик мне немного надоели. Тем временем конца нашей уборке не было видно совершенно. И я, решив сменить тему, принялся доказывать своему напарнику, что существование местного населения ничем не лучше. Спасибо им, конечно, что понаехали, что поддержали нашу «метлу» в это непростое время, но пусть дескать себя не сильно жалеют, поскольку и нам от нашествия их «саранчи» не сладко...
- Когда всё случилось, я, например, пенсионерствовал и в «ус не дул». Работу давно бросил. Забыл уж, что значит горбатиться «на дядю», чтобы заработать на тётю…
А как у нас посрезали все привилегии аборигенов, пришлось вновь искать того самого «дядю». Хорошо, что у нас в Коломенском товарищ открыл автосервис.
- Товарища, кстати, тоже Вова зовут, как меня.
Так я в первый раз назвал своё имя профессору. Он это понял. Снял рукавицу, протянул руку и представился:
- Сергей.
- Ну, слава богу, хоть не Джеймс Бонд, - почему-то подумал я. Нехотя пожал руку случайному собеседнику и продолжил:
- У меня, ведь, тоже когда-то был свой автосервис и даже не один. Дело мне знакомое и очень хлопотное. Поэтому, когда тёзка решился на повторение пройдённого, я его даже отговаривал. Только не долго, быстро сообразив, что такой расклад мне выгоден, работу получу я, а проблемы – хозяин. Так и вышло...
Откровенное признание удивило теперь уже собеседника. Я это заметил, но оправдываться не стал. И, действительно, какое мне дело до того, воспримет меня незнакомец, как положительного или как отрицательного героя этой постановки с метлой и тряпкой в руках…
Дальше я ему ещё чего-то рассказывал про то, какой замечательный инструмент был в моих собственных мастерских против того, чем приходится работать теперь. Ещё про то, что, несмотря на своё прежнее положение и знакомство, я строго соблюдаю субординацию с хозяевами. Вспомнил даже такую чепуху, как то, что каждый раз подобострастно спрашивал у жены хозяина, могу ли я взять торцовый ключ на 10, а ключ на 13 пока оставить у себя?
Жена хозяина, т.е. хозяйка автосервиса работала заведующей складом, ко мне относилась хорошо, по-приятельски, как и её муж. На старости лет она уже не казалась мне такой страшненькой, как в молодости. Тем не менее, моя мысль при встрече с ней часто спотыкалась на вопросе, почему такой нормальный мужик остановил свой выбор на этом некрасивом существе. Никогда не верил я в то, что влюбиться можно в душу. Тут либо расчёт, либо залёт…
Часть этих мыслей я от профессора скрыл, чтобы не показаться окончательным негодяем, но про торцовые ключи на 10 и 13 поведал в деталях и с особым удовольствием!
(продолжение следует)