13
В маленьком городе никогда не удаётся долго что-то скрывать, здесь многие знакомы друг с другом, а некоторые так вообще родня. Вот так и вышло, что Любин муж вскоре стал героем досужих разговоров у тёщи на работе.
- Слышь, Ивановна, чего эт твой зятёк раскатывает какую-то кралю на своей машине? – спросила как-то Надежду Ивановну Динка, разбитная хамоватая бабёнка лет сорока, работавшая в их столовой посудомойкой.
- Ты о чём это, Диночка? – румяная от печного жара Надежда повернулась к ней, оставив большой противень с котлетами, только что вынутый ею из духового шкафа.
- Так это… знам дело, о зятьке твоём, красавце! – развела руками Дина, довольно улыбаясь. – Иду вчера с работы, а он ка-а-атит на своей машинёшке, а спереди-то девка сидит, но точно не твоя дочурка! – пояснила она. – Любку-то я знаю, не она… Едут, разговаривают мило, улыбаются чего-то там себе, ну вот я и думаю, скажу тебе на всякий-то случай, мало ли чего…
- Дин, ну не выдумывай, - рассмеялась Надежда Ивановна, - может, с работы кого подвозил, он всё же среди людей находится, не на обитаемом острове.
- Ну-ну, знам дело… ты так и думай, только потом локти не кусай, всё равно не достанешь! – обиделась Дина.
- Всё, давай не будем об этом, работы полно, скоро обед, набегут сейчас голодные, я вон там посуду от готовки возле мойки составила, иди, займись лучше ею.
- Да иду уже, глянь какая… - Дина пошла, виляя полными бёдрами, не переставая ворчать. - Делаешь людям добро, а они нос воротят… ну-ну, потом плакать будете, а я, знам дело, предупрежда-а-ала, да только вы не слушали!
- После того как миновал обеденный час пик и Надежда Ивановна присела выпить чаю, к ней подошла Антонина Сергеевна, пожилая женщина, давно уже работавшая здесь и хорошо знавшая и Надю, и её детей.
- Надюш, ты не обижайся, но Динка, кажется, права, я тоже пару раз видела какую-то девицу в машине твоего зятя, – тихо сказала она.
- И ты, Тоня, туда же! – сердито воскликнула Надя, хотя и напряглась, почувствовав неясную тревогу.
- Да я не говорила тебе, так же думая – мало ли кто с работы или знакомую какую подвёз… а может, сестра или ещё родственница какая, а сегодня вот Динка сказала, я и задумалась – а ну как знакомая, да лишь его! – ударила ладонью по столу Антонина.
- Нету у него никакой сестры… А где ты их видела?
- В нашем районе, - задумалась женщина, - может, он, конечно, её подвозит домой, сами-то они, ты говорила, в центре живут, чего ему в нашем микрорайоне-то делать… - заметила она, но потом, вспомнив что-то, махнула рукой с вытянутым указательным пальцем. – Ну знаешь, девка-то мне эта показалась знакомой, только я не вспомню, где её видела.
- Ладно, я разберусь, - кивнула Надежда Ивановна, - только это… не трепись тут, пожалуйста, ладно? Ты же знаешь, у наших баб языки, что помело, тут же разнесут, приврав с три короба, что потом и не отмоешься!
- Даже не переживай, ты же видишь, я и так молчала… Да где же я её видела-то, деваху эту… вот же память-то дырявая, - сокрушалась она, - но я вспомню, вспомню, обязательно вспомню.
Надежда Ивановна уже не отмахивалась от этой новости, её съедала изнутри злоба на зятя и страх за дочь с внуком.
«Неужели Тимур загулял? – думала она. – Ну, а чему я удивляюсь? Люба вся в своём материнстве, как в кубышке застряла… Хотя, что уж грешить-то, когда к ней не приди – и чисто у неё, и обед приготовлен, и сама одета-причёсана, уж грех обижаться Тимуру! - в ней клокотал справедливый гнев. – Ну это ж надо, а! Только-только ребёночек родился, а он в загул ударился! Да что же это… Ну, кобе-е-ель, вот же кобель-то!»
Выдохнувшись здесь, её мысли вдруг бросились в другую степь.
«Да ладно, ну мало ли кого он подвёз, что уж сразу в постель он её, что ли, потащил… Вон как о Любе-то заботится, она даже в поликлинику ни разу одна не ходила, хотя она в трёх шагах от их дома, но он всё равно отвезёт-привезёт, с сыном всегда поможет… нет, не может он так нагло изменять ей… Да чего там не может! – вновь колокола тревоги заглушили все остальные доводы материнского разума. – Не мо-о-ожет! Как же! Всё он может… Говорила я Сергею, говорила, кому дочь отдаём, он же такой взрослый, да у него же на лбу написано - гулёна, - всё сильнее распалялась она, приписывая себе гораздо больше правильных с сегодняшней точки зрения действий, чем было на самом деле, - но разве кто меня слушал! Как же - у нас же друг Равиль, хороший мужик, за сына ручается, нагулялся, мол, уже сынок, за ум взялся, Любаню полюбил, всё у них хорошо будет! – вспомнила она слова мужа. - Ага, как же, будет… Вот как он нагулялся, пёс шелудивый… Ой, что же будет-то, что будет! А, может, свахе всё рассказать? – подумала она, но тут же отмела эту мысль. – Не-е-ет, нет-нет-нет! Она его мать, вдвоём они быстро придумают, чего насочинять моей девочке… Нет, я сама сначала всё узнаю, а потом уж буду действовать!» – решила она и, не в силах освободиться от этих мыслей, стала ждать, когда что-то прояснится.
За это время она пару раз бывала у дочери дома, да и Люба с зятем и внуком приезжали к ним, но ничего, что указывало бы на разлад в их отношениях, Надежда Ивановна не заметила. Всё было, как и прежде – Тимур заботился о жене и сыне, Люба сияла счастливой улыбкой, и, видя это, материнское сердце тоже обратилось к спокойствию. Но, как оказалось, длиться такой идиллии суждено было совсем недолго и оборваться незадолго до первого весеннего праздника - женского дня, так любимого Любой, который она всегда ждала даже больше Нового года.
Зима, и так в этих краях бывающая недолгой и малоснежной, в этом году и вовсе казалась не то поздней осенью, не то ранней весной. Несколько раз выпадал снег, мокрый и тяжёлый, хлюпающий на тротуарах и дорогах грязной скользкой кашицей. А через несколько дней он и вовсе становился лишь воспоминанием, успевая за это время растаять и сбежать по уклонам быстрыми ручейками, унося с собой детское разочарование невозможностью кататься на санках.
Начало марта выдалось солнечным, лишь пронизывающий холодный ветер, срывая все дивиденды, причитающиеся за неиспользованные зимние морозы, заставлял горожан прятаться в домах, отказываясь от прогулок. Люба с сынишкой тоже по этой причине сидели дома и с тоской поглядывали во двор из окна. Люба всё больше погружалась в свои невесёлые мысли и грустила.
Тимур почти каждый день задерживался на работе, а иногда так вообще приходил за полночь, как вчера, например. Опять от него несло женскими духами, да ещё такими приторно-сладкими, что Любе становилось противно…
Её недоверие мужу росло с каждым днём, хотя виду она не подавала и родителям, как одним, так и другим, ничего не говорила. Только с Зоей делилась своими сомнениями и переживаниями, поэтому и захотела её увидеть сегодня – надо же было кому-то выговориться и поплакаться!
Уложив сына и, осторожно передвигаясь на цыпочках по комнате, Люба прибрала игрушки, затем плотно прикрыла дверь и позвонила на проходную швейной фабрики. Она иногда пользовалась расположением вахтёров и в этот раз дежуривший на проходной Иван Григорьевич согласился передать Зое, чтобы она позвонила ей, когда пойдёт домой. Люба очень хотела поговорить с подругой и надеялась, что та заедет к ней вечерком.
Видимо, звёзды сегодня определённо сошлись на орбите разгадывания загадок и раскрытия тайн, потому что утром этого же дня Антонина Сергеевна, едва дождавшись удобного момента, утянула Надю в кладовую.
- Надюша, не обижайся на меня, но у меня новости не очень… - жалобно посмотрела она на женщину.
- Да говори, не томи уже! – внутри у Надежды Ивановны всё вмиг сделалось ледяным.
- Видела я вчера твоего зятя с этой… ш@лавой, прости меня, Господи! Только теперь уже сомнений нет, что они не случайно вместе в машине оказались. Они в наш дом, только в третий подъезд приезжали… Вышли оба из машины, он по сторонам-то так зырк-зырк, а потом вот так, глянь-ка… вот так, подхватил её, - Антонина показала правой рукой, как Тимур прижал свою спутницу. – Уже смеркалось, конечно, но я его хорошо разглядела, да и у подъезда-то свет уже горел, а я-то у своего стояла, он на меня и внимания не обратил, да и что он нас тут всех запомнил, что ли, когда приезжал к тебе, да и приезжал-то всего пару раз, ну, может, три…
Надежда присела на подвернувшийся табурет и, прижав сложенные в замок ладони к губам, покачала головой, издав громкий всхлип.
- Надь, ты чего? – испугалась Тоня.
- Нормально всё! – послышался неожиданно грубоватый возглас расстроенной вконец женщины.
- Ну ты извини, я уж доскажу… - Антонина явно считала себя сегодня героиней дня и непременно желала отработать свою миссию до конца. – Там Маша живёт на первом этаже, если не на лавочке, то у окна сидит, как заправский шпион наблюдение ведёт за всей округой, всё про всех знает… так я только сумки домой-то занесла, ужин своему разогрела, и к ней… - тихо, почти шёпотом, соблюдая все секретные нюансы, продолжила свой рассказ Тоня. – Так вот, на втором этаже пустая квартира – хозяева где-то на заработках за границей… туда и шныряет твой зятёк со своей зазнобой! – торжественно провозгласила, наконец, Тоня и, проявив догадливость, добавила: - Наверное, это его знакомые, вот ключ-то и оставили, чтобы присматривал за квартирой!
Надежда Ивановна не в силах была что-то говорить, она сидела неподвижно и только слёзы лились у неё из глаз и капали на фартук, укрывавший колени. Наконец она глубоко вздохнула и попросила Тоню молчать об этом.
- Да не волнуйся ты, неужто я не понимаю, мы с тобой столько лет работаем бок о бок, Люба выросла на моих глазах, разве ж я сделаю что-то плохое тебе или ей, даже и не думай об этом! – заверила она. – Только вот злюсь на свою память, что вспомнить не могу, откуда эту девицу знаю.
- Да какая она хоть из себя-то?
- Ну такая… стройная, высокая, - начала перечислять Антонина Сергеевна, - волосы у неё рыжие… локоны такие по плечам.
- Рыжие? – переспросила Надежда и задумалась, а потом внезапно соскочила. – Тонечка, ты меня прикроешь, я ненадолго домой сбегаю, здесь если переулками, то минут пятнадцать туда и столько же обратно, хорошо? – с надеждой уставилась она на приятельницу.
- Конечно, иди, не волнуйся!
- Спасибо тебе, - Надя спешно обняла её и тут же умчалась, накинув пальто прямо на белый халат.
Вернувшись, она отозвала Тоню и достала из сумки несколько фотографий со свадьбы Любы и Тимура.
- Это… она? – спросила с замиранием сердца.
- Точно! – почти закричала Тоня. – Говорила же, что знаю её откуда-то, но не могла вспомнить… Точно, мы же тут целый день тогда после их свадьбы разглядывали фотографии-то эти, я же тогда ещё отметила эту рыжую красотку… - не успев произнести эти слова, Тоня смутилась, понимая, что сейчас не время подмечать привлекательность этой девицы, да слово-то, как говорится, не воробей…
- Ладно, спасибо тебе, Антонина, спасибо… - собрав и спрятав фотографии в сумку, Надежда Ивановна занялась работой, а когда обеденное меню было готово, направилась к заведующей, чтобы отпроситься домой, сославшись на плохое самочувствие.
Вскоре она уже входила в подъезд, где жила её дочь.
- Мама? Случилось чего? – всполошилась Люба, увидев мать на пороге.
- Нннет, - не очень уверенно произнесла та, – что ж я просто так прийти не могу? – спросила она и прошла вслед за дочерью на кухню. – Вадюшка спит?
- Угу… Мам, ты в это время обычно на работе, - всё ещё тревожилась Люба, - или у вас в столовой тоже начались проблемы? Мама Лена говорит, что их в последнее время всё пугают сокращением и какими-то переменами.
- Да, сейчас много чего-то непонятного происходит, но я здесь не поэтому… - и мать опустила глаза.
- Что такое, мама?! Говори уже! Дома всё в порядке? Коля, папа, как они?
- С ними всё хорошо! Люба, присядь, нам надо поговорить…
- Мама, ты меня пугаешь, что случилось уже?! – нервничая, спрашивала Люба, не давая матери объясниться.
Надежда Ивановна глубоко вдохнула и, громко выдохнув, выпалила:
- Любочка, кажется, Тимур крутит шашни с Зойкой!
- Что? Мама, ты в своём уме?
- Я-то в своём, доченька, а вот эти двое, видимо, и ум, и совесть потеряли, раз такое творят!
Любе хотелось сказать, что мужа она давно уже подозревает, но Зоя… Мама, наверное, что-то напутала, не иначе!
- Откуда ты это взяла?
- Люди добрые рассказали, откуда ещё-то… И поверь, это не сплетни, их видела наша Тоня, даже квартиру знает, где они встречаются.
У Любы брызнули слёзы, но в это время в комнате заплакал Вадим и обе кинулись к нему. Бабушка взяла внука на руки, одновременно успокаивая дочь.
- Не плачь, моя хорошая, не надо, ты не одна, мы есть с папой, в обиду тебя не дадим, не бойся! А этих двоих… Надо же, кто бы мог подумать – Зойка… Ведь с детства же не вылазила от нас, – сокрушалась Надежда Ивановна, – всё равно что дочкой была и вот… Так бы и повыдёргивала ей её патлы-то рыжие эти! – в сердцах высказалась она, вспомнив, как восхищалась ими Антонина.
Малыш, чувствуя непривычное возбуждение мамы и бабушки, надул свои губки и громко заплакал. Они обе кинулись его успокаивать.
- Я здесь не останусь! – воскликнула Люба сквозь слёзы и повернулась к плачущему сыну. – Милый не плачь, сейчас к бабушке поедем… Его покормить надо, я бутылочку уже приготовила, - сказала она матери.
- Знаешь что, ты иди собери самое необходимое Вадюшке и себе, а я его покормлю, - предложила мама и направилась на кухню.
Люба так и сделала и, пока укладывала большую сумку, вспомнила, как жаловалась Зойке на мужа, понимая сейчас, что выставляла себя полной дурой.
- Ещё и сегодня хотела, чтобы она пришла, выговориться собралась, пожаловаться… - пробубнила она сквозь слёзы. – Так получается вчера вечером он с ней был, значит и помада, и духи её, а я ей рассказываю… Но другая бы не пользовалась так обильно духами и с помадой поосторожнее была бы, чтобы не палиться, а она… специально, что ли, делала? Ох, какая ж дря-я-янь! Дря-я-янь, а я дура! – корила себя Люба. - Мама, я Вадюше собрала всё, что нужно… ты сможешь с ним уехать одна на такси? – спросила она, входя с сумкой на кухню.
- Ну смогу, наверное, а что?
- А у меня сегодня здесь встреча с горячо любимой подругой и я не хочу её пропустить! – сквозь зубы проговорила Люба.
- Люба, дочка, не надо с ней встречаться, она тебя расстроит, до слёз доведёт, ты же не сможешь за себя постоять! - уговаривала её мать, следя за тем, как внучок допивает молочко из бутылочки.
- Нет, мам, я останусь, как раз вещички пока соберу, - сама удивляясь накрывшему её вдруг спокойствию, возразила Люба, - если повезёт, пару клочков из её рыжей гривы вырву…
- Люба! Ты что! Ещё только драки не хватало! – испугалась мать, вновь заставив насторожиться ребёнка. – Всё-всё-всё, мой маленький, бабушка не будет больше так громко разговаривать, давай-ка переоденемся и поедем домой, да? – ласково заговорила она с ребёнком.
Выслушав кучу наставлений, Люба спустилась с матерью и сыном вниз и, быстро поймав такси, проводила их, а сама вернулась в квартиру. Покидав кое-что в чемодан, Люба дождалась звонка от Зои и пригласила её, сказав, что очень хочет поговорить, сопровождая свои слова слезами, но они вовсе не были наигранными. До фабрики отсюда было три автобусные остановки, поэтому Зойка вскоре была уже здесь.
- Приве-е-ет! Давай проходи, проходи, подруженька моя дорогая! – с натянутой улыбкой пригласила её Люба.
- А где киндер?
- С бабушкой гуляет, – махнула рукой в сторону окна Люба.
- Ты чего сегодня такая?
- Какая же? – всё так же вымученно улыбаясь, ответила она вопросом на вопрос.
- Да не разберу никак… У тебя что-то произошло?
- Ну да, можно и так сказать… - кивнула Люба, жестом приглашая присесть на диван. – Я тебе столько рассказывала о своих подозрениях… ну, что Тимур мне изменяет, а ты меня всё время уговаривала, что это глупости, что мне показалось и всё такое…
- Ну, помню, и что? – насторожилась Зоя.
- Представляешь, оказывается это правда и у Тимура кто-то есть, теперь я это точно знаю!
- Да-а-а? – Зоя в нарочитом удивлении округлила глаза, успокоенная этим неопределённым «кто-то», и её понесло.
Она уселась поудобнее, откинувшись на спинку дивана, закинула ногу на ногу и принялась учить подружку уму-разуму.
- Вот все мужики определённо кoзлы, это совершенно точно, я это ещё на своём папаше протестировала… И наш Тимурчик тому верное подтверждение!
Любу покоробило это «наш Тимурчик», но ей удалось сохранить самообладание.
- Я ему этого не прощу! – громко сказала она.
- И правильно! – согласилась гостья, заметно воодушевившись. – А знаешь что… собери-ка ты ему такой увесистый чемоданчик и прямо так вот… - она показала рукой в направлении входной двери. – Гуд-бай, миленький Казанова, чеши на все… хоть на север, хоть на юг, хоть на запад-восток, в общем, куда твоей душе угодно!
- Ага, так и сделаю! – согласилась Люба, сдерживаясь из последних сил.
- Чё, правда, что ли? – недоверчиво поглядела на подругу Зойка. – А-а-а это… квартира-то эта его же, да?
Люба усмехнулась, услышав в голосе подруги явный интерес.
- Ну и что, я же тоже здесь прописана и у меня ребёнок… Вот прям завтра же подам на развод… - Люба перевела дыхание и продолжила. – А ты… сильно-то не обольщайся, дорогая подруженька, в этой квартире тебе точно хозяйкой не бывать, поняла? – с вызовом крикнула она и победно посмотрела на ошалевшую от неожиданности Зойку.