Разговор по душам не клеился. Я был уверен, что мое предложение заинтересует его, а он слушал вполуха, словно речь шла о каком-то пустяке. А предлагалось всего ничего - кардинально изменить его жизнь.
Пытаясь пояснить, что имею ввиду, я пустился в рассуждения:
- Сам посуди, мы ведь с тобой босяки из босяков, чего греха таить. Нам-то и терять нечего. Будь у меня подобный шанс, я бы не упустил. Только не предлагает никто. Да и со мной совсем иной компот: жизнь менять - дело зряшное! Я ведь человек несдержанный, со множеством вредных привычек. Не гожусь для свершений с открытиями. В светлом будущем всю статистику попорчу. Чтобы путное вышло, меня с самых основ править нужно, сменив гены, а заодно и родословную. Все с чистого листа и с приличными ДНК. Сейчас всюду говорят, что генная инженерия далеко скакнула. Большие, мол, успехи у ученых в этой области. Пусть бы и занялись. Вот вам готовый объект для экспериментов. Берите целиком и колдуйте с этими самыми генами. И не просто переставьте парочку, а перетасуйте аж до третьего колена. У меня ведь там явно что-то напутано. Отчего бы их не сменить на железобетонный набор хромосом? Такой себе сплав интеллигентности и хороших манер, чтобы при ударе мизинцем о ножку стола вылетало не емкое кредо продажной женщины, а что-то вроде «Ах, как я неловок!» Чтобы музыкальную школу - с отличием, в шахматы - легко, на школьных олимпиадах - задачки, как орешки, английский - хоть через паст пёрфект, хоть через презент континиус с неправильными глаголами и не заглядывая в разговорник. Пойми, я ведь не ради забавы хлопочу! Жить в этом городе с моими генами тускло и блекло. Мой удел на сегодня - мозолистый труд с ранним радикулитом. А хочется так, чтобы после роддома глаза открыл, а с высоченного потолка с лепниной играет солнечными зайчиками хрустальная люстра в сотню подвесок. И чтобы никаких братьев и сестер. Один на всех! И кроватка с горшком в магазине куплена. Не от соседей с родственниками передана, а для меня, желанного, через Елену Марковну из бухгалтерии ЦУМа.
И чтобы жить не в коммуне или новостройках на окраине, а в центре, с мраморной лестницей и атлантами у парадной. И чтобы скрип паркета не заунывный, а благородный. И пахло чтоб кофе с легким налетом корвалола. Пусть будет, на всякий случай. От такого счастья - почему бы и нет? И соседи чтобы из своих, со схожим набором хромосом. «Я вас умоляю?! Ни в коем разе! Когда сможете, тогда и отдадите! Не стесняйтесь, обращайтесь!». Вот такие чтоб!
С Листенгортами чтобы на короткой ноге, как с равными. Мазутом чтоб не пахло ни от кого вокруг.
Воспитывали чтобы бабушки на дому и, соревнуясь в безграничной любви, непрестанно баловали на профессорские пенсии. Дружить чтобы с детьми проверенными, с рекомендацией педсовета и справкой на яйцеглист.
И стричься чтобы не портняжными ножницами в ванной на газете под казанчик. А в парикмахерской! И не ближайшей, а чтоб ехать надо было, подгадав смену дяди Бори. И сидеть не в кресле-лошадке, а на мотоцикле (лошадки - для девчонок). И чтобы отношение там было соответственное, чтобы справились, как наши дела, как здоровье всех родственников. И дядя Боря чтоб не абы как ножницами шворкал, а с детства приучал иметь предпочтения: «Височки какие оставлять будем? А затылочек пониже?». И освежиться одеколоном через грушу. И ваткой, нанизанной на расческу, снять состриженное.
И вокальные данные чтобы оценили не пацаны в прокуренной беседке, а педагоги школы Столярского*, обнадежив бабушку: оставляйте- разовьем.
И одеваться чтоб не в «Детском мире», а в магазине с исконно русским названием**. А чего не отыщется, чтобы дядя Фима из импортной ткани и собственных пуговиц с четырьмя примерками и одной подгонкой в ателье, что на Карла Маркса, сварганил. И обувь такая, что сапожник из ремонта возвращать не хотел. Мы его набоечки попросили подбить, а он четыре пары любых на выбор взамен моих предлагал.
Школа чтоб с доской почета, что аж за угол загибается. Портреты отличников с медалистами тянулись чтоб до трамвайной остановки. Чтобы на переменке с одноклассниками задачку обсудил, а к концу урока уже теорему Ферма в голове доказал, без всяких там выкладок. Мол, нечего заморачиваться. И так все ясно.
И от кашля чтобы лечили не листом алоэ, а через прослушивание Ларисы Григорьевны, чем-то труднодоставаемым, со вкусом ментола.
Чтобы ни эта боксерская секция за гаражами, отнявшая парочку зубов, а математический кружок и пластина на челюсть для исправления прикуса. И чтобы Гарольд Янович успокоил: «Пусть сверстники смеются, а ты поносишь годик- другой, и будут ровные. А им ни к чему! Зубы у них очень ненадолго».
Чтобы образование - высшее, с творческими перспективами. И институт с военной кафедрой. И тут же освобождение от нее - ввиду быстрой утомляемости.
И невесту чтоб не развеселая компания за лишним стаканом портвейна сватала, а тетя Софа через картотеку из раздела «избранные». Где учитывается всё - от прикуса претендентки до ширины бедер (на случай таки легкого выхода потомства).
И чтобы из всех болезней по наследству - лишь скепсис. Пусть даже хронический, но более ничего.
«Это наследственное», - пусть справкой заверит доктор, ударяя по коленке.
«Да, это по папиной линии. У них в семье все маялись!»- подтвердит домком.
«Временно помогает алкоголь, но самое верное –иммиграция!» - поделится опытом коллега отца в письме из оттуда.
Я растолковывал ему чуть ли не на пальцах, а он продолжал молчать. Был раздражен и моментами казалось, что посмеивался, игнорируя мои доводы.
- Пойми, это же все для удобства жизни. Открывает горизонты. Полезно для круга общения. С раннего детства погружает в среду, обогащая взаимными возможностями. В жизни важно, чтобы тебя ждали! Чтобы ни к кому попало. Нет, не те, что у пивной. Те всегда ждут. Они никуда не денутся. А эти: в поликлинике Лариса Григорьевна с заранее нагретым фонендоскопом, в парикмахерской - дядя Боря с наточенными ножницами, в стоматологии – Гарольд Янович с американской бормашиной, единственной на всю Восточную Европу, в ателье - дядя Фима с отрезом велюра и еще теплыми, отлитыми ночью пуговицами, на аптечном складе - Симочка со знанием латыни и безграничными связями в области пирамидона, в комиссионке - Жорик с финской дубленкой по госцене не потому, что не подошла, а из уважения к семье, под мясокомбинатом - Илюша с куском отборной телятины, обогретой собственным телом, в авиакассе - Ленок с призывным: «Летайте таки самолётами аэрофлота!» И так во всем. Так принято. Без этого никуда.
В ответ он потянулся и засопел.
- Ты думаешь, я не пробовал устроиться? Плохо ты меня знаешь! Только не вышло из этого ни шиша. Крылышки враз подрезали. Профком свернул дулю, заверив, что на смену генов у них путевок не выделено, а в невралгический санаторий на следующий сезон в первую очередь - «железно»! Потомственный маг и предсказатель Елизавета до ночи метала карты Таро, наобещав долгую дорогу в казенный дом со сменой пола, чем окончательно запутала меня и собственный магический шар. Сосед-хирург, сука такая, заявил, что в моем случае гены тасовать бесполезно, проще усыпить. Познакомили как-то с раввином. Наплевав на издержки с обрезанием, я кинулся к нему. Ширинку не успел расстегнуть, как он припечатал: «Ишь, размечтался! Это выстрадать надо! Поколениями! Этим следует дорожить! Мудростью древнейшего народа прирастать! А ты ведь вместо этого хвастаться станешь, выпячивать. Нам потом отдуваться да отмываться!» Я враз и прозрел. Лапки сложил и угомонился. Куда, скажи, после такого еще соваться? Наука бессильна. Потусторонние силы в замешательстве. Церковь чурается. Не судьба!
Давай лучше подумаем о тебе. Гены перетряхнуть не берусь, а остальное в моих силах. Будешь жить, как у Христа за пазухой! Обещаю!
Он демонстративно зевнул и, прикрыв глаза, отвернулся.
- Не хочешь слушать, так и скажи. А морду воротить незачем, - огрызнулся я и вышел из кухни. Злило и повергало в ступор его упрямство. А он даже не обернулся.
Я подобрал его в новогоднюю ночь с разодранным ухом и загнивающей раной на шее. Ветеринар был достаточно трезв, чтобы грамотно обработать рану и сделать назначения. Предстоял курс антибиотиков, и пришлось на время взять его к себе. При виде него домашняя любимица, сморщив персидский носик, на трое суток скрылась под диван. А через два месяца родила четверых котят. Он нехотя признал потомство, оросив малышей отборной струей, и больше на их половине не появлялся. Был уверен в себе, словно знал что-то заветное, и быстро шел на поправку. Научился лихо открывать холодильник, сообразил, как когтями разморозить кусок говядины, оставленный в раковине, любил подолгу глядеться в миску с водой.
И вот теперь, получив гарантию пожизненного пансиона, он среди ночи запрыгнул на форточку, выдрал тюль и прямо со второго этажа сиганул в свой мир, чтобы сгинуть, пропасть навсегда.
Прав все же этот нелепый учитель космографии из маленького румынского городка: «Ни одна звезда не отклоняется от своего пути»***. Надо будет записать где-то. А лучше запомнить.
Пойду и я к себе в бойлерную. Петрович, небось, разоряется, да и мужики заждались. Пойду, а то ведь запью по-черному…
*- первая в СССР специализированная музыкальная школа для одарённых детей, открытая советским скрипачом-педагогом Петром Соломоновичем Столярским в г. Одессе в 1933 году.
**- магазин «Березка»
*** -Марин Мирою, главный герой кинофильма «Безымянная звезда»