Алексей бросил ключи в сумку и вылез из смотровой ямы:
- Юрка, где ты? …Пробуй!
- Сейчас, — отозвался таксист. Мотор взре¬вел и машина плавно тронулась вперед: - Классно, Леха! Где ты раньше был? Неделю мучаемся…
- Тут и был, — довольно буркнул слесарь. – Сказали бы – давно бы сделал! …Пойду, переоденусь, пять вечера уже.
И ушёл бы, да вот Юрка и помешал:
- Погоди, Леха, не торопись, — заговорщицки подмиг¬нул он, — выпей с Серёгой! Мне-то на линию: путёвку сейчас возьму и ходу… - Заме¬тив, что тот колеблется, шутливо подтолкнул его к сменщику: — Не стесняйся!
- A-а, ладно... — махнул рукой Алексей. Пятница, завтра выходной, можно и пропустить по соточке. И спохватился: - Закуска-то есть? Погоди тогда, у меня в шкафу пирожки от обеда остались!
Прихватив инструменты, поспешил в раздевалку. Переодеться бы надо, да некогда, торопятся мужики. На линии вкалывать — не гайки крутить.
«А ужинать чем буду? – запоздало спохватился, выискивая в шкафу пирожки, но тут же отмахнулся от мелочной мысли. - Куплю чего-нибудь в магазине, всё равно по пути». Отвык Лёха Пузырёв от разносолов, шестой год один!
Ткнув пакет в салон тачки, расстелил на заднем сиденье кусок мешковины и восхитился своей выдумкой:
— Прямо ресторан получился…
— Ну, давай! – разлил водку Серёга. И насмешливо хохотнул: — Чужая бутылка-то!
- Как чужая?
- Так... Сажаю в аэропорту мужика, вроде нормальный с виду, потом гляжу: дурак - дураком … Дал, говорит, какому-то типу деньги вместе с паспортом: билет на самолёт взять, а тот - пропал. …Теперь, говорит, вези меня скорей на железку да бутылку за полсотни продай! У вокзала вышел, а бутылку - забыл…
- Вот и у меня такой случай был… - вставил Алексей. Но рассказывать про него не стал, зачем других перебивать? Человек всю душу выворачивает, сокровенное говорит.
* * *
- Всё, мужики, поехали! — Юрка сунул путёвку в бардачок и оглянулся на заднее сиденье: — Вас по домам развезу и на линию...
- Брось! — отмахнулся Алексей. — Я на автобусе доеду, привык уже.
Долго мыл в душевой руки, потом переоделся и, стараясь не шататься, вышел из гаража. «Слабый стал, - опустошённо подумал, - выпили всего ничего, а ноги, как чужие!».
Постоял на остановке, приглядываясь к выныривающим из метели автобу¬сам и, увидев свой, шагнул к нему.
- Чего путаешься в дверях? — подпихнул замешкавшуюся в проходе женщину. — Торопись – худая жизнь!
Та оглянулась:
- Горит у тебя?
- Горит…
Втиснулся в салон и обомлел: так и есть, все места позанимали, ни присесть рабочему человеку, ни разогнуться толком… «И эта тут же, — заметил сидевшую неподалёку тётку, из-за которой застрял в две¬рях. - Расселась, понимаете ли… Им везде почёт! Днём в кабинетах лясы точат, вечером - тут посиживают».
И не выдержал:
- Успела занять местечко?
Тётка удивленно задрала голову и, узнав торопыгу, вызывающе засмеялась:
- Успела, а тебе что? …Жалко?
- У, корова! — вырвалось у Алексея. - Ещё и смеётся…
Но та совершенно не испугалась агрессивного не¬знакомца и лишь согласно кивнула:
- Конечно, корова… Не стыдно с бабой связываться?
Алексей сжал кулаки. «Дать бы разочек, — кипело в нём, - чтобы не скалилась больше!»
И, наверно бы, высказал то желание, да тётка опередила:
- Чего рот-то разинул? Вареника ждёшь? …Обзывай дальше, смеши людей!
- И обзову… – Хотел добавить ещё и матерок, да увидел вокруг себя гыкающих от смеха пассажиров и не стал ничего добавлять. - Дура! – лишь отчаянно выкрикнул он и, расталкивая стоявших в проходе подростков, кинулся в конец автобуса.
Уткнувшись носом в промороженное окошко, попытался было успокоиться, но разве такое из башки сразу выкинешь? Тут два дня надо, не меньше…
За окном мелькали дома, путаясь в снегу, бежали ребятишки. Просеменил мужик с густой, как медвежья шуба, ёлкой… Вот ещё один спешит. «Праздник скоро, - вспомнил Алексей, - всё забыл с этой работой!»
Автобус съехал с путепровода и, тяжело вздохнув, осел возле остановки. Сухо щёлкнули двери, выплёвывая на волю очередную порцию пассажиров, потом опять послышалось щёлканье дверей, и автобус покатил дальше.
Отсюда до его дому рукой подать, а если пройти через детский садик – ещё ближе. Пошёл через садик.
На площадке своего этажа увидел племянника Женьку. Тот сидел на ступеньке против его двери и, заметив дядьку, вскочил на ноги:
- Здорово, дядя Лёша, заждался!
- Что случилось?
- Да так... — замялся Женька. И вдруг решительно бухнул: — Жениться хочу!
- Х-ху! — удивился Алексей. – А я-то причём? - И наконец догадался: — Отец, значит, с матерью против, а я - уговаривай?
- Наоборот! Все согласны да обычай такой: сговориться о свадьбе сначала надо. Вот мы к Нинкиной матери и сходим!
- Свахой, значит, предлагаешь побыть? — довольно хмыкнул дядька. — Это можно! Не чужой ведь… Тут уж не подкачаю. Я, брат, - вспомнил таксисткое прошлое, - даже роды в машине принимал! Чего смеёшься? …Прижмёт, так примешь. - И вспомнил бы ещё чего-нибудь, да ткнулся глазами в приплясывающего от нетерпения племянника и спохватился: - Короче, так: я сватаю, а остальное - сами решайте, мое дело сторона! …Бутылочку бы надо прихватить. Такое, брат, на сухую не делается!
Но Николай, Женькин отец, оказывается, сунул сынишке на случай сватовства бутылку коньяку да пачку заморских сигарет: пусть, мол, дядька пофорсит, туману напустит.
Острый, как нож, ветер гнал по безлюдному тротуару позёмку, лез внутрь полушубков, норовя выскрести всё живое, да что им было до того: у кого на душе тепло, тому и снаружи не холодно!
«Тому, - подумал вдогонку той славной мысли Алексей, стараясь не шлёпнуться на ледянке, – только в основу жизни верить надо, в самую суть! …Сегодня племянника женим, завтра за моего сынишку примемся. Поздний пацан, оттого и молодой. Жаль, что видимся редко… Нынче вот брякну по телефону его матери: «Давай, - скажу, - к трубке моего наследника, поговорить надо!» Повоспитываю чуть-чуть».
— Как, говоришь, будущую родню зовут? — крикнул, догоняя Женьку.
- Тетя Валя! …Они вдвоём с Нинкой живут.
- Валентина, значит… Мне, Евгений, не впервой сватовством заниматься. Всех друзей переженил… А то, помню, сам себя сватал! Пришел так же вечерком, бац бутылку на стол! Вот, говорю, женить¬ся хочу. Парень простой, без фокусов, хошь – бери, хошь – нет! Вопросы есть? «Нет, — ответил тесть. - Слышали о тебе». …Погоди маленько: постоим у стены, покурим!
* * *
Увидев знакомый подъезд, Женька грохнул шапку о колено, сбивая снег, и шагнул внутрь. Алексей за ним. У нужной двери он остановил племянника: угомонись, мол, постой на лестнице!
Нажал на кнопку звонка и тут же ткнул еще разочек. Послышались шаги, но дверь почему-то не открывалась.
- Спят, что ли?
Опять тенькнул звонком. За дверью по¬слышалась возня, потом она широко рас¬пахнулась и Алексей испуганно попятился назад.
- Что, паразит такой, – красное от волнения лицо хозяйки дышало гневом, – в автобусе позорил, теперь сюда пришёл?! - и подобно птице, защищающей своё гнездо от врага, она стремительно кинулась навстречу пришельцу, нахлобучила ему шапку на глаза и с силой толкнула с площадки вниз.
Алексей полетел по лестнице и разбился бы, поди, как сосулька, да уткнулся спиной в Женьку и, повалив его на ступеньки, кинулся прочь от страшной квартиры.
Выскочив из подъезда, он ринулся в какую-то арку, притормозив в её глубине, наконец-то сумел отдышаться. «Неужто такое бывает? — стучало в голове. – Это же она, из автобуса!»
Дома упал на диван и долго лежал, переживая события длинного, как кишка, вечера. «Как же так-то… - сокрушённо думал. – Как же теперь быть-то? …Колюха, поди, нас дома ждёт, будущих гостей всей семьей считают, только вот не будет той свадьбы… Не ту сваху заслал!»
Минут сорок он провалялся, потом встал: лежи – не лежи, а идти надо: рассказывать Кольке худую историю.
Торопливо нахлобучил шапку и, позабыв застегнуть полушубок, опять ткнулся в кипящую от непогоды темень. …Брёл и брёл по скользкому тротуару, а, дойдя до Колькиного дома, качнулся в подъезд.
Знакомая дверь оказалась незапертой. Вступил в прихожую и увидел Николая. Их ведь трое, Пузырёвых-то: Колька с Алексеем да Фёдька. Федька давным-давно в Москве, инженерит в каком-то СМУ, а они здесь, работали на стройке, пока Алексей не перебрался в таксопарк.
- Наконец-то! – радостно гаркнул Колька, выпучившись на вошедшего. – Ждал ведь, ждал… Ну, молодец! – Потом схватил его пятерню и крепко стиснул своими ручищами: - Орел! Так хорошо сосватать – только ты можешь… Мне ведь Женька-то всё рассказал. Если бы, говорит, не дядя Леша, мать и разговаривать не стала. …Строгая баба! Режет и режет мужиков, так, Женька?
- Так-так! — Женька яростно моргал дядьке из-за отцовской спины.
- Проходи в комнату, чего стоишь?! — Николай ринулся на кухню и кричал уже оттуда: — Жалко, что супруги дома нет, к сестре уехала! …Но ничего, сам на стол соображу! О свадьбе поговорим…
А племянник тем временем теснил обескуражен¬ного дядьку опять в прихожую:
- Всё нормально, дядя Леша, — громко шептал, ог¬лядываясь в сторону плохо прикрытой кухонной двери, — всё как надо получилось! Обо всём до¬говорился. …Тетка Валя женщина хорошая: я, говорит, одна во всём виновата, спутала, мол, с кем-то... — И продолжил, чуть помедлив: — Даже плакала… «Вот, - говорит, - как неудобно получилось. Дурость кругом, все какие-то злые, чуть что и в морду! Или обматерят...» Оттого, мол, и сорвалась. Вы уж простите, с кем не бывает… А ты ей очень понравился, — добавил ободряюще, — просила, чтобы в то воскресенье тоже к ним приходил... Так, мол, и передай!
1993-2022г.г.