С симпатией к аристократам духа,
но не дальше второго стакана:
из-под аристократической бородки
крысиный носик начинает проглядывать
Обозвали занудой, теперь молчу в общих
разговорах, чтобы лишний раз не подтверждать статус
Вернувшись с боевой вылазки, завалились спать прямо в экранолете и пропустили рассвет и начало охоты на озерных монстров. Китайцы старались не шуметь, рассчитывая управиться со зверо-рыбо-ящерами до нашего пробуждения, чтобы лишний раз не светить перед посторонними свои методы и приемы работы с дикой природой.
"Нашла коса на камень", и желтолицые узкоглазые сыновья Поднебесной вид имели обескураженный и бледный. Толклись и кружились по песку вокруг высокого парня в ярко-зеленом комбинезоне.
- Исследователь и создатель, - обиженно отворачивая глаза, пояснил очнувшийся Федор. - Штатный биолог фактории.
- Догадался, - я пожал протянутую руку, - Уже наметил пути разрешения ситуации?
- Евгений-Женек, - представился парень двойным именем. - В режиме осмысления.
- Консилиум не нужен?
- Из кого? - парень скептически окинул взглядом меня и Сашку, задержался взглядом на розовом, но сильно помятом лице Федора, презрительно хмыкнул и вновь уставился на монстров.
Бригадир браконьеров Лю Синь стоял на одном колене и, ловко работая автоматической аптечкой, обрабатывал и зашивал глубокую рану на левом бедре.
- Клыком царапай, - коротко пояснил, заметив мой взгляд. Пройдя машинкой пятисантиметровый шов до конца, брызнул антисептиком и наклеил бактерицидный пластырь, той же машинкой сшил разрезанную штанину.
- Молодца, - я показал большой палец правой руки, отмечая хорошую выучку парня.
Остальные китайцы, беспорядочно жестикулируя, визгливо обвиняли друг друга в неумении и нерасторопности, и часто пинали совершенно измятый, покореженный, побитый катер-глиссер. Вторая посудина стояла на берегу в целости и готовности бороздить водную гладь, но никто из звероловов не спешил занять в ней место.
Из маловразумительного ора удалось выяснить, что озерные обитатели не поняли и не приняли желания китайцев превратить их в добычу. Напротив, проявили себя агрессивной хищной стороной, с активной наступательной тактикой и признаками осмысленных совместных действий.
- Ми думал, гоним звери на мель, а это они отгородили нас от берега, - размазывая грязной ладонью по потному лицу темные разводы, горестно поведал Лю Синь. - Мал-мал, прорвались; чуть не сожрали, однако.
- Зверюшек в милосердии упрекать не приходится, - подтвердил Федор.
- И обратите внимание, - академически приосанившись, поделился наблюдением Евгений-Женек. - Индивиды не стараются уйти от конфликта, а, наоборот, провоцируют развитие конфронтации.
Федор фыркнул, сдерживая смех, и отвернулся в сторону озера. Два десятка темно-зеленых спин, с выступающими гребнями позвонков барражировали по краю мелководья. Время от времени одна из туш выметывалась-вздымалась из воды почти на два метра над поверхностью, стараясь отследить действия толпящихся на берегу браконьеров.
Всегда предпочитаю общение равного с равным. С художником говорю, как художник; с космонавтом, как космонавт; с депутатом, как спикер,... шутка; с ворами «ботаю по фене». Теперь требовалось заставить конструктивно думать обремененного апломбом, заскоками и амбициями «остепененного ботана».
Всякое слово «против» у "юных" докторов наук традиционно считается покушением на основы и беспощадно подавляется в зародыше. Откуда такая боязнь оппозиции? Может быть, от неуверенности в себе? Пришлось думать лишнюю минуту.
Населяющие Меларус не достигшие тридцатилетнего возраста ученые люди: кандидаты, доктора наук и академики, никогда не отказывались выслушать и оспорить чужое мнение, благо (или беда), имели любимое свое.
Постороннего «носителя мнения» ревниво отслеживали, внимательно выслушивали и беспощадно «расстреливали» убедительными аргументами, неопровержимыми доводами и умозрительными фактами, зачастую в ущерб делу. Идеи таким ребятам приходилось подавать осторожно, чтобы не заподозрили покушение на их ученое реноме.
- Женек, я правильно понял, что монстры сожрали в озере все живое и теперь голодны, как крысы в бочке?
- На голый крючок схватят, - схохмил Сашка Буратино.
- Биолога наживим, - отметился подначивающим баском Федор. - Чтоб в будущем семь раз отмерял, а потом начинал мерить вновь.
- Голодные крысы в бочке начинают жрать друг друга, - примирительно вмешался я. - Вот, если бы кто-то придумал, как натравить зверей друг на друга.
- Интересная и своевременная мысль. Надо спровоцировать каннибализм, - Евгений-Женек, найдя решение, радостно прыгал, суетился и дергал китайцев за рукава. – Доставай гранатомет.
Лю Синь торопливо отдавал подчиненным команды. Потеряв терпение, бросился к экраноплану сам и вернулся с толстомордой бронебойной базукой. Эффект от выстрела превзошел ожидания. Бьющаяся в агонии полуторатонная туша монстра и смешивающаяся с водой кровь привели стадо в неистовство. Клыки и зубы чудищ разили направо и налево. Все сражались против всех. Водная гладь там и здесь взрывалась вылетающими черными телами, с вцепившимися в нее двумя-тремя собратьями. В этой сваре не было друзей и союзников. Каждый рвал и стремился сожрать каждого.
Взбудораженная поверхность озера покрывалась сбитой в островки и «шапки» розовой пеной, расплывающейся в стороны от кипящего центра событий. Непрекращающийся рев и предсмертные вопли животных резали слух жуткой обреченностью и выворачивающей душу тоскливостью.
Я тронул возбужденно вздрагивающее плечо Лю Синя, глазами указал на катер-глиссер и на звериное побоище. Парень недоуменно огляделся, потом спохватился; закричал отрывисто и пронзительно визгливым голосом, побуждая команду браконьеров к действию.
Китайцы работали слаженно. Крюками и веревками подхватывали ослабевших израненных животных, торопливо буксировали на мелководье и отправлялись за следующим. Меньше чем за час девятнадцать темно-зеленых туш зверо-рыбо-ящеров громоздились вдоль береговой черты.
- Как памятники твоей высоконаучной деятельности, - Федор подтолкнул кулаком в плечо биолога Евгения-Женька. – Устыдись и скажи спасибо браконьерам из поднебесной; а потом обеспечь озеро нормальной живностью.
- Рыба – быстро воспроизводящийся ресурс, - оправдываясь, пообещал биолог, - не пройдет и полгода....
Катер-глиссер, тем временем, кружил вокруг последнего оставшегося хищника. В каждом стаде находится выдающаяся размерами и умом особь - закон, мать ее, природы - и сейчас дети природы и Поднебесной пытались захомутать и обезвредить не потерявшего силу и агрессивность зверя.
Попытки заарканить осложнялись стремлением монстра атаковать. Браконьерам приходилось бросать концы веревок и удирать, отталкивая темную тушу баграми. Катер-глиссер делал круг по чистой воде и вновь шел на сближение. Лю Синь, плотно упираясь ногами в баковый настил, готовился забросить на монстра очередную петлю.
- Сказка про белого бычка, - прокомментировал Сашка Буратино. - До морковкина заговенья не захомутают.
Механик оглянулся на меня, и двинул вниз собачку предохранителя на бластере. Мы быстро пошли по мелководью к месту схватки. По счастью, песчаное дно озера и небольшая глубина позволяли двигаться свободно.
Сашка выстрелил в голову животного, мой заряд вырвал гребень у затылка звероящера. Петля, брошенного Лю Синем аркана охватила толстую шею, но туша уже выметнулась вверх и обрушилась на нос катера. "Охотники на монстров" закувыркались, разлетаясь в разные стороны от неожиданного ускорения. Катер-глиссер, переворачиваясь, обрушился на зверюгу и рубанул между налитыми кровью глазами воздушным винтом. Чудище взбивало кровавую пену и крутилось в агонии, наматывая на себя аркан, другой конец которого захлестнул Лю Синя и быстро подтягивал бригадира браконьеров под слепые удары мощных лап.
Я выстрелил «навскидку" раз и другой, перебил дергающуюся веревку, схватил Лю Синя за ворот и потащил к берегу, краем глаза отмечая, как Сашка Буратино добивает чудище выстрелами в голову.
- Ничего так: нервно, зрелищно, красиво; вошли в раж, поймали кураж, - подвел итог Федор, потянулся и добавил. - Утро прошло нескучно.
- Множество смертельно опасных событий происходит в единицу времени, - я философски поддержал тему, - и только удача иногда мешает стать участником.
Браконьеры торопливо разделывали туши, вонзали ножи в шеи агонизирующих чудищ, кровь пропитывала песчаный берег. Сашка Буратино торопливо отвернулся:
- Все остальное более отвратительно, чем интересно, - тронул за плечо биолога Евгения-Женька и добавил. – Эстетически окрашенное зрелище битвы плавно переросло в банальный забой.
Я отвернулся и закрыл ладонью лицо, сдерживая приступ смеха. С кем поведешься, от того и наберешься. Сашка Буратино следом за мной решил с местными интеллектуалами разговаривать на одном языке.