Не секрет, что мысли в полусне или в начале пробуждения бывают такими яркими, свежими, точными в выражении, какими редко становятся при полном бодрствовании; при свете дня, на фоне реальности делаются блёклыми, такими же суетными и робкими, какова и сама будничная действительность. Цветы мысли расцветают не в полдень. В однообразном течении дел и забот они сворачивают свои лепестки, прикрывают чаши бутонов. Свежая мысль – дитя сновидений, едва раскрытые вежды при пробуждении, первый, не всегда осмысленный лепет младенца, живущего в душе художника, попытка понять себя и то, что с ним происходит в этом странном мире. То же бывает и при внезапном дневном озарении.
Художники находятся в этом состоянии полусна и во время бодрствования, бродят подобно лунатикам в приступе сомнамбулизма – и тогда их попытки объясниться с миром похожи на сеанс невротика у психиатра. Не всегда эти попытки гениальны, но почти всегда выбиваются из нормы, что и принимается обычными людьми за признак высшей жизни, толкуется как дар ясновидения. На этом строятся репутации, если художник участник тусовки.