Вчера аж по пути на вернисаж нашего "сибирского Лувра" и потом, по тропе до дома приключилось со мной много чего интересного. Сопряжённого с художественными тропами.А всё потому, что выдавилась из головы, как из тюбика с масляной краской, мысль:а не прихватить-ли мне из СП(это за елкой, трамвайной линией и Колизеем оперного) сборников со своими повестушками!? Как-никак -творческая интеллигенция соберётся. Не всё ж ей живопись да скульптуры! Глядишь и писательским трудом заинтересуются. Вечереющие сумерки намалевали меня лошадкой, везущей хворосту воз. По митьковски нарисовали, по авангардному.. Наивистски как-то , иронично,по сашечёрновскому -прущим по набережной Сены рюкзак с изданными повестями. И среди них - "Утраченная акварель". сюжет такой - белогвардейский штабс-капитан волей судьбы оказывается разлучённым с возлюбленной. Он отступает из Крыма в потоке беженцев с остатками армии Врангеля и оказывается в Париже. Ищет свою любовь по борделям и не может никак отыскать, как нужную ему ноту на одинокой гармони казака-хорунжего....
Свалил я , освободившись от постромков рюкзака, свою ношу в уголок и пошёл по вернисажу. Скульптуры сменялись полотнами. Экспрессионизм - наивизмом, они -цианистым калием абстракционизма, пока куль со сборниками "Сибирской прозы" жался в уголочке, в гардеробе. Не одного меня упаковали в те сборники.Много нас таких , Хемингуэев!
И тут возглас у самого уха:
-Баттюшшшшшшшшки! Как похож на Хемингуэя!
И вдруг книжки начали телепортироваться из рюкзака прямо в руки собравшихся на вернисаж. Все зашуршали страницами и начали читать по складам.Такой получается перформанс! Поэт Чебуреков сразу начал прозу переводить в рифму, чтобы затем композитор Вштыров с ходу, впадая в экстаз, оформлял всё то в виде рок-оперы.
Беда! Но прямо при выходе из СП -с мешком под смешки прохожих, торопящихся на вернисаж, я в соответствие с избитым литературным сюжетом - полетел на лед, на рельсы. Нет ,мне не оттяпало голову, но книжки посыпались, посыпались и упав на четвереньки , я собирал их подобно скульптурной тёте в вернисаже, брыкнувшейся на лёд и откинувшей коньки кверху.
-Смотри! Какой смешной дед! -толкнул паренёк в бок свою подружку, делающую сэлфи на фоне новогодней ёлки. Дед Мороз-не иначе! Кому-то мешок с подарками тащит. Книжки помогали собирать комсомолка -вагоновожатая , живой ещё Берлиоз, Иван Бездомный и Кот Бегемот.
Я понял, что нах...нахожусь внутри одной из митьковских картинок,но , почкуясь,уже перетекаю в героев своей повести. Ведь в Париже ОГПУ должно ликвидировать Кутепова. Два жлоба затолкают его в катафалкового цвета лимузин. А штабс-капитан непременно должен отыскать свою возлюбленную с акварельной картинки....
Так и провалялся мой куль с книжками в углу, под присмотром тёти Моны Лизы.В гардеробной "сибирского Лувра". В том самом крячковском углу, где этажом ниже в подвальных бутовых застенках сверлили затылки пулями и умучали красноармейского командарма. "Эй!" -раскатывается эхом в раструбе времени, "Хе!" -отзывается садистическим смешком, пока я тут с мешком,- в ответ.
Бегу я по лабиринту тех катакомб Минотавром, ловлю ускользающую нить Ариадны, -а из стенок - то лик совдеповца в митьковском варианте, то морским узлом кулак матросика Центробалта какой скульптуриной. Лежит мой рюкзачишка котомкой беженца, окровавленным исподним проколотого штыком. Чьим?-чеха, поляка, аненковца, каппелевца-поди разбери.Книжки в той котомке угловато топорщатся, колчаковскими вагонами, гружёными золотом. Ох, тяжела котомочка-то!
Там, в моей повести Утраченная акварель"- Крым, море , солнце, чайки.Тут - пуховики, шубы, ноги в зимней разляпистой обуви, голодные воробьи, выпрашивающие крошек, порхают между ног.Холодно. Прорывает теплотрассы. Снижаются параметры теплоподачи. Правда, вот один галерист ходит в похожих на древнеримские калиги сандалиях.Нет -не Египет. Но чертоги дворцовые, луксоровские полны Клеопатр и Антониев. Творческая интеллигенция. Алтарь искусства. Хождения и каждения. Жречество. Ходит кадык поэта, сотворяя в пеликаньем зобу рифму.
С верблюжьим горбом книг за спиной вываливаюсь из автобуса. Хотя на самом деле всё еще нахожусь внутри картинки, на которой изображён доставщик еды на самокате.Только еда моя -не пицца в коробках, а книжки, книжки, книжки.
Направляю мой самокат - к базару. Там Али-джан восседает среди вангоговских мандаринов, апельсинов гогеновских, ренуаристого укропа и сельдерея.
-А салям алейкум!
-Алейкум а салям!
Мы с Али-джаном -два дервиша. Он -узбек.Я русский. По русски -дервиш-юродивый, убогий. Дурачок. Неужели я такой?
-Это чо у тебя в мешке-картошка купил? А чо такой квадратный?
-Не! Не картошка. (А ведь дома -то нет, кончилась.)Книжки с моими повестями.
Вынимаю. Разворачиваю. Показываю мой хемингуэистый портрет.
- Похож...ГрамАтный ты! И фамилия , как у Михал Сергеича...
Про то, что мой однофамилец развалил СССР само-собой было добавлено. Тут же явился пластиковый стаканчик с уже налитой в него водочкой. Было по-восточному гостеприимно предложено выпить. Отказываюсь. По-кержацки, по-староверовски.
Опустошив одноразовый стаканчик, не поморщившись, закусив долькой лимона, Али взвешивает вязанку бананов. Надо же хоть что-то примату принести в хижину из джунглей после выхода на охоту. В стремительной инволюции по Дарвину -наоборот , обрастая мамонтовой шерстью, я уже миновал стадию неандертальца и неизбежно приближаюсь к фазе хомо эректуса, вот -вот встану на четвереньки. Я уже даже что-то более первозданное , чем австрапитек! Ещё миллион лет -и преобразуюсь в абсолютно одноклеточное. Пи-пи-пищит электроника, считывая с карточки энную сумму. (Так и деньги то на карточку жена перевела!Художник слова то уже проел свой пенсион!) А Али-то -джан , джином из тонкогорлого кувшина, весь устремлён в будущее. Кроманьонец эпохи цифровизации он! При смартфоне. Он целыми днями слушает муэдзинистую музыку. Кажется, это какая-то узбекская попса. Он такой тамерланистый. Завоеватель! Но какой-то ласковый завоеватель, услужливый. На Саади смахивает, на Амара Хайяма, хоть никогда их не читал. У него и ноут на квартире, в которой по-Ташкентски жарко. И чернобровая жена с золотыми зубами. Киборг! А киборгу надо периодически смазывать микрочипы. И потому он, догоняясь, наливает в опустевший одноразовый стаканчик отнюдь не гранатовый сок, выстаивающийся на стеллажах, как виски и текила на полках салуна в вестерне.
-Я тоже книжки читаю! - разит он меня из невидимого кольта.
Сую бананы в рюкзак поверх книжек.Вязанка кривых дуэльных пистолетов, бумерангов. Но в кого стрельнешь? В кого бросишь разящую лопасть. Застёгиваю рюкзак, уплотняя ношу. Пусть там оголодавшие , ускользающие от пуль и штыков Бела Куна, врангелевцы хотя бы нюхнут тропического фрукта, а то им в Галлиполи кроме французских консервов и ящериц ничегошеньки не светит...
-Рахмат!
-Мархамат!
И снова я на на набережной Сены.Нотр Дам-шилом из мешка . Эйфелева маячит. Наплывают краснокирпичные дома. Дома? Или дурдома? Не разобрать того. Бреду я простреленный. Штыком пробитый. Сена-Обь, Нева, Москва -река... Мосты, мосты.Нет денег сходить к дантисту. Мостами обзавестись. Несу домой, где недавно вырубали отопление и было зябко, книжки и бананы...