«Карголес»
Жизнь судового механика
Глава седьмая
В этот же день вечером пришли мужчина и женщина. Они обмерили треснувший борт, что-то нарисовали и ушли.
На следующий день пришли сварщики. Они вежливо попросили посторонних покинуть район сварочных работ, огородили его, выставили свою охрану, огнетушители и протянули с берега пожарные шланги.
Вахтенный помощник проинструктирован и довёл все эти правила до всего экипажа.
Треснутый борт уже всем надоел, поэтому желающих посмотреть на сварочные работы не было. Все занимались своими делами и японским сварщикам не докучали.
Орлов занимался заменой нескольких пусковых клапанов и форсунок на главном двигателе, третий механик Витёк всё крутился у своих динамок и чистил сепараторы, а Гриша устранял утечки пара, появившиеся ещё в полярке. Ведь скоро опять предстояло прийти в зиму, а там без парового обогрева жить невозможно.
Врайоне сварочных работ крутилось очень много японских рабочих, которые занимались и безопасностью, и сваркой, и прочими делами.
Сварщики быстро вырезали кусок треснувшего борта и сразу же увезли его в неизвестном направлении.
Это происходило во второй день стоянки на заводе.
После ухода сварщиков вырез занавесили брезентом, чтобы наружный холод не охлаждал надстройку. Всё-таки на дворе стоял ноябрь и ночами в Осаке становилось прохладно.
На третий день помполит организовал увольнение в город. Они со стармехом и капитаном заказали для этой цели автобус. С ними вместе уехала и добрая половина экипажа.
К Орлову подошёл Гриша.
— Олег, а мне можно в город? — спросил он в надежде, что Орлов не откажет.
— Гриша, я тебя тут что, держу за хвост, что ли? Езжай, если тебе так надо. А я тут побуду. Обеспечу вахту. Мне ты тут не нужен. — Но, сделав небольшую паузу, Орлов взглянул на застывшего Гришу. — Но только сегодня на борт привезут ковры. Матросы уже скинулись и отдали деньги старпому, а у нас это, оказывается, никому не надо… Если тебе ковёр не нужен, то езжай, - Орлов с усмешкой посмотрел на застывшего Гришу.
От полученной информации Гриша задумался, ожесточённо поскрёб бороду и решил:
— Ковры — оно, конечно, важнее, — потом ещё подумал и окончательно решил: — Нет, не поеду я никуда. Чего я в той Японии не видел?
— А вот это правильно, — обрадовался Орлов решению Гриши. — Тут мы без помполита и потратим наши подкожные.
Тут уже Гриша полностью понял Орлова и довольно ухмыльнулся.
Вскоре экипаж уехал в город, а через пару часов подъехал японец, который привёз ковры и всяческую бэушную бытовую технику и утварь. Остатки экипажа вывалили на причал и принялись разглядывать и перебирать, что же это за «богатство» подвалило к борту.
Естественно, ковры надо было брать, потому что если взять ковёр-шестёрку, то он стоил во Владивостоке две тысячи рублей. Если же взять тройку, то это стоило где-то тысячу двести — тысячу триста рублей. Это были для моряков громадные деньги.
Шестёрка стоила тогда девять тысяч иен, а тройка — четыре с половиной тысячи. По таким примерно ценам японец и привёз ковры. А у Орлова с Гришей был подкожный бизнес, а тут ещё выдали дополнительные подфлажные за то, что судно стояло в заводе и рейс увеличился на несколько дней.
Орлов купил ковёр-тройку и магнитофон National. Попутно в подарок японец дал ему четыре кассеты, чтобы он на них записывал музыку, детских машинок и несколько кастрюль.
На одно кассетном National, который купил Орлов, оказались встроенными магнитофон и радио. Можно было слушать радио и прямо с радио переписывать прослушиваемую музыку на кассету, чем Орлов вечером и занялся.
На четвёртый день японцы привезли лист стали для нового борта, который они тут же подогнали по размерам и установили на место.
На пятый день они лист обварили и предложили капитану произвести покраску новых деталей. Но так как это были дополнительные расходы, капитан, естественно, отказался. Закрыли документы, но из-за позднего времени суток выводку судна перенесли на следующий день.
Вот тут неожиданно произошла задержка с выходом по вине нашего сварщика. Костя проявил излишнюю инициативу.
Японцы производили сварку какими-то особенными электродами.
А сварщик взял и позаимствовал полпачки электродов, которые там бесхозно валялись после окончания сварки. То есть он их не стырил, а, так как они были брошены на палубе, подобрал их как брошенный, ненужный материал.
На следующее утро, когда японцы пришли наводить порядок в каюте электрика, они стали собирать огарки всех электродов. Наверное, они у них были по счету — и недосчитались полпачки электродов.
Они тут же побежали к капитану, нажаловались ему, капитан вызвал старшего механика, а тот, естественно, знал уже, что произошло, и заставил сварщика вернуть злополучные электроды.
Ну не получилось у Кости с конфискацией, и ему было до боли жаль таких хороших японских электродов. Когда ещё в жизни такое получиться! Он со скрипом в зубах и болью в сердце вернул дотошным японцам их недорезанные электроды.
Уж очень эти электроды были хорошие и, наверное, какого-то особого качества. А УОНИ, которыми пользовались на судне, применялись во всех сварочных работах и по обычному металлу, и по оцинкованному. Ими сварщики варили всё.
А тут такой облом! Костя был воистину расстроен, но электроды отдал.
Таким образом завершился ремонт судна в Осаке.
Из Осаки судно снялось в Токийский залив.
При подходе к Иокогаме Орлов обратил внимание на ненормальную работу третьего цилиндра. В нём раздавался какой-то непонятный стук. Он вызвал стармеха. Они вместе сняли индикаторную диаграмму и обсудили дальнейшие действия.
Семён Петрович настаивал:
— Для начала надо поменять форсунки, а потом уже смотреть, что случилось. А пока пойдём так. Я только скажу капитану, чтобы он немного уменьшил обороты.
— А когда их менять? — не унимался Орлов.
Он прекрасно понимал, что здесь, в Токийском заливе, при такой интенсивности движения никакой остановки главного двигателя быть не должно и надо сделать всё возможное, чтобы дойти или до якорной стоянки, или до причала. А там уже можно делать что хочешь.
Стармех так и сказал:
— Подожди, встанем к причалу, вот тогда и будем менять твои форсунки.
Через пару часов судно подошло к якорной стоянке и встало на якорь. Погода оказалось ветреная, поэтому капитан решил держать машину в постоянной готовности.
После приготовления машины к стояночному режиму Орлов поднялся на мостик.
Там, уткнувшись лбами в лобовое стекло, стояли капитан, помполит и стармех. Штурман занимался чем-то в штурманской рубке, а матрос прятался где-то по углам, стараясь не попасться начальству на глаза.
Орлов подошёл к стармеху и попросил его отойти от сосредоточенного начальства.
— Семён Петрович, — он чуть ли не жалостливо смотрел в глаза деда, — давайте сейчас поменяем форсунки на третьем. Потом пойдём к причалу, заодно их и опробуем и клапан проверим, будет он стучать или нет, а заодно и дым из трубы посмотрим. Тогда и определим, в чём было дело. А если это не форсунки, то у причала хватит времени и на замену клапана.
Дед напыжился, отвёл Орлова подальше от капитана с помполитом и чуть ли не шёпотом приказал:
— Ничего не делать и только ждать. Понял? А то я тебя знаю… — и, исподтишка показав Орлову кулак, отошёл к лобовому стеклу.
Была как раз суббота. Сильно задувал ветер. Судно стояло на якоре и его от порывов ветра водило то вправо, то влево.
Орлов, поняв приказ деда по-своему, почесал в затылке и спустился вниз.
На «пяти углах» он увидел мирно покуривающих сварщика и токаря.
Сварщик был классным лекальщиком. Форсунки у него всегда тщательно притёрты и готовы к замене.
Орлов обратился к сварщику:
— Костя, у нас сколько готовых форсунок в наличии?
Костя, как всегда не спеша, ответил:
— Да все готовы. Хоть сейчас меняй.
Орлов поймал его на слове:
— Пошли вниз. Поменяем форсунки на третьем цилиндре, пока дед с помпой занимаются наблюдениями за окружающей средой.
Ребят не пришлось долго уговаривать. Они понимали всю сложность ситуации, поэтому быстро подхватились и пошли вслед за Орловым.
Замена форсунок заняла чуть больше получаса. Никто даже не заметил, что кто-то что-то там в машинном отделении меняет.
После замены форсунок Орлов вновь поднялся на мостик. Святая троица так по-прежнему и стояла, уперевшись лбами в лобовое стекло.
Орлов вновь подошёл к деду и отозвал его в сторону. Помполит недовольно глянул на Орлова, но промолчал.
Орлов шёпотом доложил Семёну Петровичу:
— Семён Петрович, надо двигатель запустить, посмотреть, как форсунки будут работать. Я их заменил. Они и правда обе оказались плохими. Одна даже заклинила.
Семён Петрович от такого известия был ошарашен. Он чуть не потерял дар речи.
— Как?.. Как?.. Да как ты смел сделать такое? — но, переведя дыхание, схватил Орлова за локоть и оттащил в штурманскую.
Второй помощник изумлённо посмотрел на деда. В таком возбуждении Семёна Петровича очень и очень редко можно было лицезреть.
— Ты же подверг пароход угрозе! — продолжал шипеть дед на Орлова. — А вдруг бы нас с якоря сорвало, что бы ты делал тогда?
Но Орлов пожал плечами:
— Но сейчас же всё нормально, ничего же не случилось. — Он нагнулся к деду и просительно заглянул тому в глаза. — Давайте запустим главный. Проверим всё. Ведь на самом малом судно не сдвинется при таком ветре, — всё канючил Орлов.
Семён Петрович уже серьёзно посмотрел на Орлова:
— Ну, давай попробуем, — и пошёл к капитану, чтобы получить разрешение на запуск.
Орлов чуть ли не с песнями полетел в машину. Двигатель к запуску он приготовил за считаные минуты и по сигналу с мостика запустил его на малый вперёд.
Орлов проверил заменённые форсунки и клапан. Ничего нигде не стучало, клапан мягко садился и опускался на место.
А дед остался доволен, что всё так хорошо закончилось, потому что никому ничего не надо было докладывать, ни у кого ничего не пришлось спрашивать, а проблема решилась так быстро и мирно, как бы сама собой.
Работы по замене клапана у причала сами собой отменились.
В понедельник судно поставили к причалу и начали грузить трубы большого диаметра.
Как раз тогда где-то на Западе строился какой-то газопровод или нефтепровод. Об этом даже писали в журнале «Морской флот». Помполит на собраниях рассказывал об этом нефтепроводе и о том, что не только дальневосточники, а и суда Черноморского пароходства возят такие трубы из Японии на Запад.
Трубы грузились во все трюма и на палубу.
Для того чтобы они не болтались, на судно прибежала целая куча японцев, для которых на палубу и в трюма погрузили пиломатериал. Он представлял собой стопки аккуратно обструганных брусьев различного сечения. Плотники со своими инструментами ловко на них накинулись и принялись строить внутри трюмов опалубки, в которые закладывались эти огромные трубы. Они быстро и умело отпиливали бруски переносными бензопилами.
Орлов, закончив в машине дела, вышел на палубу, чтобы посмотреть на работу японских виртуозов.
У одного японца он попросил бензопилу, чтобы попробовать отпилить доску. Когда он взял её в руку, то почувствовал, что она практически ничего не весит, но пилит всё что хочешь.
Японец остался доволен, что показал русскому свой инструмент и что тот им восхищён.
Потом, уже не обращая внимания на любопытных, они продолжали пилить и делать опалубку для того, чтобы в неё укладывать трубы.
Труба же круглая, как её закрепишь? При качке любое крепление тросами разболтается, и тогда и до смещения груза недалеко, это в лучшем случае.
Трубы начнут в трюме елозить и разобьют и борта и всё что хочешь. Поэтому, как только один слой труб был погружен, плотники вновь залезали в трюма, делали деревянные крепления и вновь укрепляли трубы к бортам. Так у них и ложился следующий слой труб.
После того как трюма полностью заполнили трубами, их закрыли.
По палубе ходил японец и что-то фотографировал. Он делал снимки и во время закрытия трюма, и после этого.
Японец подошёл к Орлову и сварщику, стоящих у фальшборта и жестами попросил их принять участие в фотосессии.
Без задней мысли Орлов со сварщиком позировали японцу в надежде, что он когда-нибудь одарит их этими фотографиями.
Японец закончил съёмку и ушёл на причал, а старпом подошёл к Орлову:
— Вы чего это, дурни, свои рожи в объектив совали?
— А что такого? — не понял его сварщик.
— Да это он делал съёмку для страховой компании, что всё закреплено и закрыто по правилам. А для полной картины приложит к этим фото с вашими рожами, как членов экипажа, которые всё это видели. Поняли?
Орлову стало неудобно и стыдно за свой пролёт. Надо же оказаться столь наивным юнцом, чтобы поверить в честность японцев! Что-то он забыл о самурайском коварстве.
После того, как трюма оказались полностью заполненными трубами, их начали грузить на палубу в один ряд. Там трубы уложили на специальные доски и закрепили специальными приспособлениями и тросами. Потом эти троса очень долго использовал боцман для своих целей при перевозке леса.
К вечеру погрузка закончили и судно до утра оставили у причала.
В машине Орлов всё приготовил к отходу. Так что он смог спокойно выспаться перед трёхсуточным переходом.
Зато для палубной команды это оказалась трудовая ночь.
Они почти всю ночь заводили дополнительные крепления на палубный груз, чтобы, не дай бог, в море при шторме этот груз не «поехал».
Был уже декабрь. На выходе из Сангарского пролива в Японском море бушевал очередной циклон. Никто не хотел повторить участь «Комсомольца Находки». Все только и мечтали, что через трое суток они встретятся со своими любимыми и близкими.
А утром Орлов приготовил главный двигатель к переходу. После нескольких реверсов дали «средний вперёд», а через полчаса и «полный вперёд».
Судно с лоцманом шло на выход из Токийского залива, держа курс на Владивосток.
Октябрь 2017
Владивосток
Полностью рассказ «Карголес» опубликован в книге «Паулина»: https://ridero.ru/books/paulina_1/