Началось с того, что одним вечером Сашка заявился с работы, и не один. Вместе с ним в квартиру, а потом в комнату ввалился высокий парень с нагловатой физиономией.
- Это Серега, он тоже с мехфака, слон то есть, и тоже из Туркмении, но не ашхабадец, - представил его Саша.
А потом дерзко добавил:
- Не может найти себе квартиру, а из общежития уже попросили. Квартиру ищет, но пока у нас поживет. Будет спать со мной на кровати.
Мы оторопели. Смутило не только то, что нас вот так неожиданно поставили перед фактом, а каким тоном это было произнесено. Сашку было не узнать: говорил уверенно, по-хозяйски поводил глазами, не допуская никаких возражений. И вообще – он же никого не обременяет, укладывает спать человека к себе, в свою кроватку...
Я тогда еще ничего не слышал о Шарикове и, соответственно, о «Собачьем сердце» Михаила Булгакова. Это сейчас у меня вспыхивает ассоциация:
«Это наша машинистка, жить со мной будет…»
Тут бы Сашке еще продолжить, обращаясь к Марии Исааковне:
«Обед в столовую подашь…»
Но такими ехидными сравнениями я тогда еще не оперировал, а из других присутствующих никто литературным багажом не обладал.
Делать нечего, придется поверить: сказал пацан, что за неделю найдет квартиру, значит, пацан слово сдержит. А предложить ему убраться сейчас у нас язык не повернулся. Да и как мы могли? А Сашка-то, Сашка каков... Посмотри-ка на него, сам тут без году неделя и на птичьих правах, а уже окреп, решения принимает...
Сергей приехал в киевский институт из города Мары. Есть такой город в Туркмении, и для тамошних жителей он известный и значимый населенный пункт. Мне было немного странно, как такой в целом не очень образованный парень смог сюда поступить?
Скорее всего, дело было в том, что конкурс на механический факультет был самый низкий. Большинство стремилось попасть на радиофак, или еще на более престижный факультет автоматики и вычислительной техники, который открылся совсем недавно и туда был очень ограниченный прием. А слонов всегда нужно было много: это самая распространенная и самая важная профессия. Почему самая важная, спросите вы? А потому что последнюю подпись перед выпуском самолета в полет, а значит, самую ответственную подпись, разрешающую вылет, ставит именно механик.
Но нам всем здесь собравшимся еще рано думать о своей роли в авиации, мы все пока еще ничего не значим. Мы даже еще не прошли испытание первой сессией, какие могут быть тут подписи?! У нас сейчас сложилась обычная бытовая ситуация: как будем жить дальше? В общем, мы решили подождать и дать возможность человеку спокойно искать жилье. Значит, живем и присматриваемся друг к другу.
То, что Сергей был малообразован, не представлялось самым важным. В конце концов, этого питекантропа при хорошей дрессировке в уважаемом институте можно было бы обучить, а его манеры отшлифовать, привести, так сказать, к цивилизованному виду. Другое дело, что он являл собой активного невоспитанного парня с наступательной жизненной позицией. Сергей имел по всем вопросам свое безапелляционное мнение, которое опровергнуть вряд ли кому удавалось. Удивляло еще и то, что он, человек истинно славянского происхождения, набрался всех этих среднеазиатских штучек – акцент, повадки, словесные обороты, – и всё, что он привез с собой, у него выглядело совершенно органично.
Вначале Сергей вел себя пристойно, обаял Марию Исааковну и с нами разговаривал почти умильно. А мы просто терпели и ждали того дня, когда же он уберется. Зато Сашка, почувствовав себя в роли благодетеля, расцвел и чувствовал себя более чем уверенно. На орла, пожалуй, он не тянул, но на непредсказуемого шпака наверняка. И не скажу, что нам, «старожилам», это нравилось. Мало-помалу образовалось две «партии»: партия привилегированных и партия угнетенных. И раскол увеличивался...
Сейчас вспоминаю давнишние распри и меня разбирает смех. Тогда мы вроде как страдали, а сейчас это стало одним из самых веселых и милых воспоминаний. Эх...
А работа на стройке тем временем продолжалась. Я со своей группой то где-то копал, то что-то переносил, то помогал электрикам цеплять светильники в новом корпусе библиотеки... Мы постепенно знакомились и прикипали друг к другу в нашей, двенадцатой группе мехфака. Главной студенческой семьей на все шесть лет учебы станет именно академическая группа. А что же тогда образовалось у меня на бульваре Лепсе? Это другая, «домашняя» семья...
Появлялись мы дома под вечер, поглощали на кухне скромный ужин, иногда вместе с Марией Исааковной смотрели её телевизор. Да, хотя в холодильнике студентам была выделена общая полочка, противостоящие «партии» питались все же раздельно. Но каждая наша вечерняя встреча начиналась с вопроса к Сереге:
«Ты квартиру нашел?»
На что он поначалу бодро отвечал, мол, есть варианты. Потом он сообщал, что живет до какого-то числа и потом уходит.
«Уже точно!»
Подходило время, а ничего не менялось... Будто там почему-то не сложилось, или кто-то уже место занял. Назначалась новая дата, и с таким же исходом.
По прошествии некоторого времени его ответы нельзя было назвать вежливыми. Позже он вообще не всегда отвечал на вопросы. У меня еще теплилась надежда, что рано или поздно Сашке надоест делить ложе с Серегой. Как бы то ни было, а кровать не настолько широка, чтобы продолжать жить в таком режиме. Сам Сашка был небольшого роста, собственно, самый мелкий из нас. Зато Сергея природа наградила громоздкой фигурой... Но дни утекали, как вода из неисправного крана, а ничего не менялось.
А что же Мария Исааковна? Она была в шоколаде... За месяц, когда тут неожиданно подселился лишний «пассажир», двадцатку она получила, в противостояние «партий» не вмешивалась, жизнь ее шла размеренно... Да еще с нежданной лишней копейкой!.. Я иногда думаю, не сыграла ли она свою роль в разрешении конфликта? Ведь для нее всё складывалось наилучшим образом...
«Вот если бы и весь год так...», - не исключено, что такая мысль у нее мелькала не раз.
А мысли ведь материальны... Или она предпринимала некоторые подпольные действия...
Наконец, мы созрели для решительного разговора, хотя никакого альтернативного плана у нас не было. Когда в очередной раз мы потребовали от Сергея уходить, он вдруг распрямил плечи и нагло заявил:
- Не могу я найти квартиру. И вообще, я отсюда никуда не уйду. Мне здесь нравится!..
И опять у нынешнего меня дежавю от Булгакова: «Я на шестнадцати аршин здесь сижу и буду сидеть!..»
Моей злости не было придела, но с другой стороны – а что я смогу сделать? Выгнать его невозможно, квартира не моя, живу я на таких же правах, как и он, и никому, кроме нас с Володей, это не мешает. И потом – я же не ючусь с ним на одной кровати?! Мне зачем воевать?
И боевые действия потихоньку свернулись. Мирный договор подписали не сразу, но через какое-то время противоборствующие стороны примирились. А куда с подводной лодки...
Как раз в это время рабочий сентябрь закончился и начались занятия. Новая общая действительность нас окончательно воссоединила. И не забывайте, через три месяца нас ожидало самое главное испытание – первая сессия. Даже случайная мысль о будущих экзаменах заставляла наши сердца трепетать...
Продолжение в http://proza.ru/2024/02/02/1077