Уже не помню по какой причине я ночевал у родителей на проспекте Сорокалетия Октября возле выставки (здесь и далее все киевские названия даны так, как они звучали во время описываемых событий). Было солнечное весеннее утро восемьдесят восьмого года. Я в своём «Запорожце» ехал на работу на Соломенку. Для человека неместного маршрут мог быть таким: проспект Сорокалетия, Автовокзальная площадь (с объездом вокруг автовокзала), Краснозвёздный проспект и оттуда на Соломенку. Но зря что ли прошла моя юность в этом районе, чтобы тащиться таким длинным и скучным путем. Есть дорога гораздо короче: Васильковская, Амурская площадь мимо кинотеатра «Мир», далее чуть попетлять и на улицу Кайсарова, по которой выезжаешь прямо на Краснозвёздный возле Совских прудов.
На Кайсарова я выехал в прекрасном расположении духа: погода прекрасная, солнышко сияет, музыка играет, дорога широкая и абсолютно пустая. Качусь под горку с максимально дозволенной скоростью. Впереди вдалеке в правом ряду потихоньку трюхает небольшой грузовичок с какой-то цистерной вместо кузова. Ассенизатор что ли?
Вижу в зеркале, что позади появились Жигули омерзительного грязно-жёлтого цвета и стали набирать скорость. Есть такая порода водителей, если видят перед собой машину меньшего размера, во что бы то ни стало должны её обогнать. Моя жена сейчас очень страдает от таких. Она ездит в Мини Купере. Машинка эта очень шустрая, но маленькая, и любое корыто с гайками считает своим гражданским долгом ее обогнать.
Так вот, вижу Жигуль пошёл на обгон. Пусть себе, думаю. Я, как катился во втором ряду, так и продолжаю катиться. Однако как только «лихач» обогнал меня, что-то неправильно сработало в его башке, и он резко свернул в мой ряд. Я только успел увидеть перед собой жёлтую дверь. Господи, сколько раз потом во сне я видел, как луплю в эту дверь своей левой фарой. Не случилось, инстинкт сработал. Я ударил по тормозам и крутнул руль вправо. А там, как вы помните, шлёпал грузовичок, в который я влетел тем местом, где у других машин находится двигатель. Более того, грузовичок действительно оказался ассенизаторной машиной, сзади у него торчала соответствующая труба, попавшая моему железному коню в переднюю стойку, отчего крыша у того поехала не в переносном, а в самом, что ни на есть, прямом смысле. В завершение всего я рассёк губу о руль, что, впрочем, оказалось лёгкой травмой, но залило кровью мой новый костюм. Виновник же всего этого безобразия умчался в невозвратную даль, оставив мне лишь тоску да печаль, как поётся в известной песне.
Приехавшие гаишники походили вокруг, поцокали языками, посмотрели с сочувствием на наши с Росинантом разбитые физиономии, молча пожали плечами, когда я описал им грязно-жёлтые Жигули да и умчались во всё ту же невозвратную даль, прихватив мои права.
В то время была у гаишников одна очень нехорошая черта: если происходило какое-либо ДТП, то им вынь да положь обязательно было найти виновного. Поскольку, вглядевшись в невозвратную даль, они никого там не обнаружили, то назначили виновным меня. Через некоторое время я получил извещение о том, что за нарушение неизвестно каких правил и причинение самому себе материального ущерба мне предписывается уплатить штраф в размере тридцати рублей, если я хочу получить свои права обратно. Уже полным ходом шла Горбачёвская перестройка, вследствие чего в моём НИИ стали платить весьма солидную зарплату, да и ремонт моего транспортного средства обещал обойтись как минимум в сто раз дороже. Поэтому сумма штрафа выглядела совершенно незначительной. Сперва я хотел плюнуть и заплатить. Но в воздухе витал дух свободы, и я задался ещё со школьных времён навязшим на зубах вопросом: «Тварь ли я дрожащая или право имею». Посчитав, что второе мне ближе, я направился в районный тогда ещё народный суд.
В суде было на удивление тихо и безлюдно. Молоденький и очень симпатичный судья, казалось скучавший до этого, встретил меня радостно, внимательно выслушал и быстренько продиктовал исковое заявление. Слушание дела с представителями ГАИ, было назначено через неделю.
Никто из ГАИ в суд, конечно, не явился. Судья был очень рассержен: «Ну, я им покажу, как суд игнорировать». Он сел за пишущую машинку и отстучал решение суда и титульный лист к нему. Затем взял ещё один чистый лист, подложил его снизу, всё вместе прошил суровой ниткой, заклеил сзади и приложил печать. Я раскрыл получившуюся книжечку и прочёл буквально следующее: «Ментам поганым было западло раскоцать дело и зачалить жигана. Заместо этого они залепили дело и повесили собак на терпилу. Безответный фраер такой геморрой брать на себя не стал, а прихилял ко мне. Я, как мирошник, постановляю ментовской кодле штраф скостить и водительскую ксиву фраеру возвернуть». По прошествии многих лет я могу не вполне дословно передать содержание этого документа, но по смыслу оно абсолютно точно.
На прощание мы с судьёй обнялись, троекратно расцеловались по старинному обычаю, и я помчался в райотдел ГАИ. Там вереница угрюмых мужиков тянулась к маленькому окошку, за которым сидел лейтенант. Очередной бедолага отдавал квитанцию об уплате штрафа и получал взамен свои права. Когда подошла моя очередь, я молча просунул в окошко своё решение суда. Лейтенант поизучал документ и скрылся в глубине комнаты. Вскоре он вернулся и бросил: «Зайдите к начальнику».
В кабинете начальника сидел полковник размера XXL с лицом цвета петлиц на его мундире. В момент моего появления начальник оторвался от чтения документа, взял авторучку и красными чернилами вывел в левом верхнем углу титульного листа по диагонали: «Разобраться и доложить». Затем поднял глаза ко мне: «Мы примем решение и вас вызовем». Тут уж я возмутился: «Что это вы себе позволяете? Это, между прочим, решение суда, а не протокол профсоюзного собрания с просьбой передать меня на поруки. Вы обязаны выполнить это решение, а не писать на нём свои резолюции. Отдайте права».
С полковником прямо на глазах стали происходить существенные перемены. Красный цвет его лица стал превращаться в фиолетовый. Полковник начал надуваться, не в силах произнести ни слова. Видно было, что давление внутри него растёт. Казалось, ещё минута и он лопнет. Я невольно сделал шаг назад, опасаясь взрыва. Внезапно надувательство прекратилось. Видимо давление резко упало, начальник резко обмяк, взял телефонную трубку и бросил в неё: «Зайди». Появился уже знакомый лейтенант. «Отдай этому, - он сделал паузу, - его права. И возьми его на заметку».
Последняя фраза прозвучала зловеще. Я подумал, что теперь мне от ГАИ житья не будет. Но как-то обошлось. Автомобиль мой ремонтировался долго, и за это время обо мне, видимо, забыли.
Нью-Йорк, январь 2022.