Отработав положенное время по распределению педагогом по специальным дисциплинам в художественной школе, вернулась в родной город и стала искать работу. По знакомству устроили меня художником в Дом культуры завода «Энергомаш». Встретилась я с директором, женщиной-командиршей, по-моему, она еще с Гражданской войны здесь воюет. Подаю ей свой институтский диплом и приложение, с очень хорошими отметками, и получаю странный ответ: «А на что мне твой диплом? Рисовать надо уметь, много тут Вас таких приходит…Иди на первый этаж, в мастерскую к художнику, пусть он тебя научит!».
Мастерская художника, как всегда, темная и грязная, уборку здесь никто и никогда не делал. Окно, забитое на половину фанерой, выходившее во внутренний дворик, с обратной стороны учреждения. Замечаю сидящего художника, который пишет название кинофильма на рекламной афише. Познакомились без особой радости, звали его Степаныч, он с гордостью сказал, что работает художником-оформителем на заводе, а здесь так, просто «оформиловка», «халтура». Степаныч произнёс не очень дружелюбно: «Девочка, приступай к работе, на той стороне…Здесь, на днях в этой мастерской один художник помер, так ты на его место пришла…».
Совсем грустно стало. Эта длинная комната, где, от двери до окна, как бы была проведена невидимая черта, слева, на освещенной части от окна, была половина Степаныча, а мне предлагалась правая часть. Вдоль стен стояли старые афиши и много всяких банок с оформительской гуашью разных цветов, и разной степени «засохшести». Мы молчали, я размешивала краски и поглядывала как рисует мой соседский художник. Отметила про себя, наверное, давно здесь работает, так ровно и быстро пишет шрифт.
Мне предстояло за день написать три афиши, а к воскресенью, еще один для агитплощадки, это во дворах жилых домов имелось оборудованное место для показа кинофильмов, политинформаций, концертов. И эти огромные щиты размером 1,5 на 2,0 метра нужно было ежедневно менять около Дома культуры, вставляя их в металлическую конструкцию. Такой же объем работы был и у Степаныча. Он при мне быстро накрасил рекламные щиты и полез через окно во двор. Вот тут я поняла, зачем нужна была фанерная часть окна, она оказывается выполняла функцию двери. Художник затащил со двора «загрунтованные» щиты, лежавшие на асфальте и просыхавшие на солнце, сказав, что эти чистые щиты его и ему на завтрашний день, и ушел.
Оставшись одна, с заплаканными глазами, я сдвинула два стула и водрузила на них этот старый и «жизнью потертый» подрамник с натянутой тканью и толстым слоем старой краски, называемым грунтом. Степаныч оставил мне записку с названиями кинофильмов, которые я должна была написать. Конечно, сразу заметила, что он себе отобрал короткие названия, а мне оставил фильмы из многих слов. Ах, ты какой «хитренький», мог бы сначала мне объяснить как удобнее написать эти буквы.
Визуально прикинув шрифтовую композицию на данной плоскости, подобрав, на мой взгляд, кисти нужного размера и, вспоминая, все виды шрифтов: антиква, рубленный, с засечками и без, которые мы изучали в институте в курсе «Основы художественного оформления», приступила к написанию.
И вот он первый трудный опыт, все плохо, буквы не пишутся, густая краска сразу впитывается в этот многослойный непонятный грунт, а сделаешь ее более жидкой, буквы бегут «ручьями». Я перетащила этот щит на пол, но трудно было дотянуться даже до середины, ведь не залезешь на него? Опять вернула его в вертикальное положение. С огромными усилиями, кое-как я написала название кинофильма. Там, где бежала краска я делала какие-то завиточки или цветные полоски, а на свободных местах, где не входило слово, ведь переносы в афишах делать нельзя, опять появлялись цветочки. Почти всю ночь красила эти три рекламные афиши, сторож мне помог под утро их повесить.
На следующий день меня сразу пригласили к директору, и такой крик эта революционерка подняла: «Подъезжаю к своему Дому культуры, и что я вижу? Ужас! Клумба! Расцвели на афишах цветочки-васелечки! И чему Вас в этих институтах учат?!». Я, оправдываясь, пыталась ответить, что красиво получилось, смотрится весело. «А мне веселить народ не надо, а надо, чтобы человек в автобусе мимо проезжал и мог прочитать, какое кино, когда и во сколько. Переделать, срочно!», таким противным голосом кричала директриса.
Спустившись в мастерскую, поняла, что сегодня предстоит двойная работа, да еще и нет свободных щитов. Пришлось попросить: «Степаныч, займи свободные щиты, я потом тебе верну!». Степаныч дал щиты, приступаю к работе и чувствую спиной, как он надо мной насмехался.
Стала наблюдать, как Степаныч кисть держит, чтобы краска не бежала. Заметила, что кисти у него подготовлены, подстрижены под уголок и он всегда ходил промывать их к умывальнику, оборачивал заботливо бумажными колпачками. Спрашиваю: «А как у Вас так ровно получается и все слова вмещаются и короткие длинные?». А для того, чтобы буквы ровно ложились, Степаныч говорит: «Надо стопочку пропустить, тогда и руки не дрожат…, Давай, грамм по сто, со мной?». Поддержав его предложение прослушала мастер-класс от опытного художника. «Слушай, что тебе я, профессор от искусства скажу: хитрить надо, не закрашивай ты старую афишу полностью, закрась квадратиком дату, если месяц тот же, время не трогай, оно всегда в одно и тоже…И чему Вас только в институтах учат?».
Вот и задумаешься, а нужно ли, работая художником, знать отличия Итальянского от Северного Возрождения, античные ордеры и храмы Древней Греции, и даже Тадж-Махал в Агре… Но за стопочкой и мои знания пригодились, Степаныч всегда просил меня рассказывать про художников, мы обсуждали «Черный квадрат» Малевича, художников-передвижников и художников-абстракционистов.
Постепенно я перенимала практические навыки и умения, поняла, что писать буквы нужно по влажному фону, тогда краска не бежит и сразу не втягивается в грунт. Фон делается шваброй с водой, размывая старое, превращаясь в сложный цвет. А если, краска немного подтекает, то другим цветом, более тонкой кистью можно сделать контурную "обводку" всех букв в этом названии. И еще много других хитростей я узнала от Степаныча, «настоящего» художника.
А теоретические уроки по «Цветоведению» и «Графическому дизайну» мне преподала директриса-революционерка. День через день она вызывала меня к себе в кабинет и с криком, от которого сама себя уважала, объясняла мне, что нельзя писать слово «Агитплощадка» желтым цветом, что это предательский цвет и его плохо видно, что рекламу индийскому фильму нужно рисовать шрифтом поменьше, и не ярко, и нельзя располагать рядом с торжественным собранием, а про развлекательные детские праздники желательно использовать зеленую краску, потому что дети еще зеленые…
«И чему Вас только учат в этих институтах?»
Наверное, чему-то нас научили в институте, а остальному искусству жизнь научит.
Тамара Давидова, 2021
(Продолжение следует)
На фото: Дом культуры завода «Энергомаш» из интнета