***
Бывший председатель товарищеского суда Героида Петровна Кукуцаполь деловито вошла в пыльное помещение, набитое доверху старыми пожелтевшими газетами и трудовым коллективом.
— Товарищи, внимание! Сегодня у нас важная деловая встреча, поскольку в этот день мне предстоит передать бразды правления в руки новому борцу за стерильность нашего общества. На данную почётную должность путём всеобщего голосования была избрана Большевикова Гертруда Револьдовна, в миру — Дарья Николаевна Салтыкова. Гертруда Револьдовна сегодня обязуется пройти курс молодого бойца и увидеть со стороны воочию, как должен правильно функционировать самый гуманный суд в мире. Я уверена, что ни одна живая душа, которая проголосила, простите, проголосовала за товарища Большевикову, никогда не пожалеет о сделанном выборе. Зеркало пролетарской морали ещё ни разу не ошибалось! — произнеся свою пламенную речь, Героида Петровна плеснула в давно не мытый гранёный стакан воды из графина и залпом его осушила. Как-никак, вчера отмечали подошедшую очередь на покупку красного ковра размером два метра на три.
— Доброго здоровьечка! — с опозданием, шатаясь, вошёл в зал народного суда передовик-общественник Тихонов Пофистал Кузьмич. — И-и-к, кого сегодня травим? — поинтересовался член партии, пропустивший, разумеется, по уважительной причине вступительное слово Героиды Петровны.
— Не травим, Пофистал Кузьмич, а призываем к очистке совести, так сказать! — вытирая пролетарский пот со лба, исправила труженика гражданка Кукуцаполь. — Товарищи, опять на повестке дня — вопрос о безобразном поведении некоторых героев нашего романа. Итак, сегодня травим, тьфу ты, Пофистал Кузьмич, не сбивал бы! Сегодня воспитываем с последующим привлечением к общественным работам и публичному порицанию несколько членов нашего коллектива. За вопиющую распущенность и безнравственность — Анну Аркадьевну Каренину. За непозволительную прокрастинацию и антипролетарскую лень — Илью Ильича Обломова. И, конечно, как же без него, прожигателя своей и чужой жизней, сердцееда Сергея Сергеевича Паратова. Попрошу высказаться ярых коммунисток и блюстительниц морали и нравственности — председателя нашего краснейшего профкома Октябрину Ивановну Рабинович и преданную партии и всем её благим делам и помыслам, незаменимую общественницу Регину Вольфрамовну Ворс.
— Товарищи и ещё раз — товарищи! Не первый раз мы занимаемся разбором возмутительных дел выше обозначенных персоналий! Пользуясь доверием партии и данным мне словом, хочу обратиться к сидящим здесь всё тем же товарищам: уж не вы ли виноваты в безнравственности и морально-бытовом разложении товарищей — Карениной, Обломова и Паратова?! Может быть, они явились жертвами вашего равнодушия? — начала своё выступление Октябрина Рабинович.
— А чего нашего-то?! Мне лично никто из них ничего плохого не сделал! — послышалось из зала неожиданное для большинства мнение молоденькой Людмилы Ивановой. — Каренину можно понять… Вот вы, Героида Петровна, согласились бы добровольно, будучи ещё в здравом уме и трезвой памяти, спать со старым, нелюбимым козлом?
— А я, по-вашему, с каким козлом сплю? Тьфу ты! Отставить! А чего это мы перешли на мою личную жизнь? На повестке дня — Каренина и её страсть за пределами супруга! — возмутилась Кукуцаполь.
— Я бы в таких серьезных вопросах слово поколению «детей с ключами на шее» вообще не давала! — внедрилась в горячую полемику Регина Ворс. — Ещё пару минут — и тунеядец разгильдяйского происхождения Обломов превратится у нас в героя социалистического труда, а Паратов станет на один уровень со священнослужителями!
— А что Паратов? Сергей Сергеевич, можно сказать, является санитаром нашего леса, — продолжила гнуть свою линию прямолинейная и пока что ещё не испорченная общественным мнением Люда Иванова. — Сергей Сергеич как пришёл в наше гражданское общество, так страшных баб меньше стало. Тётки стали прихорашиваться да хну с помадой всю раскупили…
— Отберите у неё слово, пожалуйста, кто-нибудь! Я настаиваю! — не выдержала главный представитель поколения «рок-н-ролла и запретных тем» товарищ Кукуцаполь.
— Так я не понял что-то: кого мы сегодня травим и за что? — вклинился внезапно проснувшийся Тихонов Пофистал Кузьмич. — Каренину, Паратова или всё-таки Илюху Обломова?
— Не травим, а воспитываем, Пофистал Кузьмич! Я требую это отметить в протоколе! — обратилась Героида Петровна к секретарю товарищеского суда. — А Ларисе Дмитриевне считаю должным дать совет более опытного товарища: сходитесь, голубушка, с наладчиком Карандышевым и выбросьте из головы этого кутилу и бабника Паратова!
— Правильно, пусть Паратов переключится на нового председателя! У Дарьи Николаевны Салтыковой, по словам нашего всезнающего вахтёра, после мужа осталось большое наследство, и она, как истинный тёмно-красный пролетарий, ничего в колхоз «Серп и молот» не сдавала, а всё сохранила для будущих поколений! — отважно продолжала вещать комсомолка Люда Иванова.
— Что за вопиющая наглость?! Как поставлена у нас воспитательная работа? — не выдержала Гертруда Револьдовна, сидящая до сего момента как король на именинах. — Такими темпами мы можем проморгать ещё одну трудящуюся единицу нашего коллектива, и на одного морально-бытового урода и разложенца станет больше. Ещё пару таких откровенных выступлений члена трудового сообщества Ивановой, и дело придётся передавать на рассмотрение в суд общей юрисдикции!
— Браво, товарищи! Мы сейчас находимся на пороге важнейшего исторического события — формирования нового руководителя коллективного правосудия! Да здравствует суд, самый товарищеский суд этой пятилетки! — переняла слово главная плакальщица мероприятия Октябрина Рабинович.
— Только призвав общественность к борьбе за чистоту нашей морали, идеологии и совести, мы сумеем наказать зло! Оно должно быть и будет наказано! Да будет так! — поддержала боевую соратницу Регина Ворс.
— Так я не понял: мы Людку что ли травим сегодня? — вставил своё красное словцо опять не вовремя проснувшийся передовик-общественник Тихонов. — А что она сделала-то? Девчонка же совсем ещё!
— Уважаемый Пофистал Кузьмич, уж поверьте моему коммунистическому опыту: мы сегодня стали очевидцами зарождения нового типа общественного вредителя! — прибегла к высокопарным словам бывший председатель товарищеского суда. — Сегодня Ивановой сойдёт непозволительная дерзость с рук, а завтра мы узнаем, что она вовсю слушает этих крикунов, страшно произнести вслух, «Битлз»! Поэтому для профилактики не помешает привлечь и Иванову к общественным работам и публичному порицанию в газете за недостойное комсомольца поведение. Прошу проголосовать! Кто — за?
— А-а, понял! Вот теперь понял, — первым поднял руку передовик-общественник Тихонов.