Агент по недвижимости, Глава 5

               
                Своё жильё, своя профессия и загробный мир      
    Все комнаты или квартиры в которых приходилось проживать Леониду имели какой-то индивидуальный образ. Они подсказывали свою изюминку, некий свой дух. Эта же была безлика. Она отличалась от других. Но какая-то ..., не было в ней ничего. Стояли серые прямоугольные стены, матово блестящий, тапками отполированный пол,  побеленный потолок, растресканное старое окно, деревянная лакированная дверь с круглой шарообразной ручкой, а в общем, как в картонной коробке.
    Сначала, когда Леонид принялся своё родное жилище приводить в порядок, то вроде бы всё было в порядке. А ещё тёплое осеннее сентябрьское солнце, чей прозрачный желтоватый свет падал от окна на подсыхающие стены и старый, покрытый таким же жёлтым линолеумом, как сам стелющийся тёплый свет - оставляли состояние уюта и чувство близости к долгожданному родному дому.  Но индивидуальности не было. Леонид начал придумывать некий интересный дизайн. Но вскоре в его личную жилплощадь вмешалась внешняя сторона домосодержания и с надуманным дизайном пришлось расстаться. Дом строился в советское время, а вот присмотр за зданием уже был не советский. И первый этаж начало подмывать канализационными стоками. Пол в коридоре и туалете потихоньку опускался вместе со стенными перегородками. В ЖЭУ его успокоили: главное, чтоб были целыми несущие стены, тогда ничего не рухнет. А это ерунда - пусть тонет. Пока ничего не поделаешь. Из ЖЭУ Леонид вышел несогласным.
    Даже в таком состоянии можно было что-то придумать: прилепить, приделать, но ему уже не хотелось.
    Леониду новое жилище напоминало о нынешнем положении хозяйства страны. Когда в стране воруют, то в её экономике появляются провалы, пустоты. И она затем сжимается из неестественно раздутой, до своего реального, с фактом наворованного, состояния. И от чего появляются некие странности экономического развития страны, различные неудобства, кризисы и т. п. Это примерно как сейчас вырубают тайгу. По сути той тайги уже нет: то лес, то проплешины, но называют тайгой.
    После народной эйфории: сделать, продать и получить деньги, когда подошла ещё одна сторона капитализма: сделать, заплатить налоги, продать, заплатить налоги и получить деньги, то всеобщая человеческая радость закончилась. Предприятия сплошным потоком стали рушиться одно за другим, цены в стране подпрыгнули по-олимпийски: государство обеднело, народ обнищал. И вот тогда, на экономическом горизонте раскрепощённой свободной страны появились предприятия над которыми шефствовали различные Общества инвалидов. Их налоговые льготы стали реальной жизненной сутью как людей труда, так и прохиндеев.
    И как раз, в это время, Леонид на одном таком предприятии и работал. Телевизионный завод, который производил телевизоры из комлектующих из Японии и Южной Кореи. Все отечественные предприятия в городе закрыли, в том числе и радиоэлектронные, а это заработало. Он попал в бригаду, что паяла платы цветопередачи. В ту, которая занималась электрорадиомонтажом. И Леонид там встретил своих однокашниц, с которыми ещё учился в школе. Юные, девочки и девушки превратились в солидных тёть. Но вот эта их женская суть, как какой и была в школе, так такой и осталась. Время на женский характер не влияет. Бригадиром главенствовала молодая крепкая женщина с инженерным образованием.
    Завод занимал несколько строений в разных частях города. Тот, в которое он трудоустроился, размещался в развалинах старого немецкого мукомольного комбината. В советское время здесь же, выдавало свою продукцию электроламповое предприятие. Но, судя по-всему, от него ничего не осталось.
    Большой зал с высоким потолком и толстыми красно-коричневыми стенами из кирпича. Бетон и кирпич. Если раньше, при социализме, цеха радиоэлектронной промышленности походили на больничные кабинеты, то этот на загробный мир. В нём размещался основной конвейер, где производилась сборка готовой продукции. И как ему сказали, там положили относительно высокие зарплаты. Но конвейер, на который устроился трудиться Леонид, находился в другом помещении. Гораздо меньшего размера. Но с такими же голыми толстыми стенами из кирпича. Здесь зарплата была существенно меньше. Наступило такое время, когда очень многие люди работали только на еду. Электрорадиомонтажниками работали главным образом здоровые люди. Припой для пайки выдали основанный на кислоте. От него шли очень едкие отвратительные пары. Настольной вытяжной вентиляции не было. Её установили, где-то на третий день работы. И сразу же почувствовалось облегчение, почти всю гадость она вытягивала. Работать уже было можно почти в удовольствие.
    Когда настала зима и на улице затрещали настоящие морозы, то у них на участке колючие пришельцы и аукнулись. Отопления не было, никакого. На себя одевали всё: куртки, фуфайки, шапки. Но Леонид успел подхватить дикую злобствующую простуду. Пять дней он старательно лечился дома, на шестой вышел на работу. Но непослушный насморк никуда не делся, так и привязался к нему на всю жизнь. Когда после больничного Леонид сел за свой рабочий стол радиомонтажника, то в их зале уже во всю работали тепловые пушки. Чувствовалось состояние раскованности и комфорта.
    На участке работал один молодой человек. Инвалид. Хороший парень, трудолюбивый. И он решил себе поставить цель - стать бригадиром. Через свой добросовестный труд. А уже подходил конец года и предприятию требовалась дополнительная наработка часов. Количественное увеличение выпускаемой продукции. Мы всей бригадой стали оставаться в обычный рабочий день на час или два, с переработкой. Выходили по субботам и воскресеньям. Претендент на руководящую должность все рабочие дни трудился на два часа дольше обычного. То есть по десять, а то и по одиннадцать часов. А так же все выходные дни не оставлял своего рабочего места. У Леонида уже был некий трудовой опыт и он понимал, что нормальному человеку всегда нужен отдых. В противном случае, усталость может прорваться так, что придётся отдыхать от работы неделю, а то и месяц.
    Неожиданно для всех, будущий бригадир в конце месяца в рабочее время  напился и стал ходить по участку и громко ругаться. А затем он уже каждый день тихо посещал санчасть и пил какие-то таблетки. Всё, деловая мечта рухнула.
    С противоположной стороны конвейера, от электрорадиомонтажников , сидели в основном девушки. Юные и прекрасные. Они набивали платы радиоэлементами. Каких-либо физических отклонений он в них не видел. Где-то и болтливые, где-то иной раз, и деталь не туда поставят. Обычное дело. Конвейер крутится, процесс не останавливается. Но позже Леонид узнал, что все они сердечницы. А жизнь идёт своим путём. Большинству людей хочется обычной, человеческой судьбы. Со своими радостями, с любовью. И он обратил внимание, что две красавицы, по их поведению и разговорам, стали проводить время в какой-то интересной компании. И люди начали поговаривать. Ничего необычного не было. В таком возрасте многие заполняли своё свободное время таким образом. Они были легки, подвижны, веселы. А после нависающих гнетущих стен, конечно же хочется свободы и ярких не тускнеющих красок.
    И тут как-то, в первой половине дня на участке заговорили: Таня, Таня умерла,  ... что за Таня? Какая Таня? Эта молоденькая? Да вы что?!
    Таня, одна из двух подружек. Справляли какой-то праздник, немного выпили. И утром Таня у себя в постели умерла. Сердце не выдержало.
    На участке стали собирать деньги на погребение. А через дня три, её похоронили. И нет уже никакой свободы, ни ярких красок, ни любви. На Леонида накатила тоска, как какая-то сужающаяся труба, в которую его засунули и ему становится всё теснее и теснее. Он сидел паял и думал: ну какая молодая, цветущая, красавица. Ему представилось горизонтальное её лицо, на волосы наложен венок из цветов, покрытое белой вуалью. Таня, Таня ...
    На каждом предприятии, которое организовано от общества инвалидов, первые люди - это инвалиды. Не инвалиды, вторые люди. А в городе сложилась такая экономическая ситуация, что почти все работающие фабрики, заводы и фирмы, стояли под знаком инвалидов. До этого Леонид работал в одной ювелирной фирме, которое было организовано от общества глухонемых. И что ему бросилось в глаза, советскому человеку, как возрождение капиталистической дикости. Общество шло на унижение человека человеком. Простая история. У работника предприятия День рождения. Все рабочие собираются, его поздравляют. Именинник или именинница нарезает торт и уходит. Толпа быстро налетает, торт исчезает, а кто оказался не столь ловок, то остаётся ни с чем. Я помню, как они сидели, пили чай и пожимали плечами. Взрослые люди, многие папы и мамы. Встречались ещё подобные неприятные сцены, что живости к жизни не прибавляли.
    Такое состояние в городе, приоритетности инвалидов в промышленности, постепенно спало и стали появляться обычные заводы, фабрики, фирмы. В одну такую Леонид и устроился. Там был и заработок повыше и отношения между людьми держались доверительные. И тоже справляли дни рождения. Директор со всем коллективом поздравлял именинника. А затем виновник торжества с какой-нибудь помощницей каждому на стол на бумажной тарелочке разносили по кусочку торта, конфеты. И в этом не было ничего стыдного и позорного. Люди относились друг к другу с уважением. Но и там спустя несколько лет буржуазная идея стала разрывать доброжелательные человеческие взаимоотношения. Капитализм никогда не строил и не будет строить благополучное, социально справедливое, свободное, безопасное для человека общество, а всегда обустраивал и будет обустраивать общество первичного дикого самовыживания.
    Но на заводе взаимоотношения всё-таки складывались естественно ровные. Если там и возникали какие-то конфликты, неурядицы, то как правило личностные. Но всё равно, само предприятие не несло в себе сути стабильности. Временное обустройства здания, чуть ли не ежедневная потеря уверенности чувства постоянства. Вот ещё попаяют немного и их распустят. И к тому же, всё та же  полунищая бедная зарплата. Леонид проработал год и уволился. И по причине оскорбления, которое оказалось для него совсем непонятное. Хотя оскорбитель утверждал, что говорил не ему. И человек он вроде бы был неплохой и начальник толковый. Но это чудо настроение видно скакануло от перипетий первых людей предприятия.
    Первобытно-общинный строй. Человеческая речь, разум - это достояние труда и коллективизма. При столь древнем коллективном обустройстве общества, уже были элементы социальной справедливости. Но дикое человеческое сознание постепенно первобытно-общинный строй переиграло в рабовладельческий. Сознание лживой воровской падлы хитро, льстиво, нагло, бессовестно, идёт на всё, что притворяет их идею к власти. Изуверы. Гораздо удобнее, выгоднее сидеть на шеях у других и пользоваться трудом порабощённых. Ими, зарождающиеся зачатки элементов социальной справедливости были вытравлены из только народившегося сознания людей. И тысячи лет, воровские падлы безнаказанно пользовались жизнями других людей. В принципе, в капиталистическом мире такое сознание несёт в себе человек и по сей день. Сознание лживой воровской падлы личности переносится и на организацию его государства. Леонид как-то читал, что в одном из штатов США собираются законодательно вводить рабовладение. И такие государства капитализма, с обобщённым сознанием лживой воровской падлы, желают и дальше управлять политикой и жизнью нашего маленького, хрупкого земного мира. Лживая воровская падла Европа хочет унизить и уничтожить трудовой народ бывших стран Советского Союза. Вытравить из их сознания идеи социальной справедливости, свободного труда, мира и независимости от гнёта лживых воровских падл.
    Стоял месяц май, весна. И всё ещё было впереди.