Сыны Авраама.
Аркаша "Синица" не спеша шёл по улицам родного Города, щурясь на жаркое солнце, полной грудью вдыхая солёный воздух с Моря. С любопытством и удивлением осматривался. Город изменился. Где-то к лучшему, а местами - нет, но он привычно бурлил летней курортной жизнью. С Вокзала сразу прошёл на "Привоз", потолкался среди торговых рядов, не отказал продавцам - попробовал всё, чем угощали. Пересёк рынок насквозь, зачерпнув на прощанье в рыбном ряду в газетный кулёчек вареных розовых "рачков", вышел на "Преображенскую" улицу. Замер, прикрыв глаза. Молоденькая, улыбчивая золотом, цыганка поймала на "расслабоне" и "втюхала", недорого!(ц), пляжный надутый уже матрац. Дорого или нет, Аркаша не знал, за 21 год отсутствия всё сильно изменилось, но матрац был яркий и весёлый, из детства. Прикрывшись от окружающей суеты своим первым "на воле" приобретением, он двинулся в сторону "Тираспольской" площади, ощущая себя инопланетянином в мире блестящих вывесок и хмурых людей. Обойдя площадь слева по-кругу вдоль линии 15-го трамвая направился в сторону "Цирка" и "Нового Базара". Здесь мало что изменилось, та же брусчатка, те же пошарпанные фасады зданий, только бельмами выделялись свежие таблички с номерами дворов и новыми(!) названиями улиц. Задышалось ровнее, расправились плечи, это уже был его Дом, его "Хутор".
На углу "Нежинской" и "Толстого" возле булочной двое подростков лет 14-15-ти лупцевали "малолетку", а небольшая толпа взрослых наблюдала за экзекуцией. Пацан, умело, и похоже привычно, прикрывался локтями и коленями. Что-то толкнуло вперёд, хотя знал, нельзя, ведь он твёрдо решил завязать и уже объявил "ворам" об уходе от дел. Времени на принятие главного в его жизни Решения было предостаточно, он повидал "блатную жизнь" изнутри, и то, что видел, нравилось всё меньше и меньше. На последней "зоне" под Красноярском пересёкся с раввином из Нью-Йорка, дядечька был мало разговорчив, о себе вещал мутно и запутанно, но зато преображался цитируя "Тору", и воодушевлённо разъяснял все "непонятки" желающим. В какой-то момент Аркаша осознал для себя, что "воровские законы" очень похожи на еврейские "10 Заповедей", и потянулся к новым знаниям. Он сделал свой Выбор! Решил стать евреем. Оказалось даже, что он уже "обрезанный". Как так вышло, не помнил, видимо обряд "втихаря" провели при его рождении подпольно старики, втайне от коммунистов. Он даже отправил "на волю" часть своей "воровской" доли, узнав, что в Городе реставрируют старую Синагогу. С этим грузом знаний и сомнений, прислонив к стене пляжный матрац, раздвинул толпу.
- Што за дела, братва? Какие проблемы?
Экзекуторы отвлеклись от жертвы, исподлобья, по-волчьи зло, глянули на заезжего "лоха" готовые дать отпор, но рассмотрели "партаки" на пальцах заступника, сдали назад и решили не "быковать", пока.
- Вот, "крысу" залётную поймали!
- Что украл?
- Хлеб!
- У братвы?
- Нет в "Булочной".
- А вы тут, при каких делах?
- Мы её "крышуем".
- ...?! Нет, парни, шо-то вы путаете. Он - не "крыса", он - вор. И он голоден! И у "Семьи" не крал! А вы "по понятиям" должны(!) мальца накормить, расспросить и если человек "правильный" предложить "грев и кров". "Старшие" где?
- "Старших" нет! До вечера... - волчонок поднял глаза, и не было в них раскаяния. Аркаша встречал таких на "малолетке" дерзких, шумных, но с гнильцой, классическая "шестёрка" - сам трусоват, жмётся к сильным и радостно на публику "гнобит" слабых. - Ладно, дядя, сделаем, как Вы сказали. А что "Старшим" передать, кто спрашивает?
- Никто. Пацана я вам не отдам, гнилая у вас "семейка". Со мной пойдёт.
Малец уже оклемался, пользуясь ситуацией доел булку, и зыркал глазами по сторонам в надежде "слинять по тихому". Но окружавшая нас толпа взрослых "уродов" шансов ему не давала.
- Короче, я его забираю! А за расчёт... Да вот, матрац забирайте.
Приобняв босяка за костлявые плечи двинулся сквозь трусливо расступившихся зевак. Через "проходняк" вышли к "Соборной Площади". Прикупив по дороге "булкинбродов" и "газировки", присели на скамейку у фонтана. Мальчишка жадно ел и рассказывал. Как сбежал из кишенёвского детдома, родителей не знает, сколько ему лет - тоже, то ли - 10, а может и - 9. Фамилии своей "ментовскОй"(ц) называть не стал. На вопрос: "Как зовут?", ответил: "Как назовёте..."
Со стороны эта парочка выглядела вызывающе. Высокий крепкий мужчина, одетый строго, во всё новое, о чём-то глубоко задумался, а рядом худющий мальчишка в несвежих обносках самозабвенно вгрызается в хлеб с колбасой и сыром, жадно запивая из бутылки с красно-белой наклейкой. Видимо, приняв решение, мужчина глянул на притихшего найдёныша, достал из кармана платок, протянул "мальцу", встал махнул головой и двинулся в сторону "Цветочного Рынка".
Синагога на улице "Осипова" ещё пахла свежей краской. Местные евреи тихонько бормотали, покачиваясь, или кучковались небольшими группами, негромко что-то обсуждая. Разыскав главного в этом заведении, Аркаша представился. Глаза "хранителя знаний" слегка расширились узнаванием, потом "забегали". Внимательно и молча выслушав историю, Ребе удивлённо приподнял брови:
- И что же, Вы думаете, мы можем тут сделать?
Вынув из кармана пачку зелёных денег, "грев", что "братва" собрала ему перед уходом "на волю", не считая бросил на стол:
- Сделайте из него Еврея. - Кивнул и направился к выходу.
- Как, хоть, его зовут? - Догнал в спину вопрос бородача в ермолке.
- ...? Соломон! - и после паузы, - бен Авраам.
Эпилог. 30 лет спустя.
По "Бродвею" прогулочным шагом идёт пожилой еврей. За сильную костистую ладонь, синеватую от вен и старых "советских" наколок, крепко держится маленькая девочка в светлом платьице. Рыжие локоны весело играют с манхеттеновским летним ветерком, а зелёные глазищи с озорным любопытством зыркают по сторонам. Вокруг толпа улыбающихся празднично одетых людей. Шум-гам, весёлый смех, уличные продавцы "хот догов" и "претцелов". По обеим сторонам улицы яркие афиши "Бродвейских" театров. Вдруг мужчина резко останавливается, впившись взглядом в огромный красочный плакат:
" Premiere of the Musical.
Sons of Abraham.
Director Solomon Sinitsa."*
Девочка тянет деда за руку в сторону лотка мороженщика, но тот, будто очнувшись, решительно направляется в сторону касс:
- А, пойдём-ка, внуча, мы с тобой в театр. Поглядим, что ето за птицу-синицу занесло до нашей хаты.
- А мороженное там будет?
- Канешно, родная. И мороженное, и булкинброды с "ситром"!
*«Премьера мюзикла.
Сыновья Авраама.
Режиссер Соломон Синица».
Oleg Ryabyuk
January 2024
Philadelphia PA