Был у меня когда-то, ближе к молодости, добрый и славный приятель Вадим, чинил мне машину и смотрел круглыми просящими глазами: «Расскажи про умное!» - ну так он называл. Уговаривать долго не приходилось. И я, начитавшись, и так, и этак, нараспев, да с выражением, и из Блаватской, и из Безант куски, через Ледбитера, сквозь Рамачараку и Рамакришну, лягнув Раджниша с Кастанедой, прямиком к Махарши, и давай санскритом сыпать, ну сколько упомнил, и про карму с дхармой, и про санскары, про нирви кальпа самадхи с сатори, корочке, - соловьем, сплошное тат твам аси. А у Вадика чуть не слюни текут: «Как хорошо с тобой понаходиться».
Давно было. И Вадима уж нет, и как машина та называлась, не упомню. Сел перекурить, как водится, и вдруг решил про умное вслух подумать, тихонько так, чтобы жена не услышала, открыл рот, пару нейтральных слогов выпустил, а за ними пошло – и про борщечок, и про соляночку, креветки, обжаренные в масле, дальше – больше – улитки эскарго запрыгали вперемежку с устрицами, испанская паэлья, то ли с морепродуктами, то ли с мясом, не разобрать, марсельская уха с обжаренным багетом и чесночным соусом руи, телячья печень, посыпанная кольцами лука, в вине из Лиона, кок-о-вен, и, конечно, луковый суп, - суп а лёньон, все эти и многие другие названия блюд французского общепита и от кюизина рождались и таяли где-то за окном.
- А сыр! Как я мог забыть сыры? – и большая такая, белая тарелка с каёмочкой и дюжиной фромажей, начиная с нейтральных Бурсена и Клашетта, через Сент-Агюр и Вуа, заканчивая острыми, Камамбером и Рокфором, громко повисла в воздухе.
- Ты опять про своё? Кроме сыров ничего в голову не лезет? Почитал бы что-нибудь…про умное… Я сколько ссылок тебе присылала! Или иди, помой посуду.
А по пути к раковине – холодильник, а в нем – ароматнейшие сыры, присланные другом из Германии. Конечно, пойду мыть посуду. Про сыры расскажу отдельно, вот разок про умное вспомню, и расскажу.
31.01.24