РОСОМАХА
Дэзи вздохнула и села. Она ненавидела запах ворвани, исходящий от лыжных ботинок, запах масла от карабина, так как знала, что хозяин собирается в путь, и ей придётся остаться одной. Снова будет медленно выстуживаться балок, ей придётся искать спасение в груде наваленных на полу вещей, но всё равно она будет выбираться из нагретого места (иногда и из спального мешка), прижиматься своим крохотным носом к низу двери, поскуливать и плакать. Что ж, болонка есть болонка, даже если судьба забросила её в самую глубину чукотской тундры. Но хозяин всегда возвращался, и, открыв дверь, первым делом захватывал в свою лапу её морду и говорил:
-Опять ревела?
А сейчас Максим виновато покосился на собаку:
-Ну, надо! Надо! А брать тебя нельзя. Далеко слишком, не угонишься. И вообще…
Он достал пурговку и нерешительно повертел её в руках:
-Брать или не брать?
Стоило взять, мороз подобрался где-то к тридцати градусам, но было полное безветрие, значит, собственные борода и усы могли служить надёжной защитой. Карабин, естественно, был готов к походу, а вот стоило ли брать запас еды? Максим, яростный к себе и всему окружающему миру, швырнул пурговку в угол.
-Обойдусь. Последний выход! – крикнул он так, что Дэзи ойкнула и отскочила. – Последний! Завтра смена.
Максим мог сегодня и не выходить в тундру. План по заготовке пушнины он выполнил, а капканам, он был уверен, опять пусты. Третий день подряд пойманных песцов выдирала из капканов неуловимая росомаха, и Максим никак не мог расправиться с ворюгой. Так уж случилось, что перед самым выездом в тундру, месяц назад, сломал лапу его друг и защитник, лайка Чаро. Максим, принимавший решения спонтанно и быстро, отдал Чаро местному ветеринару, не стал искать новую собаку, подхватил под мышку поселковую любимицу Дэзи и нырнул с нею в вездеход. Собачка оказалась понятливой, чуткой на запахи и звуки тундры, но идти с ней на росомаху было невозможно
Всё было готово. Избушка натоплена, мясо для Дэзи оставлено. Максим вышел и глубоко вздохнул глубокий от тяжкой морозности воздух. Но его лёгкие никакого беспокойства по этому поводу не проявили. В узком коридоре,
образованном стенами из снега, стояли широкие охотничьи лыжи. Дэзи, словно мстя, присела именно возле лыж.
-Это ты нарочно! – сказал Максим, показывая на жёлтые проталинки. – Марш домой! Через пять часов буду дома! Только не реветь…
Дэзи упорно не шла в балок. Тогда Максим подхватил лёгкое тельце собачки, занёс в жилище и плотно прикрыл дверь. Через минуту, когда он уже уходил широким шагом от крохотного островка тепла, его успел догнать отчаянный вопль болонки, но что Максим яростно крикнул:
-Вперёд и с песней!
Тундра, удручающе холодная и безмерная, приняла его в своё царство спокойно и гордо. Солнца ещё не было, но о том, что оно есть, напоминала ярко-алая полоса над грядой низких сопок, где ещё спорили с ней блёкнущие звёзды. Максим скользил к этой полоске, навстречу притаившемуся светилу, легко и уверенно, одновременно бегло читая язык звериных следов. Их было много. За перепуганным скоком зайца протянулся размашистый след стаи волков. Их было три или четыре, точно определить невозможно, ведь они бежали почти лапа в лапу. Где-то эти следы пересекутся, и Максим знал, что там будет взрытый снег, следы крови и… всё! От зайца волки ничего не оставляют. Были следы одинокой лисицы, игр куропаток. Но охотника эти отметины в снегу не будоражили. Он искал главный, тот, хищный и ползущий, след грабителя его капканов. И через полтора час беспрерывного бега человек резко остановился. Широкие вмятины от когтистых лап росомахи вели туда, к той же гряде сопок.
-Опять! – выдохнул Максим. – Ну, я тебя достану! Достану!
Словно услышав его возглас, в небо ударили лучи солнца. Взрывом света ответила вспыхнувшая равнина, будто сталкиваясь и звеня, полетели во все стороны острые как льдинки лучи от дрогнувших сопок. Подстёгнутый этим световым ударом человек с новой силой ударил палками в снег и рванул дальше. Еще минут сорок он мчался легко и весело, а потом яростно затормозил перед пустым капканом. Всё было ясно – развороченный снег, капли крови, зажатые в ловушке капкана остатки лапы песца. Бедный зверёк погиб, не имея возможности даже достойно встретить смерть в борьбе.
-Сука! – заорал Максим. – Гадина ползучая!
Он сорвал с плеч карабин и бессмысленно выпалил почти всю обойму. Лишь охотничье правило оставлять последний патрон остановило эту канонаду. Постоял, оглядываясь и понимая, что времени осталось только на обратный путь. Преследовать росомаху было бессмысленно. Покурил, морщась от смеси дыма и морозного воздуха. Покачал головой:
-Ну и зверюга! Всё расскажу Дэзи!
И медленно двинулся домой. Небо стало наливаться блестящей и видимой синевой. Мгновенно на востоке высыпали звёзды, а запад, проглотив
солнце, ещё немного померцал веками заката и тоже высыпал пригоршню звёзд. Максим, не чуждый ласкам романтики, постоял на вершине крутого склона, любуясь падающей на него ночью и, оглядываясь на узенькую полоску луны, толкнулся палками
И вот здесь случилось несчастье. Правая нога подвернулась, ощутимо послушался хруст, Максим нелепо упал сначала на бок, потом на спину и на несколько секунд потерял сознание от боли. Очнувшись, охотник первым делом стал ощупывать ногу. Она отвратительно распухла в лодыжке и попытка встать привела к такой острой боли, что Максим застонал и мгновенно вспотел.
-Вот так блин, - растерянно прошептал он, - вот так история! Вывих! Типичный вывих! Так надо же перевязать, а?
Он быстро разделся, оторвал от рубахи рукав, быстро натянул кухлянку, успев основательно замерзнуть, и начал бинтовать ногу. Трижды пришлось перебинтовывать лодыжку, так как нога никак не хотела влезать в ботинок. Затем она нацепил лыжи, встал и понял, что идти на них просто невозможно. Боль при каждом движении ломала его, отнимала силы, валила в снег.
-На одной, на одной лыжине, - забормотал уже твердыми от мороза губами человек., - выбирайся, выбирайся, дурак… Только не паниковать.
Он наклонился, черпнул снега, пожевал его и начал медленное, осторожное движение на одной лыже, еле толкаясь больной ногой и палкой. Он шёл так в густеющей ночи минут двадцать, но вдруг почувствовал странный холодок, где-то сзади, на спине что ли? Максим тревожно оглянулся – расплывчатое тёмное пятно сзади дрогнуло и блеснуло двумя зелёными точками.
-Росомаха! – ахнул Максим. – Ты что, по мою душу пришла? Значит, дела мои плохи?
Его сменщик, охотник Тыльментыграу как-то рассказывал, что у этого хищника удивительное чутье на больных и слабых, что росомаха может сутками идти за беременной важенкой, добиваясь, чтобы измученное животное скинуло плод. И сказал такую фразу:
- В ней злой дух сидит. Она всегда знает, на кого напасть. Ты берегись её.
Тогда Максим улыбнулся, разливая остатки спирта в тяжёлые кружки. Какая-то там росомаха… Смешно!
Но сейчас Максим дрогнул и снял карабин.
-Росомаха! – крикнул охотник. – Иди сюда!
Стоять было неудобно и больно, Максим сел на снег и прижал приклад к плечу. Но тёмное пятно зашевелилось и исчезло.
-Ага, боишься? – удовлетворенно шепнул Максим. – Ещё поборемся? Патрончик на тебя у меня ещё есть…
Он снова пошел или.точнее, нелепо поскользил на одной лыже. Но вскоре Максим устал и снова сел в снег. Оглянулся. Росомаха стояла метрах в тридцати от него.
-Наглеешь, – жёстко сказал человек. - Ну, что ж, получай…
Он снова прицелился. Но мушка неровно двигалась в поисках цели, и Максим, отдуваясь, положил карабин на снег.
-Один патрон, - пробормотал он, - это не шутка. Перекурим это дело…
Медленно, в растяжку, заглушая растущее чувство голода, охотник выкурил до самого фильтра сигарету. Успокоился и снова взял карабин наизготовку. Росомаха стояла недвижимо. Карабин нерешительно ткнулся дулом в снег.
-А чего я спешу? – спросил человек. – Я ещё ой-ёй-ёй! Жив! А давай на спор – если сломаюсь – жри меня! А если доберусь до хаты – хлопну я тебя! Победа или смерть, а? Мысль?
«Мысль» так понравилась ему, что Максим с новым приливом сил встал, закинул карабин за плечи и оглянулся. Послышался вздох. Максим прислушался. Тишина. И снова вздох.
-Росомаха? – боязливо спросил человек. – Ты чего? Не, не! Надо рвать! Злой дух, злой дух! Да чихать!
Он шел без передышки часа два. Шел падая, вставая, не оглядываясь, не думая о том, сколь много ему еще идти. Но вот пришел момент, когда сил просто не осталось. Он рухнул в снег, стал жадно хватать его воспаленными губами. И оглянулся – зверь стоял метрах в пятнадцати и нюхал следы человека.
-Вот это да… - прошептал Максим, - ты что, меня совсем не боишься? Ну, погоди..
Он, еле двигаясь, снял карабин и снова прицелился. Мушка ходила ходуном, охотник снова опустил ствол и услышал резкое и частое дыхание хищника.
-Ну, привет. Привет , зверюга… Нет, ещё рано жрать меня. И убить тебя я ещё не готов. Поесть бы… Вот, когда человек, дурак, то и зверь умнеет.. Кто умнеет? Только не я… Дэзи – и то умнее. Сидит бедная псинка, дома.. А завтра же смена. Вот её и сменят…
Мысли его путались. Максим медленно, упорно шёл… нет, просто двигался туда, куда вёл его свой же, такой бодрый след. Садился он всё чаще, и однажды заснул, на левом боку, обхватив себя руками, прижимаясь измученным, горячим лицом к блаженно прохладному снегу.
Он проснулся, ощутив на лице чье-то горячее, смрадное дыхание. Росомаха стояла рядом и, вытягиваясь всем телом, обнюхивала лицо человека. Максим резко сел и схватил за лапу зверя. Росомаха дернулась назад, оцарапав запястье охотника и одним прыжком отскочив в сторону.
-Вот это да! – слабо воскликнул Максим. – Я пожал лапу Росомахе… Кто же поверит? Ха-ха!
Дико прозвучал его смех и, похоже, оскалилась и Росомаха.
-А ведь ты разбудила меня - прошептал Максим, - значит, спасла? А?
Он медленно, преодолевая окоченение, слабость, странное ощущение чужого тела, встал и снова двинулся в путь. Хитрый зверь шел почти рядом, метрах в трех от человека, и когда Максим садился, то хищница вытягивалась в струнку и упорно внюхивалась в следы. Немного посветлело. Максим был в пути уже более шести часов. Сознание его словно вертелось в кипящей жиже мыслей, памяти и проклятий самому себе.. И всё чаще виделась оскаленная морда с мощными жёлтыми клыками. Морда его убийцы. И был момент, когда человек, уже ничего не соображая, снова сел и решил раздеться.
-Так тебе легче будет меня жрать, - обреченно шептал охотник, пытаясь снять кухлянку, забыв содрать карабин. – Жри, ты победила!
И вдруг издалека, словно долгим остриём, пронзил душу и сердце Максима длинный и тоскующий звук. Сомнений не было.
-Ещё и волки, - растерянно завертел головой охотник. - Волки… И один патрон. Надо линять, линять скорее.
Настоящий, рваный страх словно подтолкнул человека. Он снова пошёл и пошёл вперёд, оглядываясь не только назад, но уже вертя головой окрест, холодея только о мысли, что вот-вот возникнут силуэты тех зверей, с кем играть в похожую игру, как с Росомахой, невозможно. Максим вдруг узрел, что он снова лежит на снегу и рядом, глаза в глаза, стоит Росомаха.
- Ну, иди, иди ко мне, - позвал человек. - время пришло. Сейчас я достану нож… Я был без сознания? Что ж…
Но Росомаха вдруг сделала шажок назад. И Максим услышав тонкий, пронзительный вой. Потом лай. Сомнений не было. Выла и лаяла Дэзи.
-Вот это да…- прошелестели губы охотник, - что, я дома?
Он снова встал. Сделал шагов десять и ударился головой в ту самую стену из снега перед дверью балка. Хватило сил тяжким рывком открыть дверь,
и рухнуло на пол измученное тело. Дэзи, потрясенная и похудевшая, вертелась, облизывала лицо Максима и лаяла, лаяла!
-Опять ре-ве-ла? – Максим негнущейся ладонью провёл по мокрой морде болонки.
Затем он ползком добрался до противня, плеснул туда солярки и поджёг её. Выпил прохладной воды из чайника и яростно сжевал кусок вяленого мяса. Силы начали неуклонно прибывать, и охотник смог перебинтовать ногу и натащить теплые носки.
-Ничего не отморозил, Дэзи, - восторженно шептал человек, - я жив, я выжил… эге, а как же моя Росомаха? Я ж победил?
Прямо в толстенных носках, полураздетый, он ухватил карабин и выскочил из балка, почти не чувствуя боли.
-Росомаха! – закричал Максим.
Тундра молчала. Длинное облако приблизилось к серпу луны и полупрозрачной лапой окутало её. Как будто в небе возникло плохо помытое стекло.
-Пурга идёт. А Росомаха ушла. Как всё вовремя! Пурга добила бы меня. Верно, Дэзи?
Собачка кивнула.
-Вот так. А она меня разбудила! Спасла, значит! Росомаха, до встречи! Борьба не окончена!
Максим грохнул в небо последний патрон и запрыгал на одной ноге к жилью и теплу, оставляя за спиной надувающуюся пургой тундру, где уходила в свой новый, снежно-мутный путь, терпеливая Росомаха…