Показания, которых не было. Об одном эпичном событии в Палкинском районе в 1980м году.
Забытая битва – норма в истории. «Железки слов случайно обнаруживая вы с уважением ощупывайте их как старое но грозное оружие». Увы предания участников о великом прошлом становятся все тише, а голоса непричастных все громче. И железки рассыпаются ржавой пылью…
Это сражение было не менее масштабным, чем городская драка с псковскими ментами, о которой Би-Би-Си сообщило как о начале молодежных протестов в СССР. Блюстители порядка захотели разнять две полусотни молодых людей, выяснявших вопросы дворовой чести возле Дома Офицеров. Две полусотни превратились в сотню и перевернули «газик» с ментами, войдя в историю мирового молодежного движения. Увы, моим соратникам геройствовавшим на задворках области в далеком Палкино со славой повезло меньше. … Впрочем, даже не в Палкино, а рядом - в колхозе Первомайском.
Тьма сгустилась над центральной усадьбой в начале лета. Расклад перед битвой был следующий. Центром кристаллизации событий стала стройка мегасвинокомплекса, который в скором будущем должен был затопить навозом все окрестности. К полусотне местных «молодогвардейцев» добавилось полсотни работников автоколонны и полсотни студентов строительного отряда «Градиент». Девиц, даже вместе с приезжими ленинградками, было кратно меньше. Единственной точкой культуры, куда вели все дороги, был клуб…
В результате тайных договоренностей часть студентов отправили на конюшню, а часть на зерноток. На свинокомплексе осталась едва половина. Работы было мало. Кто-то что-то сорвал, кто-то что-то не обеспечил. Эрика сотоварищи поселили в старой школе в полутора километрах от зернотока. Разумеется, студенты тут же выиграли конкурс на приз внимания местных девиц и примкнувших к ним юных дачниц из Пскова и Ленинграда. Эрик грустил о своей отвергнутой любви и местные прелести представлялись ему в черном свете. Однако, отрываться от коллектива в советское время было нежелательно и он старательно вглядывался в сиси и попы, чтобы без больших проколов поддерживать обмен мнениями. На «боевом совете» он честно отрапортовал, что после танцев в клубе подержался за ручку, перенес через лужу, и довел доставшийся объект до дома. Инженерных навыков для бесконтактного форсирования водной преграды не хватило. Он взял даму в руки и пошел по воде. Летняя лужа была теплая и вечная. Сандалии быстро высохли. А грязь – не девочка, отвалится. Женя подцепил местную королеву красоты и квалифицированно вздохнул, что наверняка девственница и скорей всего ему ничего не обломится. Но тоже приятно. Пухлый и Старый самоуверенно улыбались о грядущем. Их временно ленинградские девушки были более раскрепощены, чем колхозницы. Темп развития отношений позволял надеяться на сладкое. Валера с Сыном напросились на день рожденье к молодой начальнице зернотока. Впереди был рабочий день, всем хотелось спать, поэтому они выпили и наелись быстро. Сын вернулся к людям. Валера же вскрикнул, что забыл часы. Избавившись от конкурента он решил обаять до победного конца. Однако, быстро пришел, обиженно сказав, что все уже спят в гордом одиночестве. Без него. В общем, что-то клюнуло только у Жени, Пухлого и Старого.
Время на приключение было ограничено - их избранницы собрались покорять культурную столицу. Одна впервые, две по привычке. Их отъезд решили отметить ночным ужином в бывшей учительской. После вступительного приема пищи и напитков, настало время танцев. Первая часть «марлезонского балета» прошла под утреннюю зарядку на сорока пяти оборотах пластинки, вторая - под утреннюю зарядку на семидесяти восьми, медленный танец - на тридцати трех. Потом три пары разошлись по классам бывшей школы, где девиц когда-то учили светлому и чистому. А неудачники остались грустить за столом с недопитой водкой.
Час ночного волшебства быстро закончился. Женя был принужден к романтике. Пухлый сумел ощупать подробности девушки через трусы. И даже приспустил их до окончательного отказа углублять отношения. До конца дошел только Старый. Он пришел к финишу первым, ввалился в дверь и пафосно потряс перед столом сдувшимся членом, промычав нечто победное. Его дама нежилась в постели, а водка была изрядно не допита… Классики на стенах были мужиками и глядели из своих рамок на студентов понимающе. Со своей избранницей пришел только Женя. Она нигде не помялась, и ничего поправлять было не надо.
За окном низенькой одноэтажной школы послышалась возня. Так и не обласканный Валера высунул голову в форточку и зло прокричал в темноту: «Кто тут ползает!!?». Послышался глухой стук. Его тело, просунутое по шею в форточку, дернулось и поползло вниз. Показалась голова. Лицо было в крови. Валере не дали упасть, посадили на пол и прислонили к стенке. Студенты бросились к входу школы блокировать дверь. Атаки не последовало. Когда успокоились, обошли школу. Под окном нашли окровавленное полено… Не все в деревне любили студентов.
Питание отщепенцев было смешанное. Их могли покормить на свинокомплексе, могли привезти обед в термосе, могли отправить в колхозную столовку. На свинокомплексе, базировались повариха и медичка стройотряда. Вокруг них паслись остальные тридцать три богатыря. Периодически в отряд наведывались разные курирующие личности. Никто не знал с какой целью – наверное, где-то ставили галочки. Важно, что это были комсомолки и иногда красавицы. По таким случаям всегда покупалась водка и создавалась закуска. Один раз, будущим инженерам удалось напоить такую проверяющую в зюзю до состояние нестояния. Спать пошли на площадку из кубиков сена. Это был не стог, а скорее зиккурат с плоской вершиной, типа Мавзолея. Будущую жертву порока положили в центр. Вокруг расположились наиболее стойкие. В отличие от рабочего класса здесь собрались лютые индивидуалисты, и каждый надеялся исключительно на персональный успех. Они зорко следили за попытками друг друга уволочь даму в ночь и «рыцарски» пресекали такие посягательства. Однако сон и алкоголь оказались сильнее юношеского темперамента. Утром на сене в позе павших оказались все кроме дамы, которую позже обнаружили на камбузе уплетающей квашеную капусту. Слегка опухшая и невинная она брала её из общей кастрюли руками, набивала в рот и чавкала.
Как-то после ужина незаметно для себя Эрик разговорился с медичкой. До самых звезд. К их компании примазался котенок и перебивал мяуканьем. Кухня рассчитанная на пятьдесят лбов была рядом и комок шерсти подозревал, что они имеют к ней отношение. Разговор ни о чем не торопясь подошел к концу. Это когда о погоде, горизонте, случаях на экзаменах, в детском садике, и что будет на завтрак. Когда нет вопросов и только повествование очень удобно. Однако, девушка решила продемонстрировать причастность к мировым философским проблемам и начала вязать гордиев узел из пустого места. Вернее кошачьего. Дескать, стоит ли приласкать котенка, который может прожить всю жизнь без ласки, или надо взять его на руки? Но, тогда мы в ответственности за того, кого приручили, а домой его не возьмешь. И он всю жизнь будет мучиться и искать ласку, которую никогда не обретет…
Собственно говоря, Эрик сейчас занимался именно этим. Девицу хотелось погладить. Другое дело, что без ласки она явно не осталась бы при любых раскладах. В отличие от бездомного котенка у неё были уважаемые папа, мама, жильё и пища. Кто кого здесь тискает вообще – вопрос неоднозначный. Иногда казалось, что толстокожими носорогами и безжалостными гиенами были именно девицы. С другой стороны, книжных и телевизионных слез на всех не напасешься. Пожалуй, русские писатели страдали мужской манией величия, описывая женские переживания по своим фантастическим мужчинам из буковок. Разумеется, Эрик верил в свою единственность и неповторимость на неделе, в этом месяце и даже в течение года. Однако, дождаться парня из армии считалось подвигом. Этот общеизвестный факт навевал сомнения в отношении вечности.
…Девица так долго размазывала проблему мыслью по древу, что Эрик решил решить её как Македонский. Сложные теоретические вопросы практически решались на раз. Кого из неандертальцев волновало то, что огонь это – реакция окисления!? Жечь костер это не мешало. Котенок был перед ними, поэтому найти истину здесь и сейчас труда не составило.
- Антисанитария всё это.
Простое, конкретное и очевидное обстоятельство на раз убило тонкую и трепетную мысль. Девушке надулась и замолчала. Романтику вечера спасли зажегшиеся звезды. В те темные века в окрестностях Палкино ночью Млечный Путь лежал яркой дорогой через все небо и даже слегка угадывался в Пскове. У Эрика всегда немного щемило сердце, когда он видел ЭТО. «Открылась бездна, звезд полна. Звездам числа нет. Бездне дна…». Стоя на краю Вселенной, он не сразу разобрал, о чем ему журчат в уши. Журчание было типовое и романтическое - о звездочке, которую его случайная знакомая считала своей.
У Эрика захватывало дух от вида Млечного Пути, потому , что он кое-что знал о нём и его масштабах. То, что девица считала «скромной, незаметной, но очень симпатичной» точкой на небе, могло оказаться белым или красным гигантом. Эти зверюги могли сожрать или испепелить дюжину доверившихся ему планет. Иногда они поглощали пробегавшую мимо звезду помельче. Претензия на присвоения такого объекта его улыбнуло. Для того, чтобы дать квалифицированную консультацию, он решил выяснить, какая именно звезда приглянулась их медичке.
- В каком она созвездии? – задал ошибочный вопрос астроном-любитель.
- Вообще-то когда девушка глядит в небо и говорит о звездах, её надо быстро и незаметно поцеловать… - выговор получился довольно яростный.
Эрик не знал этой технологии, хотя его просвещали по поводу их существования. Из этой мутной информации он запомнил только анекдот о барабане*. Увы. Сейчас в Пскове звезды видны штучно и плоско. Скоро они вообще исчезнут, и человеческий род прекратится без первых поцелуев… По койкам недовлюбленные разошлись разочарованными.
Валера встретил Эрика ехидной ухмылочкой,
- Что, про звездочку заливала?
- Откуда знаешь!?
Товарищ признался, что тоже не успел поцеловаться в отведенный ему интервал времени… Эрик с удивлением выслушал от него подробное изложение примерно четверти их диалога, включая проблему котенка. Оказывается, дело охмурения неокрепших юношеских душ было отработано и поставлено на поток. На следующий день Эрик ехидненько попенял серийностью медичке. Было любопытно как она будет выкручиваться. Но девица так искренне и агрессивно возмутилась болтливостью своих ухажеров, что Эрик заменил их встречи сном. Пламенный индивидуалист был оскорблен серийностью предложенных отношений.
Лето продолжало затягивать в водоворот самых разнообразных событий. Советская власть была ограничена городской чертой, а в деревне люди были просто добрыми. Только поэтому этого никто и не замечал. Эрик с Серегой обожали молоко из под коровы и занимались его рукопашной доставкой с ближайшей фермы в сорокалитровом бидоне. Однако, деревенские приписали их светлые чувства к очаровательной доярке, бывшей замужем за охотником и рыбаком. Будучи рыбаком, охотник как-то раз изрядно принял на грудь и взяв ружье пошел на ферму проверить нехорошие слухи. О данном обстоятельстве завфермой с нескрываемым торжеством сообщила упившимся молоком студентам. Пользуясь руководящей добротой и общей слабостью к своей юной красоте, они иногда заметно снижали её молочные планы. Студенты были здоровые, а колхозные коровы не очень. Собственно говоря, она предупредила только доярку. А на молодых людей посмотрела только боком и в конце. Доярок не хватало, и их надо было беречь от пуль. Было решено запереться в подсобке. Окна там не было, и стрелять можно было только в запертую дверь. Молодые люди стали возле двери с лопатами. Решили, что в случае проникновения супостата в бункер, один ударит по ружью, другой плашмя по голове. Доярка ухмыльнулась, и со всем согласилась. Свет погасили. Понадеялись на то, что расстреляв замок и вломившись внутрь, чел пару секунд будет привыкать к темноте, а в ружье останется не более одного выстрела. Однако чел, поорав под дверью, решил вернуться в деревню. Минут через двадцать из деревни донесся выстрел. Виновных в жизненных неудачах всегда хватало. После снятия осады, когда студенты приволокли очередной бидон молока на базу, они узнали, что в деревню приехал милиционер и опять отобрал ружье у рыбака на три месяца.
Реклама•
Getintent
Впрочем, на бабах свет клином не сошелся. На просторы лесов и полей выплескивались и проблемы мировой цивилизации. В Псковский Политех иногда прибывали весьма странные кадры из культурных и некультурных столиц СССР, которые энергично проталкивали в провинциальные массы пульс истории. Кафедра философии приютила самых разнообразных бойцов трещавшего по всем швам идеологического фронта. Как-то на экзамене Эрик без обозначения автора сослался на Ленина, написавшего где-то, что «и в пролетарском государстве сохраняется узкий слой буржуазного права». За это его чуть не выгнали из института. Оказалось, что «священное писание» знали не все его учителя. Вопрос замяли, но осадок остался. В стройотряд для инспекции духа прибыл тот препод, который раньше всех вспомнил, что автором оппортунистической мысли был Ленин.
На одноразовой политинформации этот Баранов неожиданно поднял вопрос об отношении к пидорасам.
Слова «геи» тогда еще не существовало. У аудитории этот вопрос никогда не вызывал никаких споров. Заведомо подразумевалось, на уровне мозжечка, что их надо отлавливать и бить. Еще в десятом классе старшие школьники для того под пиво ходили в баню ловить пидорасов "на живца". И ходил слух, что однажды им это удалось. Озвучивать эти нюансы было неполиткорректно и народ пребывал в растерянности от невозможности высказаться при твердом знании темы. Кто-то надувал щеки, кто-то шею, кто-то просто таращил глаза. И только Эрик сумел с большим усилием абстрагироваться от конкретики бития.
- Это - вопрос философский. Важно понимать, что есть норма. Вот коммунистами или правоверными могут быть все. А пидорасами все быть не могут. Следовательно, социальной нормой это быть не может. Есть конечно редкие профессии не для всех. Но профессия это – не социальная норма. Ну, наверное, пополюбие - как алкоголизм или курение. Например, курить можно, но так, чтобы другим было, чем дышать. Разумеется, введение члена в анус – недостаток, однозначно. И приветствоваться не может.
С одной стороны такая оценка была вполне толерантной. С другой - в деревне за то, что не приветствовалось, били. Всё сошлось и дискуссия закончилась не начавшись.
Увы. Не все в прошлом было солнечно и летом. Сокурсники Эрика сами по себе были приключениями. И его город тоже был странным - одновременно очень большим и очень маленьким. Два института делали Псков «маленьким Ленинградом». Это сейчас Петербург – большой Псков. Думаю, коренные ленинградцы не осудят меня за эту крамольную мысль, и мы просто вместе погрустим о былом.
Для КГБ Псков был маленьким. Шпион живет этажом выше. Разведчик - этажом ниже... Человеки друг друга настолько хорошо знали и читали по лицам, что могли определить звание, или сколько отсидел. Эрик смотрел фильмы про Шерлока с его фокусами физиогномики без удивления. Комитет так же опекал и псковских студентов, которые считали, что КГБ как и кофе – оно. Впрочем некоторые совершенно не скрывали своей аполитичности. Дик был баптистом и собирался уехать в ФРГ. Полковники и майоры военной кафедры просто бесились, не желая готовить "офицера для армии НАТО". Но Дик был примерным студентом. Абсолютно примерным. И в СССР не существовало закона, по которому его могли лишить права на образование. При том, что военная кафедра была обязательной. Там будущих офицеров запирали на весь день. После обязательной программы их оставляли в покое, самоготовиться. Самоподготовка была длинной и Эрик не раз вступал с баптистом в дискуссии о Боге. В результате он сделал для себя вывод – если человек хотел видеть Бога, он его видел. Эрик его видеть не хотел, поэтому они и не встречались. Над чем ржали сокурсники – над упорством Дика в Вере, или над его усилиями поколебать Веру, осталось непонятным.
Однако всё это было невинной романтикой. Жили в СССР и весьма прагматичные молодые люди. Один из них донёс на Сережу, распространявшего весьма скучный Самиздат. И тому пришлось иметь неоднократные беседы в КГБ с не очень умным сотрудником. Потому как в Конторе было честью заниматься шпионами, и служебным унижением - возиться с возбудимыми юнцами. Этот не очень развитый тип был почему-то очень любопытен в отношении лиц еврейской национальности и хотел, чтобы Сережа раскрыл ему все тайны Талмуда в псковском исполнении. Впрочем, брат Сережи был секретным доктором наук, семья - весьма и весьма уважаемой, и энтузиазиста агентурной работы быстро уняли. Стукач потом стал замом по науке. Сережа часто пил с ним пиво и периодически ругался по этому поводу. Псков в коммунистические времена был христианским городом. Ударил по одной щеке - поставь пиво.
Второго осведомителя на курсе все знали. Он жил в общежитии и в нетрезвом виде очень любил демонстрировать свои корочки.
Когда весь этот кадровый компот партия залила на лето в свинарник, тепло и солнце дали ожидаемый эффект - жизнь стала бурлить и фонтанировать событиями. Иногда тайными. Иногда - явными, публичными, яркими … и слегка уголовно наказуемыми.
Колхозный клуб так же участвовал в просвещении и образовании молодых строителей коммунизма. Он подлавливал их на желании потанцевать с девочками и заманивал в свой кинозал. Любопытство было сильнее унылости большинства идеологически правильных советских картин, о которых сейчас все забыли. Они были совсем не такие, как те шедевры, которые мы официально и одобряемо помним. И всегда была робкая надежда увидеть Бельмондо или Анжелику. Именно кино и послужило завязкой бурных событий.
Все началось с фильма, который убеждал, что быть свидетелем и сотрудничать с органами правопорядка лучше, чем не сотрудничать. Средненький фильм «на троечку» не возбуждал, но и не усыпил. Потом были танцы и перерыв на общение с приглянувшимися партнершами. …Если приглянулся сам.
Эрик стоял на асфальте возле парадной лестницы клуба. Очаровательные незнакомки щебетали на пару ступенек выше. Было хорошо и оптимистично. Неожиданно сознание отключилось, и он телепортировался на верх лестницы. А там, где он стоял, возник грязный след грузовика. Студент чудом остался жив. Придурков в жизни хватало, никто не заморочился и заинтересованные лица продолжили заинтересовываться дальше. Однако, пьяный водила грузовика не успокоился и продолжил нарезать круги вокруг клуба. В конце концов, это было самое освещенное место в летней колхозной ночи. И таки куда-то он наехал, хотя и без жертв. Да так, что его повязали менты, у которых возникла проблема – никто не хотел быть свидетелем и сдавать нетрезвого товарища.
Подошли стражи порядка и к Эрику. Месть была чужда Эрику из-за своих трудозатрат. Но тут было достаточно поставить подпись…
Эрик придерживался редкой но дозволенной теории. Дескать, при каждом подбрасывании монетки мир раздваивается на тот, в котором выпала решка и тот, в котором выпал «орел». Получалось, что алкаш убил его в половине бесконечных миров и это соображение задевало. В прошлом году тракторист тоже убил половину мировых Эриков. Поэтому мыслитель в оставшейся четверти бесконечности поставил подпись под протоколом. Помимо прочего, это удовлетворило советские идеалы сотрудничества с государством, слегка разогретые фильмом. Сделав дело, продукт эпохи пошел гулять смело. …А, зря.
Мир был прекрасен, потому, что были прекрасны девушки. Спортсменки, комсомолки и просто красавицы. Уже начинало мечтаться о свидании под Луной. И оно состоялось. …С полудюжиной взбешенных водил. Их стая, порыскав по толпе в поисках виновника протокола, опознала и наехала было на Эрика. Однако, тыл и фланги приговоренного страховали соратники. Так было положено. На подозрительные движения подозрительной группы другие подозрительные группы реагировали по отработанному сценарию, который передавался из поколения в поколение. Стоять же грудью ко всяко разным для Эрика проблемой никогда не было. Он делал жим в упоре триста раз, боксировал на уровне второго разряда, у него не было ни грамма лишнего веса и единственное, чего он боялся, это - удара в спину.
Оценив ситуацию, шофера тормознули и вступили в диалог, что уже было признаком слабости. Ими овладела странная идея, что права которые менты отобрали у их пьяного товарища, должен вернуть свидетель, поставивший подпись под протоколом. Резоны при этом выдвигались разные. Даже типа, «чего он такого тебе сделал». На , что Эрик с умеренным раздражением возразил, что его чуть не убили, а это огорчает. Свою теорию вероятностного мира он излагать не стал. В вялой говорильне авторитет местных авторитетов таял на глазах. Тогда лидер ограниченной группы рабочего класса предложил,
- Давай отойдем, разберемся один на один.
- Тебе сколько лет?
- Двадцать пять.
- А мне девятнадцать. Не стыдно с маленькими связываться?
- Не выкобенивайся - зачем подставляешь товарищей? Ответишь за базар, и всё.
Студентов было меньшинство. К тому же все, кроме Лесника - «штацкие», небитые. Лесник два года назад был одноклассником Эрика в "плохой" школе и жил с ним в "плохом" дворе. В волейбол они до сих пор играли "короткий пас". Он уверенно заговаривал зубы угрюмо гундосившей шоферне и тянул время. Нынче - депутат... Однако, вдвоем ситуацию было не вытянуть...
- И к ним претензий не будет? – уточнил Эрик.
- Зуб даю…
Шофер посмотрел на своих, те кивнули. Эрик на своих, те тоже кивнули. Это было солидно, и дуэлянты пошли на полянку отгороженную от площади перед клубом канавой и кустами. Студент был псковским и поэтому заскочил на ринг, якобы перепрыгнув ямку. Формально он повернулся к противнику спиной, но только на мгновение. Через четверть секунды он уже стоял в стойке лицом к шоферу. Метаморфоза вялого умника видимо обескуражила соперника. Он помялся и предложил,
- Может так разойдемся?
- А мои?
- Зуб даю.
- Да, нет вопросов, - Эрик скользнул за кусты в густую тень. И вовремя. На полянку вывалила группа поддержки в составе двух лбов.
- Чего, тут? Где этот урод?
- Все норм. Дал ему пару раз – умотал куда-то.
Эрик обиделся. С другой стороны это было единственным способом всех успокоить. Он прошел кустами к месту дислокации основных сил, из укрытия оценил ситуацию. Его оппонент выполнил обещание - успокоил соратников, пожал руку в знак примирения ближайшему студенту. Все мирно вернулись на танцы. Увы встреча с прекрасной незнакомкой сорвалась, пришлось идти просто спать. А, не фиг потому что…
В свинарнике наиболее уставший за день народ ложился спать. Для студента раскладушка - нежное мягкое и волшебное чудо. К сорока её характер портится. Интим с постельными принадлежностями грубо прервал Булов, ворвавшийся в помещение с диким криком: «Наших бьют!!!».
Эрику стало стыдно. Таки он бросил товарищей… Хотя это было не так. Булов оказался отважным паникером. В момент напряженного обмена мнениями между сторонами, этот член коллектива скользнул за кусты раньше ухода дуэлянтов с твердым убеждением, что началось. Избегая виртуальных засад, боец пробежал буквой «зю» два километра за десять и, упав как марафонец, выкрикнул в спальню сакральное: «Наших бьют!».
Попытки проанализировать подробности и вернуть общественные мозги на место ни к чему не привели. Человек пробрался по вражеской территории к своим, отдал последние силы во имя и не желал признавать суетность своих усилий. Тезис о том, что даже если это так, то все закончилось еще минут сорок назад, впечатления на публику тоже не произвел. Горячечный этузиазизм заполыхал то в одних то в других глазах мальчиков-хорошистов, которым, пожалуй, и носа то ни разу не разбивали. «Наших бьют!»…
В отряде было три боксера-любителя, столько же каратистов, пара здоровяков и пара просто бывалых ребят. Этого, по мнению Эрика, было вполне достаточно для эвакуации или прикрытия заведомо разгромленных сил. Но социум представлял свою задачу несколько иначе. Для деблокады Порт-Артура набралась огромная эскадра желающих, которой тут же стали рулить наиболее пламенные бойцы. Предложение как-то структурировать народное движение отвергли с хода. Дескать, там разберемся. Побежали кратчайшим путем, а не по дороге. Толпа втянулась в узкий проход среди кустов и превратилась в цепь, которая чем-то напоминала отряд индейцев вступивших на тропу войны. В руках худого долговязого Коли Эрик с ужасом заметил томагавк. При ближайшем рассмотрении это был молоток и статья УК, даже если его просто заметят. Коля не производил впечатления убийцы. Даже убийцы курицы.
- Ты зачем его взял, убить хочешь?
- Пусть будет, пригодится…
Дурачок его взял, чтобы быть смелей самому и напугать других. Он был большим, с молотком. Им обязательно заинтересуются первым. И таки пока Коля будет предметом всеобщего внимания, в это время всегда можно принять то или иное мудрое решение. Если мишень хочет быть мишенью пусть будет. Эрик посмотрел на Старого, тот пожал плечами. Они не попали в лидеры и пристроились в хвост отряда. Их бокс был не в авторитете. Безраздельными властителями дум оказались институтские каратисты. Большей частью бесконтактные, с японской философией.
Отряд пронзил ночь трусцой минут за двадцать. На площади перед клубом было пусто.
- Ну, и где наши, где твои «знакомые»? – раздраженно спросил Главный Каратист. Он был маленьким, квадратным и не мог далеко видеть со своей высоты. Вообще за базар должен был отвечать Булов, но он опять пребывал где-то в темноте. В акации перед клубом завозились, и Эрик увидел своего недавнего оппонента.
- Где наши? Мне тут сказали, что вы их бить стали? - Эрик всегда был сосредоточен на главном и упускал важные детали.
Группа молодежи в кустах, а там была группа, могла заниматься только двумя вещами: групповым сексом, распитием спиртных напитков, или их комбинацией. Появление студентов разрушило все варианты их счастья. Более того, появление Эрика могло поставить под сомнение победный отчет его победителя, и вообще отчасти это было нарушением первоначальных договоренностей.
- Б...!!!Я же тебе сказал не возвращаться!!! – это был гнев, и почти праведный.
Тут Главный Каратист понял, что дорвался до сладкого. Фонарь освещал не очень большую группу людей, каждая сторона надеялась на тех, кто во тьме, все были смелыми и уверенными.
- Ну-ка, отойди, я сейчас с ними поговорю!
Эрик с любопытством задвинулся в тень. Вообще-то он рассчитывал на продолжение диалога в при новом соотношении сил. Так как исходил из того, что первоочередная задача - выяснить, где студенты. Но Главный Каратист решил с ходу показать мастер-класс и возмезднуть. Красочный рассказ Булова о колесовании и пытках студентов жег сердца, возбуждая жажду отмщения.
Под фонарём оказались три шофёра и три студента. Ничего не предвещало, трава колхозного газона казалась ровной, и бесконтактной. Каратист начал вертеть ногами "вертушку" отдаляясь с каждым шагом от края асфальта. Это было очень энергично и страшно. Все, кто мог, отошли от него подальше, ожидая индийского варианта развития событий. Злодею шофёру по сюжету пришлось остаться на месте. После пары порхающих оборотов ногами вокруг себя сенсей чиркнул по его плечу большим пальцем ноги ...и упал. То ли оступился, то ли не учёл отдачу… Ягодицы у присутствующих удивленно разжались. После, чего шофера торжествующее взвизгнув «и-и-и-и-и-и!», бросились бить упавшего ногами. Тот, сделал кувырок. Пробежав на четвереньках, вспорхнул. Набрал скорость и получил только легкий пинок в зад. Индивидуальный дебют явно не заладился, но студиозы навалились массой. Их масса оказалась раза в два большей, чем у пролетариев дорог и постоянно из темноты подтягивались заблудившиеся подкрепления. Рисунок противоборства был стандартным. Три четыре пары дрались, остальные прыгали вокруг обозначая угрозы, делая страшные лица и просто: «А-а-а-а-а-а-а-а!!!». В летней ночи подробности и расклады терялись. Перемешивались участники и зрители. Стали циркулировать самопосыльные, сообщая за пределы видимости последние новости. Жизнь кипела. Появилась информация, что первую группу студентов блокировали в клубе и шоферов начали прижимать к дверям входа. Торжество освобождения соратников казалось близким. Издалека глядя на черную пульсирующую тень возни возле двери в зал, Эрик даже начал терять интерес к происходящему. И тут дверной проем выстрелил в толпу гигантом! Из зала клуба ядром вылетел красномордый здоровяк с Колю ростом, вдвое большим охватом, и весом далеко за центнер. Студенты сдались не сразу. Новый герой месил толпу как болото. Взмахи огромных кулаков не находили цели, шли вскользь, по нечувствительным местам и студенческий актив вязко держался, хотя и сдавал позиции. Однако, воспряли духом отповерженные. К тому же на сторону пролетариата наконец-то встало местное крестьянство. Объединенные силы решительно скинули с крыльца клуба бойцов стройотряда. Однако, площадь еще оставалась за студентами, которые сплотили ряды и сумели организовать довольно плотный фронт недалеко от крыльца, прикрыв отход своего актива. И даже стабилизировали линию соприкосновения с противником. Эрик нехотя направился к месту событий. Показался даже официальный начальник ССО с писарем, которым драться было не по чину, но которые за все отвечали и не знали, что делать. Псковская интеллигенция сосредотачивала последние резервы. Покрикивая для координации, еще не битые образовали вторую линию, которая пошла на соединение с первой. На левом фланге этого резервного фронта шли Эрик, начальник и писарь. В десяти метрах справа был Коля торжественно несший в руке свой томагавк. Левое крыло первой линии будущих руководителей и специалистов посыпалось под напором подошедших местных. Командир отряда «Градиент» выдвинулся вперед и наконец-то взял события в свои руки. Он плохо видел и был в очках…
- Ребята…давайте жить дружно…- просительно обратился руководитель низшего звена к разгоряченной публике. Контекст мультфильма про Леопольда был известен всем. Но выводы каждый делал самостоятельно. Осмысление обращения к народу прервало драку секунды на три. Все-таки все вокруг были советскими людьми и изредка думали бить, или не бить.
- Эта сука нас за мышей держит!!! – наступило неожиданное прозрение. В руках атакующих мелькнула палка, которая обрушилась на голову миротворца. И тут Эрик увидел радугу, которую в свете фонаря образовало облако мелких стеклянных осколков из очков командира. Мягкотелого говнюка полагалось спасать, и невольник дворовой чести встал в стойку перед тремя крепышами, прикрывая отход руководящего очкарика, которого потащил за собой писарь.
Они двинулись на него почти разом. Эрик сыпанул веером полудюжины легких и быстрых ударов. Троих нападавших отбросило назад. Один просто пропал в темноте. Главное было не пропустить нож, поэтому Эрик не придал значение тому, что второй гаденыш нагнулся и стал что-то искать по земле. Ножи на земле не валяются. Гаденыш нашел камень. Камень ударил по голове вскользь. У Эрика пропало зрение. Полсекунды он стоял в темноте. Но, так как бойцовскую стойку он сохранил, напасть на него не посмели. Зрение вернулось, и удалось организованно отойти на несколько шагов назад. Противник на преследование не решился, можно было оглядеться и ощупать голову. В голове шумело, камень рассек кожу, волосы стали липкими от крови, тяжесть раны была непонятна. Центр отряда пока держался. Каратисты куда-то испарились, и основная масса студентов концентрировалась там вокруг Жени, который словом и делом удерживал народ в боевом построении. На них наседал гигантский шоферюга. Он пытался успеть везде и несолидно суетился, заботясь о своем тыле. Оппоненты резво отскакивали от его кулаков в тьму ночи, но разрывы в цепи быстро смыкались. Всегда кто-то оказывался у него сзади. Маленький и верткий Валера даже пнул его ногой в задницу, мгновенно отскочив за кусты и слившись с ночной тьмой. Прорыва не получалось, хотя автоколонна явно стала выигрывать «по очкам». В бешенстве здоровяк заорал «А-а-а-а-а-а-!!!» и просто побежал на студентов по прямой, когда спину защищает скорость движения. …Коля поднял молоток, посмотрел на него как на незнакомого, и убрав за спину коротким движением кисти выбросил под куст. Мегашофер насел на Женю. Тот уклонялся, уходил от прямых ударом, но было видно, что долго так продолжаться не может. Студенты дрогнули.
Эрик качался в нерешительности. Пробиваться надо было метров пятнадцать через десяток персонажей, а здоровье было уже не то. Из головы что-то капало за шиворот. Ситуацию спас Старый, в миру - Толик Григорьев. Он материализовался сбоку, из темноты, влепил в челюсть гиганту классический боксерский «прямой справа в голову». Тот рухнул на землю. Шоферов отбросило от места падения своего лидера как взрывной волной. Толик выдернул помятого Женю из эпицентра событий - в темноту.
Строй студентов окончательно рассыпался. Эрик, который оказался левым флангом в единственном лице, тоже начал отход. Рядом кто-то оступился, он на автомате поддержал бойца. Когда они посмотрели друг на друга, оказалось, что один был шофером, а другой - студентом. Шофер был мелковат - поэтому закрутился с визгливым матом на месте, надеясь на подмогу. Перепрыгнув через канаву и преодолев линию кустов, Эрик оказался среди чинных пар, спокойно и не суетясь покидающих клуб буквально в нескольких метрах от основного места событий. Он влился в это плавное течение летней ночи, тут же став невидимым для участников баталии. Дойдя с публикой до развилки дорог, вместе со всеми не участвующими индифферентно досмотрел финал драки. Канава с кустами кончились, и зрители держались метрах в десяти от ближайшей суеты.
У массовой драки есть одна особенность. Она начинается с того, что самые сильные бьют самых слабых. У Орлова уже был случай, когда они с приятелем не поделили узкую тропинку в снегу с такими же приятелями противной стороны. Ну, вот бывают такие противные. Самые большие в паре отлупили самых маленьких в другой паре. После чего проигравшим драться расхотелось. А когда сошлись финалисты, то оказалось драться расхотелось всем. Поляну натоптали большую, поэтому разошлись своими дорогами по натоптанному. Для самых крупных это была ничья…
В согласии с вечными законами, битва завершилась преследованием наиболее слабых участников. Они боялись отрываться от коллектива, в отличие от Эрика, Старого или Жени, а их стайки легко засекались преследователями. Последней самостоятельной фигурой оказался Олежек. Посмотрев, как гонят деморализованных салаг, он взял пару камней и швырнул их из темноты в удаленную толпу преследователей. Не попал. Но отскакивающие от асфальта камни заметили, и погоня застопорилась. Остатки их отряда заскочили в рожь...
В общем, добросовестно отработали только электроприводчики Эрика. За исключением Коли никто не сбежал, и все, как могли, прикрывали отход товарищей. Факультет в целом оказались слабоват. Эвээмщиков их каратэ просто ввело в заблуждение.
Драка разлилась по центральной усадьбе и окрестностям, распавшись на отдельные схватки и погони. Студенты отступали через поле ржи, оставляя за собой тропы, по которым их преследовали шофера и деревенские. Человек животное стадное. Бежать по прямой ему догадаться трудно, он норовит пройти натоптанным. Поэтому поле было не вытоптано, а превратилось в причудливый лабиринт, в котором народ метался как волки огороженные флажками. Проложить свою тропу и выскочить из событий, мало кто догадывался.
Разумеется, начались неувязки. Знаков различий на гражданских не было. А в сгущающейся темноте «Фредди бил первым». Поэтому очень быстро шофера стали бить деревенских, а деревенские шоферов. Студенты оказались самыми целеустремлёнными и первыми покинули место побоища, скрывшись в примыкающем к полю кустарнике. Он через пару километров кончался возле комплекса, который они старательно строили в свободное от приключений время.
Собравшись на Свиноферме отряд стал готовиться к обороне. Выбрали помещение, прибили одеяла к окнам досками, заклинили двери, придвинули к ним шкафы. Вооружились палками и метательными предметами. Выставили посты на подходах. Однако штурмовать их никто не пришёл. Шофера повздорили с деревенскими очень сильно. В итоге к утру оказалось, что кто-то успел сбегать за ружьем, кого-то ранили, кого-то очень сильно избили. Дебют со студентами стал просто завязкой для весьма серьёзного уголовного дела. Утром пришли деревенские с водкой (в данной местности трубку мира полагалось выпивать), и шофера были дружно прокляты. Последние к тому же повздорили и с милицией, поэтому всё повесили на них.
Самыми невинными и не в теме оказались стройотрядовцы запертые в клубе. Водилы не нарушили конвенцию заключенную с Эриком. Все студенты безпрепятственно довели своих избранниц до дому, или от невзаимности предались запланированному пьянству. В самом клубе мало кто заинтересовался событиями на улице. Все эти счастливчики заявились на Свиноферму только к восходу Солнца.
Вместе с ними с утра пораньше стройотряд навестил следователь. Он стал проверять версию удара молотком. Здоровяку водиле сильно досталось. А Колю с молотком заметили многие. Допустить, что такого могучего красавца мог сшибить худощавый и невзрачный Старый народный разум не мог. Поэтому следователь искал злоумышленника посолидней, с умыслом и тупым твердым предметом. Коля накрылся одеялом и прикинулся, что спит. Поинтересовался следователь и тем, с чего началось, почему у Эрика перевязана голова, могут ли студенты опознать нападавших. Впечатления и отрывочные картинки великой битвы недавно буквально переполняли всех, но Эрик вдруг осознал, что никого не запомнил. Люди были просто плоскими мишенями, в которые надо было очень быстро попасть кулаком. После вопросов следователя возникла неловкая пауза и Женя нехотя произнес,
- Да, ладно командир, не было ничего.
…Неужели ничего? …Но мы старались.
Студиозы – студенты, устар., используется для указание на древность рода занятий.
ССО – студенческий строительный отряд.
«Фредди бил первым» - культовая рекомендация
Просмотров за 24 часа 1 всего 726
написано 19 июня 2023