Под утро загорланил соседский петух Мартын. Гром-
ко и с переливами. Володя Кравец проснулся и, проти-
рая глаза, с недоумением посмотрел на жену. «Храпит,
что ли? Никогда раньше не храпела». Но петух брал
выше и выше, наполняя комнату залихватскими рула-
дами. «Ну Мартын даёт! Не зря Пашка Зелинский за-
претил касаться его!» Соседка Марфа грозилась отсечь
красавцу головёнку...
Лёжа на спине и вслушиваясь в звуки убывающей
ночи, Володя ощутил сладкую прохладу сирени, рас-
цветшей под окном белым пушисто-бархатным облач-
ком. Вдруг всполошились кошки, поднялся ор и вой,
будто на дворе март. Что-то мягко шлёпнулось на пол.
«Маруська – с какого страху?!» – насторожился Воло-
дя, но всё утихло. Маруська забилась под кровать.
Кравец недавно купил дом в селе и не мог нарадо-
ваться на него. Помнится, когда жил в городе, жизнь
текла в спокойном укладе. Начинал-то он в сельской
школе. По утрам бежал учительствовать, гордясь удач-
ным стечением обстоятельств после института. Жена
млела от счастья! Всё прекрасно: отдельный маленький
домик лесхоз выделил молодой семье, рядом липовая
аллея. Выстроились липки в ряд до маленькой речуш-
ки в двухстах метрах, в которой всегда на уху наловишь
удочкой. Жить бы да жить в своём доме над Припятью,
но беда: Чернобыль! Всё бросили, пришлось начинать
жизнь на новом месте почти с нуля в маленьком город-
ке под Киевом. Слава Богу, жильём власть обеспечила:
квартиру дали побольше. Пока Украина обретала об-
лик «незалежности», Володю даже в бизнес понесло:
кафе завёл на паях с товарищем, по-прежнему цепко
держась за школу, где набрал группу дзюдоистов. По-
верил в коловорот перемен не сразу, но как-то поверил
и вступил в партию «Наша Украина», затем посильно
участвовал в оранжевой революции: возил на Майдан
Незалежности обеды за счёт заведения.
Отгремела революция. Осталась неудовлетворён-
ность в душе рядом с раной Чернобыля. Словно толпа
по холимым с детства цветам прошла. Ничего нового
под солнцем: схлынули потоки восторгов, затих ветер
перемен, и стало плохо. Но Бог видит всё. Бог слышит
всех. Может, и лучше, что партийцы выдавили его из
кафе «незалежности»? Не его это дело, не его! Не мо-
жет – и всё! Опять стал учительствовать. Дети вырос-
ли, у сыновей семьи, квартиры, внучатки замаячили
на горизонте: Даша и Маша. Домик для внучек надо
бы заиметь. На расширенном семейном совете, с уча-
стием детей, внуков и сватов, решили взять кредит и
в складчину купить дом в селе, прозванном им самим
Внуково.
И вот оно, как с ладони, – царство жены Венеры! Вся
земля в цветах, в клубнике, в плодовых деревьях, в па-
хучей сирени, что в июне наполняет дом неповторимы-
ми запахами свежести, благоуханием новой, налажи-
вающейся жизни для затюканного обстоятельствами
человека.
«Вот ведь, есть прогресс! – судил Володя о жизни. –
От прогресса и польза, и беда».
Пришла беда, и что делать? Народная мудрость на-
шёптывала чернобыльцам: водкой надо запивать рент-
гены, не то они схватят тебя за шкирку... Володя тайком
от жены испробовал и красное вино, и самогонку, со
временем уверившись в пользе советов как объектив-
ной реальности, данной нам... Однако же, положив на
весы разума Чернобыль и революцию, получил вразу-
мительный ответ: революция злее атома – водкой её не
вытравишь.
Спать уже не хотелось: разбередил душу мыслями о
прошлом.
Для засонь петух Мартын повторно прокричал свою
предутреннюю песню. Потянет ли на третьи петухи?
Было тихо, но Володе чудились какие-то звуки, что-то
было не так. Что за окном? Как будто что происходит?
Какое ещё животное блудит?
Ничего, всё в порядке, просто светает, но тьма при-
обрела, возможно, из-за Чернобыля, другой, голубова-
тый оттенок. Стало неуютно и тревожно. А чего тре-
вожиться? Стоят типовые домики, построенные ког-
да-то для чернобыльских переселенцев. Немолодые
соседи доживают свой век. Дети выросли и укатили,
иногда, по праздникам, из города наезжают с внуча-
тами навестить стариков. Кто-то из внуковцев пьёт от
безысходности, кто-то – по привычке. Никогда не пой-
мёшь, почему пьют.
Вот сосед Петрович, который слева живёт. Появи-
лась бутылка, значит, за стол нужно садиться. И не-
важно, праздник или рабочий день. Напьётся, а потом
за женой гоняется с дрекольем. Убежит жена к соседке,
так он за собаку принимается.
– Зачем над собакой издеваешься? – вмешался Во-
лодя однажды. – Она-то в чём виновата?
– Ты за своей женой смотри, а не за моей собакой! –
буркнул Петрович. С тех пор сосед вроде бы помирился
с собакой. Значит, утихла белая горячка.
Володя отмахнулся от пустых мыслей о соседе, нас-
тороженно прислушиваясь к тишине. Хрустнула сухая
ветка, и у него ёкнуло сердце. Крадётся кто-то? Иль по-
казалось?..
«Сухие ветки на деревьях сами по себе ломаются», –
успокоил себя, но тихонько опустил ноги на пол. Затем
подкрался к окну и обмер... чуть не закричал, но вовре-
мя зажал себе рот.
Посреди двора стоял огромный шар – с двухэтаж-
ный дом, светящийся матовым светом, а в его верхней
части – два длинных усика, похожих на антенны. Эти
живые усики двигались, шар походил на первобытное
насекомое. Точно так двигает усиками муха или ка-
кой-нибудь жук.
Вдруг усики замерли, словно вглядываясь в окна
спальни, и Володя почувствовал неодолимое желание
выйти из дома. Никакого страха, наоборот, хотелось
петь, кукарекать, как Мартын, легко и залихватски. Но
не при спящей же жене! Обидится, не умаслишь потом!
У шара усики перемещались, целясь в сторону двери
и слегка подрагивая. Открыв дверь, Володя увидел в
плоском днище шара круглое и яркое пятно, похожее
на оконце или люк. Какие-то расплывчатые фигуры
двигались внутри, и вдруг одна из фигур в мгновение
ока отделилась от шара и непостижимым образом ока-
залась рядом с ним.
– Пошли, Макарыч. Тебя велели привести, – про-
молвила фигура голосом соседа.
– Петрович, ты там был? А почему собаки твоей не
слышно? Почему не лает? – спросил Володя буднично,
как будто каждый день он видел у себя во дворе нео-
бычный шар с вертящимися усиками-антеннами.
– А забился в будку Полкан. Чего испугался? Кому
он нужен? Ты да я им нужны. Пошли, что ли?
И тут Володины тапочки примерзли или влипли в
дощатый пол веранды – ни в какую!
Надорванным голосом, с хрипотцой, завёлся с тре-
тьей песней петух Мартын.
Не помнил Володя Кравец, каким образом оказался
посреди двора и вслушивался в его пенье. Разве услы-
шишь в городе такое приветствие утра? Разве увидишь
в городе зарождающийся рассвет? А звёзды, звёзды,
висящие в тишине над селом?! Тихие и певучие. Зелё-
ные, синие, жёлтые, белые... Мириады звёзд. Это только
кажется, что они все одного цвета. Нет, они все разные,
только нужно всмотреться в них. Сейчас фантасмагория
утра, они кажутся одинаковыми: и бледными, и блеклы-
ми. Хотя нет, вон та звезда, огромная и яркая, красно-
го цвета. Володя заметил, что звезда быстро удаляется,
уменьшаясь в размере. Он наблюдал за ней до тех пор,
пока она не растворилась в осветлённом утреннем небе.
В проёме двери показалась жена в белой сорочке до
пола.
– Володя, ни свет ни заря, а ты во двор выбрался?
– Тю, напугала! Ты в этой сорочке на привидение
похожа. Мартын разбудил. Вот и вышел во двор. На
звезды засмотрелся. Интересно! Небо светлеет, звёзды
бледнеют и постепенно растворяются в небе.
– Ты не выпил случайно с Петровичем? С чего тебя
на звёзды в такую рань потянуло? Ты и по молодости
на них не заглядывался.
Венера неуклюже повернулась, дверь за ней захлоп-
нулась, словно не открывалась, стало тихо.
«А почему, действительно, я во дворе оказался?
Убей – не помню! Странно. И сон какой-то странный
приснился: шар во дворе, похожий на жука... Ах, да...
Петрович ещё из шара выходил и приглашал меня вов-
нутрь. Фантастика!»
Володя стоял посреди двора, недоуменно посматри-
вая то в одну, то в другую сторону. И вдруг он разглядел
на зелёной траве чёрный круг, метров на пять в попереч-
нике. И трава внутри круга пожухлая. Будто выжжен-
ная. Он не выдержал и опустился на коленки, принюхи-
круг такой правильный? Не нарочно же подстроили? И
не алкаш Петрович же подсказывал? Никаких запахов
солярки или самогона не было, но и травы не было так-
же, вот ёлки-моталки!
Утром пришёл сосед и принёс бутылку козьего мо-
лока.
– Макарыч, молочка с утра испейте. Марфа только что
козочку подоила. Не бойтесь, наша козочка без запаха.
– Спасибо, конечно, Петрович! Удивил ты меня. Не
замечал я раньше, чтоб ты соседей по утрам парным мо-
локом угощал. Что с тобой?
– Да что тут такого? Соседи ведь.
– А может, похмелиться хочешь? Так у меня есть
полбутылки.
– Что ты... Что ты! Не надо. Завязал я. И Марфе сло-
во дал. Не буду эту гадость больше принимать.
С нескрываемым удивлением Венера стала рассма-
тривать соседа. Ишь, водка гадостью стала! Скажите
мне! Он не был похож на вечно лохматого и небритого,
недовольного всем на свете Петровича. В чистой белой
сорочке, аккуратно причёсанный. На лице блуждала
мягкая и добрая улыбка.
Потом прибежала Марфа, пожаловалась:
– Петух Мартын исчез.
– Может, зверь какой прибрал? – предположила Ве-
нера.
– Да какой зверь?! Отродясь здесь кур не таскали. Да
и пёс зверя учуял бы. Стал бы лаять. А он всю ночь тихо
в конуре проспал.
– И всё-таки петух последнюю предутреннюю песню
пел: Володя ж наяву слушал!
– А может, почудилось мне? – сказал, однако. – Я и
сам не помню, зачем во дворе оказался под утро.
– Один пить перестал, другой на звёзды засматрива-
ется и потом не помнит ничего. Во дела! – засмеялась
Венера.
Но петух Мартын на третью ночь после того, как
исчез, каким-то непостижимым образом опять ока-
зался в курятнике и стал наяривать свои песни пуще
прежнего. Петрович ни пива, ни водки, ни разбавлен-
ных жёниных вин в рот не брал. И никто в селе теперь
не пил. Об этом даже в районной газете писали: в селе
Закуняево (так на самом деле жители называют село
меж собой) все, кто закладывал за воротник, переста-
ли спиртное пить, как ни странно, в один день. И слу-
чилось всё в тот день, когда петух Мартын на время
исчез из курятника тамошнего мужика Павла Зелин-
ского. Петух-то вернулся, а мужики и бабы как не пи-
ли, так и не пьют.
Молва разошлась, будто бы петух силой своего гор-
лопанства всю пьянь излечивает. Некоторых мужиков
жёны теперь привозят в Закуняево для кодировки пе-
ньем петуха Мартына. Есть такие, кто опасается ехать.
Как-то Володя своего давнего приятеля, доктора, при-
гласил в гости, на выходные с ночёвкой. Сызмалу по-
велось, прилипла к приятелю кличка Доктор, а он и
вправду доктор, поскольку пиявок разводит и теми са-
мыми пиявками избавляет людей от гнёта хворей. Мно-
гим, говорят, помогает. Хотя, признаться, чего только
не наговорят люди, а как оно на самом деле получается,
кто знает? Пока не попробуешь, не поймёшь. Главное,
Доктор, прописав сам себе отказ от приглашения, отбо-
ярился. Испугался, выходит?
– Извини, Володя! Я уже наслышан об этом сумас-
шедшем петухе! Чепуха, конечно... Не может петух ле-
чить своим ором от пьянства. Мои пиявки на что уни-
версальные, и те не помогают. Бесплодие лечат, при
геморрое помогают, а от пьянства – нет, ни в какую и
ни за что!
«И в самом деле, признаешь за факт народного ле-
карства, а у тебя докторский диплом отымут, ошельму-
ют шарлатаном!»
– Так чего ж ты боишься? – не унимался Володя.
– Нет, не поеду. Бережёного Бог бережёт. А вдруг
там не петух, а ведьма? На тебя не действует, но ты, мо-
жет быть, исключение из правил. Или ведьма тебе зна-
комая? Нет, не хочу рисковать. Без выпивки к молодым
девчатам сейчас не подступишься, а тут шары катают-
ся... Эти шары – улёт белой горячки, её материализация
с временным эффектом... Вот так-то, чернобылец!
А Володе всё нипочём.
Но с Петровичем они не сошлись – на разных почвах
выросли. Один землю копал и пил до третьих петухов,
другой от Чернобыля пострадал и пьёт меньше, чтоб
слышать петуха Мартына поутру. Красиво поёт, параз-
ит, до галлюцинаций, колик и немыслимых шаров над
клумбой. Сюрреализм! Вовсе не улёт белой горячки.
Откуда ей быть? Да ещё с материализацией? Петуха
слышит всякий на селе, а шары садятся только во дворе
Володи Кравца. Кому и чего здесь доказывать? И так
понятно, даже дураку.