Глава 3
Будучи сама врачом, Наварская лечиться не любила. Она принадлежала к тем людям, которые вызывают врача, если чувствовали, что сердце сейчас остановится. Конечно, господин Оранский, за руку которого она схватилась, знал ее хорошо, уважал как профессионала, но как пациентка она была совершенна никудышная и нужно было иметь железные нервы, чтобы убедить профессора медицины, что аппендикс - вещь очень коварная и хотя смертность от этого диагноза низкая, но она все-таки есть и шутить с этим опасно.
Но Наварская посчитала, что ничего страшного, пока в аэропорту она не ощутила режущую боль в правом боку, ее так скрутило, что она не могла не только разогнуться, но и вздохнуть. Теперь у нее не было сомнений в том, что московский доктор был прав. Корчась от боли, попросила коллег вызвать скорую. Рвота не прекращалась ни на минуту, доставленная в клинику, она была зеленая, а могло быть все гораздо лучше, если бы один доктор слушал другого.
И все-таки аппендикс прорвался. Марк Евгеньевич видел, что лицо ее перекошено от боли и она стонала. У операционного стола бригада работала слаженно, каждый знал свое дело. Анестезиолог быстро сделал свою часть работы, у медсестры все было наготове, и одев маску, хирург приступил к операции.
Марку Евгеньевичу потребовалось больше времени, чтобы очистить всю полость живота от гноя. Домой он не уехал, решил остаться, если вдруг понадобится его помощь. Он был бойцом и старался у костлявой отбить хоть день, хоть два человеку, а лучше всю жизнь. Он много раз выходил победителем. Много, но не всегда. К сожалению, он не был богом, а просто был талантливым хирургом, и неудачи его раздражали. Всегда в гневе срывал с себя шапочку и чувствовал, как ноет сердце.
Проигрывать сильному врагу не стыдно, но бессилие причиняло ему боль.
-Вы и так творите чудеса- говорили ему коллеги.
Но ему хотелось большего, хотелось спасти каждого, хотя это было из области фантастики. В этот раз прошло все удачно, Марк Евгеньевич остался доволен. Поблагодарил бригаду, которая собралась уходить, а пациентку повезли в послеоперационную палату. Утром, открыв глаза и потрогав себя за правый бок, она поняла, что прооперирована.
-Будем жить - подумала Наварская, и увидела, как доктор входит в ее палату.
Оранский присел рядом на стул, а она взяла его за руку
-Я знаю, что врачи - самые ужасные пациенты, простите, что доставила вам столько неприятных минут.
Он сжал ее руку - Видя вас живой, это уже все забылось. Как вы себя чувствуете?
- Теперь уже хорошо
- Ночью звонил Дмитрий Павлович
-Папа?
-Да, справлялся о вашем здоровье. Я его успокоил, а то он уже лететь хотел вас спасать, как будто в Москве нет врачей.
-Не обижайтесь, он мой папа.
-Я понимаю, родители - это святое.
-Спасибо — и она сжала чуть его руку.
От него веяло надежностью, уверенностью и спокойствием. Весь его вид говорил о том, что ему можно доверять не только как врачу, но и как человеку.
-Отдыхайте — и он поцеловал ее пальцы.
Сейчас госпожа Наварская казалась ему послушным ребенком, и ему хотелось ее похвалить и дать шоколадку.
- Вы уже уходите домой?
-А вы что хотели?
-Чтобы вы остались, мне так будет спокойнее
-Хорошо, я еще к вам зайду.
Ночью ему удалось поспать часа четыре, поэтому сейчас он чувствовал себя бодро. Какие-то чувства боролись в нем: приятная женщина, которую знали все, кому пришлось столкнуться с проблемами сердца, в сорок лет профессор, успешный хирург, что-то в ней было такое, что заставляло его, как мужчину вновь и вновь заходить в палату и сидеть рядом, даже если она спала.
Он проверил, как выполняются его назначения -Главное, антибиотики - напоминал он медсестрам — чтобы убить до конца инфекцию, хотя сам себе мог доверять, он тщательно ликвидировал весь гнойный очаг. Все-таки ей повезло, ведь все могло случиться в самолете и тогда приземлившись в Питере, еще неизвестно как бы все закончилось. Да ей было больно и страшно, но все поймали в самом начале. Оранрский любил такие победы. Он сам будет следить за ее состоянием, ему это было приятно. Марк Евгеньевич видел, что она еще слаба, но выглядит далеко не зеленой, ему было с чем сравнивать.
Следующую ночь Оранский опять остался в клинике, только теперь ему удалось проспать все восемь часов. Утром привел себя в порядок и бодро зашел в палату.
- Как вы себя чувствуете, Екатерина Дмитриевна?
-Мне сегодня гораздо лучше, только называется меня Катя, а то я чувствую себя великовозрастной дамой.
-Ну тогда и я Марк
-Идет. Думаю, весь тот ужас, который приключился со мной, остался позади. Сегодня можно будет встать?
-Можно, минут на десять, завтра — пятнадцать, когда сможете преодолевать наш длинный коридор, я вас выпишу.
-Хорошо, согласна. Он был очень дружелюбен, все время улыбался и ей хотелось как можно дольше с ним разговаривать, но она понимала, что врач нужен не только ей, но и другим пациентам.
Каждый день она разговаривала с отцом и мамой, успокаивая их
- Пап, все у меня хорошо, скоро буду дома
- Может быть за тобой прилететь?
-Нет, я сама, силы появляются, настроение прекрасное. Не переживайте.
Она уже два дня гуляла по этому проспекту-коридору, все-таки придерживая шов, он немного побаливал. С Марком они много беседовали, после своей смены тот оставался, заходил к ней в палату, и они говорили обо всем на свете. Оранский все больше убеждался в том, что Катя - легендарная женщина. Сразу такое не разглядишь, ведь чтобы это понять надо общаться.
Иногда они оба замолкали и подолгу смотрели друг на друга, а потом вдруг замечали, что Катя держит его за руку, как тогда, после операции, ведь ей действительно было страшно. На этот короткий промежуток времени они вошли в жизнь друг друга, доверяя самое сокровенное. Узнав много интересного из ее жизни, он только больше ее зауважал, понимая, что перед ним хрупкая женщина, но боец, с характером и стержнем внутри.
Катя быстро шла на поправку, и доктор понимал, что их расставание неизбежно
- Ну что, Катюш, шов прекрасный, как и анализ крови, выглядите вы вполне здоровой, поэтому я вас выписываю.
Сегодня он работал во вторую смену, но пришел рано утром, чтобы по привычке сначала поговорить. Время летело, они проговорили уже больше часа и все так же держались за руки. Оба чувствовали, что стали близки друг другу, никто из них и подумать не мог, что такое вообще возможно. Она испытывала огромную благодарность к этому талантливому человеку, ну а ему еще придется разобраться в своих чувствах.
-Я желаю вам всего самого хорошего, главное, здоровья и доверяйте другим врачам тоже.
Она улыбнулась -Теперь придется, вы мне преподали хороший урок.
- Будьте счастливы и любимы.
В ответ она расхохоталась -Это в мои то сорок два, не смешите
-А я вполне серьезно. Женщины старше вас влюбляются и выходят замуж, потому что у ее величества Любви, нет возраста.
-У меня будет время над этим подумать — ответила она.
Они обнялись на прощения, и он быстро вышел из палаты.
Продолжение