Процесс пошел…
Ну да бог с ним, с тем постановлением, нечаянно выпорхнувшим из затхлых кабинетов с засыпающими на ходу постояльцев. Новые времена шли на смену старым. Новые лидеры страны заявили во всеуслышанье о том, что «так дальше жить нельзя!». Новые волнующие воображение слова замелькали на страницах печати: «Ускорение, гласность, перестройка». Даже социализм теперь должен был стать «с человеческим лицом» (а с каким лицом он был до этого?). Реформаторский зуд был настолько силен, что никто толком не знал с чего же все-таки надо начинать. Вот и разразились дерзкие и умопомрачительные по красоте полета мысли публичные дебаты на съездах ли Советов, на страницах СМИ, на любой маломальской трибуне, приводившие в восторг благодарных слушателей. И было ли в такое время место для разговоров о немецкой автономии? До них ли было общественности, когда устои самого российского общества трещали и ломались по швам? Но именно в то время вдруг вопрос об автономии всплыл на страницах одной бойкой кемеровской областной газетенки «Кузбасс» в материалах писателя Рудина, который попытался оправдать решение Сталина по депортации советских немцев в 1941 году. Эта тема была подхвачена еще рядом газет и связывалась с начавшимся в связи с открытием «железного занавеса» массового выезда немцев в Германию. Ну как же – все ясно! Вот оно предвидимое Сталиным предательство! Раз едут за рубеж, значит, изначально зов крови был сильнее всяких там уверений в патриотизме. А раз так, то никакой им автономии, а пусть катятся в свою «альмаматер».
В апреле 1988 года немецкие активисты снова направили в Москву инициативную группу из 14 человек. Это была уже третья по счету делегация с ходатайством об автономии, но первая – к новому Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву. И на этот раз градус ожиданий был как никогда высок: уж очень красиво говорил энергичный и реформаторски настроенный генсек о новых межнациональных отношениях. Он вообще обо всем говорил красиво, явно наслаждаясь благодарной реакцией своих слушателей. Но никто же тогда не знал, что на решительные поступки он так же был не готов, как и его трясущиеся предшественники.
Участники делегации были приняты в подотделе межнациональных отношений государственно-правового отдела ЦК КПСС (а где ж их еще принимать? Пусть спасибо скажут, что вообще пустили на порог высоких апартаментов), где их внимательно выслушали (наверное, еще и чаем напоили?) и отправили домой, твердо пообещав передать их обращение в самые верхние инстанции.
Напрасно прождав обещанного ответа (наивная депутация верила, что их письмо тут же отправилось по нужному адресу), в августе этого же года, то есть через четыре месяца в те же инстанции поехала уже более представительная делегация. На этот раз в нее вошли 56 человек, в числе которых были 11 кандидатов наук, писатели, художники, музыканты, уважаемые рабочие и труженики села. Такое представительство уже трудно было проигнорировать. Им было оказано должное внимание, предоставлено место и время для выработки конкретных предложений по автономии. Делегаты образовали координационный центр «по содействию правительству СССР в восстановлении АССР НП», в который вошли 39 человек. А через месяц, приурочив свой приезд к сессии Верховного Совета СССР и внеочередному Пленуму ЦК КПСС, в столицу прибыла пятая по счету делегация, состоящая из 105 человек. Проработав три дня, она в полном составе посетила приемные ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета, где передала обращения по решению своего национального вопроса.
Эта делегация сумела-таки обратить на себя внимание. Была дана отмашка средствам массовой информации на публикацию материалов о российских немцах и их национальных проблемах. Стал предоставляться эфир телерадиовещательных программ для активистов координационного центра. Именно с этого момента в стране официально начало работать Всесоюзное общественно-политическое и культурно-просветительское объединение – общество советских немцев «Возрождение».
И казалось бы, вот он долгожданный прорыв! Программа «Возрождения», четко и конкретно изложив свои цели и методы решения поставленных задач, ждала только официального ее признания властями.
А власти не спешили с ответом. Они, как и в годы застоя, начали уводить предложения общества в плоскость долговременных планов, намеренно так изворачиваясь вокруг них, что, все реальные попытки в деле восстановления автономии неизменно натыкались на инерцию существующего законодательства.
В самом обществе поначалу тоже не сразу определились: так где же просить автономию? Вначале всем было однозначно очевидно: конечно, на Волге! Ведь большинство немцев было выселено именно оттуда. Да и с точки зрения правовых аспектов реабилитации это место и есть единственное, где автономия могла быть восстановлена. Но готовы ли были все немцы на то, чтобы бросив обустроенные места новых компактных мест проживания, ехать в необжитые районы, чтобы снова начинать с нуля? А если просить правительство, в расчете на то, что оно все-таки озабочено решением вопроса российских немцев, предоставить другое место, то какое? Калининградская область? Алтайский край? Сибирь? Урал? Осознавая угрозу раскола, актив общества все же пришел к непростому решению: только Поволжье!
Но как быть с населением, которое проживает на территории бывшей АССР НП? И общество «Возрождение» публично выступает с обращением к ним с глубокими, идущими от сердца словами:
«…В тяжелые для всего советского народа годы войны дома немцев Поволжья со всей их обстановкой, имуществом, скотом и запасом продовольствия стали убежищем для тысяч и тысяч людей Белоруссии, Украины, европейских областей России. Дома эти стали для многих их, сегодняшних хозяев, родными.
Немцы Поволжья вместе с другими советскими немцами, прошли за годы войны неимоверно трудный путь. Все взрослое население было в годы войны направлено в трудармию, на лесоповал, в шахты, где находилось за колючей проволокой, под конвоем, в условиях физических и моральных унижений, заплатив, как и все советские люди, тысячи и тысячи жизней сталинскому режиму…
Отсутствие в течение почти полувека государственности, национальных школ, национальной жизни, дискриминация во всех сферах жизни, разбросанное проживание по всей территории огромной страны привели к тому, что советские немцы в значительной мере утратили родной язык, свою национальную культуру, потеряли надежду на восстановление их равноправия с другими советскими народами, восстановление их государственности.
Однако большинство советских немцев по-прежнему твердо верят в то, что справедливость по отношению к ним восторжествует. Эту веру значительно укрепил процесс перестройки, начавшийся в нашей стране.
…Получив новую надежду, советские немцы, как и не раз до этого, вновь поставили вопрос о восстановлении их государственности – их автономной республики на Волге. В этом своем стремлении советские немцы встречают широкое понимание и поддержку у всех советских народов. Вместе с тем им приходится иногда слышать, что если восстановить немецкую автономию на Волге, то как же быть с людьми, которые сегодня там живут? Что их выселять оттуда? А если не выселять, то не будет ли у них конфликтов на национальной почве после возвращения туда советских немцев?
Для нас эти вопросы и опасения звучат по меньшей мере несерьезно, ибо и раньше в автономной республике проживала одна треть ненемецкого населения: русские, украинцы, казахи, калмыки, татары и т.д. И все жили дружно, никаких конфликтов не было.
…Мы протягиваем руку искренней дружбы всем людям, проживающим сегодня на территории бывшей АССР немцев Поволжья. Мы заверяем их в том, что, как и двести лет назад, мы хотим жить с ними в мире, дружбе и согласии.
…Мы заявляем, что пережив вместе со всем советским народом трагедию войны с ее неисчислимыми жертвами и потерями, считаем невозможным для себя требовать возвращения нам наших домов и имущества, незаконно конфискованных в 1941 году при незаконном выселении, ибо не советский народ виноват в этом и тем более не те люди, которые живут в наших домах. Пусть наши дома, в которых родились мы и которые стали приютом для вас, будут для вас такими же родными, какими были для нас.
Мы заявляем, что не претендуем на город Энгельс – бывшую столицу нашей республики. Пусть он остается таким, как сложился – современным русским городом.
Мы считаем, что большинство сегодняшних крупных населенных пунктов на территории бывшей АССР НП должны по возможности получить свою автономность в будущей республике с тем, чтобы не нарушать уклад, чтобы сохранить полную возможность беспрепятственного обучения на родном языке в школах, обеспечить и на будущее свободное развитие в них национальной культуры.
Мы полагаем, что наиболее приемлемым для всех будет создание для прибывающих советских немцев новых населенных пунктов. Мы убеждены в том, что сможем вместе с вами доказать, что у советских людей нет оснований для межнациональных споров.
…Пусть же будущая наша совместная с вами автономная республика возродится и станет лучше и богаче прежней».
Возникать стала тема автономии и на двухсторонних российско-германских встречах «в верхах». Но до журналистов долетали только обрывки разговоров. Да и как эта тема могла всерьез обсуждаться, если ни та, ни другая сторона не имела по ней сложившегося мнения. Скажем, для Германии что было предпочтительней: принимать обрушившуюся на них волну российской иммиграции или принять посильное участие в обустройстве автономии на Волге? Расчетливые немецкие экономисты подсчитали, что если Германия примет в течение 10 лет 2 миллиона человек из России, то это приведет к значительному оживлению экономики; дополнительный доход составит более 80 млрд. марок, и средний возраст населения уменьшится. А российская сторона была против массового оттока немцев, но в то же время тянула с решением по автономии. Вот и становились разговоры беспредметными, а потому – ни к чему не обязывающими.
«Главное – это начать!», – делая почему-то в глаголе ударение на первом слоге, любил говорить последний генсек, открывший реформаторский «ящик Пандоры», М.С. Горбачев. Он и начинал, то, что ему подсказывали «прозападно» настроенные советчики, любуясь своим словоблудием и умудряясь делать то, чего категорически нельзя было делать. В конечном итоге он потерял власть, потерял Советский Союз, подрастерял имидж целеустремленного реформатора, и, как ощипанный петух, поехал кукарекать перед тем, как окончательно кануть в безвестность куда-то на безлюдные задворки Америки.
А первый президент России (тот, который для утверждения себя, как настоящего лидера нации, тоже залезал на броневик) в отношении немецкой автономии вообще повел себя неадекватно. Он вначале внятно и членораздельно заявил в камеру телевизионщиков, что «автономия непременно будет», а потом, спустя всего несколько дней, прокричал в толпу, рисуясь опять же перед телекамерами: «Не будет им никакой автономии!».
Между тем на Волге начали разгораться страсти. Как только разговоры о восстановлении немецкой автономии перешли в плоскость практических решений, оплывшая жирком партийно-хозяйственная номенклатура на местах нервно зашевелилась, справедливо опасаясь нежелательных перемен. В тихих и заспанных глубинках вдруг (в кои-то веки!) загоношились с транспарантами в руках митингующие, пошли по домам активные старушки, собирая подписи протеста против автономии. А в местных газетах, контролируемых еще партийными органами, стали появляться знаковые заметки (определяющие позицию «верхов» относительно проблемных вопросов текущего дня), подписанные, как правило «ветеранами войны и труда». Вот две цитаты из письма инвалида войны А Кочегарова, опубликованного в газете г. Маркса «Знамя коммунизма» (уже на коммунизме крест поставили, а название-то – времени не хватило сменить – оставили) под тенденциозным заголовком «Будем жить дружно без автономии»: «Вас сорвали с мест – и правых, и виновных». Это инвалид войны, обращаясь к российским немцам, о их депортации в августе 1941 года. Как будто и не было публичного извинения властей о грубейшем попрании сталинским режимом конституционных прав ни в чем неповинного народа. Как будто бы невиновность немцев не была уже тысячекратно доказана самой жизнью. И дальше он продолжает: «Я уважаю, немецкий народ и никаких претензий за обиды, нанесенные мне немецкой нацией не предъявляю…». Ну, а вот этот абсурд как понимать? Ну ладно, пожилой ветеран не понимает разницы между воевавшими с нашей страной фашистами и теми выходцами из Европы, которых мы называем российскими немцами. А те журналисты, что допустили статью до публикации, неужели не могли разглядеть в ней чудовищной подмены понятий, чудовищного обвинения в чужих злодеяниях? Конечно, видели. Конечно, знали. Но что могли сделать винтики большого инерционного механизма, который еще много лет будет двигаться туда, куда тянет привыкшая к устоявшейся незамысловатой траектории масса идеологического маховика? Что можно было противопоставить толпе манифестантов, которую наблюдал журналист из газеты «Ноейес лебен» Э. Шмидт в дни работы Второго съезда народных депутатов (1989г.) у московской гостиницы «Россия»? Толпе из несколько десятков человек, которую привезли из Саратовской области (разумеется, оплатив все издержки) и возглавили работники местного партаппарата. Толпе «пикетчиков», которые, как выяснилось из разговора, понятия не имели об истории российских немцев и их ликвидированной республики. Ее лидеры заученно твердили о необходимости «доказательств» того, что советские немцы на самом деле не были «шпионами и диверсантами», что они действительно безвинно были брошены за колючую проволоку лагерей трудармии.
Но были письма от жителей Поволжья и другого рода. Вот характерные для них мысли, которые выразил читатель газеты «Нойес лебен» М.Шевченко из Энгельсского района Поволжья: «Считаю, что решается вопрос о немецкой автономии медленно и робко. А все дело в том, что некоторые руководители местных органов, опасаясь потерять свои теплые места, всячески противятся этому. Я и моя семья, нас много тут русских, украинцев, людей других национальностей, желаем скорейшего восстановления немецкой республики в границах 1941 года. Уверен, что от восстановления АССР НП выиграет все население…».
Момент истины
Уж точно, никто бы не проиграл от восстановления АССР НП. У немцев было да и наверняка еще осталось горячее желание жить и трудиться на малой родине. Работоспособности и организованности им не занимать. И нет сомнений, что уже через несколько лет после официального восстановления автономии, бывшей республике была бы возвращена слава житницы страны, были бы построены новые поселки и города, сельхозпредприятия и учреждения культуры, медицинские и образовательные учреждения, проложены дороги, возрождены промыслы. Ведь немцы – прекрасные хлеборобы, животноводы, механизаторы, строители. А разве не заметили бы появления на карте страны немецкой республики "братья по крови" – предприниматели из Германии, Австрии, Швейцарии, с которыми бы вполне могли быть созданы совместные бизнес-проекты?
Но нет, этого не случилось ни тогда, когда в воздухе реформаторских настроений уже был явно ощущаем дух дарованной справедливости, ни сейчас, когда бороться за автономию стало некому: отчаявшиеся активисты «Возрождения» со своими семьями выехали на историческую родину – в Германию.
По-разному сложились судьбы покинувших мятущуюся Россию немцев. Некоторые благополучно прижились на незнакомой и не очень-то приветливой к обрусевшим иммигрантам по-европейски прагматичной земле. Но большинство из них никак не могут забыть далеких и счастливых мгновений российского безыскусного быта, душевного уюта бескрайних лесов и полей, тихих речных всхлипов и духмяных запахов свежескошенной травы… Не могут забыть духовного единения с тем устоявшимся сводом нравственных привычек, которые принято называть русским менталитетом. Их тянет на родину. Они бросили бы то, что им вежливо предоставили в так и не ставшей им родной Германии, и вернулись бы обратно в Россию… Но не в роли беженцев и не просителями социальных подаяний. А приехавшими домой хозяевами своих выстраданных убеждений и традиций.
…А те, кто остался жить в России? Почему они молчат? Почему они успокоились и смирились с тем, что их уклад и национальные традиции потихоньку растворяются в традициях других национальностей. Да потому что уже никто не верит в правовую справедливость властей. Да и других – житейских – проблем с избытком хватает. Немцы и в постреформенной сумасбродной жизни в большинстве своем не потерялись и сумели адаптироваться. Они наравне с другими нациями представлены во всех властных структурах. Встречаются немецкие фамилии и в списках успешных менеджеров, видных врачей, адвокатов, журналистов, писателей. Пенсионеры немецкой национальности – все, кто пострадал в годы репрессии (1941 – 1953 г.г.) получают ощутимую господдержку. Казалось бы – и все… Живите, радуйтесь, творите, дерзайте. Но неужели ни у кого из нас, россиян, не дрогнет сердце, если мы так и не дадим шанса тем немцам, которые страстно хотят объединения, снова собраться на родной земле? Пусть нету пока посыла снизу, от самого народа. Народ разрознен и не готов пока к организационной работе. Но ведь странная получается ситуация. Сейчас власти готовы к конструктивному диалогу с представителями любой формы общественности, но именно сегодня «Возрождение» прекратило свою работу по возрождению автономии. Надо четко понимать, что время действий стремительно уходит, и уже через несколько лет тема немецкой автономии будет безвозвратно бесперспективной.
Более того, наверное, именно сейчас, когда в Германии всё явственнее зреет общественно-политический коллапс, тема возврата российских немцев на Родину становится, как никогда, актуальной. А что, если Владимир Владимирович повторит благородный порыв Екатерины II, пригласив немцев (но на этот раз тех, кто уже имеет связи с Россией) на русские земли, оставшиеся на местах брошенных деревень Центральной России. Да, без федеральных субсидий затея вряд ли будет осуществимой. Но ведь обстраиваем же мы разрушенные до нуля земли новых территорий, отвоеванных в ходе СВО. Да и приехавшие на Родину немцы вряд ли будут ждать "милости от природы". И вклад в экономику страны вернувшихся домой российских немцев, уверен, будет отчетливо виден уже через два-три года после их обустройства.
Так сбудутся ли сокровенные мечты гордой и добропорядочной нации? Долго ли нам всем ждать нового расцвета немецкой республики?