Этой темы касаться мне не хотелось, но встретив через много лет участника
тех событий, который и посоветовал мне непременно описать их, решила
попробовать это сделать. Этим человеком был бывший мой коллега, обитатель
капелльского общежития, солист капеллы, а ныне солист Мариинского театра,
народный артист РФ, лауреат Государственной премии, лауреат театральной премии "Золотая маска",лауреат высшей театральной премии Санкт-Петербурга "Золотой
софит", лауреат премии "Каста Дива"и "Балтика", обладатель ордена "За
заслуги перед Отечеством" 2 степени. Нечто похожее произошло и с ним годами
позже. Волею обстоятельств я оказалась обитателем общежития Академической
капеллы Ленинграда в которой работала. Все шесть человек его населяющих, были
иногородние. Одну из комнат занимала 35 -летняя миловидная женщина родом из
Саранска. Обладая прекрасным меццо-сопрано, она окончила Ленинградскую
консерваторию и могла-бы сделать неплохую карьеру в любом оперном театре
страны, но покидать город после шести лет проживания в нём, ей не захотелось.
Была принята по-конкурсу в состав Академической капеллы, которая частенько
испытывала недостаток в низких голосах. Сообщая о шести годах проживания в
консерваторском общежитии на улице Зенитчиков, вместо положенных пяти,я не
оговорилась. Всё дело в том, что Лидия была очень слаба здоровьем. Сдать
Госэкзамен по-специальности вО-время не смогла из-за болезни. Сдала его со
следующим выпуском. Перебравшись из консерваторского общежития в
капелльское, она тщательно скрывала от руководства капеллы состояние своего
здоровья. Очень боялась увольнения, а значит лишения средств к существованию.
С трудом перенеся 3 -4 репетиционных часа, она добиралась до кровати и до
следующей репетиции уже не вставала. Мучили сильнейшие головные боли и приступы
рвоты. Многочисленные поликлинические анализы никакой патологии не
обнаруживали. Всё в пределах "санитарной" нормы, если не считать очень
слабенького сердца.
Но проблемы с сердцем не выражаются имеющимися симптомами? Никакого
другого диагноза не было, а человек угасал. Каждый из нас помогал ей как мог:
ходил в аптеку, приносил продукты, мыл пол в её комнатке, выносил "дежурный"
тазик из-под кровати. Но самым тяжёлым испытанием для её здоровья было участие
в гастрольных поездках.На этот счёт поблажек не для кого не делалось.При приёме
на работу у всех женщин, имеющих маленьких детей, обязательно справлялись, если
возможность оставлять ребёнка на кого-либо. Если такой возможности не было,
артистку, даже с выдающимися вокальными данными, на работу не брали.
А Лидия, очень закрытый человек, избегающий всякого общения,особенно любителей
поболтать. Про таких говорят -этот человек нелюдим. В коллективе у неё не было
ни друзей ,ни подруг.К моменту моего появления в общежитии ,Лидия прожила в нём
уже лет пять и как каждая женщина страстно мечтала о собственном жилище.
Время от времени в ведомственных коммунальных квартирах освобождались
комнаты, но заселялись они артистками, проживающими в общежитии, но родившими
ребёнка. Нахождение в общежитии матери с ребёнком не допускалось, за этим
строго следили надзорные службы и неминуемо штрафовали организацию, допустившую
подобное нарушение. По этой причине очередь до Лидии никак не доходила.
Она очень остро переживала устоявшееся правило. Считала такое положение вещей
не справедливым. Получалось так, что она несла наказание за то, в чём не
виновата. Общежитие капеллы находилось под одной крышей с концертным залом.
Если смотреть на здание капеллы с Мойки, то в левом его флигеле, на третьем
этаже. Архитектурный ансамбль Придворной певческой капеллы, возведённый
архитектором Леонтием Бенуа, знаменит превосходной акустикой концертного зала.
Это лучший зал по акустике в городе и один из лучших в Европе. Не случайно
именно в этом зале известная звукозаписывающая фирма "Мелодия" имела свою
аппаратную и в течении нескольких десятков лет осуществляла музыкальные записи
известных артистов. В коридорах капеллы можно было встретить Бориса Штоколова,
Ирину Богачёву, Георга Отса, Эдиту Пьеху, Эдуарда Хиля, Людмилу Сенчину,
осуществляющих записи своих дисков. На сцене своего зала делались знаменитые
записи большой классической музыки и самой капеллой.
Ввиду ограниченного пространства, занимаемого зданием капеллы, необходимых
помещений всегда не хватало. И потому помещения в жилых флигелях многократно
перепланировались, подгонялись под сию минутные нужды организации. Так и шесть
маленьких комнат общежития были устроены там, где их никогда не было. А потому,
чтобы попасть в них на третий этаж, нужно было подняться по пожарной лестнице.
Узенькая, сваренная из металлических прутьев, освещаемая днём окном-фонарём в
крыше, а вечером двумя тусклыми лампочками,очень крутая лестница, приводила в
общую кухню с газовой плитой и раковиной с краном холодной воды.Никаких ванн и
душевых. Все артисты посещали городские общественные бани. Площадка лестницы
между 2 и 3 этажами состояла из металлического листа, который под тяжестью
идущего прогибался и издавал "истошный" скрежещущий звук. Все обитатели
общежития прекрасно знали об этой особенности лестницы и старались не наступать
на середину площадки, а только на раму по её краям.Если лестница вдруг издавала
свой характерный звук-это сигнал обитателям -идёт чужой.
Неизвестно, как долго бы продолжалась история с болезнью Лидии, если бы не
случай. Как обычно, после репетиции, артисты с завидным энтузиазмом, покидали
сцену, разбегаясь по своим неотложным делам. Как шутил руководитель:"Через две
минуты после окончания репетиции, артисты капеллы успевают добежать до
Московского вокзала". Эта шутка очень точна. Репетиционный процесс
требует большой концентрации внимания и немалых физических усилий, и потому,
после окончания работы, участники спешит свободно выдохнуть и раскрепоститься.
Если вечером не было концерта в общежитие никто не возвращался, кроме Лидии.
Она забиралась в кровать, укладываясь лицом к двери, которую никогда не
закрывала, чтобы видеть любого входящего и при необходимости попросить того об
услуге. В рабочий день всё было, как всегда. В общежитии одна Лидия. Вдруг она
услышала "сигнал" лестницы. Идёт посторонний! Конечно, она очень напугалась.
Кто? С какой целью? Посторонним оказался видный мужчина, лет 50. Он искал
артистку капеллы, с которой недавно познакомился. Та дала свой адрес и подробно
описала как её найти. Но войдя в кухню и не встретив ни души,человек свернул в
коридор и увидел приоткрытую дверь. Деликатно постучавшись,просунул голову в
дверь и увидел Лидию. Конечно, он расспросил её о причине болезни. На что Лида
ответила, что диагноз неизвестен, а такое самочувствие мучает её много лет.
Мужчина проникся искренним состраданием к болящей и стал, время от времени,
навещать её. А однажды предложил обследоваться в "его" поликлиники у "его"
врачей. Причина была обнаружена. Выписанные таблетки быстро улучшали
самочувствие Лидии и она начала оживать.Причиной болезни оказались простейшие
лямбли. Так сказалось голодное детство девочки. Отец семьи, железнодорожный
служащий, был арестован в 1937 году и домой не вернулся. Мать, не имеющая
профессии, с четырьмя детьми на руках,была выселена из квартиры. Семья выжила
за счёт подаяний добрых людей, но частенько, чтобы подавить острый приступ
голода, дети ели траву.
Обыкновенные лямбли( болезнь грязных рук, или заражение от почвы),покрывшие всю
поверхность печени и являлись причиной многолетнего недомогания. Что и
говорить, Лидия была бесконечно благодарна своему спасителю и, к тому же,
смертельно влюбилась в него. Но наступила осень и коллектив капеллы должен
отъехать на полутора-месячные гастроли по городам Сибири. Эта трагедия для
Лидии. Она сообщает своему знакомому маршрут -названия городов и сроки в них
пребывания, и берёт с него обещание обязательно писать ей в каждый город до-
востребования. Поскольку она плохо ориентировалась на местности даже в
Ленинграде, в чужом городе она совершенно терялась. Приходилось сопровождать её
в каждом городе на каждый Главпочтамт. В двух-трёх городах мы получили
открытки из Ленинграда, но по пути дальнейшего следования, открыток больше не
было. Лидия жестоко страдала и еле дождалась возвращения домой. Только она одна
знает,чего ей стоило возобновление отношений со знакомым,которого звали Яковом
Ильичём. Мужчина, будучи в разводе, находился в активном поиске женщины на роль
следующей жены. Слабенькая Лидия на эту "должность",по его мнению,никак не
подходила,а потому он прекратил писать,чтобы не морочить ей голову.Первой жене
и взрослой дочери оставил квартиру. Ему самому,от оборонного предприятия,на
котором работал инженером, была выделена крошечная комнатка,с газовой плитой в
общем коридоре,в Адмиралтейском районе. Но тут происходит чудо.
Комнату получает и Лидия! Прекрасную шестнадцатиметровую,двухоконную, с высоким
потолком, на втором этаже, во дворе капеллы.Неизвестно,повлиял ли этот факт на
его решение или Лидия своим деликатным отношением растопила и без того доброе
сердце мужчины-было принято решение о заключении брака.
Этот счастливейший день для Лидии был отмечен "напёрстком" коньяка за
круглым столом в её комнате. Я являлась единственным гостем и свидетелем этого
события. Несмотря на то, что Яков Ильич был "технарь", оказалось, что он
очень любит музыку. И был горд тем фактом, что у него жена -певица.
Отрадно было видеть, как два взрослых человека, устраивая свой быт, радуются
любой совместно-приобретённой мелочи, как дети. Пара жила дружно. Лидию стали
выводить на прогулки по городу. Много лет не имея такой возможности, она очень
боялась простудить горло и основательно утеплялась. Наблюдая, однажды, этот
процесс, Яков Ильич,обладая хорошим чувством юмора, прокомментировал:"Ну,теперь
осталось надеть только матрас и ты будешь готова". Как-то на репетиции Лидия
пригласила меня зайти к ним вечером. У меня были другие планы, но учитывая
наше давнее и тесное общение-пообещала заглянуть.
Пришла к назначенному часу. За столом трое. Кроме хозяев ещё какой-то
незнакомый довольно "тусклый" мужчина. В очёчках, с заметной лысиной.
Конечно, это сослуживец Якова Ильича и, наверняка, прекрасный специалист.
Добрые люди, создав своё семейное "гнёздышко", решили "пристроить" и
меня, как говориться-"отдать в хорошие руки". Не знаю, как-бы я отреагировала
будь я постарше, но в свои 22 года такое откровенное сватовство, меня очень
задело. Попросила Лидию больше никогда не выступать в роли свахи. Со своими
знакомствами я разберусь сама.
Прошло шесть лет. Своей комнаты дождалась и я. Просторная светлая, выходящая
окнами на Певческий мост, а значит на Дворцовую площадь. Но прожить в ней до
"глубокой старости" было не суждено. "Меняются времена -меняются нравы".
Перестройка и приватизация тому причиной. Кому-то из высоких чиновников
давно приглянулись жилые флигели на набережной Мойки. Ведомственное владение
жильём было упразднено. Началось расселение. Семье с детьми из нашей квартиры
предложен Весёлый Посёлок, а пожилая пара согласилась ехать в Рыбацкое.
Моей семье(к тому времени я была замужем и имела маленького ребёнка), был
предложен район Комендантского Аэродрома, Стародеревенская улица. Чтобы увидеть
предлагаемое- отправилась на место. Представшая картина меня впечатлила.
Вздыбленные до небес горы земли, глубокие котлованы, снующие грузовые
автомобили, бетономешалки, "разбросанные" тут и там строительные вагончики,
в грязи по щиколотку, люди в касках. Рабочие смогли сообщить номера
строительных участков. А о названии улицы, номере дома и квартиры,
указанных в смотровой, не имели представления. Таких данных просто ещё не
было. Позже я узнала, что граждане десятилетиями стоявшие в городской очереди
на жильё, давали своё согласие на квартиры в домах, на нулевом цикле
строительства.
Я решила повременить с согласием на переезд, но Лидия, напротив. Отправила
Якова Ильича в переулок Антоненко за смотровой к инспектору по жилью, раньше
официального срока. Она давно тяготилась соседством с чужими людьми.
Шалостью и капризами детей, болезнью и смертью стариков за стеной комнаты.
Яков Ильич вернулся быстро и вполне довольным. Ему, как участнику ВОВ,
была предложена однокомнатная квартира в недавно сданном доме, на Долгоозёрной
улице.(Как выяснилось потом-он имел право на двухкомнатную). Но его горячо
уверили в том, что однокомнатных квартир совсем мало и надо немедленно
воспользоваться предложением. Не долго думая, пара переехала. И жить бы им
долго и счастливо, но тяжело заболевает Яков Ильич. Всю свою жизнь он был
заядлым курильщиком. Диагноз-рак лёгкого. Была сделана операция по удалению
части органа-забрезжила надежда, но через четыре месяца его не стало.
Велика и сильна была скорбь Лидии. Были опасения, что этой трагедии ей не
пережить. Опять одна. Далеко-на северной оконечности города, куда не дотянута
ещё ветка метро. Конечно, я навещала её. Она боялась оставаться одна и
требовала всё бОльшего к себе внимания. Подолгу удерживала меня, просила
оставаться ночевать. Долгих два года Лидия горевала об утраченном. Слабое её
сердце стало давать серьёзные сбои. Врачи отправили её в кардиологический
санаторий на Чёрную Речку. И там она была самой собой. Обходила "огородами" шумные
кампании, не заводила новых знакомств. Но скромную и не общительную женщину приметил
один из отдыхающих. Подсел на свободное место рядом с ней в экскурсионном автобусе.
Состоялось знакомство. Новый знакомый оказался симпатичным пенсионером, очень
благожелательным и общительным. Всю трудовую жизнь проработал шофёром Ленинградского такси.
Звали его Леонид. Проживал один в двухкомнатной квартире на Дунайском проспекте.
Истории его одиночества я так и не узнала. А Лидии, по возвращении из санатория для
улучшения самочувствия, было рекомендовано вживление в сердце стимулятора.
Консультация в Свердловской больнице,сдача анализов, сама операция-все эти хлопоты Леонид
взял на себя. Все этапы лечения были благополучно пройдены. Меня радовало то
обстоятельство, что Лидия больше не хандрит в одиночестве, а даже поправила своё
здоровье. В связи с этим, Леонид не однажды предлагал ей выход в "свет",
но Лидия,живя в центре города, была не особенно легка на подъём, а уж
оказавшись на его окраине, стала совершенно "нетранспортабельна".
"С тобой каши не сваришь"-сетовал Леонид.
Тем не менее они продолжали общение. Одной из главных причин их связи, мне
кажется, было серьёзное увлечение Леонида музыкой. Он оказался абсолютным
меломаном. Такой богатой фонотеки: огромного количества виниловых пластинок,
фантастического собрания кассет с записями мировой эстрадной и классической
музыки, я не встречала даже у профессиональных музыкантов. Лидия же,когда была
в настроении, очень любила петь. Поскольку в коммуналке, особенно, не попоёшь-
она давала себе волю в гостиничных номерах. Я слушала и знала весь её любимый
репертуар: арию Кармен из одноимённой оперы, Любаши из "Царской невесты", арию
Вани из "Жизни за царя", арию Азучены из оперы "Трубадур" Верди, романсы.
И ещё одно качество было привлекательно в ней.
Не смотря на голодное нищее детство, она была очень чистоплотна и требовательна
к качеству питания.
Ввиду большого расстояния между домами, Леонид приезжал к ней чаще, чем она к
нему. Брак не оформлялся. Может быть потому, что Леонид ,время от времени
пропадал из её поля зрения. Бывало исчезнет на неделю, не отвечая на звонки.
Она тревожится. Просит названивать ему и меня. А тот появится, и никакой вины
за собой не чувствует. Однажды попросил моей помощи -занять денег в долг на
протезирование зубов.(На нашу бюджетную пенсию такого лечения не потянуть).
Стала объяснять, как ко мне доехать, на что он заметил, что прекрасно знает
город и с адресом не ошибётся. Занятые деньги вернул полностью и в срок.
Прошло семь благополучных лет и новая беда-серьёзно заболевает Леонид. Рак
гортани. Предложенное лечение не помогло. Умирает на руках у Лидии. Она в
глубокой депрессии. Хоронить надо мне-больше некому. Предложено место на
далёком Ковалёвском кладбище-там дешевле. К выротой могиле на краю канавы,
транспорту не подъехать, а за пронос гроба на расстояние 150 метров,могильщики
запросили сумму, которой мы не располагали. Гроб несли трое: я, мой муж и мой
сын. Это был март месяц. Лидию свозила туда в тёплое время года.
Леонида не стало, но осталась его приватизированная квартира. Возникла проблема
с её наследованием. Лидия попросила меня обратиться к адвокату капеллы за
разъяснением. Адвокат - женщина, мать двоих детей, а внешне девочка-подросток,
пояснила мне, что можно попробовать подать иск в суд. Но, поскольку брак не был
оформлен, нужно набирать документы, искать свидетелей, которые смогли бы
подтвердить факт их совместного проживания. Пришлось обойти все квартиры в
подъезде, быть в жилконторе, в отделении сбербанка, где Леонид получал пенсию,
но никто и нигде рядом с названым гражданином не видел никакой женщины. И
только один человек, очень больной пожилой сосед, сказал, что самОй женщины не
видел, но слышал женский голос через стенку на кухне. Назначен день заседания в
Приморском суде. Но мой единственный свидетель до этого дня не дожил.
И тут Лидия предлагает пригласить свидетелем Ларису, дочь Якова Ильича, которая
была знакома с Леонидом и даже однажды,вместе с мужем и Лидией, гостила у него. Вот она,
да я и предстали в качестве свидетелей. Заседание было коротким. Был учтён факт смерти
Леонида в квартире Лидии.(Этот факт могли бы подтвердить врачи).
Говорилось о помощи, которую Леонид оказывал Лидии, на протяжении семи лет."А
что же она?- был задан вопрос судьёй Ларисе." А она его любила!"-был ответ.
Выносится решение в пользу Лидии. Конечно, Лида остро нуждается в средствах
и решает выставить квартиру Леонида на продажу.
Квартира холостяка-шофёра- филиал гаража. Дверцы, бамперы, тормозные колодки,
многочисленные колёса и ещё куча всего , чему названия я не знаю.
Но приглашён риэлтер и подписан договор. Помещение необходимо освободить, что
и приходится делать мне и мужу. Фасад дома тянется на целый квартал, а мусорные
контейнеры за его дальним углом, во дворе.
Смерть близкого человека и судебный процесс-здоровья не прибавляют.
Как -то, ко мне на работу прибегает муж-"Лидии совсем плохо".
Отпросилась, приезжаю к ней и тут же вызываю скорую.
Врач, сделав ЭКГ и другие необходимые процедуры, уходя, сказал мне у
двери-"У неё не сердце, а полиэтиленовый мешок". Пережив тяжёлый сердечный
приступ, Лида стала просить меня о замене стимулятора. Отечественный аппарат не
менял сердечного ритма в зависимости от того, находится человек в покое, либо
он активен. И устанавливался он по квоте. Импортный же более совершенен.
Подстраивает сердечный ритм под реальное состояние человека. И потому он
платный. Стоил дорого. Необходимой суммы у меня не было. Но как не помочь
человеку просящему помощи, тем более, когда идёт речь о жизни и смерти?
Удалось занять 60 тысяч рублей (сумма и сегодня не маленькая, а в начале
двухтысячных-огромная), у родителей моей приятельницы, с обещанием оплатить
проценты по-вкладу. Консультация ,анализы, оплата операции -всё было пройдено.
Накануне операции я отважилась позвонить Лидии с тем, чтобы она не оставляла
меня с долгом "один на один", а "черканула" бы записку, о том, что в счёт
будущей продажи квартиры, обязуется вернуть занятые деньги. На моё предложение
был жёсткий ответ:"Я умирать не собираюсь". Больше мы к этой теме не
возвращались, хотя Лидия прекрасно знала о серьёзных проблемах в моей семье,
связанных со здоровьем моего сына. Вместе с ней мы продолжали наезжать в Лёнино
жильё для уборки хлама. Приехав в очередной раз, в квартиру не попали- дверь
оказалась заперта. Обычно, Лида всегда приезжала раньше и ждала нас в ней.
Часа полтора простояли у подъезда- она не появилась. Приехав домой,
звонили по городскому(мобильников не было),телефон не отвечал. На следующий
день позвонила Лариса(у неё хранились ключи от Лидиной квартиры),и сообщила,что
нашла её мёртвой в ванне. Так закончилось тридцатипятилетняя дружба двух
женщин- коллег, артисток капеллы.