Пётр Евгеньевич

У меня был один друг, - художник Пётр Евгеньевич Николаев, - которого можно было бы назвать ярым западником; славянофильство в нём отсутствовало напрочь. Петра не стало где-то год тому назад. Он родился на крайнем севере, в мурманской области, в Кандалакше, в декабре 1952 года. Пётр немного не дотянул до своего 70-летия. Он мне часто звонил в Чикаго, но, признаюсь, я не всегда отвечал на его звонки. Сейчас же, мне немного не хватает его грубоватого чёрного юмора. С ним было не очень просто общаться, и многие с ним прервали отношения. Я же не прерывал, и всё равно поддерживал с ним связь. Пётр умел человека обидеть и меня он тоже иногда обижал. Немного смешно вспоминать эти мои мелкие обиды на него. Просто он говорил человеку правду, но делал это не очень дипломатично. За это его многие недолюбливали. Пётр был совершенно неполиткорректным. Ну, это всё его минусы. Были и многочисленные плюсы. И самый главный его плюс был в том, что он был творческой личностью. А всякая настоящая творческая личность несёт внутри себя Свободу. Возможно, именно этой Свободы в Петре было слишком много! Ну, и поэтому ему было сложно вписаться в московский, довольно мещанистый, социум. Не удивительно, что Пётр любил Природу и именно там чувствовал себя в своей стихии. Последнее время он ездил летом на Белое море, где у него там имелось своё обиталище. Там Пётр рисовал свои акварели, ездил на велосипеде и купался в холодных водах кандалакшского залива. В нём было много жизненной энергии, которая со временем начала его изнутри разрушать. Пётр был чрезмерно жизнелюбив и до самого своего конца хотел жить. При этом, он не был атеистом, и исповедовал протестантскую лютеранскую веру, будучи при этом совершенно русским по крови. Именно поэтому Пётр и был западником, и он даже последнее время учил датский язык. Это выглядело довольно смешно. Пётр с большим удовольствием уехал бы куда-нибудь в Гренландию или Исландию, или, на худой конец, в Канаду. Но у него не было такой возможности. Это всё были какие-то его фантазии про свободную жизнь. Может быть, если бы Пётр уехал в 90-е, то у него всё бы получилось, и он вписался бы в западную жизнь. К тому же, он умел трудиться на тяжёлых работах, в Москве он одно время работал кровельщиком. А это очень важно для жизни на капиталистическом Западе. Опять же, Пётр был протестант, и это ему тоже бы сильно помогло в адаптации. И он мог стать как-бы «своим». А так, Пётр никогда не покидал пределы нашего СССР. И это даже как-то трагично. Быть западником, но никогда не жить на Западе. Это примерно как быть славянофилом, но никогда не жить в России…