Ася не умела петь. Но - любила! Не умела танцевать - но любила же! Она любила все, что двигалось, пело, блестело, кружилось, - она любила праздник! Девчонкой, она впивалась глазенками в цирковые праздники на манеже, прилипала - не оторвать! к афишам детского театра, а уж кукольный, кукольный...Образцовский, с би-ба-бо на афише!
Жизнь же была сурова. Бабушка, мама и две бабушкины сестры, живущие с ними в огромной ленинградской квартире на 3 линии Васильевского острова, были тверды. "Никаких театров!" - сказала старшая, Ольга, подняв к потолку сухонький палец. Над ними жила балерина. Она прыгала под музыку, и хрустальная люстра, потерявшая половину подвесок, ласково пела - "дзынь!дзынь-дзынь-дзынь!" К балерине ходили поклонники с цветами, и это было неприлично.
"Никаких опереток!" - сказала средняя, Ирина - и показала таким же пальчиком - вбок. Там, за стеной, жила опереточная дива, которая весело напевала арии из "Сильвы" и "Марицы" и прыгала в зажигательном канкане - с дивана, на пол. "Тум-тум-тум -буум! - отзывался бронзовый бюст ученого прадедушки, стоявший вплотную к стене.
"Никаких цирков! - сказала младшая из сестер, мама. - голову сломает или лев ее съест!"
"Нет, нет и еще раз - нет" - это уже сказала сама бабушка, Нина.
И маленькую Асю отдали в кружок судомоделирования с прицелом на Корабелку. Ася честно клеила парусники, рисовала флажки и стучала Азбукой Морзе своему соседу Ваньке. По батарее центрального отопления.
В институт Ася поступила сразу. Потому что прадедушка был знаменитым кораблестроителем. Его именем даже назвали сухогруз. Имя оказалось длинным, и сухогруз поплыл в усеченном варианте - СППВ-44 бис.
На беду, в Корабелке была сильная самодеятельность. Настолько сильная, что флот СССР постоянно не мог досчитаться инженеров-корабелов. Тут наша Ася и развернулась. Среди красивых, хорошеньких или просто внимательных мальчиков она расцвела, перестала зажиматься, распелась, расплясалась и разыгралась до того, что поступила в ЛГИТМИК и вышла оттуда с дипломом актрисы театра и кино. Глядя сейчас на работы этой миловидной, искрящейся, улыбчатой девушки, трудно поверить, что она могла бы затеряться в угрюмых доках, среди ржавых корабельных днищ и грубых докеров.
Вот ведь - от судьбы не уйдешь, ага?